Ирина Июльская
Нинель, или Роль зонтика в судьбе
Часть 4 Как предстать перед экс-любовником через двадцать лет
Утром следующего дня Нинель открыла глаза с первой же мыслью позвонить Данилову на работу. Муж спал в гостиной на диване, чтобы не отравлять винными парами воздух в спальне. Нинель не переносила запаха алкоголя рядом с собой. Она привыкла зимой спать при открытой форточке, а летом – при раскрытой балконной двери.
Откинув край одеяла, Нинель потянулась на кровати красного дерева из гарнитура, подаренного ее родителями. В свое время папа, будучи директором Райпищеторга, обладал обширными связями в торговых кругах Москвы. Мать всю жизнь не работала и имея филологическое образование, посвятила свою жизнь мужу и единственной дочке Нинель, тогда еще Закревской. Родители боготворили дочь еще и потому, что до ее рождения потеряли сына, одиннадцатилетнего Михаила, трагически попавшего в воронку водоворота деревенской речки, затянувшего его на дно. Нинель родилась, когда матери было уже под сорок, а отцу и вовсе под пятьдесят. Дочь стала для них настоящим спасением, а учитывая ее кукольной красоты личико с золотистыми локонами, голубыми глазками и ямочками на розовых щечках, в семье ее называли не иначе, как Ангелочек. Забалованная, разнеженная и всегда разодетая во все самое лучшее, Нинель с детства не знала ни в чем отказа. Выдавая дочку замуж, отец расщедрился и на кооператив, и на мебель с коврами и богемским хрусталем для новой квартиры молодоженов, что по тем временам было роскошью для избранных.
Сын уже ушел в институт, муж, судя по храпу, продолжает отсыпаться в гостиной и Нинель, сбросив с себя тонкую шелковую сорочку, направилась прямиком в душ. Проходя мимо большого зеркала, успела взглядом оценить свою, пусть и немного располневшую, но еще такую привлекательную и женственную фигуру «песочные часы», хотя сейчас ей больше бы подошло определение «скрипка». – Надеюсь, до «виолончели» дело не дойдет, – внутренне усмехнулась Нинель, – и все же надо сбросить пару-тройку килограммов! Теперь, когда на ее горизонте опять возник Данилов, она должна воспрянуть духом и как знать… морально она уже готова возобновить отношения с ним, разорванные его отъездом в Африку и женитьбой на этой амебе Алевтине. И поделом он бросил и съехал от нее. Она всегда была не парой Валерке. И почему она сама сразу не вышла за него замуж, а предпочла Звонарева… Данилов красивее и темпераментнее. Она рано разобралась в том, что у многих женщин происходит гораздо позднее вступления в брак. А у некоторых и, вообще, никогда. Нинель поняла это сразу и уловила разницу между мужем и любовником с предпочтением последнему. Сердце забилось в груди, как пойманная птичка, внезапно нахлынули старые воспоминания.
Нинель, надев водонепроницаемую шапочку с ромашками, включила душ на всю мощь и встала под его сильные тонкие струи. Вода под напором приятно била в спину, разгоняя по телу кровь. На этот раз она израсходовала на себя весь импортный бальзам, который берегла и экономно растягивала пользование им. Больно укололо осознание ушедшей молодости:
– Надо пройтись по магазинам, прикупить себе косметику и новую одежду, чтобы не разочаровать своего экс-любовника, когда предстанет перед его ясными очами почти через двадцать лет. И когда она будет в форме, только тогда и позвонит ему. Не надо торопиться, вдруг он сразу назначит ей встречу, а она не готова. —
Уже за утренним кофе Нинель с отчаянием вспомнила, что у нее совсем нет денег на приличную одежду, уж не на Черкизон, в самом деле, ехать за покупками… В голову пришло лишь единственно верное решение: – Она позвонит Эмме, жене коммерсанта, которому сдала свою квартиру, вернее, доставшуюся ей по наследству от родителей. Она возьмет у квартирантов плату вперед за полгода, а оставшиеся деньги договорится разбить до конца года по месяцам с учетом аванса. Им должно хватить на питание и оплату коммунальных. Ну, а когда Толя устроится на работу, будет значительно легче. Сын на последнем курсе и скоро тоже начнет работать. Так, глядишь, и наладится их жизнь. —
Нинель, выпив кофе без сахара, посмотрела на настенные часы, которые показывали десять утра. Эмма Рабинович уже проводила сына в школу, самое время позвонить ей и назначить встречу.
