Ирина Калитина
Когда волнуются боги
Время денег
Матвей и Этери провели полтора года в путешествиях. Вернулись и обнаружили «перестройку» в стране.
Маня умерла. Отравилась беляшом в привокзальном буфете недалеко от родной деревни. Ездила туда положить цветы на могилу матери.
В большой стране удобно вести бизнес возле железной дороги: те, кто съел испорченный продукт, уехали болеть или умирать в дальние края.
Потерю матери Матвей пережил тяжело. А, когда обнаружил, что еду нужно покупать, а коммунальные услуги оплачивать, и нет возможности обновить элементную базу для разрабатываемого устройства, осознал, что созданию прибора во имя спасения человечества он посвятил не только собственную, но и Манину жизнь.
Отнёс в антикварный магазин два старинных подсвечника, акварель художника девятнадцатого века и ломберный столик. Полученные деньги закончились, наследство тоже, пришлось обратиться к Этери.
К подруге стояла очередь из желающих «почистить карму», организовать приворот, отворот или быть заговорёнными в непонятное время. Деньги она дала, но в виде шутки проскользнуло предупреждение о том, что не хотела бы содержать друга вечно.
Намёк он понял и задумался о том, как раздобыть «бумажки».
Неожиданно, позвонили из академического института, прежнего места работы. У них сломалась сложная установка, одна часть её собрана нашими специалистами, вторая – японскими. Фирмы по ремонту оказались бессильны, ситуация сложилась патовая и кто-то вспомнил о Матвее. Позвонили, пообещали достойную оплату, только, поэтому он оказался в лаборатории.
Осмотрел прибор, почитал инструкцию к нему и ушёл домой думать, как бы сам сделал такой же. Достал старые учебники по физике, ознакомился с принципами работы, а остальное счёл дополнительными «примочками».
Получалось так: японская электроника, вряд ли, могла дать сбой, а всё, что сделано нашими, они уже проверили. Проблема должна быть в том, что связывает две части, и завтра он попробует это отыскать.
На следующий день изумлённые учёные и оператор установки увидели, как он вытащил неисправную деталь. Её нужно было заменить. Позвонили в фирму, которая обслуживала прибор.
Часа полтора Матвей пил чай с печеньем около установки, причмокивая, как в детстве, и слушая рассказы бывших сослуживцев о том, как живут и чем занимаются.
Человек лет сорока, с недоверчивым лицом и неприятным прищуром влетел в комнату, разрушив мирную беседу неторопливых людей. В руках у него был большой саквояж или чемодан с инструментами и деталями. Глаза забегали, останавливаясь то на одном человеке, то на другом.
– Здравствуйте, где? – спросил он.
Учёные подняли вопросительно глаза.
Человек этот, за темп жизни назовём его «Снаряд», считал себя специалистом по ремонту приборов. Из технического ВУЗа его выгнали за валютные операции, которые были под запретом несколько лет назад. Пришлось устроился лаборантом в НИИ и тихо налаживать аппаратуру.
Когда в стране началась «перестройка», в голову Снаряда «ударила» мысль, не такая уж оригинальная для тех лет, но ещё несколько минут он «переваривал» её, взвешивая «за» и «против». На следующий день излагал планы начальнику. Снаряд планировал уволиться и открыть фирму по ремонту приборов, предварительно испортив один из тех, что были в лаборатории. Начальник должен был, заключить с его фирмой договор на починку, в котором НИИ выступал заказчиком, сумма за ремонт исчислялась в процентах к стоимости прибора, т.е. к сотням тысяч долларов. «Отремонтировав» прибор, получив и обналичив деньги, Снаряд честно поделился с бывшим шефом. Следующим этапом их совместной деятельности стало списание двух старых аппаратов с дефектами, из них Снаряд должен был собрать один, продать его, как новый, на свое бывшее предприятие, и снова щедро «отстегнуть» начальнику.
Такой метод работы Снаряд распространил на крупные предприятия города, имеющие подобную технику и на их руководителей, жаждущих стороннего заработка. Пришлось взять на работу помощника по проведению профилактики и мелкого ремонта.
