Ирина Никулина Имаджика
Легенды Рива
5
Пространственная петля на окраине Дальней волны
Этот мир посвященные называли слезой Кибелы. Но с тех пор, как Кибела покинула волну творения, вход в ее мир запечатан для смертных. Но не для инаков.
Она сидит на берегу бесконечного моря, что заполняет почти все пространство, потому что мир Кибелы расположен на внутренней поверхности пространственной петли. Находящимся в нем все время кажется, что они стоят вниз головой. Какая божественная сила поддерживает существование такого одинокого мира без тепла звезды, без источника света и энергии, выше понимания. Но здесь везде полно примитивной жизни – океан кишит морскими существами, воздух заполнен насекомыми, что живут лишь миг, едва успев махнуть крыльями и осыпаются мертвой шелухой на берег моря, чтобы стать зеленым песком. Растения тянутся к воде и в центре петли парят черные птицы, которые никогда не садятся на поверхность. Мир – сон, где можно грустить целую вечность.
Вскоре она видит корабль, чудесный призрачный корабль, что несет у себя на борту того, кого она так долго не видела. Ждет с опасением, ждет с вожделением, жаждет и умирает от страха одновременно – они не видели друг друга уже больше десяти эонов. Тогда еще миры Дальней волны не были заполнены первовеществом и тьма гуманоидных разумов не засоряла божественный эфир. А потом Тау-синклит маг спел Фантастическую поэму и гармония умерла. Родились воинственные и агрессивные существа с разными телами и они убили инаков, потому что боялись. Однако дух инаков был очень силен и вошел в предмет, которым совершилось убийство. Теперь каждый, кто приходит к детям черных богов, отдает свое тело, чтобы продлить физическое существование инаков. Это закон, правило тех, кто намного старше Дальней волны.
Корабль выпускает его на берег, прекрасного и сияющего, как всегда. И он распадается на миллион прозрачных рыб, чтобы слиться с водой. Море волнуется и пена волн улетает, стремясь к пустому центру мира. Притяжение в петле Кибелы совершенно нестабильно. Он выходит из морских волн, снова став светом.
Долго стоят они на берегу, полные скорби и мрачных мыслей. Потом идут по берегу, взявшись за руки. Брат и сестра, муж и жена, мать и дитя. Она старше его на одну наносекунду и потому имеет право говорить первой. Обычно они не говорят словами, но не сегодня. Сегодня их мысли направлены в материальные миры и требуют примитивных слова.
– Мы не можем вернуть его дух со Дна миров. Это так больно, сестра.
– Значит, мы может отправить ривайров следом! Жалкие смертные пришли к нашему брату с войной и посмели убить его и уничтожить целую планету, планетарный дух который был вполне жив и оформлен. Они подписали свой приговор. Смерть!
– Смерть! И для них так же будет закрыт вход в Средние миры. Пусть распадаются в ничто в своей убогой материальной волне.
– Но сестра, как мы закроем вход? Боги не позволят!
– Я спрячу вход, так что никто его не сможет найти, разве что видящие маги, а среди ривайров таких нет.
Они молчат и садятся друг против друга. Океан краснеет от их мыслей, серая мгла становится черными тучами, которые обрывками садятся на окаменевшие деревья. Птицы падают замертво и древний дух зла, спящий на дне петли, выходит из воды, чтобы в ужасе покинуть это место. Океан кипит и рыбы всплывают вверх брюхом, песок становится твердым и гладким. Деревья и скалы становятся алмазными, насекомые сплетаются в комок и мертвым шаром взлетают к центру петли, став самым черным из самых черных солнц.
