Ирина Малаховская-Пен
Российское Общество Вампиров
– Вы пройдите! А то она выскочит, а я не поймаю её потом.
Два мужика в форме прошли и аккуратно закрыли за собой дверь.
– Майская Вероника Игоревна тут проживает? Она дома?
Они смотрели со смесью подозрительности и сочувствия.
– Мамы нет дома. Не вернулась после юбилея.
– А должна была?
– Должна. Соседка сидела с собакой. Вот… меня вызвала.
– Это которая соседка? – один из ментов достал блокнот и ручку.
– Слева… ой, справа. Надя Калинина. Кажется.
– Давно вы приехали?
– Что происходит? – они молчали, смотрели на него. – Почему вы пришли? Что с моей мамой?
– Да нам самим интересно. Присядем?
Какой-то мужик ехал на велосипеде мимо озера Глубокого. Увидел мазду с открытой водительской дверцей. Рядом на земле валялась женская сумка. В сумке разряженный айфон. Селянин оказался порядочным человеком, ничего не украл, не присвоил, вызвал полицию. Нашли документы на имя Майской Вероники Игоревны и приехали по месту прописки. Всё это товарищи сообщили казённым тоном уставших от службы блюстителей порядка.
– А… тело? – он с трудом вымолвил это «тело».
– Нет. Ничего. Вашей матери не было там ни живой, ни мёртвой.
– А в воде искали? Ну, в озере этом?
– Нет. Сначала решили на суше поискать. – усмехнулся один.
В дверь постучали. Сергей встал, гости тоже встали. Он пожал плечами, пошёл открывать. Влетела Лиза.
– Ну? Не пришла? А машина? Ты всё-таки вызвал?
– Сами приехали.
– Что?.. Что?!! – выкрикнула Лиза.
– Девушка, вы кто? Документики ваши можно? И ваши, кстати, тоже?
Сергей психанул.
– Собачий паспорт тоже надо?
Он не любил ментов. На генетическом уровне. Его отец был дважды судим. Уже после того, как мать ушла от него. Его одноклассница, подруга, почти сестра отсидела ни за что шесть лет. У Сергея было чёткое ощущение: они не защищают, они вцепляются мёртвой хваткой и тащат на нары. Вот сейчас, вместо того, чтобы искать его мать – вдруг она ещё жива, вдруг ей нужна помощь, – они документы требуют.
Лиза вынула паспорт из сумки, сунула тому, кто сидел ближе. Подошла к вешалке, по-хозяйски достала из Серёгиной ветровки паспорт, отдала и его.
– Суворов… Вы сын пропавшей? А вы кто? Дочь?
– Я её невестка. Бывшая. Но это не имеет никакого значения. Вы знаете, кто моя свекровь?
– Бывшая свекровь.
– Это не имеет значения! Вероника Майская – режиссёр Кровавой любви. Она известный писатель! Вы должны её найти.
– Так писатель или режиссёр? – спросил тот, что был постарше. – Определитесь уж, девушка.
– Она сняла кино по своей книге. Реклама везде идёт. В кинотеатрах вроде не было ещё. В мае премьера. – пояснил молодой своему коллеге.
– Может и перенесут. Из-за того, что фестиваль отложили. – добавила Лиза.
– Ещё писателя нам с режиссёром не хватало. Когда видели пропавшую последний раз?
Сергей не мог слышать это слово. Пропавшая. Лиза была более собрана.
– Ночью в ресторане Витязь. Она отмечала юбилей. Пятьдесят лет. Мы уезжали почти последние, она оставалась там. Но тоже собиралась домой.
– Вы – это кто?
– Мы с Серёжей.
– Так вы женаты или нет? Тут вот штамп о разводе.
– Мы разведены. Но живём рядом.
– Вы живёте рядом – где?
– В Красногорске.
– А тут кто живёт?
Сергей замычал. Боже! Нельзя быть такими тупыми. Мент добавил:
– Кто тут проживает, кроме гражданки Майской?
– Вот. – Лиза указала на собаку. – Вега тут проживает. Ника и Вега. Нет тут больше никого.
– А вы тут как оказались? – уставился служитель закона на Сергея.
– Меня вызвала соседка, которая сидела с собакой. Ей нужно было уходить и приехал я. Я уже говорил об этом.
