Ирина Михайловна Кореневская
Качели времени. Папина дочка
Глава девятая. Вымершие
К счастью, парень не стал ни о чем спрашивать, а быстро затянул меня вверх. Я плюхнулась на ступеньки и на четвертой космической скорости18 отползла от края. Потом стала трясти внука.
– Звони быстро начальнику лагеря, Тому и Геку, еще медикам! Там люди! Надо их спасти!
И снова Оникс, не тратя время даром, схватился за арновуд. А потом, вызвав всех, кого смог, налил из термоса горячего чая и вручил мне стакан, затем достал из рюкзака плед и накинул на мои плечи. Оно и понятно: меня сейчас трясет крупной дрожью, словно я упала в прорубь и выскочила, словно ошпаренная. Но мне не холодно, а трясет от страха.
Думаю, любой бы на моем месте задрожал! Во-первых, я испугалась, когда парень упустил канат, ведь без переломов бы точно не обошлось. Во-вторых, увиденное мигом заставило забыть о потенциальных травмах и его оплошности.
Если я правильно понимаю, те, кто обустраивал эту пещеру, явно перечитали что-то похожее на похождения графа Монте-Кристо. Вероятно, они тут оборудовали несколько секретных комнат и мы случайно нашли одну из них. Инженеры, которые теперь наверняка не отстанут от этой пещеры, потом нам расскажут, что и как было. Но думаю, они подтвердят мои предположения.
А я считаю, что валун, вокруг которого Оникс обвязал канат, был рычагом, открывающим потайное помещение. Когда недотепа-внучок упустил трос, камень рвануло с места. Вешу я чуть меньше восьмидесяти килограмм и думаю, этого усилия оказалось достаточно, чтобы сдвинуть рычаг. Скорее всего, его делали с таким расчетом, чтобы с механизмом мог работать обычный человек – а местные не слишком отличались от нас по параметрам.
Когда же рычаг сменил положение, механика сделала свое дело и открыла потайную комнату. Даже нибирийцам такое не снилось: миллион лет техникой никто не пользовался, а она работает как часы! Надо будет поинтересоваться у местных, как они умудрились такие механизмы создать!
Тем более теперь у нас явно появится такая возможность. Когда я зависла в воздухе, то увидела, как в метре от меня расходятся стены на нижнем уровне. А за ними обнаружилась небольшая комнатка, в которой находилось несколько криокапсул! Во всяком случае, я думаю, что это были именно криокапсулы, потому что напротив меня, в одной из них, находится крупный мужчина. Его лицо покрывает иней, а вытаращенные глаза смотрят прямо перед собой. Жуткое зрелище, но я знаю, что именно так выглядят все замороженные люди. Надеюсь, наши медики сумеют их реабилитировать.
Я стала пить чай, постепенно успокаиваясь. Да, зрелище очень жуткое, потому я и испугалась. Но теперь понимаю, что это не страшно, а скорее просто неожиданно. Хотя Оникс и предполагал, что здесь до сих пор остались представители местного населения, я не думала, что он окажется настолько близок к истине! Кстати, надо ему об этом рассказать. А то вон, внучок притих испуганно и смотрит на меня с опаской.
– Офигеть. – прошептал парень. – То есть, я думал конечно, но чтобы вот так и в таком состоянии их обнаружить… Лина, а ты уверена, что они?..
Договорить он не успел, так как послышался вой сирены. А потом над головой у нас затопали чьи-то ноги, раздались встревоженные голоса.
– Мы здесь! – завопили мы хором.
Послышались шаги, и через секунду к нам спустились Том, Гек. За ними маячили врачи, а потом я разглядела и Альберта, начальника лагера. Выражение лица у него было не самым располагающим, а ведь утром он показался мне очень милым гуманоидом. Впрочем, его можно понять: на вверенной территории сотрудники устраивают такие безобразия, находят каких-то неизвестных людей, которым еще и медицинская помощь требуется непонятно почему!
Были бы мы подростками, нам бы влетело по первое число. Впрочем, сейчас тоже не стоит надеяться на то, что нагоняй нас минует. Ведь мы уже совершеннолетние и потому с нас спрос больше. И мера наказания тоже выше – нотаций взрослым читать никто не будет, а вот дисциплинарного взыскания мы дождемся. Однако об этом я подумаю позже. Сейчас главное – достать людей из криокапсул.
