Ирина Июльская
Нинель, или Роль зонтика в судьбе
Глава 11 Рыдания в подушку
Матвей, как хороший сын, выполнил, поставленную перед ним задачу. Когда стемнело, он вызвал такси и повез мать домой. Она сначала немного посопротивлялась, дескать праздник еще в разгаре, но поблуждав нетрезвым взглядом среди незнакомых лиц и не найдя среди них Данилова, послушно села в такси. Дома сын помог матери дойти до кровати и снять с нее туфли. Нинель сладостно упала на мягкое покрывало и сразу заснула на бархатных подушках.
Она проснулась под утро, над головой горел мягкий свет ночника. Нинель сняла с себя шелковое платье GUCCI, отбросила его на стоящее рядом кресло, погасила ночник и опять вернулась в сон. В нем она продолжала веселиться, окруженная поклонниками, наперебой приглашавших ее танцевать. Она настолько явственно ощущала это, что на нее накатила чувственная волна, заставившая содрогнуться и застонать от накрывшего ее яркого оргазма, который затянул в свою сладостную воронку все ее естество. Нинель даже проснулась и первой мыслью было: – Как жаль, что это был сон. И все же я еще молодая женщина, способная чувствовать себя живой. Вчера мне ясно дали понять это. Сон смешался с явью. Нинель протянула руку за сумочкой, накануне брошенной на ковер у подножья кровати. Щелкнув замысловатым замком, она открыла это замшевое творение GUCCI и пошарив рукой по шелковой подкладке, достала несколько визиток, скользнула по ним взглядом, пытаясь вспомнить кто ей их давал.
– Вчера я хорошо повеселилась в окружении кавалеров, а сколько комплиментов наслушалась! Такой бальзам на мою иссохшую душу! А кому надо сам позвонит. – резонно заметила Нинель. Она отоспалась, протрезвела и спустилась с небес на землю. Реальность снова вернулась к ней.
Нинель встала, накинула халат и направилась в ванную, успев бросить взгляд на большие настенные часы в прихожей, которые показывали 12:15 дня. Дома тихо, воскресенье, все спят. Она приняла контрастный душ и окончательно пришла в себя. Нинель любила утренний кофе в одиночестве. Когда-то в юности курила, но больше для понта в компаниях, поэтому и не вошло в привычку. Да и сигареты тогда у нее были: Кэмел, Филипп Моррис, Кент, которые папа доставал для нужных людей, а она украдкой брала для себя. Настоящие, а не суррогат. О, с каким бы наслаждением она сейчас закурила…
Пройдя на кухню, Нинель приятно удивилась огромному букету цветов в фирменной упаковке. Среди ирисов и роз она нашла черную глянцевую визитку, на которой затейливым золотым шрифтом было выведено: «Добрянский Аркадий Моисеевич – адвокат». Это вернуло ее во вчерашний день, она вспомнила импозантного мужчину на вид лет пятидесяти с небольшим. Нинель опустила лицо в букет и его нежный аромат окончательно наполнил радостью ее утреннее настроение: – Вот почаще бы такое… А когда мне Толя дарил цветы? Дежурный букетик тюльпанов на 8 марта. А когда мы с ним целовались? Уж и не припомнить. Все покрыла рутина и безысходность, как ржавчина, разъедающая нашу семью! А в это время люди живут красиво, наслаждаясь жизнью! —
Нинель сняла с плиты тюрку с кофе, дала ему немного отстояться, затем налила в свою любимую чашечку из тонкого костяного фарфора, вдыхая аромат напитка. Она приготовилась вкусить кофе в компании роскошного букета, как в кухню вошел муж. Опухший после сна и небритый. Нинель почувствовала к нему отвращение:
– И почему я с ним гроблю последние лучшие годы своей жизни? Для чего? Сын вырос, нас давно ничего не связывает. Любовь прошла, секс редко и больше не радует. – Нинель все же нашла в себе силы улыбнуться на приветствие мужа:
– Кофе будешь? —
– Сначала в душ. – ответил Анатолий.
