Ирина Никулина Имаджика
Проданный путь
Часть 2. Предатель
Глава 1
Дальние миры, Траг
О, великий и могущественный Траг! Сердце трагила-сай, мир, переполненный магией и сакральными учениями! Что сделало с тобой неумолимое время… Где былое величие, где шёпот тайны, где напевы магистров, вводящие сознание в божественное состояние? За что боги наказали тебя, бывшего некогда центром мудрости и цивилизации гуманоидных рас? Впрочем, если бы был жив хоть один ривайр, он бы мог поведать много интересного. Сила, которой обладали магистры трагила-сай, не привела их в Средние миры, а лишь развеяла величие Трага, словно он был песчаным троном песчаному господину. Молитвы, обращённые к Меродаху, не были услышаны, магия и энергия не защитили мир, некогда блиставший гордостью и величием на весь Живой космос.
Теперь планету Траг никто не назовёт живой. Тлен и прах, запустение и смерть, – вот синонимы Трага в новом эоне. Изумрудные башни, шпилями царапающие зелёное небо Трага, превратились в пыль. Мраморные горы и трон первосвященника, принимавшего пять эонов подряд неофитов на самой высокой горе Трага, превратились в гравий и песок. Даже песни Оми не звучат в таинственных сумерках над бывшим центром Живого космоса. Иногда гигантская волна выше мраморной горы Трага ураганом проносится по поверхности планеты, чтобы смешать в хаос пыль, щебень и гравий. После волны поверхность Трага становится однородной и представляет собой безжизненную грязь. Так пусто на когда-то величественном Траге, что этот мир не интересен даже Некроникусу, духу смерти.
Гости так редко посещают этот мир, что можно сказать – их практически нет. Но сегодня особенный день. В ночь, когда три спутника планеты выстраиваются в ряд, патроны мистерий, магистры трагила-сай ждут учеников на самой высокой точке планеты, чтобы ответить на любые вопросы. Эта традиция стара, как мир, и, несмотря на то что Траг мёртв, трагилы ещё есть в мирах Дальней волны. Сегодня двое высоких гуманоидов прогуливаются по поверхности, ставшей грязью. Они светлокожие, и носят традиционные для магистров одежды – длинные чёрные плащи с красной подкладкой, на которой изображён символ солнца – знак Меродаха.
Под плащом у них может быть тонкая льняная рубаха или шёлковое платье, ноги обычно босы или обуты в сандалии на высокой платформе, нижнее бельё магистры не носят, поскольку оно сковывает движение сексуальной энергии. Гостей двое: это старая патронесса, живущая как ящерица, спящая в холодном климате и бодрствующая в тепле, и молодой маг трагила-сай, сбривающий волосы со своего звериного тела в знак отречения от удобств материального мира. Они неспешно прогуливаются по Трагу, с которым связаны их сердца, ожидают учеников или любопытных, но практически не надеются на то, что кто-то придёт. Осталось очень мало тех, кто знаком с традицией трагила-сай. Когда приходит волна, что выше любой горы на Траге, они взлетают над ней и там продолжают свой разговор.
– Симбиоты опять победили. Контийцы мрут как мухи, но их логика упорно говорит, что победа близка, ведь их в тысячи раз больше, чем отвратительных порождений Птаха. Если две третьих контийской армии выжило, проклятая война продолжится!
– Симбиоты противны мне так же, как и контийцы, патронесса. Они – насмешка над путём совершенствования, они – оскорбление любой магии и мудрости. Почему бы нам не развернуть жизненную ось Дальней волны так, чтобы Птах навсегда исчез из материальных миров?
– Ты горяч, как сама молодость. Думаешь, никто не разворачивал ось? Таких попыток было предпринято тридцать пять, и их совершали великие магистры, до которых тебе, юноша, очень далеко. Но каждый раз Птах возвращается, словно он не порождение Дальней волны. Теперь он стал осторожней и сам лично не принимает участия в сражениях, доверив судьбу войны симбиотам. Он назначил командующих, чтобы лично не участвовать в битвах. Симбиоты почитают Птаха как бога, хотя это самая великая ересь Дальней волны.