Чета Рабиновичей с сыном Рафиком прибыла в Москву в конце 80-х из славного города Баку. Им повезло уехать до погромов, чем спасли себя, ребенка и деньги. Они успели благополучно продать бакинскую квартиру и на эти деньги отец семейства открыл бизнес по закупке товаров за границей, в основном, предметов одежды и обуви. Приехав в Москву, Ариэль Рабинович арендовал секцию под склад в огромном ангаре неподалеку от гостиничного комплекса «Измайлово», исторического места рядом с Серебряным и Виноградными прудами, где молодой Петр устраивал потешные бои с мечтами о морях для России. Когда агент по недвижимости, в лице хрупкой девушки Наташи, сообщила, что подыскала семью коммерсанта с фамилией Рабинович, то Нинель, кивнув головой в знак согласия, ответила, что лицам еврейской национальности сдаст квартиру не глядя. И она не прогадала, Ариэль Рабинович, или Арик, был преуспевающим коммерсантом средней руки, деньги у него водились, а семья и семилетний сын-школьник были тем надежным якорем, что удерживал на месте, не позволяя съехать с арендованной жилплощади за одну ночь. Квартира отца Нинель произвела на Рабиновичей заслуженное впечатление. Две большие светлые комнаты, просторная кухня, дом в тихом зеленом районе рядом с метро, приличное состояние недавно сделанного ремонта и милая в общении хозяйка, с которой Эмме захотелось сразу подружиться. Отцовскую громоздкую мебель было решено оставить жильцам, взяв с них честное слово аккуратно относиться к этим дубовым раритетам начала 20 века. Успокаивало то, что цельный массив дерева и дореволюционное качество работы краснодеревщиков выдержат арендаторов, а деньги, да еще и в долларах, Звонаревым ой, как нужны. Дачу в Малаховке побоялись сдать в круглогодичную аренду, а вот на лето по рекомендации знакомых, Нинель все же решилась. Это тоже помогало держаться на плаву, но одеваться, покупать себе что-то из фирменных вещей – для Нинель было не по средствам.
Трубку взяла Эмма. Быстро изложив суть вопроса, Нинель дожидалась ответа от жены коммерсанта. Та, немного помявшись, согласилась поговорить с мужем, когда он вернется с работы. Попрощавшись, они положили трубки. Выдохнув, Нинель позвонила в салон записаться к косметологу на чистку и массаж лица, а также другие процедуры, позволяющие отгонять от себя возраст. Нинель благоразумно решила потратить свою заначку на косметолога с парикмахером и педикюр-маникюр. Неожиданно ей перезвонили и предложили приехать в салон, у мастера образовалось «окно» и Нинель, не раздумывая, отправилась туда. Поехала на метро, всего-то две остановки в пути и рядом с выходом из подземки находится салон, когда-то под названием «Москвичка», а теперь сменивший вывеску на «Престиж». Это двухэтажное здание из стекла и бетона Нинель, в свое время, посещала с календарной периодичностью, были у нее и свои постоянные мастера с их домашними номерами телефонов, чтобы сразу можно было позвонить, если что-то срочно. Нинель с некоторыми сдружилась, но с приходом «Перестройки» и потерей работы всех растеряла и когда после долгого из-за безденежья перерыва пришла, чтобы «почистить перышки» и привести себя в порядок, из ее старых мастеров никого не осталось. Городская служба быта была реорганизована, салон приватизирован и сменил почти весь кадровый состав. Так Нинель и осталась без своего парикмахера, массажистки, маникюрши, что только усугубило ее вынужденный отказ от их услуг и, как следствие, потерю былого лоска, повлекшее значительное снижение самооценки.