Он вышел из ванной уже побрившийся, причесанный и пахнущий свежестью одеколона. Она налила кофе в чашечку и протянула мужу. Он молча взял и стал пить маленькими глотками.
– Даже не интересуется, как вчера прошел день. А ведь знает, что из-за него я пошла к Данилову. Может блины поставить или геркулес сварить? – спросила Нинель. Муж рассеяно кивнул:
– Мне все равно. Что хочешь. —
– Матвей оладьи на кефире любит, пожалуй, их сделаю. Что-то он долго не встает. —
– Его дома нет. Рано утром ушел. – отозвался Анатолий.
– Куда? —
– Не знаю, ничего не сказал. —
– Что за семья… каждый сам по себе, только мне одной все надо! – с горечью подумала Нинель.
– Знаешь, что… сделай себе бутерброды, а я пойду почитаю. —
И Нинель отправилась в спальню. Улегшись на кровать, взяла с прикроватной тумбочки новомодный роман, по совету подруги рекомендованный к обязательному прочтению. Но это тягомотное и довольно депрессивное чтиво отталкивало от себя с первых же страниц. Нинель решила дочитать только из-за популярного, раскрученного автора, лауреата всяческих литературных премий. Прочитав несколько страниц, Нинель закрыла книгу, с твердым убеждением, что это редкостное говно, упакованное в красивую обложку и с хвалебными одами от известных литературных корифеев, мнению которых она доверяла.
– И этих купили! Все решают деньги и связи в наше время! Но все же попробую дочитать, хоть и зря потратилась на это «шедевр». —
Она отложила книгу на столик и вернулась к визиткам из сумочки. Их было штук пятнадцать. Надев очки, Нинель стала внимательно разглядывать визитки и ее аналитический ум сразу установил связь между ними; все они каким-то образом связанны с обслуживанием бизнеса. Это были телефоны и адреса адвокатских контор, аудиторских компаний, рекламных агентств: – Видимо, меня приняли за бизнес-леди. Они ошиблись, ни я им, ни они мне совершенно не нужны и бесполезны. – догадалась Нинель и без сожаления бросила визитки в вазочку, служившую и контейнером для мелкого мусора, в который Толик иногда бросал упаковки от презервативов во время их нечастых встреч в спальне. Когда муж трезвый она, случается, допускает его к себе, но чаще он спит в гостиной, так как последнее время почти не просыхает.
– Моя жизнь абсолютно не удалась. Мне сорок пять и все закончено. Муж спивается, сын ускользает и я теряю контроль над ним. – Нинель откинулась на подушки и ей вдруг ужасно захотелось выпить. На лоджии была еще одна непочатая бутылка коньяка из папиных запасов. Нинель тихонько встала и крадучись вышла на лоджию, достала припрятанный коньяк и открутив винтовую пробку, отпила прямо из бутылки. Затем, засунув ее подальше, вернулась в спальню и бросившись на кровать, разрыдалась в подушку.
Глава 12 Первые трудовые деньги
Матвей твердо решил научиться зарабатывать самостоятельно, а не ждать, когда мама начнет и ему искать работу. И он нашел, и не где-нибудь, а на Черкизоне. В один из дней, когда он помогал Лизе на рынке, к нему подошел какой-то мужик и спросил:
– Заработать хочешь? —
Матвей спросил:
– Хочу. А что делать надо? —
– Да так, ничего сложного. Погрузо-разгрузочные работы. Про Москву- Товарную слыхал? —
– Да, проездом… —
– Хочешь заработать, приходи в воскресенье к 7 утра на Курскую. Тут указано. – и мужик протянул Матвею в руки скомканный листок бумаги на котором было написано где и во сколько он должен быть на Курской-кольцевой.
– Только не опаздывай. Ждать не будут. – напоследок сказал мужик и смешался с толпой.
Подошла Лиза, вопросительно посмотрела на него, но он отмахнулся и не стал ей ничего говорить.
