Ирина Мизинина
1984. Учебник новояза
Сайм задумался: пора бы подкрепить языковую теорию нормативными актами Партии. На столе у него всегда лежала целая стопка нужных печатных изданий. Ага, вот они – три Декрета Партии о новоязе. Сайм полистал первую книгу. Точно!
Принцип экономии речевых усилий. Подвинув стул поближе к столу, Сайм опять приступил к диктовке: «В Первом Декрете Партии о языке…»
В Первом Декрете Партии о языке обоснованы принципы экономии мышления и речевых усилий и средств. Первый состоит в том, что «человек должен затрачивать на познание ровно столько энергии, сколько необходимо для усвоения принципов Партии, способствующих адаптации и жизни в обществе». Второй же, как определяется в документе, базируется на основополагающем партийном принципе двоемыслия и утверждает: «Высказывание должно содержать не меньше информации, чем требуется. Высказывание не должно содержать больше информации, чем требуется».
Закон экономии речевых усилий оказывает большое влияние на новояз и является одной из основных причин развития языка. В фонетике, например, этот закон отражает стремление к удобству, которое выражается в следующем:
•
• СТПЕРЕХОДЕ БОЛЕЕ ТРУДНЫХ ЗВУКОВ И ИХ СОЧЕТАНИЙ БОЛЕЕ ЛЕГКИЕ; РЕМЛЕНИИ К УПРОЩЕНИЮ ОРФОЭПИЧЕСКИХ ФОРМ;
• СОКРАЩЕНИИ ДОЛГИХ ГЛАСНЫХ;
• УТРАТЕ БЕЗУДАРНЫХ ГЛАСНЫХ;
• СЛИЯНИИ ИЛИ УТРАТЕ СЕГМЕНТОВ В «НЕВАЖНЫХ» СЛОГАХ;
• ОТСЕЧЕНИИ РЯДА КОНЕЧНЫХ ЗВУКОВ.
Так, обоснованный Партией закон экономии речевых усилий влияет в том числе и на звуковую сторону нового языка. Например, произношение (а также написание, о чем пойдет речь ниже, в части, посвященной графике и орфографии) следщий (следующий), пжалста (пожалуйста), кто-нить (кто-нибудь), када (когда) и када-нить (когда-нибудь) считается вполне допустимым.
Однако подлинным завоеванием новояза стало такое фонетическое явление, как уткоречь. Хороший оратор должен добиваться произношения, при котором в потоке речи слова едва различимы, а порой и неразличимы совсем. Почти теряя материальную сторону и сливаясь, они утрачивают и самостоятельное значение (СХЕМА 2), становятся основой, «подложкой» для важных слов, словосочетаний и фраз, таких как партия; Большой Брат; полное и окончательное уничтожение гольдштейнизма; незнание – сила и т. д. Последние «вываливаются» из звукового потока, в то время как все остальное должно тонуть в шуме кря-кря-кряканья. Не слыша, что в действительности говорит человек, слушатель не может сомневаться в общем смысле его слов. На СХЕМЕ 2 показано, как в новоязе при использовании уткоречи трансформируется привычная структура знака.
Сайму опять пришлось работать с бумагой и карандашом. Он считал схемы и таблицы наглядным применением законов. Вот здесь, к примеру, сразу становится понятно, чем новояз отличается от старых языков, и как в нем происходит разъединение материальной и смысловой стороны. Причем (и это Сайм считал самым важным), при слиянии звуков в единый поток смысл речи не только не утрачивается, но и становится более рельефным, выпуклым.
Принцип двоемымыслия в действии!
Завершив со СХЕМОЙ 2, Сайм обратился к примерам уткоречи, которые он с легкостью нашел в средствах массовой информации – как в видеоматериалах (телепередачи), так и в газете «Таймс». Снова понадобился диктопис.
Например:
Демонстранты выражают БЛАГОДАРНОСТЬ БОЛЬШОМУ БРАТУ за увеличение нормы выдачи шоколада до двадцати граммов в неделю.
Применение уткоречи в приведенном фрагменте позволяет выделить ударную в смысловом отношении часть фразы: в сущности неважно, за что и кто благодарит Большого Брата: за увеличение выдачи норм шоколада, за новую счастливую жизнь или за что-то еще. Ключевые слова здесь: благодарность и Большой Брат.
Или:
Экстренный выпуск последних новостей с Малабарского фронта. Наши войска в Южной Индии одержали блистательную ПОБЕДУ.