Глава 5 Как не запачкаться в метро
Если хотите больше узнать о незнакомом вам городе, спуститесь в метро, поудобнее усядьтесь в вагоне от начала движения и в путь. Конечно, лучше не в час пик, а когда он минует и толпы едущих на работу рассосутся. Московское метро… романтическая атмосфера пятидесятых, когда все поголовно читали, буквально на ходу. Читать было модно и книги были нарасхват. Шестидесятые не менее романтические, когда в метро назначали свидания. Оно сверкало хрусталем светильников и поражало красотой не только приезжих, но и нас москвичей. Подземный дворец. Даже во время войны строительство метро не прекращалось! Идеальная чистота, свежий, прохладный воздух в летнюю жару и ласковое тепло в зимнюю пору. Помню уютную атмосферу на Смоленской с книжным прилавком на выходе, а на входе с соком, который продавщица выливала из трехлитровых банок в большие стеклянные, начищенные до блеска конусы. Сок был натуральный, без консервантов: яблочный, вишневый, сливовый, виноградный, томатный. На прилавке стояла солонка с солью и черный перец в перечнице. Стоило все настолько недорого, что люди не задумываясь лезли в карманы, а главное, вкусно и полезно. Пролетели семидесятые, за ними восьмидесятые канули в лету… молодые люди тех лет в начале девяностых уже заметно постаревшие, выглядят устало и уныло в московском метро, которое все больше стало напоминать русло реки с бесконечным потоком людей со всего бывшего Союза. Грязь, наркоманы на полу, вонючие бомжи, спящие на сидениях кольцевой линии… Сейчас все это уже в прошлом, метро опять засияло, открылись новые станции, люди могут спокойно сидеть на местах, не боясь подхватить чесотку или чего похуже. Но тогда, в начале девяностых это еще только впереди. Утренняя толчея, особенно на пересадочных узлах где вокзалы. Впрочем, весь город превратился в сплошной базар-вокзал. Люди, как груженые верблюды, тащат свои поклажи на стихийные рынки, возникшие рядом со станциями метро, делая проезд москвичей, спешащих на работу в свои офисы, институты, больницы настолько некомфортным, что многие тогда ставили чуть ли не целью жизни покупку автомобиля, чтобы не тереться и потеть по утрам и вечерам. Метро стало напоминать монстра, захватавшего в свое нутро людей, которых она, пожевав, выплевывало из своего грязного и душного чрева.
Матвей ехал в институт по своему привычному за пять лет маршруту – по кольцевой. Он знал, что сейчас на Комсомольской многие «груженые» выйдут для пересадки на красную ветку и двинут дальше до Черкизовского рынка, куда стекались за покупками все небогатые москвичи и гости столицы. Впрочем, там можно было купить и весьма неплохие и даже добротные вещи. Весь вопрос был в количестве дензнаков. По выработанной за годы привычке, Матвей стоял у самых дверей, нужно успеть выйти и пропустить всех этих мелких торговцев, в основном женщин, и постараться, чтобы они не проехались колесами своих тележек по его новым кроссовкам, за ослепительной белизной которых он так следил. Аккуратно подстриженный, чистенький студент, в белой рубашке с короткими рукавами и наглаженных брюках был светлым пятном в этом перегруженном людьми вагоне, словно спрессованными в банке кильками.
