Ирина Градова
Побочные эффекты
Подождав, пока каждый сделает заказ, Алла вкратце изложила коллегам суть вопроса.
– А почему мы этим занимаемся? – задал резонный вопрос Антон. – Мошенничество…
– Знаю, знаю, – перебила Алла. – Личная просьба Кириенко.
– Ну, тогда все ясно! – воскликнул Белкин, закатив глаза.
– Ничего вам не ясно, Александр! – строго возразила Алла. – Речь не об одном мошенничестве, а возможно, о целой серии, а значит, это – наше дело!
– Извините, Алла Гурьевна, – покраснел молодой опер. – Я просто подумал…
– Проехали. Значит, план действий следующий. Я пообщалась с матерью женщины, чью квартиру продали в ее отсутствие. Необходимо поговорить с теми, кто ее купил: почти не сомневаюсь, что конечный покупатель понятия не имеет об Анне, а брал жилплощадь у кого-то другого, а тот – еще у кого-то, поэтому нужно размотать цепочку!
– Я думал, что девяностые остались позади! – пробормотал Дамир. – Раньше, по крайней мере, хаты «отжимали» у бомжей и алкашей, но, выходит, теперь для злодеев не существует преград – ни родственники их не пугают, ни общественное положение жертв!
– Похоже на то, – кивнула Алла. – Ни одна из жертв – по крайней мере тех, список которых предоставил Кириенко, – не относилась к неблагополучным слоям общества.
– Интересненько! – присвистнул Шеин.
– Вот и я говорю, – согласилась Алла. – Поэтому, Антон, я попрошу вас заняться новыми владельцами квартиры Анны Дорошиной.
– Хорошо, Алла Гурьевна.
– С отцом Серафимом и его паствой я пообщаюсь лично, а вот с коллегами Анны и ее студентами поговорите вы, Александр.
– Думаете, они что-то знают? – с сомнением спросил тот.
– Может, и нет, но проверить надо. Вдруг Анна делилась с кем-то своими планами? А вы, Дамир, – продолжала Алла, – поедете в фирму «Новый Иерусалим».
– Это что еще за зверь такой?
– Они занимаются организацией паломнических туров. Ну, поездки по монастырям там, и так далее. Нужно выяснить, продавали ли они путевку Анне.
– Делается, Алла Гурьевна!
– Когда выясним про Дорошину все, что сумеем, нужно будет заняться остальными жертвами мошенничества… Но об этом поговорим позднее. А пока, коллеги, давайте поедим и пойдем догуливать выходной!
Домой Алла возвращалась в хорошем настроении. Во-первых, впереди еще почти целый свободный день, и она намеревалась провести его с пользой: на прикроватном столике давно дожидается ее интереснейшая, прекрасно оформленная цветными иллюстрациями книга «Частная жизнь Тюдоров», подаренная подругой на Новый год. Алла обожала этот период английской истории и, пожалуй, знала о нем все, но никогда не помешает получить дополнительную информацию, тем более если источник ее – книга, написанная интересным, доступным языком. Во-вторых, в холодильнике томится бутылочка отличного бордо, до которой не доходили руки всю неделю, и сегодня она сможет, наконец, ее распробовать. Ну и в‐третьих, Дмитрий Негойда, ее любовник и частный детектив, в отъезде, и это – тоже плюс. С некоторых пор Алла стала тяготиться его присутствием и оттого постоянно чувствовала себя виноватой. Недавно она приняла решение расстаться, но случилось несчастье – умер отец Дмитрия, с которым тот был очень близок. Алла не смогла разорвать отношения, ведь Негойда находился в расстроенных чувствах, и она была обязана его поддержать в трудную минуту. Они вместе съездили в Крым на похороны, вместе вернулись, и само собой разумелось, что ничего между ними не изменится. Но все стало иначе: Алле надоело прикидываться, будто она влюблена. Она, несомненно, испытывала к Дмитрию теплые чувства, но понимала, что этого не достаточно. Ей давно не двадцать и даже не тридцать лет. Ей скоро тридцать семь – критический возраст для создания семьи и, главное, для рождения детей. Хотя бы одного ребенка! Какое-то время Алла подумывала о том, чтобы забеременеть от детектива, не ставя его в известность о своих планах, но потом поняла, что такое поведение слишком цинично – словно она использует Дмитрия втемную, а это непорядочно, не свойственно ее характеру. Конечно, она не знала, какова была бы его реакция на ее планы завести ребенка, ведь вполне возможно, Негойда