– Дурдом. – высказался тот, что постарше. – Собачьи няньки, кинофестивали и прочее. Она точно нигде в доме не отдыхает после юбилея?
Он многозначительно поводил глазами по стенам.
– Нет. – терпеливо объяснил Сергей. – Я проверял.
– Поедем, доложим. Пусть вызывают водолазов.
– А нам что делать? – спросила Лиза.
– Вам можно обратиться в поисковый отряд. Обзвонить её друзей. А можно просто сидеть и ждать – дело ваше. Может объявится ещё.
Менты вышли. Лиза придержала Вегу, закрыла дверь на замок.
– Не объявится. – Сергей уронил голову на руки и заплакал.
– Что-о?! Почему?
Он вытащил из кармана завещание, сунул Лизе. Она пробежала его глазами.
– Почему ты им ничего не сказал.
– Потому. Пусть ищут!
– Да они так и так будут искать!
– Угу.
– Копия… интересно, где оригинал?
– В сейфе. И лям наликом. Тоже надо было им сказать?
Лиза присела. Картина выглядела всё хуже и хуже.
– А где ты это взял? – догадалась спросить она.
– Соседка нашла на кухне. На самом видном месте. В конверте. Конверт подписан мне.
– Ника составила завещание? И оставила на видном месте? Мне надо выпить!
– Теперь понимаешь, что всё хреново?
– Да… как-то не очень хорошо.
Её свекровь патологически боялась смерти. Настолько боялась, что ничего не хотела о ней слышать. Своими руками составить завещание в неполных пятьдесят лет и оставить копию сыну на видном месте… это было настолько не про Нику. Она бы отрицала смерть до последнего, гнала от своего порога, даже если та явилась бы своевременно и во всеоружии: в капюшоне и с косой. Что это всё могло значить? Лиза была в замешательстве. А ещё очень напугана. Как Серёга это всё переживёт, если это не дурной сон и не злая шутка? Он безумно любил свою мать и абсолютно был не готов её терять, Лиза знала это наверняка.
– А где Бутч? – неожиданно спросил Сергей.
– Не волнуйся. Я оставила его Кате, она посидит.
Катя была подругой Лизы из соседнего дома, их собаки дружили.
– Ты не уедешь сегодня?
– Нет, конечно.
Лиза обняла его за голову, и Сергей дал волю слезам.
Ника сидела на диване с пакетом крови и листала новости. А она, оказывается, и правда не пустое место в индустрии. Даже в двух. В литературе и в кино. Была не пустым местом. Все новости пестрели заголовками о её предполагаемой смерти. Может она погорячилась, когда отказалась от всего этого? Хотя… выбора-то ей никто не оставил. Тело не нашли. Дом в посёлке осаждали журналисты. Все хотели выпустить материал о таинственном исчезновении писателя, «играющего в опасные игры с миром тьмы». Так и писали. Идиоты. Она надеялась, что в скором времени эти падальщики отцепятся от Сергея, и переключатся на что-нибудь свеженькое. Он мужественно проживал в её доме и нянчился с собакой, об этом тоже писали в новостях. Сей тяжкий крест Сергей не отказался нести, разумеется, по причине того, что без собаки не было бы наследства. Не Бог весть какого, но всё же: дом, две машины, несколько миллионов рублей на счетах в банке. Да и вообще, какой идиот откажется? Живи себе на всё готовом, вся забота – вывести собаку на улицу да корма в миску сыпануть. Работа мечты! Сергей был тоже любителем собак, но Вегу считал дурой. Незаслуженно избалованной и бесполезной. Так и есть, что греха таить? Точнее, так было. Сергей вряд ли будет баловать собаку. Главное, чтобы не обижал. Хотя… какая разница. Она отхлебнула из пакета.
За спиной возник Данил.
– Что смотришь?
– Некрологи о себе читаю. Завтракаю.
– Пора учиться быть вампиром.
– Что это значит? – подняла она голову.
– Значит, пойдём гулять.
Ника потянулась. Ничего. Мышцы неживые. Не тянутся, не болят. Не ощущаются. А силы в них как в сотне узлов обороны вместе взятых. Чудеса.
– Ура! Наконец-то.
