Ирина Сергеевна Молчанова
Голоса домов

Полная версия

Глава 12

Ей нравилось подолгу спать и просыпаться ближе к одиннадцати часам дня. Поводов не высыпаться или же вставать ни свет, ни заря почти не возникало. Она выстроила свою жизнь таким образом, чтобы та радовала ежедневно. Ни семьи, ни изнурительной, либо попросту монотонной работы она себе не позволила иметь, о чем ничуть не сожалела. Не в пример её подписчицам, приобретавшим тренинги, но при этом не обладавших пониманием, как их следует использовать. И она знала, что именно так и произойдет.

Анастасия скинула с себя воздушное одеяло, продолжив наслаждаться утренней негой, и дожидаться появления желания подняться с постели. Не надевая домашнего платья, расположившегося на вешалке, девушка прошла в ванную комнату, любуясь собственным изображением на картинах, украшавших стены квартиры. А уже в ванной комнате она с удовольствием принялась рассматривать собственное отражение в настенном зеркале.

Она не осуждала себя за умение ценить данность природы. Предосудительным в её глазах выглядело отсутствие заботы о теле. Людей, плюнувших в лицо невероятной по своей значимости силе, было чрезмерно много. Природа безо всяких сомнений потрудилась над созданием человека. Люди не ценили собственное тело, не предоставляли себе необходимые блага и пребывали в негативном психологическом состоянии, выдавая оное за сомнительную благодетель. Анастасия не понимала столь неразумного проецирования собственной личности в социум через самоуничижение, обесценивание и добровольное страдание. Она себе такой глупости позволить не могла.

Мощная струя воды, рассеивающаяся через насадку для душа, бережно массажировала женскую кожу. Скорее даже девичью. Подумав об этом, Анастасия засмеялась. Общество не приемлет тех, кто обладает не только внешней индивидуальностью, но и возрастной. Она давно перешагнула возрастной рубеж, считавшийся солидным, но не стала сверстницей паспортного возраста. Тело Анастасии слушалось её мнения, а не того, которое пробовали навязать послушные рабы социума. Ничто не роднило её с этими людьми, кроме сосуществования под крышей многоэтажного дома. Её невероятно утомляли громкие голоса людей, причем такими они были повсюду.

Вода прекратила шуметь, а Анастасия поспешила в комнату, чтобы предаться следующему этапу наслаждения – массажу с нанесением крема.

Перед этой процедурой пришлось включить расслабляющую музыку, чтобы несдержанность кого бы то ни было из числа соседей, не проникла сквозь стены её квартиры неожиданными звуками. Она тяготела к безмятежности, которую следовало искать не только внутри себя самой, но и в пространстве.

Глава 13

Шум, раздававшийся за дверьми, запускал неприятное предчувствие. Он даже и не пытался убедить себя, что причина возни в приемной обусловлена чем-то вполне безобидным: служба отсекала иллюзии.

– Что вы себе позволяете? – голос секретаря зазвучал громче обычного.

Дверь кабинета распахнулась и перед Федором Борисовичем предстала неопрятно одетая женщина.

– Милуша, не нужно, – продолжавший сидеть за своим столом чиновник дал понять секретарю, чтобы она не пыталась выдворить наглую особу.

– Так это вы один из этих небожителей? – незнакомка была настроена воинственно и жаждала получить ответы на вопросы, с которыми явилась, вот только тем не удавалось формулироваться.

– Отчего же небожитель? Я живу среди таких же людей, как вы.

– В роскошном доме, небось.

– Не поверите, я живу в обычном доме, выстроенном после войны, – Федор Борисович отказывался понимать психологию простых людей, считавших, что человек умственного труда обязательно должен обладать несметными богатствами. Впрочем, от них бы он не отказался.

– У меня крыша течет, – незнакомка наконец-то озвучила одну из своих проблем.

– Бывает, – чиновник пожал плечами, пытаясь понять, чем он должен был помочь в этой ситуации.

– И все?

– И рад подсобить-то, но позвольте, я же не работаю в департаменте жилищного хозяйства.

– И что?

– Как бы в мои функции не входит слежение за состоянием чужой крыши, – сохраняя самообладание, Федор Борисович вовлекся в беседу, лишенную для него маломальского интереса.

– А мне что делать? – женщина слегка повысила голос, будто контролировала собственный эмоциональный фон, хоть и слабо.

– Наверное, стоит обратиться в ЖЭК.

– А толку-то? Пробовала уже.