И вот в воскресенье Матвей и еще несколько ребят стояли на Курской-кольцевой, ожидая бригадира Максима, он пришел минут через пять. Невысокого роста, крепкого сложения, он уверенным голосом произнес:
– Норма на каждого 5000 килограммов. За это каждый получит по 5000 рублей сразу после смены. Смена 12 часов, но лучше закончить пораньше.
Отработав смену, Матвей возвращался домой чуть живой. Сказать, что он устал, – это ни о чем. По нему словно танк проехал. Все тело ныло, но он знал, что завтра будет еще хуже и молочная кислота возьмет свое в его молодом организме.
Едва переступив домашний порог, он, не смотря на зверскую усталость и голод, отправился в ванную. Включив на всю воду, плюхнулся в нее и в изнеможении лежал минут десять без движения, но душу грело, что в кармане джинсов лежит пачка денег, которые он честно заработал. Они с напарником Серегой скооперировались и поочередно менялись; то он клал ему на спину груз, то Серега, но дело пошло быстрее, а под конец разгрузки вагона еще и тележки с подъемниками подвезли, и они закончили работу раньше намеченного.
Рубашка на Матвее просолилась от пота, ему было стыдно в таком виде ехать в общественном транспорте, казалось, что все смотрят на него.
– Вот они, какие мои первые трудовые деньги! Пропитанные потом в прямом смысле. —
Лежа по самый подбородок в пенной ванне, Матвей стал засыпать и уйдя на дно, чуть не захлебнулся. Вынырнув, закашлялся. В дверь постучал встревоженный отец:
– Сын, что с тобой? Тебе не плохо случаем. Открой! —
Матвей открыл дверь ванной. Посмотрев на него, отец сказал:
– А ну, дыхни! Что случилось? —
– Да вот, если бы не ты, то утонул бы… – то ли шутя, то ли серьезно ответил сын, – да не пьяный я, просто уработался с непривычки. —
– Дай я тебя помою, как в детстве. Помнишь, как я мыл тебя? —
– Помню, папа. А я кораблики пускал. —
– Давай потру спину, сынок. Ну, а с остальным сам справишься! – и Анатолий натер мылом мочалку. —
Закутанный в махровый халат, Матвей, уже пришедший в себя, вышел к родителям на кухню и положил перед матерью пачку денег. У Нинель на глаза навернулись слезы. Деньги были нужны, но она не решилась взять их у сына.
– Спасибо, сынок! Возьми себе. Пригодятся на празднование окончания института, может в кафе пойдете с друзьями отметить. – резонно заметила она. Матвей взял половину, остальную оставил матери.
– Возьми, мама на хозяйство. Я еще заработаю. – сказал он, принявшись за еду. Он ел с жадностью рабочего человека, а родители смотрели и думали:
– Вырос сынок! —
После позднего ужина Матвей ушел в свою комнату. Началась программа «Время», которую всегда смотрят родители. Эта ежевечерняя передача объединяла не одно поколение советских, а теперь российских людей.
Матвей вытянулся на диване, тело болело, но на душе было хорошо: – Теперь у него есть деньги и он сможет пригласить на вечеринку в кафе Лизу. Ведь диплом необходимо обмыть, это традиция и почти все ребята идут. Многие со своими девушками. Теперь и он пригласит Лизоньку, свою любимую. Они уже целуются… О большем Матвей старается не думать, иначе занесет в крутые виражи, он же не каменный. А Лиза робкая такая, тихая, даже испуганная иногда. Она так много работает… Родители на заводе задарма по привычке пашут. Они сами из Думиничей, это где-то под Калугой. В Москву прописались по лимиту, получили небольшую двушку от завода. Отец сильно не пьет, живут скромно и тихо. —
Он еще не бывал у них и не знакомился с родителями. Все это узнал от самой Лизы. И про своих рассказал в двух словах, но Лиза почему-то сделала выводы, что их семьи из разных социальных кругов и она не пара ему. Поэтому на приглашение в гости, чтобы познакомиться с родителями, только опускает глаза и отмалчивается. Матвей с нежностью думал о Лизе: – Она даже и не звонит мне домой. Боится. Странная девушка, не в наше время родилась. В их группе девчонки боевые. Вот приглашу на получение диплома и представлю всем. Пора ее вывести в свет! – и Матвей незаметно для себя уснул.