Мы рассказали вновь прибывшим о том, что произошло. Медики стали думать, как же попасть на нижний уровень и как вытащить оттуда найденышей. Даже если сейчас получится их экстренно разбудить, они сами не смогут подняться по тросу. После обычного окончания криосна человек еще сутки в себя приходит. А уж если быстро выдернуть его из этого состояния – будет неделю восстанавливаться.
– Почему Лина не упала до конца? – спросил Гек. – Трос короткий оказался?
– Ага. – кивнул Оникс. – Я не стал брать слишком длинный, вдруг там вообще пропасть. Думал, достаточно опустить ее метра на четыре, чтобы общую картину увидеть.
– Хорошо, что ты об этом подумал. – кивнул Том. – А стены до конца раздвинулись, Лина?
– Думаешь, я помню? – удивилась я. – Мне стало страшно и я запросилась наверх. Оникс меня вытянул и все.
– Просто мы думаем, что может быть, механизм сработал не полностью. – пояснил Гек. – Что если нужно еще надавать на валун? Вдруг тогда не только стены разойдутся, но и проход какой-то появится?
– Или вы окончательно этот механизм доломаете. – подал голос начальник лагеря. – Сколько ему лет-то?
– Если он уже сработал, то ничего ему не станется. – возразил Том. – И вообще, у нас иного выхода нет. На лебедках криокапсулы мы точно не поднимем. Да и инопланетяне не дураки. Вряд ли у них там возле каждой капсулы по набору альпиниста лежит. Думаю, они планировали подняться нормальным путем, когда проснутся. Для этого нужен проход.
– Так вот же лестница. Была. – напомнил начальник и кивнул в сторону обрыва.
– Не факт, что она была единственной. А если учесть их страсть к потайным комнатам, возможно, имеются и другие проходы. – упорствовал Гек.
– Том прав. – вдруг сказал один из врачей.
– Я Гек. – привычно ответил близнец.
– Прости. Ну так вот, запас хода у валуна еще есть. А когда мы его немного пошатали, одна из плит пола стала уходить вглубь, и…
– Послушайте, это просто безобразие! – возмутился начальник лагеря. – Еще вы тут начнете все шатать! Мало мне этих скалолазов юных, давайте и вы с ума сойдете и будете рыскать по всем пещерам в поисках братьев по разуму, шатать все камни, которые на глаза попадутся и сигать со всех обрывов, которые встретите на пути! Чуяло мое сердце, нельзя сюда археологов пускать, от них одни неприятности. Мы планету обживаем, а они тут нашли следы древней расы! Да и ладно бы нашли, кто ж вас просил саму эту расу откапывать?!
Огорченный начальник круто развернулся на всех трех ногах (он у нас с планеты Фикс) и уже было полетел к медикам, чтобы запретить им шатать камни. Но наткнулся на взгляд Тома. И ничего хорошего ему глаза парня не сказали.
– А что вы предлагаете? – поинтересовался Том на удивление спокойно. – Ничего не шатать, никого не спасать? Пусть еще миллионы лет тут болтаются, а мы про них забудем. Завалим, чтобы точно не выбрались, и пойдем дальше обживать планету? Почти что на костях ее хозяев причем!
Я удивленно посмотрела на юношу. Понятно, что никто не будет игнорировать тот факт, что прямо под нами тут живые люди находятся. Но меня изумило, что всегда тихий мальчишка вдруг возразил начальству, да еще и в такой форме. Вот молодец!
– Мне уже и понервничать нельзя? – огрызнулся начальник.
– Нервничайте на здоровье. – разрешил Гек. – Но по окончании рабочего дня. У нас тут ситуация и нервы не помогут. Лучше скажите, как нам сейчас вытащить этих ледяных сонь?
– Понятия не имею. – пригорюнился наш главный.
– Тогда, с вашего позволения, мы все же дотолкаем валун до конца. – решил врач. – Нам некогда ждать, пока на вас озарение снизойдет. У нас там живые люди нуждаются в медицинской помощи. Ну или хотя бы в том, чтобы их наконец разбудили.
И медики, а с ними и Оникс, стали давить на валун, чтобы сдвинуть его с места. Тот на удивление легко поддался и прямо на наших глазах та плита, на которую указали медики, действительно ушла вниз сантиметров на пятнадцать. Следующая опустилась еще глубже, за ней еще одна и еще, и еще.
Вскоре мы увидели лестницу, ведущую вниз. Врачи побежали по ней, Оникс тоже, а близнецы остались наверху. Я удивленно глянула на них, а ребята пожали плечами.
– Сейчас все равно всех вынесут. Чего зря внизу толкотню создавать? А в качестве тягловой силы мы все равно не годимся.