Так долго сидят они, что руки вплетаются в плоть, а лбы срастаются, два существа без имен становятся одним. Это великое соединение двух инаков. Это соитие, для которого нет имени, так же как и для того, что получится из него. Имя не нужно существу, более древнему, чем мир. Если бы магистр трагила-сай мог видеть, он бы увидел большой огненный шар, меньше чем звезда, но больше чем любое из строений гуманоидов. Если бы ривайр смотрел на инаков, то увидел бы воина с четырьмя руками и туловищем как у лошади, если бы кибероид взглянул на новое существо, рожденное на дне слезы Кибелы, то увидел бы невероятную кибернетическую систему, столь сложную, что не хватит и эона, чтобы разобраться в ней. А для трактоида было бы все очевидно без взгляда: этот шар божественного происхождения и сила его неизмерима. Если бы… Если бы в нем была третья часть! Он бы был таким сильным, что мог бы угрожать богам.
Тридцать оборотов Рива вокруг звезды проходит прежде, чем возле планетарного пояса появляется огненный шар, который мог бы уничтожить все живое вокруг себя. Но воины Рива спокойны: их мир защищен древней магией богов, ничто материальное не пройдет сквозь барьер. Это не силовые поля гуманоидов и не электрические ловушки роботов. Это непостижимая сила, что берет свое начало в Фантастической поэме. И даже если инаки проникнут сквозь защиту, воинам Рива есть чем их встретить: их оружие самое мощное во Вселенной, а опыт войны самый большой. Они не боятся ни смерти, ни войны. И даже если ривайры покинут свои материальные тела, их дух поднимется к Средним мирам, чтобы со временем перейти в Божественный Эшелон.
Смерть для ривайра – лишь путь дальнейшего продвижения. Она огорчает, когда не все подличности выращены, но и это лишь досадная оплошность, а не трагедия. Любой из тех, кто остался в Средних мирах, может в любое время вернуться в Дальнюю волну, родится вновь, сохранив память, все подличности и свое тело.
Конечно, ривайры не желают умирать, потому что на то есть свои причины, но они не боятся смерти, что делает воинов Рива безупречными. Таков планетарный пояс Рив и такова судьба рожденных на Риве. Проклятье это или божественный дар, никто точно не знает. А потому, когда возле границ планетарного пояса появляется светящийся шар, который угрожает Риву, на него обрушивается такой шквал огня, что хватило бы на пару галактик. Ривайры оттесняют пришельца подальше от своих территорий и победно возвращаются, чтобы отпраздновать красным фейерверком еще одну победу над безымянными.
6
Дальняя волна, вход в антимир
Трое охраняют антимир. Так стары, что не помнят, кто поставил их у входа и зачем нужно держать его закрытым. Они так давно умерли, что все это не имеет значения, однако стражи верны своему слову и скорее уничтожат всю Дальнюю волну, чем позволят чему-то материальному проникнуть в антимир. Может, они служат богам, а может и нет.
Когда перед их пустыми глазницами появляется огненный шар, старцы готовятся защищать вход, хотя за последние три эона никто не совершал попыток попасть в миры, где все белое – черное, низ – верх, пламя холодно как лед, а жизнь похожа на смерть. Никто живой не может существовать в антимирах, а мертвому нет необходимости.
– Назовите себя и причины, которые вас привели ко входу в антимир! – Требуют старцы.
– У нас нет имен; у нас нет ничего, чтобы их заменяло; мы иные, чем все существа в Дальних мирах. А причины наши слишком личные, чтобы их называть. Но мы можем показать вам кое-что интересное…
Шар разъединяется на двух существ. Они так прекрасны, что даже мертвые стражи невольно восхищены и очень жалеют, что их глаза давно сгнили. Два инака начинают танец и для тех, кто смотрит не глазами, он еще чудеснее. Их гибкие тела поют о боли и потере, о холоде одиночества и великой страсти. Они сливаются вместе, чтобы наказать тех, кто лишил жизни их брата. Вскоре танец приобретает такой откровенный сексуальный характер, что старые стражи теряют бдительность и мечтают о плоти, любой плоти, которая смогла бы присоединиться к оргазму инаков. Но когда должно свершиться самое сокровенное, фигуры инаков тают и стражи понимают, что это лишь иллюзия, а их внимание постыдно отвлеклось. И только круги расходятся по поверхности черного зеркала, что есть вход в антимиры.