не возражал бы и даже, как честный человек, предложил бы жениться в случае успеха. Но в том-то и дело, что Алла не хотела выходить замуж лишь для того, чтобы растить совместного ребенка: чем дальше, тем больше убеждалась она в том, что они с Дмитрием слишком разные, чтобы провести вместе много лет, и их не связывает ничего, кроме секса. Который, надо признать, отнюдь не плох! И все же одного этого недостаточно. Негойда – отличный товарищ и в беде не бросит, но в быту на него невозможно положиться. Он может пропасть на несколько дней, ни слова не говоря, и хотя она точно знала, что дело в работе, а не в другой женщине, все равно сердилась: когда люди живут вместе, они вправе рассчитывать, что их хотя бы предупредят! Самым неприятным во всей этой ситуации ей казалось то, что Дмитрия, похоже, все устраивает: он с удовольствием возвращается в ее квартиру после насыщенного трудового дня. Правда, к чести Негойды надо сказать, что ему не приходит в голову чего-то требовать от Аллы – горячего обеда, стерильной чистоты или свежевыглаженных рубашек. Если есть нечего, он предлагает заказать доставку. Уборка его не волнует, так как он считает грязь нормальным дополнением к жизнедеятельности занятого городского человека, а рубашек и вовсе не носит, предпочитая немнущиеся водолазки, свитера или футболки. Но главным в решении Аллы о том, что рано или поздно им все же придется разойтись, стало не все вышеперечисленное, а любовь к другому человеку. То, что она по-прежнему остается с Дмитрием – чистой воды малодушие: со времени похорон его отца прошло достаточно времени, и Алла вполне могла затеять с ним честный разговор, но она медлила. Тянула, оправдываясь перед самой собой тем, что на работе завал, что для такой беседы нужно много душевных сил, которых все время не хватает… А еще, и в этом она не хотела признаться даже самой себе, Алла боялась снова остаться одна. В одиночестве есть свои плюсы, но она не привыкла быть одна, ведь долгие годы ее связывали серьезные, как ей казалось, отношения с любимым, как она полагала, мужчиной. Он же, ни минуты не сомневаясь, бросил ее ради выгодного брака с дочкой начальника, чем вверг Аллу в глубокую депрессию, вылившуюся в бесконтрольный набор веса: за два года со времени разрыва она набрала больше двадцати килограммов! А потом в ее жизни неожиданно возник Дмитрий Негойда, который вылечил ее от комплекса неполноценности. Испытывая к нему благодарность, Алла не могла ничего поделать со своими чувствами к Мономаху: то, что он не испытывает к ней того же, не означало, что есть смысл оставаться с другим!
Подходя к дому, Алла вдруг застыла на месте, заметив прохаживающегося возле ее подъезда Мономаха: меньше всего она ожидала увидеть именно его! Он тоже ее заметил и быстрым шагом двинулся навстречу.
– Доброе утро, Алла Гурьевна! – поздоровался он, и она сразу уловила непонятную напряженность в его голосе. – Консьерж сказал, что вас нет дома, и я уже собирался уходить!
– Владимир Всеволодович, что-то случилось? – встревоженно спросила она. – Почему вы не позвонили?
– Я звонил, но абонент недоступен.
В самом деле: Алла и забыла, что отключила телефон на время беседы с операми!
– Что-то срочное? – спросила она.
– Кажется, да.
– Ну, тогда давайте поднимемся? – предложила Алла.
– А ваш… друг не будет против моего неожиданного визита?
– Мити нет, он в Москве по работе. Идем?
Алла поздравила себя с тем, что вчера вечером навела в квартире марафет. Визит к матери пропавшей паломницы разбудил в ней чувство собственной неполноценности: в конце концов, она же женщина, а женщина должна содержать свое жилище в чистоте! Так что в грязь лицом перед Мономахом Алла не ударит, а ведь это для нее так важно!
Однако, похоже, ему было наплевать на то, что его окружает: он скинул ботинки прежде, чем она успела предупредить, что делать это не обязательно, и прошел в гостиную. Алла предложила ему присесть.
– Хотите чего-нибудь, Владимир Всеволодович? Чай, кофе…
– Нет, благодарю, ничего не нужно. Алла Гурьевна, мне необходима ваша помощь. И срочно!
– Вы снова во что-то впутались? – нахмурилась она.