Поезд затормозил, Матвей привычным движением вышел из вагона и занял место у входа, не позволяя себя оттеснить, чтобы вернуться и продолжить путь. Внезапно его взгляд, зацепившись, выхватил из толпы девушку, ту самую с рынка, помочь которой он вызвался, за что и получил по ногам от охранников, принявших его за вора. Девушка выходила из вагона. На этот раз ее руки были свободны, лишь сумочка на длинном ремешке через плечо. Матвей, не раздумывая оторвался от входа в вагон и устремился за девушкой, боясь потерять ее из вида, а тут, как на грех, какая-то тетка с тележкой проехалась по его ногам и прощай первозданная белизна Adidas, купленных мамой в фирменном магазине центра Москвы. Вещь дорогая, но в их институте ребята придают такое значение фирме, что в поддельных – разве что на дачу. Вещизм захватил московских студентов. Матвей стыдился своей бедности, когда изображал срочную занятость, чтобы не свалить в кафе с компанией богатых студентов, все заслуги которых сводились к деньгам родителей, а сами они и по знаниям, и по успехам в спорте были на несколько шагов позади него. Он был гораздо успешнее их в этом.
Пропустив вперед несколько женщин с тележками, Матвей «ножницами» перемахнул через разделительный барьер, чтобы не упустить девушку, спешащую на эскалатор. Тогда он ее окончательно потеряет в этом людском море. Перепрыгнув через барьер, он срезал расстояние и теперь, когда девушка встала на движущуюся ленту эскалатора, у него появился шанс догнать ее. Парень стал торопливо подниматься вверх по ступеням, чтобы добраться до незнакомки. И вот, запыхавшись от крутого подъема, он поравнялся с ней. Встав рядом и немного переведя дух, не нашел ничего другого, чтобы сказать, улыбнувшись: – Здравствуй! —
Девушка тоже улыбнулась в ответ, по ее глазам Матвей понял, что она узнала его и обрадовалась.
– Как вы? Я так испугалась за вас тогда. – она назвала его на «вы»…
– Нормально, жив! – ответил он. – Меня ваши архаровцы приняли за ворюгу. – Он смущенно улыбнулся. Движущиеся ступеньки под ногами сложились и приняли плоское положение. Лестница эскалатора доставила их на поверхность, где толпа разделилась на две части: к выходу и на пересадку. Они влились в поток людей, спешащих на красную ветку. По пути, заметив небольшой пустующий уголок у гранитной стены, Матвей, не растерявшись, взял девушку за руку и через мгновение они вынырнули из потока и оказались в этой свободной от людей нише, где можно было просто стоять, не боясь быть затянутым в движущуюся реку из человеческих тел. Матвей протянул девушке руку:
– Матвей Звонарев! —
Она протянула ему свою:
– Лиза Смирнова. —
Ее рука была прохладная, несмотря на жаркую духоту метро. Они стояли, глядя друг на друга, вовсе не думая о том, что он безнадежно опаздывает в институт на первую пару, а ей надо ехать на работу, где она пробудет за прилавком весь день. Матвею пришла в голову отчаянно-счастливая мысль: – Поехать вместе с Лизой на рынок. Черт с ним, с институтом, он и так почти отличник и из-за одного прогула ничего не произойдет. —
Матвей, немного смутившись произнес:
– Лиза, а можно я с тобой поеду? Может помочь чем-нибудь смогу? —
Лиза, чуть порозовев от смущения, кивнула:
– Сегодня хозяина не будет. —
И они, взявшись за руки, опять нырнули в людской поток, как в реку, понесшую их в сторону Черкизона.