– Конечно, имя Птаха никогда не сияло в Божественном Эшелоне и он не был богом пантеона, так что созданный им культ самого себя так же неестественен, как и его симбиоты.
– Официально Птах – всего лишь житель планеты Тронн, которая процветает за счёт поставок корней эремуруса. Когда на Тронн прилетают представители Конта, плантации остролиста превращаются в безобидный эремурус, и предъявить ему совершенно нечего, – это магия Птаха. Мы посылали на Тронн магистров трагила-сай, но они словно слепли в присутствии Птаха и не могли понять, как происходит превращение. Весь Живой космос знает, откуда приходит остролист и где он выращивается, но доказательств нет. Так же никто ничего определённого не может сказать о Птахе: кто он, что за магию использует, почему живёт так долго. Он искусно скрывает свою суть. Одно я могу сказать определённо: я своими глазами видела на звездолётах симбиотов древний символ обсидиановой бабочки.
Волна проходит, и они спускаются, чтобы присесть на крупный валун, мокрый и неуютный. Смотрят вслед волне и грустят о Траге, где сейчас могла бы кипеть жизнь, рождая магов и даря пути всем желающим.
– Мне ничего неизвестно о древнем символе – обсидиановой бабочке, хотя я видел, что некоторые странники используют его в своих молитвах к богам. Расскажите, патронесса!
– Когда была создана волна творения, жизнь заполняла только Дальнюю волну творения. Когда же существа нашего уровня познали смерть и смирились с ней, некоторые из них, достигшие небывалых высот осознания, сохранили свои личности и воспоминания после утраты материального тела. Так они попали в миры Средней волны и позволили энергии и веществу быть текучими, чтобы научиться не привязываться к форме.
Средние миры стали промежуточными для тех, кто стремился подняться ещё выше на пути к полной свободе: в Краткую волну. Там единицы, достигшие отрешённости от всего материального, стали чистыми принципами: любовью, войной, светом, тьмой, творением, разрушением, порядком и смертью. Ничто материальное не интересовало их, свои предпочтения они сделали частью силы, что скрепляла миры, – Фантастической поэмы.
Некоторые из них покинули волну творения, чтобы раствориться в неизвестном хаосе Внеграничья и слить свои принципы с первоэнергией. Когда же существа из Дальних миров узнали, что открыты пути, ведущие во Внеграничье, то многие, не одарённые ничем и не прошедшие свой земной путь до конца, стали умерщвлять плоть, надеясь попасть в Средние миры, а оттуда – в боги. Некроникус пировал, маги умирали, а волну творения раздирали распри и соперничество, ибо слишком манящими были пути, ведущие за пределы волны творения. Тогда был собран круг магистров, называемый Создатели Тайны.
Они искрились силой и были столь мудры, что могли в любой момент покинуть материальные миры, но остались в них, чтобы сделать многие пути, ведущие к Средним мирам, тайными. Они закрыли большую часть быстрых путей, уничтожили их адептов и оставили лишь несколько тайных троп и официальных путей, таких как трагила-сай. Каждый раз, когда путь закрывался, в мир являлась обсидиановая бабочка и осыпала пыльцу с крыльев. Вдохнувшие пыльцу навсегда теряли память о своих магических знаниях и становились обычными смертными. Сам образ бабочки остался неразгаданным.
Молодой маг впервые слышит о круге Создателей Тайны, и перед его глазами оживают картины прошлого, когда пути были открыты всем желающим, а возможности существ в Дальней волне практически неограниченными. Но как истинный маг трагила-сай, он недолго грустит о том, чего давно нет. Его ум практичен и погружён в настоящий момент.
– Значит, наглец Птах присвоил себе чужой символ? Тогда скоро наступит время его краха, ведь боги не прощают воровства!