Здесь уткоречь дает возможность выделить лишь одно слово – победа, другие же не несут особого смысла: всем понятно, что только войска Океании побеждают, а где случилась очередная победа – второстепенная информация.
Примером блистательного использования уткоречи можно считать сообщение по телеустройству об очередной победе Океании:
Потрясающий стратегический маневр… идеальная согласованность… полный разгром… полмиллиона пленных… полная деморализация… контроль над всей Африкой… война вот-вот завершится… победа… величайшая победа в истории человечества… победа, победа, победа!
Весь текст, кроме выделенных интонационно и четко произносимых слов и словосочетаний, не имеет никакого смысла и является служебным по отношению к ключевым фрагментам. Он не воспринимается слушателями как информативный, просто создает дополнительный объем высказывания. Более того, второстепенные (а по сути третьестепенные) фрагменты устной речи (знаки 2-го порядка) «передают» смысл и материальную сторону важным словам (знакам 1-го порядка), укрепляя и усиливая значение и звучание последних (СХЕМА 3).
И снова Сайм увлеченно вычерчивает схемы.
Здравствуйте, товарищ Сайм, решил к вам заглянуть. Не нужна ли моя помощь?
Сайм поднял голову и сразу же увидел стоявшего рядом с его столом Эмиса Дандсона – политического консультанта авторов «Учебника новояза» и члена редакционной коллегии издания.
– О! Товарищ Дандсон! Вы как раз кстати. Я сейчас пишу кусок об уткоречи. А вы у нас ее признанный мастер. «Таймс» частенько называет вас «дваплюсхорошим уткоречем». Не посмотрите ли?
– С удовольствием. И зовите меня просто Эмис. Мы ведь с вами делаем одно дело. Важное дело. Высокопоставленные члены Внутренней Партии держат его на своем контроле. Говорят, – тут Дандсон понизил голос, – сам Б.Б. проявляет к нашей работе большой интерес…
Дандсон сел рядом и внимательно прочитал листы, которые ему подал Сайм.
– Недурно, недурно… Только вот надо проверить, не упоминаются ли вдруг в цитатах нелица. Профессор Линг Мор, например? Он все еще возглавляет лабораторию? Кто у нас занимается корректировкой?
– Джон Тиллотсон. Да вон он. Через две секции от нас. Видите, сидит, скрючившись, у микрофона?
Я сейчас Парсонса позову. Он у нас по технической части. Набитый дурак, но отнести бумаги на сверку способен.
Сказав это, Сайм несколько смутился: зря, наверное, при постороннем Парсонса обозвал. Не смог удержаться. Однако Дандсон одобрительно улыбнулся, и Сайм сделал знак Парсонсу. Тот подошел, выслушал указания Сайма и взял листы, замешкавшись у стола. Видно было: ему очень хочется поговорить.
И он бодро завел свою любимую песню:
– А вот что я вам скажу. Дочурка моя уж какая сообразительная! И как предана Партии! Вчера говорит мне: «А если кто еще не сдал тебе деньги на плакаты к Неделе Ненависти, так ты их впиши в список да снеси его в полицию. Они все евразийские шпионы!»
Дандсон как-то вытянулся и напрягся, а Сайм, всегда ругающий себя за язвительность и острый язык, вдруг зачем-то спросил:
– Том, а вы сами-то сдали деньги?
Парсонс буквально подпрыгнул на месте и, достав из кармана старую, засаленную запкни (записную книжку), произнес с обидой:
– Да вот же! Я тут первым номером записан!
Когда Парсонс ушел, Дандсон и Сайм снова приступили к работе над учебником.
– Нужно о связи уткоречи с двоемыслием немного усилить, – заметил Дандсон и лично продиктовал в микрофон: «Сам термин уткоречь…»
Сам термин уткоречь (сокращение от речь утки, то есть утиное крякание) имеет в новоязе весьма интересное значение и отражает языковое и ментальное устремление общества Океании к двоемыслию (одно из важнейших слов новояза, о котором будет сказано ниже). Уткоречь по значению и применению своему двойственна: в разговоре с оппонентом крякание – это насмешка и оскорбление (последнее весьма важно в споре с политическим противником), а в беседе с верномыслящими уткоречь приобретает одобрительную интонацию и становится похвалой.