Данилу оставалось совсем немного. Убедиться, что она может передвигаться самостоятельно, не бросаясь на людей. Отвезти её к Сомову. И избавиться раз и навсегда. Эта женщина его пугала. Ну ненормально дожить до пятидесяти лет с мышлением ребёнка! Писать книги про вампиров, грезить бессмертием. Грезить до такой степени, что добровольно, по своей воле, быть готовой даже стать нечистью, лишь бы не прекращать земное существование. Также Данила пугало то, что внешне Ника выглядела гораздо моложе своих лет. Встреть он её просто на улице – был бы уверен, что ей лет тридцать, максимум тридцать пять. Ну никак не пятьдесят. Ведьма, чисто ведьма. Наверняка нашла какое-то заклинание, чтобы не стареть. А теперь стала бессмертной. Почему некоторым достаётся всё в соответствии с их желаниями? Нет, Данил не жалел о том, что он вампир. Хоть и стал им не по доброй воле. Но ведь вечность – это ловушка. Мышеловка, из которой не выбраться. Как можно думать о ней всерьёз? Искать пути к вечности? Это не одно и то же. Принять свою сущность уже по факту, смириться и получать удовольствие от того, что ты бессмертен. И стремиться к вечности осознанно. Нет, Данил не понимал эту странную женщину и не хотел задерживаться с ней рядом сверх необходимого. А самым пугающим – хоть он и не хотел признаваться в этом даже сам себе – было то, что его тянуло к Нике. Это уж точно ни к чему.
– Общество существует несколько веков. Наши есть везде. Во всех руководящих органах. В каждом крупном бизнесе, где крутятся большие деньги. Я бы сказал тебе, что вампиры правят этим миром, но это будет преувеличением. Скажем так: вампиры в доле. Ну, а в пищевой цепи мы, естественно, выше. Но это не значит, что можно хватать людей на улице и кусать их, а потом бросать живыми или мёртвыми.
Они шли по улице и разговаривали.
– Погоди… и в правительстве есть вампиры?
– Конечно.
– Да ладно?! И в думе?
– В думе их значительно больше одного.
– Но как… а дневной свет?
– Подземные парковки, специальные стёкла в помещениях.
– Но их же нужно туда поставить, эти специальные стёкла!
– Ну так их туда и поставили. На вид стекло ничем не отличается от обычного. Ничего сложного нет в том, чтобы организовать замену стёкол на те, что нужны нам. Это же не теракт. – терпеливо пояснял Данил. – Ты лучше скажи, что чувствуешь сейчас? Когда мы ходим среди людей?
– Ну… – Ника наморщила нос. – Они воняют.
– Да. Но ты привыкнешь. Поначалу будет желание впиться в глотку любому проходящему. Поэтому я и хожу тут с тобой.
Данил вздохнул. Хорошо Сомову отдавать распоряжения. Сам бы и гулял с ней, и рассказывал обо всём. Зачем Данилу все эти ахи-вздохи и «да ладно?!» Нет, удивительная баба. Для пятидесяти лет.
– А ты вообще кто? Ну, в этом обществе вампиров.
– Да я так… помогаю старому товарищу. Он сделал карьеру и пытается меня приобщить. Но если мне дадут ещё какое-нибудь задание вроде тебя, Богом клянусь, уйду обратно. На вольные хлеба. Так что… пока я никто. И не решил, стоит ли оно того.
– А как ты жил на вольных хлебах? – поинтересовалась Ника. – Я, понимаешь ли, тоже такой, достаточно свободолюбивый человек. Люблю быть сама по себе.
– Ну, это вы уж там с Сомовым сами разбирайтесь. Ему ты зачем-то нужна, а меня это не касается.
– А он кто?
– Вот он и есть мой товарищ.
– Нет, это я поняла. А карьеру какую он сделал?
– Он что-то типа… начальника отдела кадров. Если вампир может быть полезен, Сомов помогает ему. И вампиру польза, и обществу. Всё взаимовыгодно. Всё добровольно, не пугайся. Но учти, тебе, как новичку, будет проще освоиться с поддержкой общества.
– Но ты же жил один! Сам по себе. Сколько? Два века?
– Почти два, да… я был не один, Ника. Я остался один совсем недавно…
Данил благополучно помогал своему отцу в мелочной лавке, когда стало известно о гибели старшего брата.
– Чай не призовут тебя. Старый ты уже. А я престарелый. – заметил отец, смахивая скупую слезу.
Брат Володя давно служил в царской армии, дослужился до подпоручика. Погиб как герой, во время восстания декабристов. О чём торжественно известили родных. Восстание было подавлено, но без жертв не обошлось.