Тут близнецы оказались правы. Они тоже на три четверти эдемцы и полностью пошли в представителей этой расы – светловолосые, невысокие и худенькие. Нет, они сильные и тренированные, потому что ими в свое время занимался мой отец. А он, невзирая на телосложение, из любого выжмет его максимальный физический потенциал.
Однако помимо силы у них еще и мозги есть. И этими самыми мозгами внучата понимают, что не надо пытаться прыгать выше головы и хвастаться силушкой богатырской, если ее нет и там, где это не нужно. Силы ребят не хватит, чтобы ворочать тяжеленные криокапсулуы да и не получится – скорее, спины себе сорвут. Придется медикам еще и с ними возиться, а мои юные ботаники не смогут заниматься своей работой. Это для них хуже всего!
Да и незачем им сейчас геройствовать. Вниз отправилось около десяти крупных мужиков и Оникс – вот его вполне можно использовать в качестве портативного подъемного крана. И чего ради парням геройствовать? Тем более комнатка там действительно маленькая, не протолкнуться.
Но вот мы увидели в проходе узкий конец одной из капсул. Ее выдвинули на поверхность и следом вышел Оникс, который стал оттаскивать капсулу в сторону. Вот тут близнецы подключились и помогли освободить место для следующих аппаратов. Всего медики вытащили на поверхность четыре агрегата. Том и Гек уже установили портативный подъемник на следующий уровень пещеры, так что капсулы вскоре подняли на поверхность, а там уже погрузили на транспортеры.
– Теперь их отправят в госпиталь. – пояснил начальник лагеря. – Разбудят, и… И даже не представляю, что с ними дальше будет.
Мы синхронно кивнули: оно и понятно. Я много читала историй о людях, которые погружались в криосон на несколько столетий или тысячелетие. И потом просыпались абсолютно растерянными, иногда даже в депрессии – ведь они обнаруживали себя в уже совершенно другом времени и месте. Рядом не было никого из близких, всё и все чужие. И жизнь их не всегда складывалась удачно, иногда она даже стремительно обрывалась – из-за того, что проснувшиеся не могли найти себя в новом времени.
Но если за несколько столетий мир вокруг, хоть и менялся, но не сильно, то в нашем случае прошли миллионы лет! Поэтому тиаровцы проснулись даже не в новом времени, а словно в параллельном для себя мире. Даже представить невозможно, что они испытают, когда окончательно придут в себя.
Глава десятая. Аудиенция
С того момента, как я прибыла на планету и обнаружила представителей древней расы, прошла неделя. И эти семь дней выдались очень нелегкими! В тот день, когда из пещеры спешно эвакуировали людей в криокапсулах, на Тиару прилетели, наверное, тысячи журналистов со всех уголков Вселенной. Еще бы – у нас же тут настоящая нечаянная сенсация случилась.
И хотя корреспонденты оказались людьми воспитанными и культурными, мешали они изрядно и на них ругались все. Том и Гек свирепели, когда работники СМИ ходили за ними по пятам по свежевысаженным газонам и бегониям. Оникс и его коллеги ругались, когда представители четвертой власти лезли на места их раскопок в надежде на то, что они еще отыщут что-то или кого-то – новая сенсация им бы тоже не помешала.
Да и я была не в восторге, когда журналисты маячили за воротами зоопарка. Внутрь они благоразумно не совались, но звери их чувствовали и нервничали. Это же не котик из известного ужастика, который флегматично молчал весь фильм, пока вокруг творился натуральный конец света! Моим животным, как и любым другим, присутствие посторонних не понравилось. В конце концов, я не выдержала и поступила не очень корректно, зато весьма действенно.
На третий день пребывания здесь журналистов, я выпустила из клетки амурского тигра по имени Крошка. Полосатый уже вполне привык к новому дому и освоился здесь – хоть сейчас в пампасы отпускай. Но вместо этого я его оседлала и в таком виде выехала к корреспондентам. А потом попросила их оставаться на территории, которую отвели гостям планеты и не лазить по служебным районам.
– А то мои звери могут разнервничаться и я даже не знаю, что тогда будет. Правда, Крошка? – погладила я широкую спину зверя.
Не думаю, что моя речь была слишком уж убедительной. Но понимаю, что зверек весом в полтонны их точно впечатлил. Каждый, кто хотя бы раз оказывался под прицелом серьезных желтых глаз, чувствовал себя в это время крайне неуютно. Если, конечно, не был близко знаком с Крошкой, который маму родную готов продать за пломбир.