…двигаться в антимирах невероятно тяжело. Вакуума здесь нет, все пронизано материей, но молекулярные связи совершенно иные. Движение вперед отбрасывает тело назад, а желание умирает раньше, чем рождается. Пребывать здесь могут лишь те, кто преодолел влияние материального мира, а потому у инаков лишь несколько мгновений, и время, которым не управляет Зерван, здесь разорваное и больное.
– Вижу…
– Смотри, вот они…
– Предложить вам Рив…
– Я объясню.
Теней в антимире много и они желают материи, как никогда. Они готовы пожрать миры и слушают пришельцев. Это первые пришельцы за три эона и их ведет жажда мести. Впрочем, теням все равно. Они покидают антимир, потому что стражники в этот момент увлечены двумя танцующими фигурами. Старцев тени не трогают, смерти достаточно и в их мирах, чтобы наслаждаться ею здесь, где полно жизни.
Создания антимира голодны и первыми они пожирают тех, кто их выпустил. Через миг пространство возле входа в антимир совершенно пусто: ничего не осталось от трех планет, одной звезды, тысячи шестисот трех астероидов и двух инаков. Инаков, детей черных богов больше нет в Дальней волне. Их оголенные духи мечутся в ужасе тьмы, не понимая, кто они и что произошло. Их тянет вверх яркий свет, но Средние миры не готовы принять столь странные души и вскоре холод одинокого космоса становится их холодом, а сознание, лишенное тела, засыпает навсегда…
Магистры сиджана ки называют это ардану, что значит «неотвратимость». Если миру сделать больно, мир отвечает. Это неотвратимость. Ардану. Если начинаешь войну, война придет и в твой дом, даже если ты сильнее всех. Это неотвратимость.
Если в сердце поселилась желание смерти, то смерть не замедлит появиться, потому что волна творения лишь кажется разделенной, на самом деле все материальное и не материальное в ней едино. Это тоже ардану.
Дальняя волна творения, планета Траг
Сегодня день солнечной мистерии, тридцать пятой в этом цикле. Все, кто желают получить звание неофита, могут пробовать свои силы в подземельях Трага. Тридцать три зала проходят ученики с одной священной целью – найти на Траге Меродаха, великого бога-солнце, знающего все мистерии.
Уже Гралис катится к закату и Нан на восходе светит розовым неярким светом, а никто из претендентов не решил задачу. Тридцать три пещеры выходят на поверхность возле самого высоко монастыря в мире Траг. В монастыре, на самой высокой башне, протыкающей шпилем розовое рассветное небо, восседает верховный магистр. Он терпеливо ждет учеников, которые найдут Меродаха и явятся к нему с доказательствами своего проникновенного ума. В пещерах пусто, разве что есть кое-где статуэтки Меродаха, патрона мистерий, но каждый ученик понимает, что образ не есть сам бог. Задача кажется невыполнимой, усталые и голодные неофиты обыскивают подземелья, надеясь найти подсказкии угадать, чего ждет от них верховный магистр.
Наконец, когда восходит Нан, второе слабое солнце Трага, ученики выходят на поверхность и под смех зрителей бредут к магистру, понурив голову, чтобы честно признаться, что они не нашли Меродаха. Но когда они видят магистра Силити с плащом, на котором изображен солнечный круг, они понимают суть мистерии. Тот, кто знает мистерии, имеет право носить символ солнца, знак Меродаха, а значит сам становится Меродахом. Они искали мудрость во тьме пещер, а разве может быть свет знаний в полной тьме? Каждый подходит к верховному магистру и впервые не преклоняет колени, как того требуют традиции, а говорит с полной уверенностью: «Я и есть тот, кто знает мистерии, я – Меродах». И тогда великий магистр склоняет колени перед учениками и каждому вручает плащ солнцеподобного Меродаха, красный с черным, сияющий изображением солнечного патрона мистерий. Это великий миг, когда в сознании учеников происходит переворот и они начинают понимать свою связь со всей волной творения и слышать великолепные напевы Фантастической поэмы. Это праздник для магистров и Траг готов радоваться и продолжать мистерию…
Тран Сид Силити чувствует тень, промелькнувшую над Трагом. Никто не замечает чужих звездолетов, кроме него. Ни разу за последний эон верховный магистр не останавливал мистерии, ибо важнее мистерий нет ничего на Траге, сердце магического искусства трагила-сай. Но сегодня особенный случай и мистерия остановлена.