– Призовут. – вздохнул Данил. – Зазря погиб. Лучше бы за другую сторону. Сохранил верность царю, и что?
– Типун тебе на язык, Данька! – разозлился отец. – А пошёл бы против царя, и что? То же самое, ещё и нас бы под монастырь подвёл.
Отец ушёл хлопотать, дел было много. Нужно было ехать за телом брата. Герой героем, а доставка тел не предусматривалась даже из Петербурга в Москву. Володю могли похоронить недалеко от места гибели за государственный счёт, но отец хотел забрать тело сына и попрощаться как полагается. Предстояло организовать похороны. Данил остался в лавке за старшего. Вечером, почти перед закрытием, пришла ОНА. Анна. Девушка всегда приходила вечером. В тёплое время года Данил не видел её, наверняка уезжала. А зимой она появлялась вечерами, не чаще раза в неделю. Покупала керосин или мыло. Никогда ничего из еды. Анна была хрупкой и бледной, какой-то неземной, загадочной. Она очень нравилась Данилу, они могли подолгу разговаривать, если не было покупателей. Но Данил и мечтать не смел, что у него может быть такая жена. На той, что ему подобрал отец десять лет назад, Даня ухитрился не жениться – она не нравилась парню вовсе. Так и жил бобылём, чем невероятно огорчал отца. Два сына. Один на службе в армии, второй никак не женится по непонятным причинам. А кто же продолжит род?
Нет, на такой, как Анна, Данил бы женился не глядя. Но разве такая девушка обратит на него внимание? Она, конечно, общалась с ним. Из вежливости. Но это совсем другое.
– Данил, вы сегодня грустный. Отчего?
– Брат погиб. Меня теперь призовут служить, наверное.
– А сколько вам?
– Двадцать семь.
– Двадцать семь… – как-то странно, почти мечтательно, вымолвила Анна, которой на вид было не больше двадцати. – Вроде бы поздновато вам уже в армию.
– Времена такие… смутные. В царской армии нужны люди.
– Так отчего вы грустите? По брату? Или в армию не хотите?
Данил задумался. Он давно привык видеть брата раз в год, во время отпуска. Никаких общих интересов у них не было. Грустно, конечно, что брат погиб… но то, что теперь придётся служить ему было хуже всего. Данил был против ситуации, сложившейся в стране. Ему ближе были идеи декабристов. Но воевать он не хотел ни на какой стороне. Не все рождаются воинами.
– Служить не хочу. – твёрдо сказал Данил.
У Анны как-то странно, слишком ярко, сверкнули глаза, она наклонилась и сказала Данилу:
– А хочешь быть всегда со мной?
Данил облизнул пересохшие губы и кивнул. Ему стало страшно, но вместе с тем он невероятно возбудился от этого пугающего предчувствия.
– Всегда – это всегда. Вечно.
– Хочу!
– Тогда в десять на углу.
Анна исчезла. Данил стряхнул с себя наваждение. Ого! И что это такое было? Данила трясло и лихорадило от близости чего-то ужасного. Он физически чувствовал будто его затягивает во тьму, которая разверзлась перед ним. Но любопытство и желание были сильнее лихорадочного страха. Без пяти десять Данил закрыл лавку и прошёл до угла. На улице было пусто. Он покрутил головой – никого. Разочарование хлестнуло по щеке. Конечно, разве такая женщина могла всерьёз позвать его куда-то. Или это просто декабрьский ветер холодил лицо, а разочарование тихо зарождалось в груди, ширилось и разрывало клетки.
– Ну что? Идём?
Анна подошла сзади и взяла его под руку.
– Откуда вы взялись? Никого не было.
– Не говори мне «вы». Я, конечно, старше тебя, но всё равно, не надо.
Она его старше?!
– Куда мы идём?
– Увидишь.
Они пришли на окраину, куда-то в район Преображенской заставы. Там спустились по лестнице в подвал. Данил шёл за своей спутницей как завороженный. Анна открыла ключом тяжёлую дверь и втолкнула его внутрь. Зажгла керосиновую лампу, помещение осветил тусклый свет.
– Хочешь, могу свечи ещё зажечь?
– Где мы?
– У меня. Я тут живу.