– Богам не известен этот символ. Во всяком случае, я никогда не видела, чтобы принципы Эшелона богов использовали обсидиановую бабочку. Я предлагала магистрам уничтожить Тронн сейчас, пока Птах занят двумя смертными, но любопытство магистров оказалось сильнее. Было принято решение наблюдать за ними, чтобы узнать, в чём состоит заинтересованность Птаха. Одного из этих смертных я знаю. Джари Дагата по прозвищу Продавец путей. Он отвратителен на вид, и сначала мы не принимали его всерьёз, но бродяга привёл десятерых учеников, двое из которых уже стали магистрами, трое готовятся к инициации, остальные тоже подают большие надежды. Сейчас он ведёт к нам молодого контийца. Если юноша окажется способным учеником, я прислушаюсь к рекомендации Дагаты и возьму его на обучение. Таким образом, нам будет легко наблюдать за действиями Птаха и понять его замыслы.
– Что необычного в этом юноше, патронесса?
– Я не знаю. Я слышала, что его усыновил гуманоид из мира Земля. Ребёнка нашли на астероиде в капсуле, в которой практически закончился кислород. Как он выжил без воздуха и питания – тайна. Однако его воспитал солдат контийской империи, так что парень заражён вирусом чистой логики и воспринимает мир плоско, как и все контийцы. Впрочем, я ничего не буду утверждать окончательно, пока не увижу юного неофита.
– Значит, вскоре здесь будет Джари Дагата, если его пропустит Диго Драмин!
– Когда Джари Дагата устремлён, никто не может его остановить. Он уже здесь!
– Тогда я покину тебя, великая патронесса, ибо у меня нет никакого желания нюхать вонь Продавца Путей!
Глава 2
Дальние миры, космическое пространство в секторе Трага
Доживающее свой век солнце Трага скоро родится сверхновой звездой, чтобы осветить новую эру давно забытого мира. Но пока Траг невероятно трагичен, он окружён обломками астероидов, мусором и чёрными дырами, которых с каждым циклом всё больше и больше. Чёрные дыры иногда говорят друг с другом. Говорят тихо и медленно, но именно так им комфортно вести беседы. Говорят они только о сверхновой, которая будет, которая есть или уже остыла. Дело в том, что чёрные дыры видят первовещество вне времени, знают прошлое и будущее, которое наслаивается на настоящее. Потому для них смерть и жизнь сверхновой – это лишь замкнутый круг. Когда она рождается и когда она умирает, их количество увеличивается. Когда чёрных дыр станет достаточно много, они сольются в одну, которая поглотит Траг и, переварив его, станет сверхновой.
Язык энерготолчков, на котором болтают сверхновые, понимает только Диго Драмин, хранитель Трага. Семью сердцами он чувствует, что недалеко от него медленно дрейфует симбиотский корабль, и на борту корабля – Продавец путей. И так же, как и в прошлый раз, когда Продавец путей появляется в космическом пространстве Трага, чёрные дыры замолкают, словно боятся, что их подслушают. Никогда ещё Диго Драмин не встречал смертного, который обошёл бы его ловушки и которого стесняются чёрные дыры. Но четырнадцать глаз не обманывают фантома Трага, созданного магистрами трагила-сай: Джари Дагата опять здесь и намеревается проникнуть на Траг.
Диго, мёртвый страж мёртвого мира, чертит четырьмя руками магические формулы, чтобы узнать тайну Джари Дагаты, но формулы не дают ответа. Впрочем, как и всегда. Джари Дагата уже совсем рядом. Чёрные дыры молчат, успешно притворяясь лишёнными осознания вместилищами антивещества. Диго Драмин чертит слова молитвы в космосе, производит пассы, которым его научили магистры трагила-сай, но ничего не происходит. Над ним смеются пролетающие мимо кометы. Четырнадцать глаз Диго Драмина плачут шарами света, которые могли бы стать бесценными, подари он свои слёзы гуманоидам. Но слёзы фантома рассеиваются, и, даже силовым бурям, проплывающим мимо, кажется, что страж Трага бессилен. Так и есть, если не считать того, что он всё ещё помнит свои вопросы…
Когда-то он был велик. Дух Диго Драмина решил воплотить себя в Дальних мирах и явился первосвященнику трагила-сай с просьбой дать ему тело взамен на знания, которых у трагилов не было. Но магистру некогда было заниматься Диго Драмином, шла война с антиривайрами, Траг был под угрозой. Дух и магистр договорились, что трагил подарит Диго Драмину капельку своей магии, но за это дух будет охранять планету Траг от многочисленных врагов. Договор был честный, и, не задумываясь, Диго согласился, потому что его любопытство и жажда обрести плоть были невероятны. Магистр передал ему знания о магии сотворчества, и дух, познав силу магии, тут же пожелал себе тело.