На площади перед монастырем приземляются три звездолета, раскрошив мраморную кладку. На них символ Рива – скрещенные мечи и кровь. Такое вторжение подобно объявлению войны, потому Тран Сид Силити останавливает мистерию. Когда воздух остывает, выходят ривайры, не очень желанные гости на Траге. Их пятеро и все в боевом облачении, увешаны оружием и их лица мрачны, как никогда.
Один из них, самый высокий, превышает рост верховного магистра вдвое. Он – воплощение силы и агрессии, весь в железе и коже гуманоидов, из которой сшита одежда. Черные волосы спутаны в комок, что служит намеком на то, что истинному воину некогда заниматься своей внешностью. Лицо его покрыто шрамами, а глаза горят красным пламенем. Магистр Силити хорошо знает воина по имени Сирис Криз. На планетарном поясе Рив нет государства, нет правителей и отсутствуют главнокомандующие, но если бы понадобилось назвать того, кто правит двадцатью семью планетами, это был бы Сирис Криз. Он силен как сын Ракс-Баа, хитер, как магистры сиджана ки, искусен в бою, как сам Мардук и беспощаден, как Некроникус.
– Приветствую тебя, великий воин, чья слава сияет впереди тебя! – Магистр Трага учтив, хотя и нет к тому никаких оснований. Он приветствует ривайра на высоком слоге Живого космоса и склоняет голову в поклоне, при этом не опуская глаз. Его недоверие еще больше его недовольства.
– Пусть твое приветствие провалится на Дно миров! – Ривайр холоден, как сталь, в глазах обещание смерти. – Я уничтожу Траг вместе с тобой и ты не успеешь даже икнуть, жалкий гуманоид.
Сида Силити закрывают плотной стеной другие магистры и ученики, но он просит их подождать. Если бы ривайр хотел уничтожить Траг, то уже совершил бы попытку, но, похоже, он пришел за чем-то другим.
– Что ж, ривайры никогда не отличались воспитанностью. Говори, что тебе нужно, потому что ты прибыл не вовремя.
– Ты, болотная жаба, втянул ривайров в войну, которой нет конца. – Сирис Криз играет своим мечом, что больше его в два раза и по лезвию меча стекает алая кровь. – Ты воспользовался слабостью воина по имени Паралис Мег и позволил ему погибнуть от руки твари, которой нет имени.
– Я всего лишь предложил битву, а Мег не смог отказаться. Я верил в то, что он победит инака.
– Ты насытился местью, убогий гуманоид? Инак на Дне миров, но у него были брат и сестра. Они выпустили теней из антимира, которые атаковали Рив. Уже семь планет превратились в пыль. Мы едва сдерживаем порождений антимира силовыми полями и магией богов, что всегда охраняла наш планетарный пояс. Но оборона ненадежна. Как ты думаешь, верховный магистр, когда тени сожрут Рив, они успокоятся?
Магистр молчит. На самом деле он знает про атаку теней, что есть антиматерия, наделенная самым извращенным сознанием в волне творения. Но он не считает, что это его забота. Тени желают уничтожить ривайров, а не Траг, так что он не видит повода беспокоиться.
– Думаю, это твоя война, Сирис Криз. Но если ты просишь о помощи, я буду молить богов тебе помочь.
– Будь ты проклят, магистр! Когда мы победим теней, я взорву Траг так же легко, как и Генстаг. От ваших монастырей не останется и молекулы.
– Я свяжусь с Окутаной 2 и вышлю вам в помощь наш флот. Этого тебе достаточно, ривайр? – Сид Силити нисколько не напуган, он лишь жалеет, что прервал мистерию.