Утром проснулся, не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой, ни другими частями тела. Подошла мама с бальзамом и натерла его всего до кончиков пальцев рук и ног.
Нинель ужасно захотелось поцеловать подросшего сына, погладить по волосам, но она воздержалась, парень уже не ребенок. О, эти ручки-ножки, которые она обцеловывала в его младенчестве… Тогда все маленькое было, розовое, нежное. А теперь перед ней мужик ростом под 190 и с размером ноги 45! Нет, не ее это теперь территория. Правильно сказала как-то коллега, тоже мать сыновей:
– Наш удел, будущих свекровей, вырастить сыновей и отдать их чужим женщинам! – Тогда Нинель не совсем поняла, оброненную той фразу, а вот сейчас, глядя на взрослого сына, вспомнила: – Да, права была коллега, мать сыновей! —
Глава 13 Путевка в жизнь
И вот успешная защита диплома уже позади, завтра состоится их торжественное вручение в Актовом зале института и будущий экономист-международник одного из престижных ВУЗов Москвы Матвей Анатольевич Звонарев из студентов перейдет в разряд соискателей трудоустройства. Не все благополучно дошли до финиша, был большой отсев с бюджетного отделения, кто не удержался, перешли на коммерческое или вовсе покинули стены института. Матвей удержался. Учился он хорошо и снискал славу первого по успеваемости на их курсе.
Родители, гордые за сына, решили пойти на торжественное вручение дипломов. Для этого случая Нинель явилась в институт при параде, все в том же GUCCI и с укладкой салона «Престиж». Анатолий тоже постригся там и выглядел достойно рядом с женой, хоть и не был столь шикарен. Нинель оттаяла и накануне открыла мужу, не пившему несколько дней, дверь спальни.
– Наверное запасы иссякли. – подумала она и смягчилась, вспомнив, как сын всегда любил отца и, что ни говори, их семья, хоть и переживающая кризис на данном этапе, не самая худшая из известных ей брачных пар. – Только бы Толик на работу устроился и все наладится, – успокаивала себя Нинель. – Во всяком случае за всю жизнь я не услышала от него ни одного грубого слова, он всегда делал то, что я ему велела, да и налево не ходил. В этом Нинель была абсолютно уверена. Анатолий любил ее, был нежен и не обладал взрывным и неуемным темпераментом. Она была, пожалуй, погорячее, да и грешок с Даниловым за ней числится, но это было так давно, что можно считать, что и не было ничего. А больше она ни-ни, хоть могла, и не раз. Она женщина яркая, фигуристая, всегда производила впечатление на окружающих, но партийная принадлежность и воспитание родителей сдерживали. Ведь сама Нинель в райкоме заведовала сектором материнства и детства, как неразрывной части семьи советских людей.
– Мы вырастили прекрасного сына и в этом тоже есть заслуга мужа, он много занимался с ним, гулял, отвозил к родителям в Новгород, откуда сам был родом. А за родителей ему, вообще, отдельное спасибо. Они всегда безотказно брали внука отдыхать под Новгород, где у папы, бывшего номенклатурного работника, была уютная дача. Мать Нинель умерла рано, поэтому родители мужа, вышедшие на пенсию, были очень кстати. Люди они были добросердечные и воспитали единственного внука в любви и ласке. Когда Матвей подрос, они с мужем стали брать его с собой в отпуска на море, но у них всегда была возможность отправить сына к дедушке и бабушке, которых он очень любил.
Умиротворенная этими мыслями, Нинель сидела рядом с мужем в рядах приглашенных родителей, устремив все внимание на сцену, куда по алфавиту приглашали выпускников для торжественного вручения дипломов.