– Ладно, присядьте, я сейчас сделаю кое-какой звонок, – Федор Борисович старался не смотреть слишком пристально на наряд особы, измученной бедностью и бытовыми трудностями.

– Все вы так говорите, – бурча, женщина все-таки расположилась на удобном стуле, оббитом велюром.

Взяв со стола мобильный телефон, чиновник быстро нашел нужный номер и сделал вызов. Ему не терпелось услышать голос институтского товарища.

– Алло, долго ты отвечаешь, – Федор Борисович расплылся в улыбке, отводя глаза от возмущенного лица посетительницы. – У меня к тебе просьба будет, помоги одному человеку добиться от ЖЭКа ремонта крыши. Не может сам, не может. Помоги, ты ж знаешь, я не прошу просто так.

Женщина обвела глазами кабинет, фыркая от того, что видела: фотографии красивых девушек и внушительные картины украшали кабинет, а ведь вместо этого чиновник мог бы потратить бюджетные средства с большей пользой для народа.

– Нравится искусство? – перехватив взгляд женщины, Федор Борисович, задал вопрос, выступавший для него достаточно важным.

– Нечего мне делать. Я же не сижу в кресле начальника, чтобы ерундой маяться.

– Возможно, вы и правы. Пишите адрес своего дома, чтобы с крышей вам помогли.

– Что вот так и помогут? – в голосе женщины сквозило недоверие, но вместе с ним и сарказм.

– Увидите, – Федору Борисовичу хотелось лишь одного, чтобы бескультурный человек покинул кабинет.

– Ой, как обычно отписки и отмашки. Ну ладно, напишу вам адрес.

Протянув чиновнику лист бумаги, на котором небрежным почерком была указана улица с номером дома, женщина поднялась с удобного стула и направилась к двери.

Глава 14

Дом обязан понимать своего владельца. По крайней мере, в нем не должен ощущаться дискомфорт. И ей пришлось решиться на сложный поступок.

– Простите, что заставил вас ждать, – директор риелторской компании, едва сдерживался от желания рассыпаться комплиментами в адрес утонченной особы, расположившейся с невероятным величием в кресле для клиентов.

– Я разучилась спешить.

– Великолепное приобретение, которое мне на данный момент недоступно.

– Всему свое время, – она не опасалась сыпать философскими штампами, ведь тем отводилась роль дополнений к её мыслям.

– Боюсь, что у меня его все меньше на то, чтобы пожить для себя, – Василий все чаще стал признаваться в собственных страхах незнакомым людям.

– Время каждый сам себе отмеряет.

– Легко вам так говорить, девушка, в ваши юные годы.

– У меня нет возраста, – Анастасия ухмыльнулась. Ей льстили комплименты, особенно те, что имели непосредственное отношение к тому, чем она дорожила.

– Так ошибочно думают все юные создания, – Василий покачал головой, опасаясь, что беспечность девушки, едва успевшей выбраться из подростковых оков, может сыграть с ней злую шутку.

– Вы доказали лишь то, что я права.

– Не понимаю вас.

– И не стоит. Итак, посоветуйте мне максимально необыкновенный дом, но так чтобы он обладал архитектурной эстетикой, богатой историей и располагался в уютной части центра города.

– Идеалистическое желание неискушенного жизненным опытом человека.

– Искушений мне пришлось отведать немало. И да, пусть вас не страшит финансовая сторона моего запроса.

– Могу лишь восхититься любовью ваших родителей, – Василий не считал чрезмерное баловство взрослых детей обязанностью, но сам бы не отказался от такого в отношении своей дочери. Если бы общению с дочерью не препятствовала бывшая супруга, он бы мог расщедриться на подарки.

– Действительно, я купалась в родительской любви в детские годы. Ныне я самостоятельно решаю собственные вопросы, – Анастасию забавляла реакция людей на подобные заявления. Большинство собеседников приходили в неистовство, силясь доказать юной особе, что она в силу возраста и гендера не располагала правом на подобные утверждения.

– Буду рад услужить, – Василию все больше нравилась дерзкая особа с бежевыми волосами и в облегающем платье такого же цвета. Когда она только появилась на пороге, ему на долю секунды показалось, что она обнажена.

– В таком случае я вас покидаю.

Анастасия позволила собеседнику рассмотреть её фигуру, медленно шествуя к выходу. Дразнить мужчин ей нравилось, сближаться с ними она считала ошибкой.

Глава 15

– Не верят они мне, ага, сами потом будут просить прощения, – белобрысый мальчишка, кутаясь в курточку, направился к железному ограждению, чтобы проникнуть на территорию бесхозных владений.