Он посмотрел на гуманоидов, которые легко умирают от осколков металла, от газа и низких температур. Такое тело показалось ему непрочным и недолговечным, а Диго собирался жить в Дальних мирах очень долго. Тогда он сделал себе прочную оболочку из металла, удивительную конструкцию из шаров и конусов. Он видел киберов, но их конструкция показалась ему не эстетичной. Новое тело было тяжело и неподвижно, оно было практически неуязвимо, но существовать в нём было невероятно скучно. К тому же он помнил о необходимости быть хранителем Трага, для чего требовалась подвижность. Диго Драмин разочаровался в металлическом теле и попросил Траг поливать его дождём, пока тело не съела ржавчина, и дух Драмина снова стал свободным.
Своё новое тело Диго создал из пластилина. Оно соответствовало его целям, было очень подвижным и гибким. Светлое время суток дух Диго Драмина ликовал, наслаждаясь лёгкостью трансформации, но наступила ночь, и жуткий грохот наполнил Диго ужасом. Каждую ночь на Траге оживал мраморный единорог и мчался, не разбирая дороги, по всему острову. Его алмазные копыта втоптали Диго Драмина в землю, и казалось, пришла смерть, о которой он ничего не знал. Однако он собрал себя по крупицам и снова наслаждался, пока светила звезда. Ещё три ночи подряд единорог превращал пластилиновое тело в лепёшку, и тогда Диго Драмин решил отказаться от гибкого, но непрочного тела. Долго он думал и пришёл к выводу, что тело должно быть организовано по принципу гуманоидного: твёрдая основа и мягкая кожа. Кости он сделал себе из прочного металла, а кожу из резины. Однако этого ему показалось мало.
Одна голова у гуманоидов думала быстро, но Диго Драмин хотел быть умнее тех, кто подарил ему магию, и создал себе семь голов, чтобы мыслить в семь раз быстрее. Две руки ему тоже показались недостаточными, и он создал себе десять, чтобы быть ловче и искуснее гуманоидов в пять раз. Две ноги показались Диго смешными, слишком медленно они передвигались. Себе он пожелал двадцать ног, чтобы легко обогнать любого магистра. Когда же монстр, задуманный Диго, материализовался, он был так ужасен и неуклюж, что не только не побежал, но даже не смог стоять.
Диго Драмин споткнулся и упал с горы. Он разбился и уже собирался расстаться с этим телом, потому что оно сильно ограничивало дух. Но мимо проходил магистр со своими учениками. Они долго смеялись над Диго Драмином, они видели, что он скоро умрёт, и предложили ему виртуальное тело. Трагилы в то время создали кибермашину, которая помогала кибероидным расам хранить часть информации в кристаллах. Чтобы испытать её, маги впустили в машину дух Драмина, оставив его отвратительное семиглавое тело в виде голограммы. Сначала Диго был очень доволен. Тело не мешало ему двигаться, почти ничего не весило, не требовало еды и было бессмертным. Так он и стал фантомом. Диго Драмин приступил к своим обязанностям – охране периметра Трага.
Вместе с кибермашиной он полетел в космос, где создал систему охраны, основанную на полях-ловушках, пройти которые невозможно, не получив от Диго точного маршрута. Он, словно паук, заплёл космос вокруг планеты энергонитями и невидимой паутиной. Сел ждать, как исправный страж, и вскоре в его ловушки стали попадаться те, кто хотел нелегально попасть на Траг. Счастье Диго Драмина было недолгим. Трагилы покинули планету из-за экологических нарушений и оставили его одного. Некоторое время страж не покидал своего поста, ожидая возвращения магистров, но потом потерял терпение и решил отправиться путешествовать. Он пытался вырваться, но машина, к которой он был привязан, не отпускала виртуальное тело Диго Драмина.