– Да нет, не впутался… И не я.
– А кто – Гурнов?
– Нет. Алла Гурьевна, мой брат пропал.
– У вас… есть брат?
Алла была удивлена. Она знала, что у Мономаха есть взрослый сын, но о других родственниках не слышала. С другой стороны, почему он должен был о них рассказывать, ведь они не настолько близки!
– Да, по отцу, – кивнул Мономах. – Его зовут Олег, Олег Князев.
– С чего вы взяли, что он пропал?
– Понимаете, несколько дней назад Олег внезапно заявился ко мне в больницу в конце рабочего дня…
– Это так удивительно?
– Да, потому что он живет в столице. Он служит в Московской епархии.
– Ваш брат – священник?!
У Аллы отвисла челюсть.
– Нет, он не рукоположен… Честно говоря, я не в курсе, чем конкретно занимается Олег, но знаю, что он работает непосредственно на Патриарха Савватия.
– Ух ты… Ну и с чего вы взяли, что Олег пропал – только потому, что он приехал в Питер и решил вас навестить?
– Да нет, конечно! Хотя Олег вел себя странно.
– Он объяснил, зачем приехал?
– Толком – нет. Передал подарок от сына на день рождения, но…
– Но вы не считаете это достаточным поводом? – догадалась Алла. – Ваш брат – скрытный человек?
– Видите ли, Алла Гурьевна, он работает в такой сфере, которая достаточно закрыта от широкого общества, и болтать попусту в этой среде не принято.
– Понимаю. Что ж, давайте продолжим. Итак, Олег навестил вас – куда он отправился потом?
– Сказал, что в область.
– По работе?
Мономах кивнул.
– А куда именно в область?
– Я пытался выяснить, но Олег ответил уклончиво. Что-то вроде: «название места тебе ни о чем не скажет»!
– Интересно… Так почему вы думаете, что Олег пропал?
– Потому что он давно должен был вернуться – это раз. Во-вторых, я не могу до него дозвониться!
– Может, сигнала нет? Если он в какой-то глухой деревне…
– Дело не в этом! – перебил Мономах. – Звонок проходит, но в трубке только длинные гудки!
– Так, без паники, Владимир Всеволодович! – строгим голосом произнесла Алла. – Найдем мы вашего брата, даже не сомневайтесь! Мне понадобится номер его телефона и… он на своем автомобиле поехал?
– Да, я вот тут все записал, – и Мономах протянул ей листок из блокнота со всеми данными. – А еще я принес его фото – так, на всякий случай, – добавил он. Взглянув на снимок, Алла поняла, что видела фотографию этого человека в доме у Мономаха: у нее была уникальная память, она никогда не забывала лиц. Тем более что это лицо было весьма необычным!
Мономах не стал задерживаться и ушел сразу, как передал Алле все, что ей могло понадобиться в поисках Олега Князева. Ей бы, конечно, хотелось, чтобы у них были и другие общие интересы, но так уж вышло, что общались они с доктором только по двум причинам – расследуя преступления или занимаясь в альпинистском клубе, к которому он ее приобщил. С тех пор Алла дважды в неделю посещала тренировки, надеясь встретить там Мономаха. Он не всегда успевал появиться в те же дни, и тогда она занималась одна, под руководством одного из приятелей доктора, которые считали своим долгом опекать ее в отсутствие основного куратора. Поначалу спорт был сущим мучением: Алла сдирала пальцы в кровь, а пару дней после тренировки едва могла двигаться, так болели суставы и мышцы. Однако со временем у нее стало получаться. Немалую роль в этом сыграла и потеря лишнего веса, ведь одно дело – поднимать на собственных руках сто кило, и совсем другое – восемьдесят!
Как только Мономах ушел, она села на телефон.
* * *
Симпатичная девушка на стойке администрации широко улыбнулась Дамиру, как только он вошел в маленькое фойе. Снаружи вывеска была довольно неприметной, что удивляло. В Центральном районе полно турфирм, и если идти вдоль Невского проспекта или любой другой ответвляющейся от него улицы, они, словно грибы после дождя, вырастают то слева, то справа, привлекая внимание пешеходов красочными плакатами с изображениями загорелых людей, праздно валяющихся на пляже, природы – в основном, тропической, и достопримечательностей, известных во всем мире. Однако «Новый Иерусалим» скромно позиционировал себя всего лишь при помощи названия, написанного большими буквами старославянского шрифта. Дамир любил лаконичность и рассудил, что, видимо, владельцы фирмы решили так: кому надо, тот найдет. Что ж, иногда такой подход – самый правильный.