Ему не пришлось трудиться, чтобы протиснуться между прутьев изгороди, но аккуратнее быть не мешало, чтобы не порвать куртку, в противном случае не просто от матери бы получил нагоняй, но и наказали бы его недельным сидением в комнате. А Мишка представить себе не мог день без прогулок во дворе, и погонять мяч с друзьями хотелось бы. Вспомнив о ребятах, мальчишка пригорюнился: они не захотели составить ему компанию, а так друзья себя не ведут. Приближаясь к ступеням, ведшим к входной двери, Мишка почувствовал сильный холод, словно зима резко сменила ноябрь. Натянув шапку на уши, чтобы не простудиться и не разозлить мать, мальчишка, преломляя страх, коснулся дверной ручки. Дверь с легкостью отворилась, а внутри ребенка бешено застучало сердце. Мишке захотелось бежать прочь от страшного дома, но он уже сообщил друзьям, что войдет внутрь. И он сдержит слово.

За мальчиком, одетым так будто он был беспризорником, внимательно следили глаза, которым не следовало привыкать к темноте, как и адаптироваться к лучам света, проникавшим через открывшуюся дверь. Нечасто в особняк приходили гости, что там, уже несколько лет его одинокому обитателю приходилось довольствоваться компанией тишины. Поэтому он не мог отказать себе в таком развлечении, как наблюдение за испуганным ребенком.

Мишка всматривался в кромешную тьму, ощущая дрожь в коленях. Он переступил порог дома, что и обещал недоверчивым друзьям, а потому мог позволить себе убежать, что и поспешил сделать.

Глава 16

– Определенно, наше знакомство неслучайно, может я и ошибаюсь, но оно способно быть полезным.

– Жизнь убедила меня в том, что случайности происходят, и часть из них не угодна ни человеку, ни некоей силе, находящейся над ним. Хотя и я могу ошибаться.

– Наша встреча нужна. Мне уж точно.

– Поясните, что имеете в виду?

– Я нуждаюсь в консультанте, – Артуру было неудобно признаваться в слабостях, но упустить человека, умевшего грамотно анализировать вопросы, касавшиеся бизнеса, не смел себе позволить.

– Молодой человек, в моем возрасте людям полагается отдых, – Мишель засмеялась, а сама совершенно так не считала.

– Принимаете мое предложение?

– Давайте попробуем.

Мишель спрятала визитную карточку Артура в сумочку, давая ему основание считать, что с ним случайности играли исключительно положительную роль. Подозвав официанта, он рассчитался по счету и провел спутницу до такси, полагая, что она не пожелает добираться домой его машиной.

Глава 17

Путь к дому пролегал по улице, когда-то застроенной роскошными зданиями. Ныне они представляли собой жалкое зрелище. И его это обстоятельство утешало, ибо даже богатство не защищено от влияния времени. Евгений вспомнил банальный пост из социальных сетей, где и богатым, и бедным пророчили одинаковое завершение жизненного пути. Когда-то и он станет таким же, как любимцы судьбы.

Внимание молодого мужчины привлек мальчик в куртке яркого цвета, больше подходившей девочке. Впрочем, и внешне он был миловидным. Никогда ранее в молодом мужчине не возникало таких желаний, как то, что вспыхнуло где-то в глубине. Мальчик медленно брел вдоль забора заброшенного дома.

– Ты что потерялся?

– Что? – ребенок не ожидал услышать чей-то голос.

– Я могу тебя проводить.

– Зачем?

– Ты же один на улице, – Евгений старался придать лицу добродушия, впрочем, самого себя он считал именно таким человеком, которого не следует опасаться при встрече в темной подворотне.

– Не нужно, – Мишка повысил голос. Чувство страха вернулось. Когда он был в заброшенном доме, ему также было страшно, но незнакомец заставлял волноваться сильнее.

– Смотрите, какой дерзкий ребенок, – Евгений довольно быстро преодолел расстояние, отделявшее его от замершего на месте мальчика.

На улице послышался пронзительный детский крик, но достаточно быстро он стих. Сумерки накрыли город неестественно стремительно, словно помогая скрыться молодому мужчине, не понимавшему, зачем он совершил то, что в один миг изменило его жизнь.

Глава 18

– Определенно против.

– Обоснуй.

– Петрович, ты же знаешь, как я дорожу историей?

– Дорожи, никто же не мешает, но дом не трогай.