Это место совершенно не вязалось с прекрасной Анной. Даже при свете керосинки было видно, как тут неуютно. Она правда тут живёт? Данил осматривался диким взглядом. Ему уже не было любопытно, сказка становилась кошмаром. Хотелось просто уйти. Анна тем временем взяла серебряную рюмку со стола, понюхала и протянула Данилу:
– Выпей это.
– Послушай… я, наверное, пойду.
Анна усмехнулась. Потом начала расстёгивать платье. Мелькнула белая кожа.
– Ты же сказал, что хочешь. Быть со мной. Я подарю тебе новую жизнь. Просто выпей.
Данил тоже понюхал содержимое рюмки. Пахло наливкой или вином – ничего страшного. Что он, гимназист, в конце концов? Данил выпил. Анна расстегнула ещё пару пуговиц на груди, шагнула к Данилу, и обхватила его голову неожиданно сильными руками.
– Ну вот и умница.
Девушка приблизила к нему своё лицо, и её глаза снова загорелись каким-то странным жутковатым тёмным блеском. Данил зажмурился. Потому, что не хотел смотреть в эти глаза. А ещё потому, что ждал поцелуя, вопреки всей жути происходящего. Ждал, но не дождался. Шею вдруг словно обожгло огнём. Данил дёрнулся, но Анна держала его очень крепко. Дальше Данил ничего не помнил, пока не очнулся.
Когда парень открыл глаза, то ему было всё равно, где он находится. Нашлись другие причины для беспокойства. Страшный голод сковал все его органы. Живот подвело, мышцы словно скрутили в жгуты, горло было пересохшим, как с дикого перепоя. Он попробовал застонать, и кажется не смог.
– Ш-ш-ш. Не стони. Сейчас вечер. Скоро пойдём, поедим. Точнее, ты поешь. Я тобой наелась.
Анна весело расхохоталась.
– Где я? Что со мной? – прошелестел Данил. – Почему так плохо? Дай воды.
– Да не поможет вода! Потерпи, народ чуть разойдётся с улиц.
В ту ночь он узнал, что стал вампиром. Тем самым существом, о котором, конечно, слышал в детских страшилках. В ту ночь он узнал, какова на вкус человеческая кровь. Горько-сладкая, отдающая рекой и травами, ветром и шелестом леса. Удивительно тёплая и вкусная. Он выпил какого-то бродягу недалеко от Дворцового сада. Это было принципиально: охотиться подальше от дома. Так сказала Анна. Ещё Данил узнал, что больше никогда не увидит отца. Для отца он просто исчез.
– Он будет думать, что я сбежал. – сказал Данил.
– А тебя это беспокоит?
Данил прислушался к себе. Нет, его это нисколько не волновало. Ровно как и то, что погиб его брат, и что творилось в государстве.
– Нет. Не беспокоит. Ты сделала меня чудовищем? – удивленно спросил он.
– Э-э-э… ну, вообще, да. Мы считаемся чудовищами. На нас охотятся, поэтому надо быть осторожными. Например, нигде не жить подолгу.
– А что это вообще за жизнь? Какая она?
– Из достоинств: ты быстр, силён, не болеешь ничем и никогда, можешь жить вечно. Если никто не проткнёт тебя колом или не отрубит голову.
– А недостатки?
– Мы горим на солнце. Чтобы жить, нам нужна кровь. Да. Всё так. Больше нету недостатков.
Они пришли обратно в подвал. Сейчас обстановка в помещении не произвела на Данила никакого впечатления. Ему было всё равно, где он. Данилу было вкусно и сытно. А больше его ничего не волновало. Почти ничего.
Данил подтолкнул Анну к дивану, на котором очнулся пару часов назад.
– Ты говорила, что я буду с тобой. Всегда. Надеюсь, ты не просто болтала.
Она молниеносным движением оказалась лежащей на диване и утянула Данила за собой.
– Не просто. Иди ко мне.
При жизни Данил пару раз был с женщиной. Может быть, чуть больше, чем пару. Раз с горничной, ещё лет в шестнадцать. Потом были и другие. То ли от того, что всё случалось крайне редко, то ли ещё по какой причине, но особого удовольствия молодой человек не испытал. Всё происходило скомкано и быстро. Потом вспышка и разочарование. А теперь это… секс двух вампиров. Медленный, как поток осенней реки, и разноцветный, как радуга. Данил целовал Анну и думал, что не будет жалеть о том, что с ним случилось. Потому, что уверен: не случись с ним встреча с этой девушкой – никогда бы Данил не узнал, как бывает чудесно с женщиной в постели. Когда замирает небьющееся сердце. Если небьющееся сердце способно замереть. Но нет же, вот он чувствует. Как в самую острую секунду в груди разлился обжигающий холод, до того было ему прекрасно. Данил упал головой на холодное плечо Анны.