Впрочем, Дандсон не мог вести с Саймом долгие беседы: у него сегодня еще было запланировано выступление перед мундепами (муниципальными депутатами). Вскоре он попрощался и ушел, а Сайм приступил к обобщению исследований, полученных из партийной Лаборатории психолингвистики. Сверяясь с данными, он то придвигал к себе диктопис, то брал в руки карандаш и рисовал на бумаге.
В фонетике и орфоэпии новояза большое место занимает социофонетика, или социальная фонетика, которая связана с бытованием языка в разных возрастных, территориальных, а более всего социальных группах. Обычно считается, что социальные признаки по силе своего воздействия на фонетические явления располагаются следующим образом (по мере ослабления влияния):
• ТЕРРИТОРИЯ (МЕСТО РОЖДЕНИЯ, ДЕТСТВА ИЛИ ДЛИТЕЛЬНОГО ПРЕБЫВАНИЯ НОСИТЕЛЯ ЯЗЫКА – ОТСЮДА ВОЗНИКАЮТ МЕСТНЫЕ РАЗНОВИДНОСТИ ОРФОЭПИЧЕСКИХ НОРМ);
• ВОЗРАСТ;
• СОЦИАЛЬНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ;
• ВЛИЯНИЕ СЕМЬИ;
• ОБРАЗОВАНИЕ.
При общей сходной с традиционными языками тенденции для новояза все же самыми важными являются два социальных признака, где первый играет ведущую роль (ТАБЛИЦА 1):
• СОЦИАЛЬНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ (ГДЕ ОБРАЗОВАНИЕ ИГРАЕТ СВОЮ РОЛЬ);
• ВОЗРАСТ.
Общество Океании состоит из членов Партии (Внутренней и Внешней) и так называемых низших масс, или пролов. Члены Партии имеют образование и выполняют работу, как правило, не предполагающую физического труда или только физического труда. Исключением становятся лишь те члены Внешней Партии, работа которых связана с взаимодействием с машинами и механизмами.
Например, создание различного рода произведений в Минправе (Министерстве правды) состоит из вращения огромных калейдоскопов, на которых вчерне набрасываются сюжеты романов. (Перелом руки – частая травма в Департаменте художественной литературы). Но в любом случае и эти члены Партии хорошо (с той или иной степенью освоения) воспринимают новояз и его орфоэпические особенности, хотя люди, занятые в сфере науки (пока еще существует понятие «наука») и техники проявляют устойчивость к принятию фонетики и орфоэпии новояза и характеризуются низким стремлением к его усвоению и низким же результатом.
Сайма немного смутила его же собственная фраза: «…пока существует понятие „наука“». И он даже хотел «переговорить» лист заново, но потом махнул рукой. Что он такого сказал? Об этом не раз говорили Партийные лидеры… После небольшой паузы Сайм продолжил: «Если в других языках…»
Если в других языках традиционная норма устойчивее всего сохраняется в речи образованных людей, а новый вариант быстро усваивается рабочими, то в нашем языке все происходит наоборот: новояз с его орфоэпическими нормами получает наибольшее распространение как раз в среде служащих, причем, лингвисты, филологи и искусствоведы более других обращены к языковым нововведениям. Что же касается мастерства владения уткоречью, то здесь всех превосходят профессиональные политики и члены Внутренней Партии.
Медленнее всех новояз принимают пролы. В учебнике «История Партии», созданном под общей редакцией Большого Брата, сказано: «Революция освободила пролов от оков. До этого их угнетали капиталисты: пролы голодали; женщины работали на угольных шахтах; детей с раннего возраста продавали на фабрики». Это все определило особое положение пролов в современном обществе Океании и, значит, их отношение к языку. Партия учит: «Пролы по природе своей являются низшими существами, которых с помощью нескольких простых правил нужно держать в подчинении, как животных». Вот почему они дольше других слоев населения сохраняют привычную интонацию речи и старые нормы произношения, а уткоречь им совершенно не дается. Нужно признать, что новый язык, язык будущего, этим социальным слоем будет освоен не скоро.
Возраст также становится важным фактором влияния на фонетику: каждое новое поколение оказывается все более и более открытым к восприятию новояза.
Что касается территориального фактора, то он не имеет того значения для новояза, каким характеризуются традиционные языки. Семейное влияние на язык тоже становится все менее заметным, поскольку семья в Океании занимает второстепенную роль по отношению к Партии, трудовому коллективу и общественным организациям, таким, как, например, Разведчики, Молодежная Антисекс-лига, Полобхуд (Политическое объединение художников).
