Ирина Калитина
Грустная азбука
– У нас также с салями, например, или с пельменями…
Пока учёные разбирались в причинах смерти супер особей, отравились почти все. Умер алфавит и все сочетания и перестановки из букв, погибли, даже, министры и конферансье, а они-то считали, что едят лучшую пищу. Остались те, кто, не имея денег, не мог покупать корм, да и не хотел. Бедные ели то, чем питались предки, а они всегда могли отличить здоровую живность от больной.
– Кроме вас, удалась уцелеть ещё кому-то?
– Есть такие. Потомки старых родов, не выводились искусственно, поэтому невольно сохранили то, что было у предшествующих поколений, что не изменяли учёные.
– Как же вы собираетесь существовать дальше?
– Могу открыть твою тайну? – помявшись, спросило «А» у «Б», – в её реальности, возможно, это не считается уродством.
– Валяй, – ответило «Б».
– У нас есть такое понятие, как атавизм, то есть появление у особи признаков, унаследованных от дальних предков.
– У нас тоже есть такое понятие.
– Так вот, «Б» унаследовало от какого-то пра прадеда пол самца, причём не современного, которому право иметь секс продали учёные, а настоящего. У нас это называется уродством, преследуется по закону, ещё поэтому «Б» скрывалось от других особей.
Наташа посмотрела на него с уважением.
– В нашей реальности индивидуумам с настоящим полом самца тоже приходится, иногда, трудно, а вы? – обратилась она к «А», – что унаследовали?
– Ничего. И моё существование не имеет смысла.
По безнадёжным нотам в фразе Наташа заподозрила депрессию.
– Мне кажется, – бодро продолжила она, желая поддержать собеседника, – теперь открываются новые возможности…
– У меня их нет, – грустно констатировало «А», – мой товарищ хочет найти существо с атавизмом по линии самки, чтобы у них были дети, и не вымерли бы окончательно особи, которые считали себя умнее природы, а конец их наступил так нелепо.
– Чего же ждёт «Б»?
– Не хочет бросать меня.
– А почему ты не пойдёшь с ним?
– На что я способно без пола? Что умею? Выводить новые сорта растений, ненужные больше нашей реальности. Я должно отпустить «Б». Видишь, пачка сигарет со специальной травой, их придумало министерство наслаждения для тех, кто ел корм, менял пол, рожал искусственных детей, транслировал в мозг или принимал лживые мысли. Для нас, не изменённых особей, такая сигарета – смерть.
«А» чиркнуло чем-то, вроде зажигалки.
– Не делай этого, – крикнуло «Б».
«А» втянуло в себя ароматный дым, в лице мелькнуло секундное удовольствие, потом тесто лица распухло, глаза-виноградины выскочили из него, как пробка из бутылки, особь свалилась с трубы сначала на колени, будто прося прощение за что-то, потом растянулась на траве.
Наташа наклонилась. Нет, помочь было нельзя. Бело-жёлтый лаваш лица становился серым. Ручки-лапки лежали на груди неподвижно.
Не ожидала она такого горького окончания знакомства с чрезвычайно симпатичным ей организмом.
Сколько просидела около погибшего, не заметила, оглянулась, «Б» не было рядом, увидела удалявшуюся спину. Минута, две, фигура исчезла за горами мусора.
В крепком торсе, угадывавшимся под несуразным комбинезоном, в упрямо наклонённой вперёд голове, твёрдой походке было такое, что Наташа подумала с уважением:
«Пропал», а не «Пропало», «Ушёл спасать свою реальность».
Издалека раздался голос, командир судна объявил о снижении.
Вход в пещеру, мятая трава и ржавая труба не исчезли, а просто отъехали в сторону и растворились. Женщина вернулась из мира грустной азбуки в удобное кресло. Пассажиры пристегнулись, отец усадил сонного мальчика рядом с собой.
«Как пустынна может быть земля…», – подумала Наташа, выйдя на площадь Вечного города, ни одного человека, только, ожидающие пассажиров, такси. Доехала до железнодорожного вокзала. Пугающе пустынные улицы в непривычной тишине, замершие дома. Через три часа муж встретил её на станции. Машины на шоссе – редкость, кабаны, не спеша переходили дорогу, по окрестным полям скакали зайцы, лиса и куница недоумённо смотрели у перелеска, наверное, авто прервало их беседу.