– Хорошо, тогда я оставлю Траг пребывать в своих мистических иллюзиях, но тебя лично зажарю на вертеле и съем на ужин, когда буду праздновать победу!
Он зол и имеет на это право. Семь планет из двадцати семи уничтожены, погибло несчетное количество ривайров и энергополя едва сдерживают армию антимира. Ничего подобного не случалось с планетарным поясом Рив никогда. Никогда Некроникус так обильно не пировал телами великих воинов. И никогда раньше ривайру не приходилось просить гуманоида о помощи.
– У меня есть кое-что. – Улыбается Тран Сид Силити. – Эти сети-ловушки мы использовали на периферии для уничтожения трактоидов. Они слишком радиоактивны для гуманоидов, но твоя раса, воин Рива, не боится радиации. Возьмите их и расставьте везде, где вас атакуют тени. Ловушки поглощают любую активность: материю, антиматерию, свет и тьму любой формы и концентрации.
– Ловушки я возьму, но я хочу, чтобы ты и твои магистры приняли участие в битвах. Или ваша трагила-сай ничего не стоит?
– Мы не воины, мы мирные существа и живем в гармонии с космосом и Фантастической поэмой, наша магия направлена на познание себя и мира, а не на убийство.
– Похоже, ваша судьба изменилась. С сегодняшнего дня трагила-сай станет боевой магией, Силити. Ты заключил договор на военную кампанию, когда послал моих воинов убить инака, разве нет?
На Траге траур. Мистерии прекращены. Черная тень войны легла на планету трагила-сай. Магистры готовятся к битве. Они принимают судьбу Сида Силити как свою, они умрут за него и его грехи. Сам верховный магистр мрачнее тучи. Он молит Меродаха оградить Траг от ужасной участи, но Меродах молчит. Он обращается к богам, но боги молчат. Только демоны в Средней волне смеются и посыпают голову верховного магистра пеплом.
Это тоже ардану. Неотвратимость, холодная, как объятия Некроникуса.
7
Планетарный пояс Рив, три цикла спустя
Тридцать две расы втянуты в противостояние теням антимира. От планетарного пояса Рив осталась одна треть. Как только тьма антимира соприкасается с материей, материя поглощается. Секрет в первовеществе и полярности, но точного механизма никто не знает, кроме богов. Теням подходит любое вещество и чем больше, тем лучше. Они – единое сознание, разделенное на клочья мрака. Ловушки магистров трагила-сай сдерживают их какое-то время, но антисущества меняют полярность ловушек и вскоре поглощают их так же, как любую энергию в космосе.
Иногда тем, кто желает остановить теней из антимира, кажется, что это совершенно безнадежно и вскоре весь мир будет поглощен сплошной тьмой. Когда тени в космосе, где их окружает вакуум, и нет ничего, ни вещества, ни полей, тени пожирают сами себя. Против них бесполезны тяжелые оружия ривайров, магия трагила-сай и даже приемы энергетического боя сиджана ки. Тем, кто смотрит на Рив, понятно, что самая тихая война в Живом космосе проиграна и полное уничтожение материальной жизни лишь вопрос времени. Когда тени доберутся до звезды Рива – Гралиса, наступит вечная тьма, в которую провалятся все живущие ныне герои и предатели.
Сирис Криз с надеждой смотрит на алое небо, где он видел падающую звезду. Яркий желтый диск расчертил мрак ночи. Он знает, что так приходит спасение.
– Вызови Силити. Пусть он встретит гостя. – Говорит он своему помощнику и, хотя тот не понимает, что происходит, он вызывает верховного магистра в мир Алый Жар, на котором находится лидер ривайров.
Тран Сид Силити смотрит на малоподвижные черные шары. Они едва подрагивают, растекаясь мраком вокруг себя. Они не имеют лика и конечностей. Сейчас они погружены в анабиоз, потому что новая ловушка трагилов сильна. Но она не может быть универсальным решением. Две тысячи магистров погибли, желая уничтожить теней, две тысячи лучших магов Живого космоса заглянули в черные глаза смерти и не смогли победить. Космос похож на больного, что заражен неизлечимой болезнью, столь безликой, что ее даже невозможно ненавидеть.