– Добрый день! – первой поздоровалась администратор, выходя из-за стойки. На ней оказалось длинное, в пол, цветастое платье, а не мини-юбка или джинсы, как в большинстве подобных агентств. Наверное, такова политика компании, ведь служащие имеют дело с людьми определенного сорта, которые вряд ли одобрят неформальный стиль одежды.
– Меня зовут Инна, – представилась девушка. – Какие туры вас интересуют?
– Меня интересуют туры, в которые ездила вот эта женщина, – и Ахметов предъявил фотографию Анны Дорошиной.
– Д-да, – проговорила администраторша, внимательно рассмотрев снимок, – я видела ее здесь несколько раз. Она – постоянный клиент. А что произошло?
– Да ничего, просто мне необходимо поговорить с тем, кто продавал ей путевки.
– Надеюсь, с ней ничего плохого не случилось? – нахмурилась администраторша, и меж ее аккуратных бровей пролегла глубокая морщина.
– Я тоже очень на это надеюсь, – кивнул Дамир. – Так могу я…
– Вам нужна Света. Проходите в офис, она сидит у окна.
В тесном кабинете ютились пять молодых женщин, столы стояли практически впритык, и только один находился рядом с окном. Стены были завешаны плакатами с изображениями различных церквей, соборов и природных красот.
– Да, конечно, я знаю Анну! – сразу же признала на снимке клиентку Светлана. – Она часто покупала у нас путевки, примерно четыре раза в год… А что с ней случилось?
– Ничего, – ответил Дамир. – По крайней мере, так хочется думать. Когда Анна в последний раз к вам приходила?
– Сейчас посмотрю, – сказала Света и полезла в ноутбук. – Так… вот, в последний раз она заказывала поездку в Введено-Оятский и Покрово-Тервенический монастыри, и было это в конце января – в это время путевки дешевле.
– Вы уверены, что Дорошина не покупала тур недавно – скажем, пару месяцев назад?
– Абсолютно! – ответила турагент и повернула компьютер экраном к Дамиру. – Вот, видите, тут все отмечено? Кстати, я звонила ей в апреле, хотела предложить очень выгодную поездку под названием «Святые обители Подмосковья». Дешево выходило – за пять дней…
– И что, Анна не заинтересовалась? – прервал девушку оперативник.
– Как ни странно, нет. Раньше она ухватилась бы за такое предложение!
– Тот раз был последним, когда вы разговаривали?
– Нет. Я еще звонила в начале мая, тоже с очень приятным предложением, однако Анна сказала, что едет в длительную поездку, поэтому не сможет им воспользоваться.
– Она уточнила, куда именно едет?
– Нет. Так что все-таки произошло с Анной?
* * *
В церкви было тихо, как на погосте: недавно закончилась служба, и почти все прихожане разошлись. Лишь у большого распятия Иисуса Христа стояла одинокая старушка и зажигала свечку от уже горевшей накануне. В помещении стоял специфический запах ладана и горящего воска, но Алла не назвала бы его неприятным. Каким-то образом он успокаивал, возвышал, что ли, заставлял задуматься о чем-то, кроме ежедневной рутины. Пока Алла размышляла, стоит ли отвлечь единственную прихожанку вопросом о том, где найти отца Серафима, из боковой дверцы в помещение вышел невысокий кругленький человек лет шестидесяти в черном облачении. На груди его висел серебряный православный крест на длинной цепи, но тем, что по-настоящему приковывало внимание в облике этого, в общем-то, неприметного мужчины, была борода – длинная, окладистая, темно-русая и без единого седого волоска, несмотря на возраст. А вот голова батюшки была почти совершенно лысой, лишь слегка обрамленной волосами того же цвета, что и пышная растительность на лице.
Пока Алла его разглядывала, священнослужитель о чем-то тихо разговаривал с пожилой посетительницей. Неожиданно он обернулся и посмотрел прямо на Аллу. Она сделала шаг вперед, и батюшка двинулся ей навстречу.
– Я могу вам чем-то помочь? – спросил он. Голос у него оказался неожиданно приятным, не слишком густым, но как раз таким, какой ожидаешь услышать, придя на исповедь. Человеку с таким голосом легко доверить потаенные мысли, постыдные секреты и греховные желания, ожидая, что он не осудит, а наоборот, поддержит, утешит и направит на истинный путь.