– Я-то и не трогаю, ты что-то путаешь, – Федор Борисович старался подыскать убедительные слова в защиту здания, оказавшегося под угрозой уничтожения.

– Ты отдаешь себе отчет в том, какие деньги в этом деле крутятся? – Петрович отказывался понимать людей, цеплявшихся за прошлое, и неважно, на чем оно отметилось: на домах, фотографиях или вещах из гардероба.

– Дом снесут.

– Конечно.

– Я против.

– Что ты заладил, – прозванный Петровичем чиновник среднего звена, раскраснелся, что указывало на повышение артериального давления, чем он в последнее время страдал чаще, чем когда-либо.

– Люблю я историю, – Федор Борисович выглядел довольно спокойным, впрочем, он редко озадачивался чужим беспокойством.

– Тебе не позволят его защитить.

– Убьют что ли?

– Нет, конечно, но неприятности с законом учинят. Ты же не забывай, чем грешишь.

– Ничем таким, чем бы ни грешила вся наша шатия-братия.

– Я предупредил тебя. И помни, история должна оставаться в прошлом.

Федор Борисович взял со стола бокал с вином и сделал глоток. Атмосфера элитного ресторана настраивала на совершенно иной лад, чем тревоги и проблемы социума, пусть даже касавшиеся и его лично.

Глава 19

Прикасаясь к стенам, отделанным плотной тканью, возраст которой исчислялся несколькими десятилетиями, девушка ощутила подобие экстаза. Она неистово любила раритетные вещицы и соответствующую атмосферу, считая, что мыслящие люди просто обязаны располагаться в роскошном и богатом на историю пространстве.

– Довольны? – мужской голос звучал с интонацией, заставлявшей подозревать его в безудержном желании продолжить общение с клиенткой.

– Полагаю, что вы догадываетесь о моем ответе, – Анастасия продолжала знакомиться с пространством, в котором ей предстояло жить ближайшие полгода до тех пор, пока не будет окончательно решен вопрос с длительной поездкой за границу. Ей хотелось увидеть больше фрагментов мира, вот только смену обстановки она не жаловала.

– Я распоряжусь, чтобы подготовили договор, – Василий ждал, когда клиентка повернется в его сторону.

Анастасия разместилась в кресле, выполненном в викторианском стиле и стоявшем у стены темно-серого оттенка, идеально подходившей в качестве фона для фотографий.

– Невероятное ощущение.

– Мне приятно, что угодил вам.

Анастасия посмотрела на мужчину, несколько поникшего, и ей стало его немного жаль.

– Вам не стоит грустить о том, что не изведано.

– Думаете?

– Всегда.

– Мне кажется, что вы играете, – он поражался людям, которые не придавали значимости происходившим событиям, в отличие от окружавших их лиц.

– Не кажется.

Анастасия поднялась с кресла, оправив подол узкой юбки, и приблизилась к камину, похожего на настоящий, но в этом следовало убедиться.

– Никогда не любил играть, – Василий пожелал, чтобы встреча с клиенткой приблизилась к концу.

– Заметно, – она бросила это слово небрежно, не опасаясь ранить собеседника.

– Это плохо?

– Для вас – нет.

– А для вас?

– Я всегда играю, – девушка провела рукой по столешнице камина, потирая пальцы. Ей нравилось прикасаться к пыли, причем в этом действии она видела нечто волшебное.

– Зачем?

– Иначе быть не может.

– Жизнь требует серьезности, – он не избегал дискуссий, считая, что те могут оказать должное воздействие на оппонента.

– Конечно, как и игра.

Глава 20

Бездействие отстало от неё, не выдержав скорости, которую она для себя избрала. Она же старалась пропитаться ощущением новизны. Мишель прошла мимо шкатулки, продолжавшей манить уголком конверта. Ей не хотелось оборачиваться назад. Когда-то она это совершит, но не тогда, когда жизнь влекла насыщенным настоящим.

Заварив травяной чай, Мишель устроилась за кухонным столом, расположив перед собой договор, на основании которого предстояло сотрудничать с Артуром. Сфера деятельности его компании сопрягалась с юридическим направлением и кризис-менеджментом. От неё не требовалось становиться стратегом в определенном направлении, а также стажироваться в сопредельных направлениях. Мишель вменялось оказание консультационных услуг, причем полной ясности о предстоящей работе так и не появилось.

Окинув взором комнату, она поняла, что обязана выбираться из состояния, когда пыль возжелает отпечататься и на человеческом теле также беспардонно, как и на деревянной поверхности мебели.