Журналисты в тот же вечер умелись в лагерь, который спешно разбили для тех, кто решил вдруг любопытства ради наведаться на Тиару. Для этого, в трех километрах от нашего городка, выделили площадку в тысячу квадратных метров, поставили там палатки, биотуалеты и души, походную кухню. Да, мало похоже на номера люкс. С другой стороны, мы сюда никого и не звали.
И там в последующие дни гнездились корреспонденты – мое выступление подействовало должным образом. А я, когда уже разворачивала тигра обратно в зоопарк, увидела Альберта и сначала подумала, что мне светит еще один нагоняй. Но мужчина незаметно показал поднятый вверх большой палец – кажется, в этот раз он остался доволен моим поведением, хоть оно и вышло за общепринятые рамки.
Зато неделю назад, когда врачи доставили замороженных в больницу и выдворили всех остальных за ее пределы, чтобы поработать с нашей находкой, начальник выдал нам с Ониксом по первое число. Альберт буквально затащил нас за воротники в свой кабинет и распекал полчаса. А потом объявил каждому выговор за превышение служебных полномочий и за то, что мы подвергли собственные жизни опасности. Мы не спорили: все по делу. К тому же он отвечает за все и всех, кто тут находится и его чувства нам понятны.
А вот на следующее утро нам вручили благодарности за спасение жизни – и делал это тоже Альберт, но уже при всех, прямо за завтраком в столовой. Мы с Ониксом смутились неимоверно, ведь все произошло случайно, да и не ради наград мы пошли в пещеру. Но таково было решение межгалактического совета.
Тот же совет прислал на планету психологов. Вот их мы почти не видели: они целыми днями сидели в палатах наших найденышей, мягко подготавливая их к новой жизни. Насколько я знаю, им даже еще не сообщили, в каком они времени – боятся, что это нанесет психике тиаровцев непоправимый вред. Информацию им выдают постепенно и, если я правильно поняла, реабилитация и адаптация у них будут идти еще не один месяц. Причем все это время гуманоиды не должны контактировать с журналистами, чтобы те случайно не ляпнули что-то не то.
Нам тоже строго-настрого велели ни на какие вопросы найденышей не отвечать и ничего лишнего им не сообщать. Вообще я подозреваю, что никого бы к ним вообще не пустили. Однако наши бывшие замороженные сами захотели увидеть своих спасителей. Произошло это сразу же после моей поездки на Крошке.
К тому моменту мы уже знали, что спасенных было шестеро, а не четверо, как мы подумали сначала – по числу поднятых на поверхность капсул. Просто в одной из них разместились двое девочек лет восьми и четырнадцати на вид. А в другой – мальчишки примерно тех же возрастов. Последним, правда, пришлось тяжелее: старший парень был крупнее и они едва влезли в свою криокапсулу.
Оставшиеся две капсулы занимали мужчина и женщина. Даме на вид было очень много лет, но врачи предположили, что она на самом деле младше, чем кажется. Просто жара и постоянное обезвоживание сильно повлияли и на здоровье, и на внешний вид. Мужчина же смотрелся лет на пятьдесят – но наверняка тоже был моложе.
И именно он изъявил желание увидеть тех, кто его спас. Позже я узнала, что врачи сильно сомневались в том, что эту просьбу надо выполнять. Все-таки нашим размороженным сейчас любой стресс может пойти во вред и даже убить. Но потом медики посовещались с психологами и решили, что если не позвать нас, найденыши могут разволноваться и опечалиться еще сильнее.
Поэтому, едва я заперла вольер, в котором живет Крошка и развернулась, как наткнулась взглядом на охранника. Нескольких бодигардов прислали вместе с психологами, чтобы отгонять журналистов. Телохранитель известил меня о просьбе отмороженных и, разумеется, я тут же поспешила в стационар. А мой сопровождающий по пути говорил, о чем можно рассказывать тиаровцам, а о чем им знать не нужно.
В медблоке, в коридоре перед палатой, я увидела Оникса и близнецов. Нас проинформировали, что все найденыши, за исключением женщины, занимают одну большую палату. Таково было желание мужчины: он хотел всегда видеть своих детей и знать, что с ними все в порядке. Пока что ему пошли навстречу, а позже, когда он успокоится, всех расселят. Дама, которая, как пояснил любящий отец четырех детишек, приходилась ему матерью, напротив, была рада отдельным покоям.
– Впрочем, по ней сложно сказать, какие эмоции она испытывает. – делился со мной впечатлениями бодигард. – Очень закрытая женщина. Впрочем, после того, что им пришлось пережить, это неудивительно.