– Добрый день, – поздоровалась Алла, не в силах выдавить из себя обращение «батюшка» – не приучена! – Я ищу отца Серафима.
– Что ж, вы его нашли, – улыбнулся он. – Вижу, вы не из наших прихожан. Наверное, пришли по делу?
– Вы правы.
Алла предъявила корочки, и священник сразу посерьезнел.
– Что-то случилось? – спросил он. – С кем-то из моих прихожан?
– Вы знакомы с Анной Дорошиной?
– С Аннушкой? Разумеется, очень хорошо ее знаю! С ней, что ли, беда?
– Мы пока не знаем, действительно ли с Анной случилось что-то плохое, и я хотела спросить, что вам о ней известно.
– Мне? Ну… Давайте пройдем в трапезную, что ли? Там сейчас никого нет, и можно присесть и поговорить в тишине.
Следуя за священнослужителем, Алла миновала несколько закрытых помещений и вышла в просторный зал. Пол в нем был вымощен светло-зеленой плиткой с едва заметным белым узором. Стены и потолок сияли ослепительной белизной, а тяжелые деревянные столы, выстроившиеся по периметру, покрывали белые скатерти. Трапезная производила приятное впечатление чистотой и обилием солнечного света, льющегося из окон и просачивающегося сквозь красивые витражи с изображениями святых апостолов. Отец Серафим предложил Алле присесть у крайнего стола.
– Итак, что все-таки случилось с Аннушкой? – поинтересовался он.
– Она пропала.
– В самом деле? – нахмурился он.
– Вас это удивляет?
– Конечно! А почему вы решили, что она пропала, кто вам сказал?
– Ее мать.
– Ах да, у нее же из родственников только она и осталась…
– Вы знакомы?
– Нет, я ее никогда не видел, но Аннушка о ней много рассказывала.
– Что именно?
– Что она помогла ей пережить большую потерю, буквально спасла жизнь. Вы в курсе, что семья Анны погибла?
– Да, это чудовищная трагедия.
– Знаете, люди зачастую приходят к Богу как раз в таких ситуациях. Когда они здоровы и счастливы, их занимает исключительно земная жизнь, но, пережив тяжелые времена, они начинают задумываться о вечном. Так и с Анной произошло.
– Вы говорите о ней с большой теплотой, – заметила Алла. – Вы ко всем своим прихожанам испытываете подобные чувства?
– К моему стыду, нет, – покачал головой отец Серафим. – Но Анна выделяется из общей массы. Во-первых, она из новообращенных, но тем не менее сразу стала принимать активное участие в делах храма. Сама просила, чтобы я давал ей какие-нибудь задания, особенно в выходные: она объясняла это тем, что ей невмоготу сидеть в пустой квартире в полном одиночестве, хочется быть с людьми, объединенными общим благим делом… И она много трудилась! Во-вторых, Аннушка рьяно взялась за изучение Святого Писания, причем не просто читала, а задавала много умных, логичных вопросов. Она ведь человек образованный, в университете преподает, так что беседовать с ней всегда интересно! Жаль, что в последнее время она слишком занята и редко заходит…
– Значит, она и у вас давненько не появляется?
– Не то чтобы давненько, но – да, пару месяцев не приходила. А вы говорите, она пропала?
– Скажите, что предшествовало ее исчезновению? В смысле, может, Анна изменилась, что-то странное говорила?
– Например?
– Ну что собирается продать квартиру, допустим?
– Да нет, ни о чем таком она не упоминала! Но теперь, когда вы сказали…
– Да?
– Я действительно кое-что припоминаю. Поначалу Анна приходила с другой нашей прихожанкой, Полиной…
– Да, ее мать упоминала некую бабу Полю, – вспомнила Алла.
– Полина ходит сюда давно, она еще до моего прихода посещала наш храм. Очень набожная, хорошая женщина: на все праздники молебны выстаивает, хоть и тяжело это в ее возрасте. Я каждый раз предлагаю ей стул, но она отказывается, представляете!
– Вы сказали, что Анна поначалу приходила с бабой Полей. Что, потом перестала?
– Думаю, у них слишком разные темпераменты, да и годы большие их разделяют. Анна активная, деятельная, а Полина… ну, сами понимаете. А в последнее время я стал встречать ее в компании другой женщины.