На бумаге появилась подпись, выполненная с особым изяществом, будто женщина, которой она принадлежала, не писала, а рисовала буквами.

Глава 21

– Как же я устала от его выходок.

– А что ты хотела?

– Что я хотела? Я тебя сильно удивлю – хотела спокойствия и минимум нервотрепки, и, если бы знала, что представляет собой радость материнства и семейной жизни, не полезла бы в эту удавку.

– Ты жалеешь о том, что у нас есть сын? – мужчина гневно посмотрел на супругу.

– Я о многом жалею.

– Так мать не смеет говорить.

– А знаешь, мне уже так надоело быть матерью и женой, что я завидую сумасшедшей с пятого этажа. Хотя какая она сумасшедшая, просто живет сама, таскается по каким-то выставкам и концертам. А сумасшедшей её называют такие, как ты, обзаведшиеся домашней прислугой, – женщина не собиралась останавливаться в своем стремлении выплеснуть негодование, копившееся годами.

– Лучше заткнись и готовь ужин, а то Мишка придет голодный.

– Сам готовь.

Женщина швырнула полотенце, отказавшись от намерения вытирать вымытую посуду.

– Куда пошла? – вслед жене, набравшейся смелости выйти из кухни раньше положенного времени, летел грубый окрик мужа.

– Отстань ты уже от меня. Что не способен пюре сварить с сосисками? Совсем уже инвалидом стал?

– Это ты должна делать.

– Сам сделаешь.

Семейную ссору дополнил настойчивый телефонный звонок. Мужчина взял в руку смартфон, с облегчением вздохнув при виде имени звонившего.

– Сынок…Не понял. А вы кто?

На пороге кухни замерла женщина с бледнеющим от страха лицом.

– Кто это?

– Заткнись ты. Следователь. Нашего Мишку нашли на улице без сознания. Ты же этого хотела? – Валентин принялся орать на жену, медленно сползавшую по дверному проему на пол.

– Что с ним?

– Тебя это волнует?

Мужчина оттолкнул жену и поспешил в коридор одеться и отправиться в полицейское отделение.

Глава 22

Он восхищался людьми, сумевшими развить в себе яркую личность, но при этом тяготился сложностями, неизменно возникавшими при попытке понять их. Но и отказаться от общения с такими персонами не находил повода, и вовсе не из-за профессиональных обязанностей. Они ему нравились. Сам он привык довольствоваться более привычным типажом личности и соответственно поведением. Василию этого хватало. А чтобы произвести впечатление на изысканную особу его обаяния оказалось недостаточно.

Образ Анастасии не покидал воображения Василия. И даже в его личных мыслях она насмехалась над ним. Непонятная, странная, но при этом манящая, молодая женщина будоражила мужское естество. Василию показалось, что он становился жертвой наваждения. Девушка с какими-то необычными глазами, казавшимися резкими и холодными, в прежние времена не понравилась бы ему настолько сильно, как это произошло ныне. В пору было винить колдовство. Анастасия и вела себя жестко, цинично, при этом располагая к беседе.

– То ли старею, то ли глупею.

Василий покачал головой от непонимания того, что с ним происходило. В такие моменты он старался совершить прогулку по наименее людной улице, рассматривая дорогу, дома и небо. Мысли, принадлежавшие ему, не выдерживали такой конкуренции.

Глава 23

Ему было стыдно. За беспомощность при том положении, что посчастливилось занимать. За те годы, что он восседал в кресле руководителя департамента жилищно-коммунального хозяйства, следовало попривыкнуть ко множеству нюансов, но то посетители напоминали о его долге или же сам заблуждался, что был кому-то что-то должен, то коллеги требовали отступиться от принципов. Метался Федор Борисович, как сам считал, меж двух огней.

И даже находясь дома, он испытывал чудовищное чувство предательства самого себя. Он так и не атрофировал потребность совершать нечто важное, запоминающееся и нужное людям. В тоже время он хорошо знал мнение рядовых жителей по поводу лиц его положения. Ненависть и предубеждения достигали невероятной силы, и она напрочь отсекала попытки Федора Борисовича демонстрировать свою подлинную натуру. В него не верили даже, когда он действовал во благо. Он утомился. И чувствовал себя, как блондинка с красным дипломом, которой ни при каких условиях не давали шанса показать, насколько она умна.

Шаблонные люди были всюду. Они окружали его за стенами дома и здания, где он трудился, но также просочились и внутрь. Они успели сделать его инертным чиновником, которому безразличны все, кроме лиц, принадлежащих узкому кругу.