Глава 6 Преображение с GUCCI
Арик Рабинович вошел в положение Нинель, конечно, не без помощи молодой и красивой жены, которую любил и безмерно баловал. А за обещание подарить ему и дочь, был готов на все. Сама идея потратить деньги на преображение Нинель нашла горячее сочувствие у молодой и прекрасной Эммы Рабинович, смертельно скучающей в стенах пусть и московской квартиры. Эта семья принадлежала к весьма отдельно выделенной группе еврейского народа – горским евреям или татам. Если бы не фамилия Рабинович, то их запросто можно было принять за азербайджанцев или просто кавказцев, особенно Арика. За столетия жизни на Кавказе произошла мимикрия и Арик в Турции был турком, в Иране – иранцем, в арабских странах… короче он использовал свою универсальную внешность повсюду с успехом для бизнеса. А Эмма, с ее миндалевидными влажными глазами-маслинами была прекрасна, как библейская Саломея, но не так коварна, а напротив, обладала душой романтической и мечтательной. За год она перечитала почти все книги домашней библиотеки родителей Нинель и находилась под впечатлением русской и зарубежной классики, относясь к литературным героям, как к реальным людям. Вкрадчиво поинтересовавшись, зачем вдруг Нинель единовременно потребовалась крупная сумма в долларах, она одобрила план хозяйки по восстановлению отношений с былым любовником и первое, что она сделала, – это раскрыла перед Нинель свой необъятный гардероб, набитый сверху до низу импортными тряпками. Нет, среди них были и весьма неплохие, привезенные Ариком из разных стран: Китая, Турции, Польши. Были и подарки родственников из Израиля, куда репатриировалась бабушка Эммы с семьей сына. Вещи были красивые и вполне достойные дам, но Нинель, обладавшая утонченным вкусом, мечтала не о удачных подделках, а о настоящем GUCCI. На свою беду, ожидая мастера в очереди салона и пролистывая лежащие на столике глянцевые журналы, она наткнулась на наряд от этого дорого элитного бренда, увидев который, сразу поняла, – именно так она и должна быть одета, когда явится к Данилову. От туфель до сумки. Нинель немного озадачило, что в модели преобладал красный цвет, а сумка и туфли из сине-фиолетовой замши, но в этом и была фишка, изюминка образа. Нинель незаметно вырвала страницу из журнала, где был указан магазин и артикул модели, которую, несмотря на заоблачную цену, она решилась приобрести.
Поблагодарив Эмму, щедро распахнувшую свой гардероб, с целью кое-что продать Нинель по сходной цене и крайне удивившуюся, что содержимое ее кладовой не произвело на хозяйку должного впечатления, Нинель, сжимая в руке долларовые купюры, заторопилась распрощаться и побыстрее уйти. Она решила поехать в магазин прямо сейчас, не заезжая домой, чтобы войти в желанный образ с глянцевой картинки не откладывая, даже на день.
И вот, она в одном из центральных и дорогих магазинов Москвы. С волнением сердца спешит на линию, где согласно вырванной журнальной странице, находит вожделенную вывеску – GUCCI, переступает порог и оказывается в другом мире, – мире роскоши, о котором она мечтала всю жизнь, но так и не попала в него.
– Наверное, не в то время родилась. Эх, где мои двадцать лет! – успела мелькнуть отчаянная мысль в голове Нинель Звонаревой. И тут она почувствовала на себе взгляды со всех сторон: оценивающие и пронизывающие насквозь, словно пущенные стрелы.
Нинель внезапно ощутила себя Золушкой, на которой с боем часов роскошное платье превратилось в старые обноски и не где-нибудь, а прямо среди бала… Сердце сжалось. Она вдруг остро почувствовала боль и стыд за старую сумку и немодные, хоть и добротные туфли. А девушки-консультанты не торопились подходить и предлагать свои услуги, надеясь, что эта случайно забредшая к ним женщина, посмотрев на ценники, ретируется и быстро уйдет, поджав хвост.
Нинель набрала для смелости в легкие побольше воздуха и сама пошла навстречу к надменным, холеным нимфам GUCCI, с плохо скрытым пренебрежением наблюдавшим за ней в пустом от покупателей бутике. Ситуацию разрешила, появившаяся из какого-то неведомого пространства магазина, женщина, по возрасту близкая к Нинель.