– Тоже вашей прихожанки?
– Честно говоря, я ее раньше не видел. Точнее, не замечал, наверное. Обратил на нее внимание лишь тогда, когда они с Анной начали общаться.
– А вы, получается, с ней не разговаривали?
– Хотел, но она каждый раз ускользала. Я решил, она по какой-то причине не желает общаться, и перестал пробовать.
– А у Анны о ней не спрашивали?
– Спросил, но она только сказала, что ее новую знакомую зовут Людмилой, и все.
– Уже что-то…
– Знаете, еще кое-что случилось. Не знаю, важно ли это…
– В нашем деле важно все, отец Серафим! – заверила его Алла. – Что вы хотели сказать?
– Перед тем как пропасть, Анна задала мне вопрос об ангелах.
– Об… ангелах?
– Ну да. Спросила, видел ли я их когда-нибудь или хотя бы слышал голоса.
– И что вы ответили?
– Правду, разумеется! Я сказал, что, к сожалению, не могу похвастаться лицезрением ангелов. Такая привилегия выпадает лишь избранным, и я, к несчастью, к ним не отношусь!
– И это все, что вы ей ответили?
– Анна, кажется, была разочарована, и я посоветовал ей почитать литературу по православной ангелологии, раз ее так интересует этот вопрос. С тех пор мы не виделись.
– Как думаете, почему Анну заинтересовала столь специфическая тема?
Отец Серафим неопределенно пожал плечами.
– Людей часто занимают ангелы и их деяния, – ответил он. – Может, потому, что они – не люди? Ну, вот апостолы или святые, к примеру, – с ними-то все ясно. А ангелы – небесные создания, они ближе всего к Творцу нашему, а потому вызывают особый интерес. А еще, возможно, это оттого, что никто толком о них ничего не знает. Они упоминаются в священных текстах, но ангелы – таинственные существа, поэтому четкого представления о них нет ни у кого. Думаю, каждому хотелось бы встретиться с ними в жизни или хотя бы услышать ангельское пение… Но надо сказать, при нашем храме есть церковный хор, и некоторые люди, а особенно дети, поют как сущие ангелы, честное слово! Может, таков и был замысел Божий?
– Вы имеете в виду, что ангелы воплощаются в людях?
– Именно! – обрадовался батюшка тому, что Алла уловила его мысль. – Господь говорит с нами не лично, а через людей и их поступки. Главное – услышать, разглядеть, понять, что ОН с тобой беседует и направляет тебя. Наверное, и с ангелами так же!
* * *
Белкину казалось, что он вновь окунулся в атмосферу шальных студенческих лет. Тем, что они с приятелями вытворяли, живя в общежитии, он вряд ли согласился бы поделиться со старшими коллегами! В той жизни было много выпивки, девчонок и развлечений, какие могут быть интересны только очень молодым и незрелым людям. Шурик всегда был домашним мальчиком и, оторвавшись от семьи, в большом мегаполисе, изобилующем всевозможными соблазнами, просто следовал за теми, кто чувствовал себя здесь как рыба в воде. С тех пор прошло мало времени, но ему казалось, будто бы промелькнули десятилетия, и он стал совсем старым. Глядя на студентов, по большей части в мешковатой одежде, с разноцветными волосами и кольцами в носу, он ностальгировал по своему недалекому прошлому: в университете МВД такая свобода была мечтой, а здесь ребята одевались кто во что горазд и не отказывали себе ни в косметике, ни в аксессуарах. Нельзя сказать, что у Белкина имелись с этим проблемы в его бытность студентом, но вид раскрепощенной пестрой толпы учащихся заставлял задумываться над тем, не лишился ли он чего-то важного в своей студенческой жизни. Территория вблизи кафедры семитологии и гебраистики (Шура и не слыхивал таких слов, пока Суркова не выдала ему исходные данные о Дорошиной!), в отличие от других, казалась довольно пустынной: по дороге он встретил не больше трех-четырех студентов, медленно бредущих куда-то с задумчивым видом. Создавалось впечатление, что они никуда не торопятся и заняты мыслями, далекими от реальности. Интересно, чем занимаются люди, окончив факультет гебраистики? Вот Дорошина, к примеру, осталась на кафедре преподавать, а остальным куда?