В гневе он разрушил машину, оборвав все связи с ней. Теперь его тело-фантом, заключённое в пузырь с воздухом, свободно парило в космосе, но Диго заметил, что не может ни до чего дотронуться из-за того, что виртуальное тело не было наполнено физической массой. Дух решил, что трагилы обманули его, но потом вспомнил, что сам сделал такой выбор. Блуждающий по маршруту в обход своих же ловушек, не знающий цели и забывший, кто он на самом деле, дух стал придумывать загадки, чтобы в следующий раз, когда магистры вернутся, заставить их отвечать на вопросы. Ведь теперь никто, кроме самого Диго Драмина, не знал пути к Трагу. Иногда так и было: приходили магистры или любопытные, страж задавал им вопросы и, если они не знали ответа, убивал.
Пока не пришел Продавец путей и не нарушил традицию.
***
– Кто это там, в шаре энергии? – Гилберт Мэган смотрит на толстого монстра, плывущего среди чёрных дыр. Ему неудобно наблюдать за ним, словно подсмотрел чужую тайну. – Ведь на Траге нет жизни?
– Это Диго Драмин, фантом, страж Трага. Он на меня очень обижен. Но не волнуйся, мой юный друг, Диго нам не опасен. Подай-ка мне киберпаяльник, я хочу кое-что усовершенствовать в Змее.
Он вовсе не похож на бродягу. Одет в контийскую форму лётчика, точно такую, как во сне Гилберта Мэгана. Волосы его причёсаны и уложены в два узла сзади, как носят воины Конта, но в нём столько лени и вальяжности, что не спасают даже огромные армейские сапоги: Джари Дагата не похож на контийского солдата, он – скорее насмешка над образом воина, чем рыцарь Конта. На лицо Джари надевает защитную маску и вскрывает консоль звездолёта. То ли от старости, то ли от вредности Змей бьёт током Продавца путей.
– Кастаэрана! Этот звездолёт проклят самим Тевтатом! Он чуть не убил меня. Закрой уши, Мэган! Кстати, ты умеешь паять?
Гилберт растерянно осматривает сложное сплетение проводов и киберсхем. Волокна неизвестного вещества врастают в металл, по ним пробегают искры, и слышится угрожающее шипение. Контиец с любопытством рассматривает оголённую плоть Змея и отступает:
– Лучше ты, я никогда не видел такого механизма. А что ты хочешь сделать?
– Припаять чип Мистериуса. Хотя я не уверен, посмотри, кажется, совершенно непохожие технологии: Змея недавно создали симбиоты, а Мистериус – творение Меродаха и кибероидов прошлых эонов. Как думаешь, если их соединить, будет взрыв или мы получим живой звездолёт из легенд Аста Деуса?
– Не знаю. – Гилберт Мэган мечтает услышать голос легендарного трансформера Мистериуса, но разве какой-то чип может совершить это чудо? – Если гуманоидов подвергли симбиозу, почему бы не попробовать со звездолётом?
– Действительно! – смеётся Джари, и у него смех молодого, полного сил человека. Это немного пугает Гилберта, который представляет его старшим и уважаемым учителем, пускай немного странным, но всё же никак не молодым и беззаботным, как он сам. – Тогда я попробую!
На холодный пол капают раскалённые нервы Змея, ужаленные киберпаяльником. Змей отвечает серией взрывов и ядовитым дымом, от которого слезятся глаза. Слышится «кастаэрана» и много еще отрывистых слов на языке древнего Рива. Джари на время отступает, сняв маску. Бессилие Продавца путей кажется Гилберту забавным, и он улыбается, отбирает паяльник и сам припаивает чип Мистериуса к волокну, ведущему к энергонакопителю.
– Расскажи мне о симбиотах и великом Птахе.
