Ирина Калитина
Без права быть собой
С этим «багажом» отправился в шестой класс украинской школы.
Формулы и цифры сложностей не представляли, другое дело – «языки».
Дома в семье говорили по-молдавски. В сибирской школе преподавали на русском, от ребят с соседнего проулка знал несколько татарских слов, далее шла улица латышей, за ними – белорусы… На каждой полосе домов свой диалект.
Теперь предстояло освоить украинский. Учитель сказал новому ученику:
– Я читаю вслух, а ты пишешь диктант вместе со всеми. Понял?
– Понял.
После каждой фразы мужчина произносил: «комма» или «крапка», что мальчик добросовестно записал. Оказалось, «комма» – это запятая, а «крапка» – точка.
«Ставлю тобі одиницю, – после проверки тетрадей возмущённый педагог перешёл на родной язык, – бо двійку ти не заслужив».
«I'll give you a one», – услышал парень от «англичанки», потому что перепутал слова, в Сибири его учили немецкому.
Чувствуя отношение соседей к своей семье, как к «бывшим преступникам», отец не пошёл в школу «качать права», велел детям «напрягаться».
«Напряжение» среди людей, смотревших в их сторону исподлобья, длилось два года и закончилось, семье пришло разрешение вернуться на родину.
Снова коробки, чемоданы, ящики, переезд в родное село, встречи с друзьями и родственниками, которых родители не видели много лет, а дети не знали вовсе. Прежде крепкий дом оказался в плачевном состоянии, земля, кормившая когда-то семью, пребывала в запустении. Местной властью в их поместье был расквартирован врач, он ограничивался одной комнатой и тропинкой от порога до калитки.
Скрипел зубами мужчина: снова нужно поднимать хозяйство, а силы не те и жена не здорова, надорвалась, пока работала на кирпичном заводе при леспромхозе. Петра отправили в райцентр, в интернат с преподаванием на русском языке, оттуда сбежал, привык жить в семье. Поступил в девятый класс деревенской школы, где занятия велись на молдавском, иностранным стал французский, производственная практика – виноградарство.
Односельчане сочувствовали скитальцам, в школе за проблемы с языками Петра не упрекали, а по точным предметам он показал выдающиеся результаты. Директор, учитель физики, пригласил его работать в своём кабинете лаборантом. В глазах преподавателей мальчишка видел уважение и, даже, удивление. Убедился он окончательно в том, что, не быть ему священником, как бы не настаивал отец, а нужно поступать в технический ВУЗ на новую перспективную специальность «автоматика и телемеханика». Многих ребят завораживали эти слова, конкурс был высочайший. Пётр не добрал половину балла, сказались смена школ, программ и языков.
Расстроенный директор-физик рекомендовал районному отделу образования устроить «самородка» преподавателем точных наук в школу, свободная ставка нашлась в селе на границе с Румынией.
Парню восемнадцать лет, вокруг нет ни друзей, ни родственников. Поселили в крохотную комнатку-норку, за окном – «нейтральная» полоса, каждое утро горбатая старуха ставит на стол кружку тёплого молока и хлеб, потом шесть уроков, плюс работа классного руководителя, плюс занятия с отстающими, почти ровесниками, и проверка тетрадей до трёх ночи.
Там открыл Пётр самое неприемлемое для себя занятие: учить людей тому, чему они не хотят учиться. Преподавателя из него не вышло и готовиться в ВУЗ времени нет. Уволиться с работы разрешалось в двух случаях: через «перевод», с согласия начальства, или же, найдя себе замену.