– Великий магистр, вас вызывает Криз!
– Скажи, я занят. Я пытаюсь постичь суть существ из антимира.
Он смотрит из иллюминатора в черную тьму, что копошится на дне ловушки и понимает, как далеки существа Дальней волны и концентрированная тьма небытия из антимира. Он не понимает, почему молчат боги, когда вся волна скоро затрещит по швам. Или они считают, что Живой космос вполне способен победить антимир?
– Это срочно, великий магистр. Он просит прибыть в мир Алый Жар, что на окраине Рива, или точнее того, что от него осталось…
– Хорошо. Приготовьте окно.
Пространственные окна были созданы два цикла назад. Их изобрели кибероиды, чтобы спасти своих воинов от теней. Звездолет медленно вплывает в окно, чтобы растворится в нем без остатка. Окно сворачивается и даже следа не остается от пребывания магистра в этом секторе. Только голодные тени спят в ловушке, да равнодушные звезды мерцают вдалеке.
– Зачем ты вызвал меня, ривайр? Я был близок к разгадке теней.
– Ты смотришь на тьму и пытаешься ее понять? Это смешно, гуманоид. Так ты никогда не уничтожишь врага.
– А что ты предлагаешь, великий воин? Мы уже пробовали напалм и атомную энергию. Тени поглощают все, что к ним направляется. Мы не умеем управлять антиэнергией и в этом наша печальная судьба…
– Подожди причитать, маг. Я видел, как упало солнце. Твое солнце. Иди и встречай гостя Дальней волны. Думаю, он здесь, чтобы помочь нам выиграть самую странную войну за последние десять эонов.
– Ты говоришь о …
– Разве в волне творения есть другой гость?
Ривайр Сирис Криз не желает встречаться с гостем волны творения и на то у него есть свои причины. Он мудрее, чем гуманоид. Для магистра по имени Силити встреча с патроном мистерий, с тем, кто выше богов эшелона, с тем, кто дал трагилам великую мудрость, есть невероятная удача и столь редкий шанс, что на самом деле никто из магов в него не верит.
Волна творения бесконечна, но она заключена в материальную оболочку. Даже Высшие Сферы полны материи, хотя и лишены форм. За границей волны творения расположен непознаваемый хаос, которому нет названия. Хаос Внеграничья иногда посылает своих эмиссаров внутрь волны творения. С какой целью, нет возможности узнать, ведь как только сущность хаоса попадает в волну творения, она становится ее частью и обретает материю. Хаос, заключенный в материальную оболочку, будь он даже бестелесным духом, утрачивает знание своей цели и проходит в волне творения путь смертного. Рождаясь существом с телом, дальше дух познает тайны Дальней волны и, умерев, переносится в мир, где формы текучи – в Средние миры, тонкую прослойку между мирами обычных существ и Краткой волной, содержащей божественные принципы.
В Краткой волне и Высших Сферах личность сохраняется в виде принципа и, при очистке от всего материального, попадает в хаос Внеграничья. Это долгий путь, но другого выходя из волны творения нет. Магов манит и пугает одновременно непостижимый и огромный хаос Внеграничья. Они мечтают о нем, но не спешат расставаться с теми мирами, где им так привычно. И никто из них на самом деле не готов встречаться с гостем Внеграничья, даже если сам носит плащ с его изображением, потому что одна даже мысль о подобном контакте заставляет смертного впадать в священный трепет. Впрочем, к ривайрам такое правило не применяется, они не чтят богов и не боятся никого, даже самого Некроникуса.
Тран Сид Силити надевает свои лучшие одежды, красный с золотом плащ верховного магитсра, а сандалии, напротив снимает. Не подобает встречать в обуви такого высоко гостя. Волосы его убраны в хвост, а на глазах очки с темными стеклами. Он не прячет взгляд, он просто знает, что сияние гостя может ослепить его навсегда.