– Я не люблю Птаха. Слишком много шумихи вокруг его персоны. И потом, он затеял войну, которой нет конца. Те, кто мог бы купить у меня путь, прямиком отправляются в объятия Некроникуса, на войну.
– Ничего не происходит… – Гилберт прислушивается к тишине вокруг. – Может быть, я не туда припаял чип?
– Ты вживил его в самое сердце Змея. Просто нужно немного времени. Подождём.
– Тогда расскажи мне о симбиотах, Джари. Ведь тебя считают их шпионом.
– Я знаю не больше других.
– А я ничего не знаю. Отец называл их мерзостью космоса и никогда не говорил о сути симбиоза. Прошу тебя, расскажи.
Продавец путей закрывает искрящую консоль и снимает маску. Он взбирается на высокий неудобный стул, но располагается на нём со всем возможным комфортом. У него тело, как у земной кошки, – гибкое и умное, а вид скучающий и снисходительный. Некоторое время он лениво молчит, с насмешкой поглядывая на кружащего вокруг звездолёта фантома Диго Драмина, но потом говорит, растягивая слова и совсем не спеша:
– То, что я скажу, мальчик, не должно стать твоей правдой. Это лишь моё предвзятое мнение. Ты спрашиваешь, кто такие симбиоты, но я не знаю ответа на твой вопрос. Иногда кажется, что они всесильны, потому что могут принимать любую форму, но чаще видятся чудовищами, ожившими сфинксами, демонами, наделёнными невероятной силой. Симбиоз гуманоида и анаэробных существ тики даёт фантастическое тело, ты видел, как они выглядят. Но анаэробные существа, называемые тики, не обладают разумом, не могут мыслить, как мы, они всего лишь выполняют волю своего носителя. Потому тики и разум гуманоида соединяются воедино, чтобы создать сверхсущество. Хочешь превратиться в птицу – у тебя удлинятся руки и вырастут перья, но полетишь ты или нет, зависит только от твоей воли.
– А если я захочу стать Ракс-Баа?
– Тебе придётся усиленно питаться, ведь, насколько я помню, Ракс-Баа был раз в сто больше обычного гуманоида, – усмехается Джари Дагата.
– А смогу ли я превратиться в бога Бальдура?
– А ты можешь представить его детально?
– Нет.
– Значит, не сможешь.
– А что получают тики взамен, зачем им нужен такой странный союз?
Этот союз действительно странный. Он даётся не всем, а лишь тому, на кого падёт взгляд капризного Птаха. Тики не существовали до появления Птаха в мирах Дальней волны и, возможно, уйдут вместе с ним. Их пища – эмоции носителя, взрыв чувств, который недоступен самим тики. Они дают большие возможности гуманоиду, но в ответ требуют много: восторженных экстазов, смертельной печали, бурного удивления. Там, где есть место сверхсиле, там должны быть сверхэмоции.
– Представь себе ощущения, юный Гилберт, когда ты, тяжёлый и приземлённый, вдруг получаешь возможность летать, парить над смертными мирами! И разве пучина боли не заполнит твой кипящий ум, когда ты упадёшь, утратив крылья, разобьёшься о твердь? Так существуют тики, это их игра. И с каждым превращением эта игра становится всё сложнее, всё утончённее, всё изысканнее. Вскоре носитель, не обладающий железной волей и контролем над эмоциями, умирает от эмоционального истощения, а тики, дарившие неземные возможности, покидают его, чтобы найти нового носителя. Случается, что они умирают вместе с симбиотом, который не дает им эмоций, но это самая ужасная смерть из тех, что можно себе представить.
– Говорят, что существует мифический баланс, при котором носитель может контролировать эмоции настолько, чтобы дать тики лишь свои излишки. Тогда организмы гуманоида и анаэробных тики сольются и породят новое в эволюции космоса существо, способное стереть в пыль богов волны творения. Только я таких не встречал. Вначале все уверены, что могут контролировать тики, но чем больше возможностей получает носитель, тем сильнее он хочет стать. Я видел тех, кто совсем потерял контроль и был поглощён калейдоскопом превращений. Они не годятся даже для войны. Но для тех, кто более или менее собран, война как развлечение, место, где можно испытать острые чувства, накормить вечно голодных тики. Как ты думаешь, зачем правителям Конта нужна победа над симбиотами?