От него же я узнала, что дама ни с кем, кроме сына и внуков, не общается. А ее волю передают младшие дети – почему-то она охотнее контактировала с ними. Хотя чужая семья – потемки и не нам в них лезть.
– Идем? – спросила я у своих ребят, оказавшись в коридоре.
– Велено ждать. – отозвался Оникс. – Когда дама узнала, что будут гости, решила привести себя в порядок.
Я удивилась: мы же не какие-то официальные лица, да и визит наш носит отнюдь не деловой характер. Ради чего надо прихорашиваться? Однако если ей так спокойнее – пусть. Да и ждать пришлось недолго. Буквально через пять минут в коридор высунулись юноша и девушка. Достаточно высокие, хорошо сложенные и загорелые, словно только что с пляжа, они вытянулись в струнку по обе стороны от двери.
– Его величество король Гундагар, их высочества принц Лайонелл и принцесса Адира, и королева-мать Магда желают видеть своих спасителей. – хором сказали подростки.
Несмотря на то, что мы находились в больничном коридоре, а королевские глашатаи были облачены в больничные же рубашки, я еле удержалась от реверанса или хотя бы от книксена. А внуки уже явно хотели отвесить по поклону, но вовремя взяли себя в руки. Впрочем, склонность к изящным жестам обнаружилась только у близнецов. Оникс просто привстал с дивана и на его мордахе явно читался вопрос «Какие, нафиг, высочества, какая-такая мать?!» – и да, именно в такой форме.
Но мы все же деликатно промолчали и проследовали в палату. Глашатаи в сорочках пошли за нами и снова встали по обе стороны у двери, но теперь с другой стороны. А прямо перед нами стоял трон… А нет, просто стул, но накрытый простынею. На нем горделиво восседал мужчина и выглядел он не в пример лучше, чем в капсуле.
То ли разморозка благотворно повлияла на его внешность, то ли врачи приложили все усилия, но выглядел теперь Гундагар лет на тридцать пять, не больше. А еще, когда на его лице появилась улыбка, а глаза не были вытаращены во всю меру его возможностей, мужчина не показался мне страшным, как это было при первом взгляде на него.
У окна стояла королева-мать. В отношении нее этот титул не казался странным. Если сынок Магды выглядел обычно – простой мужик в ночной сорочке, то глянув на даму, мы сразу почувствовали, что по ее венам и правда течет голубая кровь. Образно выражаясь.
Седые волосы аккуратно зачесаны и убраны наверх, в строгую прическу. Выражение лица спокойное, нейтральное, глаза смотрят внимательно и безо всякого эмоционального окраса, а губы сложились в дежурную вежливую улыбку. Подбородок вздернут, спина абсолютно прямая, руки сложены в замок в районе солнечного сплетения.
В отличие от внуков и сына, королева-мать облачилась в длинное до пола платье, полностью закрытое, черное, строгое. Бодигард рассказал, что едва придя в себя, женщина потребовала принести ее одежду, наотрез отказавшись ходить в ночной сорочке – якобы этот наряд нейдет к ее положению. Спорить не стали, но поскольку гардероб дамы не сохранился, ей объяснили это и прислали платья на выбор. Из них она отобрала около десятка нарядов и меняет одежду по три раза на день, не считая ночного белья.
Но не вещи и осанка сделали эту женщину королевой. От нее исходит какая-то сила, уверенность, величие. Поэтому, когда мы попали в палату и взгляд Магды остановился на нас, уже не удержались от ритуальных телодвижений. Я присела в реверансе, а парни поклонились – даже Оникс. Королева-мать ответила нам легким кивком.
– Ну что вы! – встал со стула ее сын. Голос у него мягкий, низкий, рокочущий. – Это мы должны вам кланяться.
– Гундагар! – негромко произнесла Магда.
А вот у нее, напротив, высокий и резкий голос, стремительный, как птица в полете. Сын, когда мать окликнула его, тут же опустился обратно на стул. Я даже прочитала на его лице что-то вроде того, что мать права и негоже целому королю вскакивать перед простолюдинами. Интересно, они и правда считают себя царскими особами?
Мы оглянулись на подростков, замерших по обе стороны от двери. Ну это явно не дети Гундагара, не королевичи, скорее лакеи. Но и дети, сидевшие у ног своего отца, не слишком были похожи на принца с принцессой – обычные улыбчивые ребята, игривые, словно котята. Кстати, насколько я помню, их имена означают львенка и львицу. Но до больших кошек им еще ой как далеко.