Два оборота вокруг оси мира Алый Жар магистр идет по пустыне, где все опалено и песок превратился в камень. Гралис жесток и жара почти убивает тело гуманоида, когда он видит перед собой огромную тень и падает ниц, не смея поднять глаза. Фигура, размером до небес, заслоняет звезлду и ее свет ярче, чем солнце Рива.
– Великий Меродах, твой верный слуга склоняет колени пред твоим солнцеподобным ликом. Нет большей радости и удовлетворения для магистра трагила-сай, чем видеть твой образ и внимать твоим мудрейшим словам.
– Наконец-то! – Грохочет фигура. – Так неудобно без тела!
И свет, подобный тысячи солнц, входит в тело Сида Силити. Магистр падает замертво, не успев ни с кем попрощаться. Сутки лежит неподвижно, а затем встает, отряхивая песчинки. Он слегка парит над горячим песком и тело кажется более сильным и здоровым, чем когда им владел старый магистр.
– И я рад видеть тебя, мой верный магистр, – отвечает он на речь, что давно умолкла, – жаль, что не успел поделиться с тобой вселенскими истинами.
И он хохочет, поднимая вихри с барханов. Мертвыми глазами смотрит на красный мир и качает головой, совсем, как Сид Силити, потом зарывает в песок некоторую вещь, замотанную в грубую мешковину и идет по воздуху Рива туда, где его ждут воины. «Жалкие миры! Жалкие миры!» – повторяет он с упорством слабоумного и выплевывает на песок сердце гуманоида, которое начинает разлагаться на жаре.
***
Сирис Криз сидит на троне, что сделан из песка, для ривайра такой трон – напоминание о том, что любая власть иллюзорна и никто не может на самом деле править Ривом и его воинами. Он обнажен, как и всегда. Так он встречает Сида Силити, вернувшегося из пустыни. Ривайр видит, что движения магистра изменились, взгляд остекленел, а плащ порван в нескольких местах.
– Великий магистр нашел то, что искал? – Спрашивает ривайр и ему не приходит в голову склонить колени или хотя бы голову, хотя он и догадывается, что Сид Силити уже совсем не магистр Трага.
– Нашел. – Ответ краток и из глаз вырываются лучи солнца, которые сожгли бы все, что не так прочно, как воля урожденных на Риве.
– Ты устал и голоден, великий магистр?
Кажется, Сирис Криз смеется над гостем и его светом, подобным солнцу. Он предлагает кувшин из глины, в котором только песок и блюда из грубого фарфора, на которых тоже лишь горсть песка.
– Угощайся. Это все, что вскоре от нас останется. Боюсь, твой вход опустеет, а Рив войдет в легенду, МЕРОДАХ.
Меродах берет кувшин с песком и пьет из него, засыпая в плотно закрытый рот магистра песок, который превращается в живительную влагу и берет в пальцы песок, и песок начинает пахнуть жареным мясом, так, что у Сириса Криза кружится голова.
– Спасибо за дары, великий воин. Кажется, я слышу отчаянье в твоем голосе. Действительно ли ты обеспокоен тем, что мой вход опустеет и ни один дерзкий ривайр больше не пройдет в Среднюю волну? Если это все, что тебя волнует, я зря потратил время.
Меродах смеется и лишь шевельнув пальцами, создает себе трон из песка, который в два раза больше и изящней, чем тот, что вылепили воины Рива для своего лидера. Когда он садится на трон, то полон изящества и величав, как истинный правитель миров. Иллюзия оживает и в закатном Гралисе начинает казаться, что трон не из песка, а из золота очень тонкой работы, а сидящий на нем гуманоид полон жизненных сил и всегда был правителем. Только дыры на плаще да мертвый блеск неподвижных глаз выдают, что за сила двигает марионеткой – бывшим верховным магистром трагила-сай.
– Я вижу, с тобой бесполезно соревноваться в остроте ума, повелитель мистерий, ведь тебе подчинена Мара и Иллюзия. Но разве тебе не жаль твоего лучшего магистра? Он учил тысячи магов молиться на тебя, почитать тебя как бога.