– Чтобы искоренить мерзость симбиоза, заражающего весь светлый космос! – повторяет слова отца Гилберт Мэган.
– Симбиотов всего несколько тысяч, как они могут кого-то заразить? К тому же, Гилберт, тики не заразны, они живые организмы с собственной волей. Они сами выбирают носителя. Дело в другом, мой наивный ученик: твои правители хотят не уничтожить тики, а подчинить себе анаэробную мощь. Ведь они уверены, что смогут управлять симбиозом и продавать тики. Или завладеть с их помощью властью в Живом космосе. Сказка об искоренении симбиотов – для таких простаков, как ты, Гилберт Мэган.
– Не знаю даже, верить ли тебе, Продавец путей… А меня выберут тики, как ты считаешь?
– У тебя другая судьба, Гилберт. И даже не думай о симбиозе, ты слишком слаб для него.
***
Гилберт Мэган с любопытством смотрит на Диго Драмина, кружащего вокруг звездолёта. Продавец путей говорит, что Диго Драмин проиграл лишь потому, что не имел цели и не знал, чего хочет. Но то же самое Гилберт Мэган может сказать о себе. До знакомства с Джари Дагатой тысячи целей привлекали его внимание, неоткрытые планеты манили пуститься в приключение, юные контийки с прекрасными телами казались пределом мечтаний. Но сегодня эти пути потускнели, и хотя он считает, что вовлечен в невероятное приключение, цель совершенно иная. Гилберт Мэган хочет чего-то большего, чем просто увидеть новые миры. Безграничные возможности и бессмертие, вход на другие уровни существования, лики далёких богов – вот чем поманил его бродяга, и отказаться нет сил.
То, что он видит, вызывает грусть и стеснение: на круглом теле едва двигаются маленькие сухие ручки, похожие на спящих змей; болтаются, словно сломанные, множества ног, и с застывшим недовольством смотрят огромные зрачки на лобастых, как у младенца, головах. Нет ни одного волоса, даже ресниц. Он похож на гладкую куклу, к которой приклеили чужие конечности. Даже полупрозрачный, Диго Драмин не вызывает жалости. От него хочется отвернуться, чтобы не видеть и не слышать, но, похоже, это невозможно сделать.
Он плавает в своей виртуальной капсуле и неотрывно взирает на Змея. Гилберту кажется, что страж Трага не больше, чем дурной сон; призрак, лишённый жизни, очередной предмет из сна бродяги. Он не знает, что чёрные дыры очень любят Диго Драмина и предлагают пролететь сквозь них, но фантом отказывается, ведь он до сих пор верен своему обещанию защищать Траг. И, кажется, он уже был там, только забыл.
Наконец фигура стража останавливается напротив иллюминатора и легко проходит сквозь стекло внутрь звездолёта, вплывает вместе с каплей и странными мыслями.
– Приветствую тебя, играющий в бога, вор путей! – Голос его гремит повсюду, врывается прямо в мозг, блуждает по телу, как очень холодный ветер. Так и должно быть, ведь тот, кто давно потерял тело и стал виртуальной картинкой, не помнит, как это приятно —говорить словами. Ему не важно, как слышат его гуманоиды, достаточно того, что они понимают смысл. Он опасен и неуправляем, как любой спятивший кибер, но избавиться от его присутствия невозможно.
– И тебе долгого дня, вечный страж, чьё тело состоит из нулей.
Продавец путей учтив, склоняется в поклоне. На груди у него висят десятки контийских медалей, а форма лётчика блестит как новенькая, эполеты начищены, а сапоги пахнут гуталином. Гилберту Мэгану становится стыдно своей порванной одежды, старых штанов, в которых он шёл через пустыню к морю Мутантов, полагая, что никого не встретит на пути. Он тоже склоняется в поклоне перед Диго Драмином, но глаза не опускает, не зная, чего ожидать от фантома. Бросает мгновенный взгляд на Джари, чтобы узнать, почему кибер-призрак так странно называет Продавца путей. Но Диго Драмин в его голове, и потому нельзя скрыть ни одной мысли, ни одного вопроса, ни одного удивления.