– Боже мой! Боже мой… – только и смог прошептать он.
– Милый, я с тобой полностью согласна. Вот только Бог тут точно не при чём. Мы к нему больше не имеем отношения.
У него было много вопросов. Что они такое? Откуда взялись? Если не божьи твари, то чьи? Анну это всё нисколько не занимало. Она была обращена сорок два года назад одним заезжим итальянским графом. Обольщена, обращена и брошена, как только надоела. Граф поехал дальше, покорять новые территории и женщин, а Анна с тех пор жила одна.
– Давно? – спросил Данил.
– Ну. – она пожала плечами. – Пару лет. Я точно не считала.
– Ого! Так вы долго были вместе? – поразился парень.
– Недолго. Просто время исчисляется иначе. Ты привыкнешь. Пока ты этого не понимаешь, для тебя сорок лет – срок. Но для бессмертных это не срок.
Данил подумал. Да, он пока не представлял, но понял, о чём говорила Анна. Если человек бессмертен – что для него сорок лет? Минута.
И двести лет вместе – тоже минута. Даже не минута. Миг один. А потом… ничего. Хорошо, что нет эмоций. Человеческих эмоций, которые заставляют плакать и страдать по ушедшим. Но всё равно непросто. Ведь сформировалась привычка. Привычка обнимать любимое тело, держать его в руках, целовать. Привычка вместе ходить по улицам, разговаривать. Привычка делить ужин на двоих. Есть с одной тарелки. В их случае, пить одного на двоих. Одного человека на двоих. Данил зажмурился. А вдруг эмоции есть? И они просто обманывают себя?..
– Данил. – Ника дёргала его за руку. – Данил, всё хорошо? Ты меня пугаешь.
Он открыл глаза.
– Нормально всё. Пошли. Тебе надо привыкать. Ты привыкаешь?
– К чему?
– Ко всему. К запаху. К звукам.
– Я привыкаю, привыкаю. Иногда громко, но уже лучше. Ты так резко замолчал… что случилось? Где она сейчас?
– Её больше нет. Анну убил охотник.
– Ой. Прости.
– Да ничего. – Данил пожал плечами.
– Есть охотники? Много? – в голосе женщины звучал страх.
– Охотники были, есть и будут. Всегда. Пока есть мы. Это цепочка, всё логично.
– Но как она умерла? Прости, если тебе больно об этом говорить.
– Да ничего…
Они жили в съёмной квартире на Тульской. Кто и как их выследил – непонятно. Он и до сих пор не знал. Наверное, было бы нормальным найти и наказать ублюдка. Охотник действовал один, и это было странно. А ещё стыдно. Стыдно, что он сбежал, а не дал отпор. Испугался за свою жизнь. Точнее, за то, что от неё осталось. Всё получилось как-то рефлекторно.
Они собирались обычным вечером с Анной прогуляться по весенней Москве, а заодно перекусить. Она вышла из квартиры первая, на вонь никто не обратил внимания. Многоквартирный дом, в подъезде всегда пахнет человеком. Она открыла дверь и получила кол в сердце. Даже вскрикнуть не успела. Падала Анна с уже закрытыми глазами, вокруг искусно выточенного смертельного оружия по её груди начал расползаться огонь. Несколько секунд после удара колом и тело вампира сгорает в прах, как и от солнечного света. Анне уже нельзя было помочь, но вместо того, чтобы вцепиться в глотку нападавшему, Данил рванул обратно в квартиру и выскочил через окно. С крыши он видел, как охотник высунулся следом, держа в руке пистолет. Наверняка с деревянными пулями. Выглянул на миг и исчез. Данил видел, как он вышел из подъезда и направился к машине. Он бы запомнил номер, его зрения вполне могло хватить, чтобы увидеть цифры с крыши семнадцатиэтажного дома. Но все номера были заляпаны грязью, плотным слоем. Клоун какой-то. Зачем заляпывать номера грязью, когда можно прикрутить левые? Данил осторожно спустился на свой этаж. Горстка пепла у входной двери – всё, что осталось от его подруги. Кола не было, видимо охотник забрал его с собой. Нужно было уходить, оставаться в этой квартире теперь было опасно. Анна-Анна. О чём ты так увлечённо думала, что не увидела руку охотника с занесённым колом? Не услышала стук его сердца? Не почуяла его? И откуда он вообще взялся? Как выследил их? Почему был один? Миллион вопросов и ни одного ответа.