– Очень жаль… Но он так жаждал, чтобы моя мудрость ему принадлежала, теперь она в нем. А почести и молитвы, зачем они мне? Разве что я совсем одряхлею и стану похожим на ваших богов, живущих за счет потока энергии низших миров? Выпьешь со мной?
Он наливает из кувшина ароматное вино и протягивает кубок ривайру, но когда тот подносит его к губам, то вино превращается в песок и слышно, как тихо смеется гость, прикрывая улыбку рваным плащом. Вино течет по лицу, кости сломались, но гость веселится, как никогда, ривайры забавляют его.
– Ладно, – Сирис Криз швыряет кубок с песком, – если ты пришел помочь, то сейчас самое время. Если у тебя цель посмеяться над смертными, то проваливай и не мешай нам умереть. Мы не просили тебя о помощи.
– Почти мертвые, но такие гордые… Я пришел помочь. Слушай. В секторе, захваченном трактоидами, есть одна пещера в ледяном астероиде, там я спрятал металл, обладающий очень редкими свойствами.
– И что это за свойства? – Сирис Криз как будто не проявляет заинтересованности, он смотрит на песчаных птиц без перьев, любуется закатом Гралиса, пилит шершавым камнем свои черные ногти. Голос его звучит совершенно равнодушно, словно лишь скука заставляет его задавать вопросы. Именно так и надо разговаривать с тем, кто прибыл из Внеграничья. Достаточно проявить нетерпение или заинтересованность, как плата за помощь станет невероятно огромной. Воин Рива прекрасно понимает это в отличие от гуманоида с Трага, уже расплатившегося своей жизнью. Впрочем, на Риве не найдется никого, кто бы хоть на миг пожалел Трана Сида Силити.
– Уникальные свойства, ривайр. Возможно это единственный металл в Дальней волне, который не разрушается при столкновении с антиматерией. Что скажешь, воин?
– Если такой металл существует, он наверняка кому-то принадлежит.
– Ты проницателен. Дочь Кибелы, мудрая Алкая, живущая дольше, чем ты можешь вообразить, сделала планету из этого металла и будет охранять ее до самой смерти.
– Значит, убив дочь Кибелы, мы будем иметь металл, который спасет Рив и всю Дальнюю волну?
– Что для воина одна старая немощная женщина, когда на карту поставлен весь космос?
Сирис Криз не спешит с ответом, он понимает, что в действиях Меродаха не может быть бескорыстного намерения. Но он никогда не слышало дочери Кибелы и он вовсе не желает воевать с таким противником. Полубоги, даже если они живут в Дальней волне, очень сильны и воинственны. К тому же боги Краткой волны их защищают. Скорее всего, Меродах желает, чтобы ривайры начали войну против Эшелона богов и у него на это есть свои причины. Сирис Криз даже догадывается о причинах такой хитрости, но предпочитает промолчать. Теперь выбор за ним.
– Если я привезу металл, как мы его используем?
– Я сделаю гигантский поглотитель антиматерии, ты срастешься с орудием и одним вдохом поглотишь тени. Станешь великим героем, о котором будут слагать легенды. А я удалюсь в миры, где нет войн и теней.
Сирис Криз берет с собой большое войско и отправляется в поход к миру Алкаи, металлическому шару размером с планету. Но когда они покидают сектор Рива, мудрый ривайр отправляет воинов обратно, а сам летит к планете дочери Кибелы. Меродах не обманул, такая планета существует и на ней царит прекрасная женщина. Видеть смертным ее нельзя, но для ривайра Алкая делает исключение. Ровно три оборота металлической планеты длиться рассказ воина Рива и внимание Алкаи не ослабевает. Когда она слышит имя Меродаха, то лишь смеется звенящими колокольчиками. Ее решение просто: она разрешает ривайру взять с собой столько металла, сколько он сможет забрать. Звездолет ривайра в состоянии тянуть за собой небольшой астероид, именно столько и откалывает он от планеты дочери Кибелы и благодарен ей намного больше, чем Меродаху.