– Потому что твой проводник, юный контиец, всегда обходит меня, построившего эту сложную систему охраны. Посмотри на космос: он весь усеян чёрными дырами, при этом каждый парсек вокруг планеты связан со мной энергосетями. Полно ловушек и силовых воронок, электрические штормы бушуют вокруг Трага. Ловушки передвигаются каждые сутки, пройти без проложенного мною маршрута невозможно. И только я один знаю безопасный путь. Но прилетает Продавец путей и смеётся над моими усилиями, он открывает пространственный коридор и отодвигает поля. Проходит в образовавшееся окно, как в простую дверь. Кому же я буду задавать вопросы, как я отвечу перед магистрами трагила-сай за сохранность их мира?
– Прости, Диго, у меня нет времени забавляться, я вижу проход и без твоих подсказок.
Джари Дагата больше не вежлив, напротив, он хмурит брови и поглаживает свое боевое оружие, трёхфазовый лучемёт контийской армии. Однако всё его внимание направлено не на стража Трага, а на консоль Змея. Он нетерпеливо смотрит на неё, словно ждёт чуда.
– Ты пройдешь, Продавец путей, – злится тот, кто не жив и не мёртв, чьё тело состоит из нулей и единиц, – но сможешь ли ты протащить за собой эту симбиотскую «калошу» и юного контийца? Разве мои смертельные поля не убьют его косное сознание?
Драмин смеётся, и его смех похож на скрип тысячи ржавых машин, но он прав при всей своей невежливости. Чёрные дыры сгущаются, кажется, они голодны, а Змей – отличная пища.
– Контиец должен доказать, что достоин стать трагилом, прежде чем магистры допустят его к мистериям! Отвечай на вопросы!
– Какие мистерии, Диго? – Продавец путей нетерпелив, его милость слетает как усохший лист с осеннего дерева. – Траг мёртв уже целый эон, на нём нет магистров, мост, соединяющий Траг и Окутану 2, разрушен. Ты охраняешь пустыню, глупый дух. Никто не проводит мистерии.
– А кто их отменил? – гремит фантом, и его усохшие руки сжимаются в кулаки. – Ты что ли, Продавец путей?
Так они спорят и кричат друг на друга, забыв про всё на свете. Продавец путей смотрит на Траг и видит пустыню, усеянную мусором; волну, что выше любого замка; смерть и запустение. Диго смотрит на Траг и видит длинные цепи учеников, которые идут на гору, чтобы стать частью мистерии, трон первосвященника и магистра в красно-чёрном плаще, который возносит молитвы Меродаху солнцеподобному. Жизнь кипит на Траге, деревья цветут, и ученики возводят тысячи храмов, чтобы восславить своих учителей. Спор затянулся, и уставший Гилберт вмешивается в разговор старших, хотя это совсем не по правилам Саркасса:
– Я отвечу на вопросы, Диго Драмин.
– Нет, Гилберт, разговор со стражем может затянуться на долгие циклы, вот только у Драмина есть время, а у нас нет, – не согласен Джари Дагата.
– Ваш спор тоже может затянуться на долгие циклы. Спрашивай, виртуальный страж, если в моих ответах есть смысл для тебя.
– Конечно, есть, – уверен Диго Драмин. Ему очень сложно принять позу, в которой было бы удобно сидеть, но всё же страж пытается. – Так я познаю смысл жизни, так я развлекаюсь и так я могу управлять миром, который вокруг меня. Если ты неправильно ответишь, силовые поля перетрут твои кости в труху.
– Откуда он может знать правильные ответы, ведь он не ученик трагилов? – вмешивается Продавец путей. – Спроси лучше меня о смысле своего иллюзорного существования, я тебе отвечу…