Данилу было так непривычно одному, что он пошёл к Сомову. Попросил прибежища. С Сомовым их связывала давняя дружба. Их с Анной. Она и познакомила мужчин. Анна пробыла в мире вампиров на сорок лет дольше Данила и старалась налаживать и поддерживать контакты. Ей это было несложно – Аня была очень красива, нравилась всем мужчинам. И вот теперь…
– Как же так? Как же так! – только и сказал Сомов.
Было непонятно, упрекает ли он Данила. Или просто сожалеет о том, что красивая молодая женщина, которая в общем-то не была особо кровожадной, и не брала больше, чем требовалось, исчезла с лица земли навсегда.
Сомов показал Данилу целый альбом с фотографиями. Охотники. Данил внимательно изучил снимки.
– Нет. Тут его нет. – со вздохом сказал Данил.
– Любопытно. Получается, есть какой-то охотник-одиночка, о котором мы и не знаем? И хороший охотник-то. Уложил почти трёхсотлетнего вампира одним ударом.
– Получается, есть. – согласился Данил.
– Ладно. Оставайся тут сколько надо. У меня и охрана, и дом надёжный. Станет скучно – скажешь. Привлеку тебя к делам.
Скучно стало через год после гибели Анны.
Сергей ходил по кухне из угла в угол. Ему казалось, что он уже одичал в этой деревне. Прошёл месяц, как пропала мать. Погибшей её объявят через три года минимум, потому, что о местонахождении Ники не было известно ровным счётом ничего. Как оказалось, такое действительно случается. Человек будто провалился сквозь землю. Официальная версия следствия, что она под градусом решила искупаться – искупаться! в конце апреля! – и утонула. То, что тело не было найдено, их не смущало. Следователь тогда устало сказал Сергею:
– Думаете, они хорошо ищут, что ли? Тяп-ляп. Не нашлось и не нашлось.
– Но оно, простите, должно было всплыть! Нет? – возмутился Сергей. – И то, что не всплыло, говорит о том, что его там не было. Она не утонула. А значит, её должны искать дальше.
Следователь внимательно посмотрела на него.
– Ну, не в воде. А вообще… просто – искать. Понимаете?
– Ну так ориентировка розыскная на всякий случай сделана. А что вы хотите? Чтобы лес прочёсывали с фонарями? Так на это у нас ресурсов нет. Это вам в поисковый отряд.
Сергей обратился в отряд. Сам ходил с отрядом. Всё близлежащие к Глубокому озеру леса и поля были прочёсаны. Нику не нашли ни живой, ни мёртвой. Журналисты в первые дни достали Сергея до печёнок, он всерьёз думал купить и зарегистрировать оружие, чтобы хоть в воздух стрелять – отпугивать их. Сейчас он привык и к журналистам. Просто кратко и вежливо посылал. Им самим тоже, видимо, приелась эта история. Почти отстали. Изредка звонил кто-нибудь, был послан, и успокаивался, написав что-то типа: «Спустя время тело Майской так и не найдено. Родственники никак не придут в себя».
Продакшен подсуетился и по свежим следам исчезновения Вероники фильм вышел в широкий прокат. Раньше намеченного срока. Видимо, это было экономически выгодно. Сергей не знал, положено ему что-нибудь, или не положено. Авторские права на книги мать завещала ему, любые допечатки принесут какую-то копейку. Что же касается фильма… мать получила гонорар за сценарий и зарплату второго режиссёра тоже. Едва ли ей ещё что-нибудь полагалось. Но могли бы и занести, ради приличия. По потере кормильца, так сказать.
Все эти мысли бегали в его голове по кругу в числе прочих. Места себе Сергей не находил. Лиза, приехавшая его поддержать, поморщилась.
– Серёга, перестань бегать.