Каждый день, объезжая на своем фольксвагене по нескольку фирм, он в полной мере ощущал: время – деньги, и говорил так коротко, что его не понимали, это вызывало у него раздражение. Сейчас его трясло.
– Где? Где человек, который утверждает, что может починить прибор?
Ему представили Матвея, Снаряд, усмехаясь, распахнул перед «самозванцем» чемодан. Матвей неторопливо выбрал деталь, поставил её, включил установку, она заработала.
Потом ему отсчитали немалую сумму, которую, должен был получить Снаряд.
– Вас подвезти к метро? – спросил он у Матвея, рассовывающего деньги по карманам.
– Спасибо, буду вам признателен.
– Какую фирму представляете?
– Никакую.
– В таком случае хочу пригласить Вас на работу, оклад высокий, не пожалеете.
Размер оклада Снаряд не назвал, придётся поторговаться. В его голове калькулятор давил кнопки:
«Вместо недоделанного инженера, «тормоза» от рождения, придется платить гению ремонта, это, конечно, минус, но на него можно повесить работы не только по починке, но и по компоновке новых приборов из списанных, а сам займусь исключительно махинациями с аппаратурой, это будет большой плюс».
Его затрясло ещё сильнее. Машина остановилась у входа в метро.
– Я не ищу работу, спасибо друг, – ответил Матвей, благодарно пожав запястье любезного человека, и почувствовал, как рука на руле сотрясается.
«Сколько больных людей в этом городе, – сочувственно подумал Матвей, выходя из машины, – нужно порекомендовать ему обратиться к Этери».
Он погасил долги по квартплате, рассчитался с подругой, купил недостающие комплектующие для конструируемого устройства, оставалось его настроить, но устаревший компьютер не справился с обработкой информации, вновь встала проблема денег.
Раздался телефонный звонок. Извиняющийся голос сказал, что слышал о нём от знакомых, готов хорошо «отблагодарить», если починит немецкий прибор-анализатор, без показаний которого, невозможно продавать продукцию.
Матвей приехал на предприятие звонившего и нашёл неисправность. Хозяин заказал запчасти, появился Снаряд. Неприятно рассмеявшись, он спросил не решил ли Матвей устроиться к нему работать, снова получил отказ и вежливую благодарность.
Хозяин анализатора, между тем, удивился, что на ремонт ушло мало времени, а, значит, поломка оказалась незначительной, и дал денег меньше, чем обещал. Матвей понял:
«Чтобы жить безбедно, необходимо починить ещё один аппарат, потянув время, чтобы у заказчиков создалось впечатление, что работа большая и сложная».
Звонок поступил. Руководители крупных предприятий, эксплуатирующих сверхдорогую технику, были знакомы друг с другом. Исполнитель назвал цену, заказчик согласился.
Определив неисправность, Матвей сказал, что подумает, и придёт послезавтра, а, на самом деле, он хотел самостоятельно отыскать испорченную деталь, чтобы не нервировать сотрясающегося хозяина обслуживающей фирмы.
Он обзванивал магазины до тех пор, пока один продвинутый продавец не объяснил, что подобные компоненты не относятся к приборам бытового назначения, а, значит, искать их нужно на предприятиях, где используются специализированные установки. Сборочные единицы к ним заказываются в Германии или Японии, такой прибор имеется на большом судостроительном заводе.
На улице было лето. Привыкший к учёной среде, Матвей надел светлый летний костюм и рубашку с отложным воротом, предполагая, что пройдёт на завод, как в академический институт, где достаточно сказать вахтёру: «Здравствуйте».
В широкой, многолюдной проходной его не пропустили, и удивились тому, как может человек нести бред про то, что хочет купить деталь, как будто пришел на рынок, а не на закрытое предприятие.
Тогда Матвей пошёл вдоль высокого кирпичного забора, окружавшего завод. Он понимал, что должен выйти к месту, где строят корабли, там он надеялся найти ещё один вход, и оказался прав. Забор с колючей проволокой уходил в реку, а на берегу перед водой, располагалась маленькая проходная. Из двух положенных охранников в ней оставался один, второй отпросился перекусить минут на тридцать.