Она подошла и с вежливой улыбкой поинтересовалась, чем может помочь покупательнице их магазина. Ее взгляд, голос и доброжелательное отношение вызвали в Нинель доверие, она раскрыла свою сумочку и протянула вырванную из журнала страничку. Женщина взяла и спросила какой нужен размер, чем ввела в еще большее замешательство Нинель, размеры GUCCI и ее собственный российский размер не совпадали. Женщина, на бейджике которой было указано: главный консультант – Лисицина Тамара Григорьевна, успокоила:
– Не стоит волноваться, пойдемте в примерочную. —
Они направились в примерочную, где Тамара Григорьевна самолично сняла мерки с Нинель и рассчитала ее размер в европейских стандартах. Оказалось, что на складе имеется всего одна модель, которая должна подойти по параметрам, только надо немного подождать и главный консультант Тамара Григорьевна проводила покупательницу в зал, где предложила присесть. Нинель с облегчением опустилась в мягкое кресло. Рядом на столике лежали последние каталоги GUCCI, но она их в руки не взяла, даже для вида. Такого унижения, что ей довелось сегодня испытать, она долго не забудет, но душу грело: – Деньги, доллары есть! Они лежат в ее сумочке и они реальны! —
Через несколько минут вернулась Тамара Григорьевна с девушкой-консультантом рангом пониже, которая ловко управляла выкатной вешалкой, где висел наряд, тот самый, что с вырванной рекламной странички. Там же стояли туфли и сумочка, все как из глянцевого журнала. Сердце радостно забилось, мечта материализовалось, она перед ней и ее необходимо примерить. Тамара Григорьевна оставила Нинель одну в примерочной, предварительно деликатно спросив, нужна ли ее помощь и получив отрицательный ответ, задернула шторки кабинки с логотипами GUCCI.
Нинель сняла с себя платье и, оставшись в гипюровой комбинации лучших времен ГДР, достаточно еще приличной и добротной, стала облачаться в настоящий мировой бренд, шурша шелковой подкладкой, расстегнула пуговки с потрясающими воздушными петельками ручной работы. Изнанка изделия, и та была рукотворным шедевром! Нинель с замиранием сердца надела наряд и в зеркале не узнала саму себя. На нее смотрела дама из высшего общества. Конечно, не последнюю роль сыграла прическа лучшего стилиста салона «Престиж», только вчера сооруженная и хорошо сохранившаяся. Хоть за это не стыдно. Наряд пришелся впору, но необходимость сбросить пару килограммов была все же очевидна. Нинель прикинула: – За неделю, посидев на гречке с кефиром, она обретет нужную ей форму. Платье нужно брать! Это очевидно. Тонкий натуральный шелк приятно поглаживал тело и растекался по нему прохладными волнами. И пусть за это она отдаст все имеющиеся у нее деньги! Она столько отказывала себе в последнее время… Наступил ее час преображения, она достойна этого! – и Нинель решительно раскрыла шторки примерочной перед дожидавшейся ее выхода Тамарой Григорьевной. По первому взгляду главного консультанта Нинель поняла, что ее выбор полностью совпал с оценкой специалиста, коим Лисицина, несомненно, была. Начинала она в Доме моделей на Кузнецком мосту, где одевалась советская номенклатура с семьями, богатая богема и люди со связями и деньгами, но настоящее место работы Лисициной означало значительный рост в ее личной карьере товароведа легкой промышленности. Тамара Григорьевна являлась профи со стажем и одобрила выбор Нинель, поздравив ее со стопроцентным попаданием в образ. Осталось только оплатить покупку. Трудность оказалось в невозможности принять наличными валюту у российской гражданки, но главный консультант легко перенаправила покупательницу в банк, находящийся здесь же в здании под одной крышей. Расчувствованная теплым отношением к себе, Нинель поспешила к выходу и довольно скоро вернулась с суммой в рублях. Невыгодный обменный курс не смог испортить чудесного настроения Звонаревой и на выходе из бутика GUCCI под одобрительные взгляды нимф-консультанток, Нинель чувствовала за собой победу и радость от достигнутой цели. Все! Можно звонить Данилову и договариваться о встрече!