Он подскочил к столу, схватился на столешницу так, что побелели пальцы. Лиза инстинктивно чуть отодвинулась.
– Видела, как животные бегают по клеткам? Запертые? Наверное, выход ищут.
– Успокойся… ты не животное, и ты не в клетке.
– Да? А я не уверен! Сижу тут, как сыч, с этой тупой шавкой. И сам отупел уже.
Вега длинно вздохнула около холодильника и перевернулась с боку на бок.
– Она понимает всё. – заметила Лиза.
– Ну конечно! Она всё понимает! Чего ж она не понимает, что одной дома нужно спокойно сидеть. Не бомбить ничего, и не лаять во всю глотку.
– Я тебе сто раз говорила: закажи ей клетку!
– Мать была против. Это жестоко. Жестоко, вашу мать!
– Сережа, почему ты такой нервный? Я понимаю, у тебя мама… – Лиза замялась, не понимая, что сказать. – … пропала. Возможно, погибла. Но ты не горюешь, а психуешь. Объяснишь, может?
Сергей сел напротив бывшей жены, посмотрел ей в глаза. Недобро усмехнулся.
– Что? Да говори ты уже!
– Как-то всё слишком хорошо подготовила матушка для человека, который не собирался исчезать. Завещание с условиями. Наличные в сейфе, и ключ от него – возьмите, пожалуйста, Сергей Александрович, убедитесь, что с голоду вы тут не помрёте.
– К чему ты клонишь?
– Она не исчезла. Она сбежала. – подытожил Сергей.
– Сбежала? Куда? К какому-нибудь мужику? Она исчезла без документов. Паспорт был в сумке.
Сережа молчал. Он не мог озвучить бредовое предположение, которое пришло ему в голову. Лиза просто посмеётся над ним. Никто не воспримет такое всерьёз. Хотя… мать с его бывшей часто шушукались на эту тему. Но одно дело, гипотетически обсуждать то, чего никто не видел, и совсем другое… Лиза тем временем продолжала размышлять вслух.
– Без документов не сбегают. Можно с левыми, но это по необходимости. Когда человек совершает масштабное преступление и находится в розыске, а Нике это зачем? А если бы у неё любовь какая нарисовалась, она бы первым делом с нами поделилась. Не с тобой, так со мной. Ну, или наоборот. Чего ты завис? Куда, по-твоему, она могла сбежать?
– Может они существуют. И она нашла их. Тогда всё сходится. Она же искала, верно? Это же не просто разговоры у вас были? Она хотела найти, я знаю. Я ещё всё ржал над ней…
Лиза положила руку на грудь. Уставилась на него во все глаза. Но не сказала ни слова. Как будто застыла.
– Нет, а что? У тебя есть другие предположения?
– Серёжа…
– Что?
– Вампиров не существует!
– Здрассти! Не вы ли часами мечтали о том, как встретите их.
– Я поняла. Ты спятил!
– Думаю, нет. Нам стоит её поискать. Она где-то есть. Живая. Ну, то есть может уже не живая, но… в общем, есть она! Я чувствую. – Сергей даже ладонью по столу хлопнул в подтверждении своих слов.
Лиза подумала минуту.
– А ты знаешь, где у матери таро лежат?
– Знаю. На полке в спальне.
– А книга там? С толкованием?
– Там. Зачем тебе? Мать говорила, что карты в чужие руки лучше не давать.
– Я знаю. Но я и не собираюсь гадать. Просто, вытяну одну карту на вопрос, жива Ника, или нет. Ничего, с одного раза беды не будет. Тащи.
Сергей вошёл к матери в комнату. Ему немедленно захотелось зажмуриться. Как она могла так с ним поступить?! Как она могла так с ним, независимо от того, что с ней случилось? Это жуткая боль, когда задумываешься, что больше никогда. Никогда не обнимешь родного человека. Никогда не посидишь с ним вечером, не поговоришь по душам. Не расскажешь, не послушаешь, не обсудишь. Это чертовски тоскливо понимать. Как же она умудрилась вот так его бросить? Да ещё собаку свою ненормальную на него повесила. За спиной раздался шорох. Сергей вздрогнул и обернулся. Вега стояла в дверях и делала собаку мордой вверх.
– У-у-у, идиотка! Что ты припёрлась опять за мной? Нельзя же быть настолько тупой. Бесишь! Пошла отсюда! – он замахнулся.