Матвей постучал в дверь из органического стекла, здоровый толстомордый мужик, не отрываясь от экрана маленького телевизора, помотал головой из стороны в сторону, что означало: «Нет». Матвей постучал громче, настойчивее. Мужику пришлось прервать просмотр и подняться со стула.
– Шо те надо?! – зло крикнул он через запертую дверь.
Матвей вытащил из внутреннего кармана пиджака денежную купюру, охранник повернул ключ в замке.
– Ну?
– Мне бы пройти туда, – Матвей показал в сторону территории предприятия.
– Для чёго?
– Нужна деталь, мне сказали, что я могу достать её только здесь.
Охранник, вытащил из кармана руку и, оглянувшись по сторонам, показал три пальца.
Матвей достал ещё две купюры и очутился на территории завода.
– Поспешай, – сказал охранник, уверенный, что незнакомец знает, куда идти, – скоро воротится напарник, я не смогу тебя выпустить.
На самом деле ему не хотелось делить доход.
Территория завода – город в городе: рельсы, подъёмные краны, вагонетки, рабочие в комбинезонах, специальных куртках или жилетах, каски на голове. Матвей обратился к четверым, никто из них не понял вопроса, двое послали на … .
Так бродил он в растерянности, пока не увидел приличного, по его мнению, человека, высокого, седого, тоже в светлом костюме, с интеллигентным лицом, в каске. Вокруг него подпрыгивал худенький, одетый элегантно, невысокий человечек, он что-то доказывал первому, показываясь с одной стороны или с другой.
Матвей направился к ним.
Это директор завода шёл к главному стапелю проверить этап строительства, за ним увязался заместитель по режиму, бывший обкомовский работник и молочный брат Матвея, Кузнечик, в полной мере «вкусивший» перемены в стране, когда время «распределяющих» закончилось. «Оторвать» себе кусок для безбедной жизни без совета отца у него не получилось, Аркадий умер к этому времени. Кузнечик попытался устроиться на работу, и тут выяснилось, что он не умеет ничего, только распределять или контролировать. С трудом «выбил» должность зама по режиму на крупном предприятии.
Чтобы придать значимость своей работе, Кузнечик предлагал шефу организовать дополнительное место вахтёра перед раздевалкой бригады, работающей на стапеле. Для этого требовалось убрать мужской туалет и перенести писсуары в дамский, женщин в бригаде не было.
Он не понимал, что страшно надоел директору, занятому вопросами производства.
– Друг, – дружелюбно обратился Матвей к «приличному» мужику, не поможешь мне найти деталь? – Он достал из кармана, написанное на бумаге сложное обозначение из латинских букв и цифр.
– А, вы, собственно, кто такой, из какого цеха? – спросил директор, уязвлённый тем, что не все сотрудники знают его в лицо, отвлёкшись от надоевшего зама и проблемы с писсуарами.
– Я здесь не работаю, зашёл купить.
– И, как вы зашли? – спросил директор, посмотрев многозначительно в сторону позеленевшего Кузнечика.
– За три тысячи, не знаю, дорого это или дёшево? Понимаешь, очень деталь нужна.
– Через какую проходную? – внешне без эмоций, но с клокотанием внутри, продолжил директор.
Матвей почувствовал, что отвечать на этот вопрос не следует и спрашивать про деталь тоже:
– Понимаешь, друг, я час хожу, запутался, не могу вспомнить, где проходные.
– Будем вызывать комиссию и составлять акт, или вы сами выведете человека, а потом в отделе кадров положите заявление об увольнении по собственному желанию? – спросил высокий мужчина у мелкого.
– Пройдёмте, – пробормотал, изменивший цвет с зелёного на красный, зам по режиму, теперь уже бывший.
Вскоре молочные братья, не подозревавшие о родстве, стояли по другую сторону проходной.
На Кузнечика накатила депрессия:
«В каком положении оказался я, человек, которому когда-то всё плыло в руки? Что и от кого защищал на заводе, если представители бывших вражеских государств посещали цеха, конструкторский и технологический отделы, видели производство и документацию? Какая сволочь из охранников пропустила придурка, пришедшего что-то купить и обратившегося с этой просьбой к директору?»