И вот объявили: – Звонарев Матвей Анатольевич. —
Нинель не без гордости про себя отметила, что их сын самый высокий и красивый среди всех. – И чем ты его кормишь? – часто спрашивали мамы мальчиков, завидя возвышающегося надо всеми Матвея.
– Да ничем особенным. Он в папу, да и я немаленькая. – отвечала довольная Нинель.
Матвей, получив диплом, спустился со сцены к ребятам их курса. Нинель заприметила худенькую бледную блондинку, которую сын, сев рядом, взял за руку. – Что-то мне ее лицо не знакомо. – отметила про себя Нинель. В их группе она знала всех. За пять лет обучения сына не раз приходила на торжества в институт, когда приглашали родителей, многих знала лично, да и совместных снимков одногруппников она пересмотрела немало. На их курсе мальчиков было значительно больше, чем девочек. И почему у Матвея синий диплом? Он же уверенно шел на красный! – У Нинель испортилось настроение и красные пятна проступили на ее груди и шее, благо, что воротник платья скрывал этот прилив волнения, но она явственно почувствовала, что у нее поднялось артериальное давление. Муж заметил, как она учащенно задышала и спросил: – Что с тобой? Не волнуйся так, дорогая. – и слегка сжал ее руку.
Когда тожественная часть закончилась, Звонаревы подошли к сыну, рядом с ним стояла та худенькая незнакомая девушка. Сразу было видно, что она не студентка их курса. Она моложе. На взгляд ей не больше семнадцати лет. Дешевая сумочка и туфли выдавали в ней девушку из бедной семьи. – Платье с рынка. – мысленно припечатала Нинель. – Дешевизна во всем. И эта девчонка рядом с моим сыном! А он смотрит на нее, будто она принцесса из сказки! —
Подойдя к сыну, Нинель начала с главного:
– Поздравляю, сынок! – она поцеловала его, – представь нам свою спутницу. —
Ей хватило одного взгляда, чтобы оценить все: и руки с лаком поверх неухоженных ногтей, и робкое, застенчивое поведение девушки рядом с сыном. Нинель заметила, как она покраснела и опустила глаза.
– Мама и папа, это моя подруга Лиза Смирнова. —
– А где ты учишься, Лиза? – спросила Нинель. Матвей ответил за нее:
– Лиза работает, мама. —
– Где же? – допытывалась мать.
– На вещевом рынке у метро Черкизовская. – ответила девушка, опустив глаза.
– Я так и думала. Вещи на ней просто кричат об этом. – отметила про себя Нинель.
В разговор вмешался отец:
– Поздравляю, сын! Рад и счастлив за тебя! Мы поедем домой, а вы отмечайте. Сегодня ваш день. – подвел черту разговора Анатолий и решительно взяв руку жены, направился с ней к выходу из зала, куда устремились родители выпускников.
Когда они приехали домой, Нинель молча заперлась в спальне. Ее настроение было вконец испорчено. Анатолий не стал ее беспокоить и удалился в гостиную, где включив телевизор, стал смотреть какой-то фильм.
Глава 14 Ранним утром
Нинель всю ночь не сомкнула глаз. Матвей вернулся лишь под утро. Второй раз в жизни, первым был выпускной в школе. Почти святой парень, как говорили о нем подруги Нинель. Доля правды в их словах была, с сыном не было хлопот ни в детстве, ни в подростковом возрасте, да и до последнего времени тоже. И вот… Нинель раньше не особо переживала, что у парня почти до двадцати двух лет не было девушки, знала, много сил отнимает учеба и спорт. Звонаревых периодически приглашали в гости друзья, у которых росли дочери, в надежде, что молодые отпрыски присмотрятся друг к другу, подружатся и со временем эти отношения перерастут во что-то большее. У Нинель было в арсенале несколько таких семей, с которыми она бы с удовольствием породнилась. Матвей вовсе не был дикарем, он мило общался, даже несколько раз ходил с девушками из знакомых семей в кино, приглашал на прогулки, но звонить и назначать самому встречи не торопился, и постепенно отношения сходили на «нет». Лишь одна из них, дочка бывшего начальника Нинель еще по райкому, пыталась атаковать Матвея и сама взяла инициативу в свои руки, но он каждый раз увертывался, а порой просто не подходил к телефону. На осторожные расспросы матери в раздражении бросил: – Ну, не нравится она мне! Названивает, к институту подъезжала. Что я ей муж, жених? —
Нинель до сих пор испытывает чувство неловкости перед бывшим начальником. Возможно, дочка пожаловалась родителям на Матвея и они перестали звонить, даже на сорокапятилетие не удосужились поздравить. С тех пор Нинель стала осторожничать с инициативой познакомить сына, боясь попасть в подобную неприятную ситуацию. И вот, кажется, сам нашел. Нинель аж передернуло, когда она вспомнила, какими влюбленными глазами сын смотрел на это ничтожество с рынка. И что он нашел в этой бледной моли! Ее сын – умница, красавец, в которого она столько вложила! Нинель, услышав, как Матвей ключом открывает входную дверь, вышла из спальни. Сын, завидев мать, торопливо бросил с порога:
– Доброе утро, мама. Ты чего не спишь? – и не дождавшись ответа пошел в свою комнату. Из гостиной доносился храп мужа.
– Вот, кому все ни по чем! Спит сном младенца! – с негодованием подумала Нинель, – Пойду накапаю себе валерьянки. Впрочем, это не поможет. – и Нинель вернулась к себе в спальню, вышла на лоджию и достав со дна ящика распечатанный коньяк, сделала несколько глотков, затем спрятала бутылку и легла на кровать в надежде заснуть, но в голове буравило:
– А если они уже спят и она забеременеет? Что делать тогда? – от подобных мыслей сон унесло безвозвратно. Нинель опять встала, направилась на кухню, достала из буфета рюмку и спрятав ее в кармане халата, вернулась на лоджию, где налила себе еще граммов пятьдесят коньяку, опрокинула его в себя и улегшись на кровать, закрыла глаза. Быстро пришло опьянение, а с ним и сон.
Проснувшись уже ближе к обеду, Нинель посмотрела на себя в зеркало и отражение в нем ужаснуло ее. Даже укладка салона «Престиж» мало что меняло в лучшую сторону. Потрогав свои припухшие веки, Нинель с внутренним содроганием признала, что с выпивкой на ночь пора завязывать.
– Это все стресс и нервы, – нашла себе оправдание Нинель – сейчас приму душ, выпью кофе и все придет в норму. – успокоила она себя.
Матвей проспал почти до вечера. Родители уже успели слегка отужинать, а ужинала Нинель не позднее 18—30, как на пороге кухни возникла фигура сына.
– Мам, что у нас поесть? – сказал он перед тем, как войти в ванную.
– Что-нибудь найду. – ответила мать без тени улыбки, она была все еще под впечатлением от вчерашней спутницы сына.
Когда Матвей вышел из ванной, Нинель поставила перед ним тарелку с ужином, салат в салатнице, компот и, не проронив ни слова, удалилась к себе. Через стену до Нинель доносилось, как в соседней комнате Анатолий смотрит футбол по телевизору. Матвей, поставив еду на поднос, пошел в гостиную, чтобы присоединиться к просмотру трансляции из Англии, а заодно и поужинать перед экраном. Нинель не любила эти «выездные сессии» в гостиной с едой на подносе из-за крошек, но на этот раз сдержалась от напоминания, чтобы поаккуратнее ел. Она знала, что сын унаследовал от нее чистоплотность, а пылесосили в доме всегда мужчины, это было непреложное правило, установленное ею много лет назад. Ей было приятно, что муж и сын берегли ее. Вот и на этот раз, сразу после трансляции матча в гостиной зашумел пылесос. На сердце Нинель потеплело: – Мальчик мой, без напоминания уже все делает. И кому такое счастье достанется… —