В деканате ему сказали, где можно найти Ольгу Журенко, коллегу Анны – ее мать сказала, что они довольно близко общались. У Журенко, как выяснилось, был зачет, и Белкин отправился в аудиторию: наконец-то он узнает, что это за зверь такой, гебраистика! Но, к его удивлению, аудитория оказалась пуста. Там находилась всего одна женщина, сидела за кафедрой и читала журнал. Она подняла глаза, и Белкин получил возможность как следует ее рассмотреть. Простое, белокожее лицо, обрамленное коротким каре рыжеватых волос, едва заметные брови, курносый нос с россыпью веснушек, из-за чего она казалась моложе, чем должна быть на самом деле. Глаза небольшие и не сказать чтоб выразительные, однако в них светился ум, как принято выражаться. Раньше Шура не понимал, что имеют в виду люди, когда произносят эту глубокомысленную фразу, но в этот самый момент до него, кажется, наконец дошел ее смысл. Одежда преподавательницы показалась Белкину странноватой: длинный балахон неопределенного цвета, в котором буквально тонуло ее маленькое тело. Необычный прикид был обильно дополнен серебряными украшениями – ожерельями, браслетами, массивными кольцами и серьгами «конго», такими крупными, что у молодого опера появилось опасение, как бы тонкая шея преподавательницы не сломалась под их тяжестью. На Журенко не было ни капли косметики – видимо, она полагала, что и так неотразима. Либо, что, похоже, ближе к истине, ее не интересовало мнение окружающих, а одевалась она и украшалась исключительно для себя, руководствуясь собственными представлениями о прекрасном.
Белкин представился, показал удостоверение и, с любопытством окинув взглядом пустое помещение, поинтересовался:
– Я вообще туда попал? Мне сказали, что у вас зачет…
– Последний курс, вы же понимаете, – пожала плечами преподавательница и, видя, что визитер не в теме, пояснила:
– Многие работают уже не первый год, поэтому на семинарах и лекциях частенько присутствует минимум студентов. К слову, их и так всего шестеро!
– На всем факультете?!
– Не самый востребованный, – снова пожала плечами Ольга. – Да и учиться сложно: из всего набора на первом курсе к выпуску отсеивается процентов семьдесят! А зачет все получили либо заранее, либо я автоматом поставила… Так чем же моя скромная персона могла заинтересовать следственный комитет?
Белкин в нескольких фразах объяснил, какой информации от нее ждет.
– Аня стала странной, – покачала головой Журенко. – Я понимаю, что она пережила ужасную трагедию – не каждый справится, – но ведь не со всеми происходят такие изменения, верно?
– Какие именно?
– Разве вам ее мама не рассказывала – Анна ударилась в православие! Она всегда интересовалась такими вещами, но только с научной точки зрения: насколько мне известно, она и крестилась-то совсем недавно! У нас специфический факультет, мы изучаем не только Тору, но и Библию, и жития святых, но, сами понимаете, под другим углом – мы пытаемся понять культуру семитов через их верования и историю, а не стать адептами какой бы то ни было религии! Анна вела себя нормально, пока не потеряла семью… Поначалу она вся черная ходила на работу. Декан предлагал ей взять академический отпуск, чтобы прийти в себя, но Аня пришла в ужас от такой перспективы, ведь дома каждый угол, любой предмет напоминал о том, что случилось! Но студенты не могли ничего не заметить. Они сочувствовали ее утрате, но у них своя жизнь и собственные цели. Главная – получить диплом, стать специалистами, найти престижную работу… ну, хоть какую-то работу, где платят деньги, если вы понимаете, о чем я. А Анна стала рассеянной, путала пары, повторяла одни и те же темы, забывая, что уже обсуждала их с учащимися… Пару раз даже не пришла на занятия! Да еще эти попытки суицида…
– Как вам стало о них известно – неужели сама Анна рассказала?
– Нет, конечно!
– Это же врачебная тайна!
– Честно говоря, я даже не знаю, как эти новости просочились в университет, просто в одночасье все стало известно. Студенты, да и мы все стали относиться к Ане по-другому… Ведь никогда не знаешь, как поведет себя человек, однажды решившийся свести счеты с жизнью, правда? Не дай бог, что-то не так скажешь или сделаешь что-нибудь, а это его расстроит, напугает или так огорчит, что он снова попытается, а вина ляжет на тебя… В общем, все изменилось.
– А как начальство отнеслось к такой перемене?
– Естественно, не обрадовалось, но что поделаешь – не увольнять же Аню за то, что она пережила трагедию, в самом деле! Вот ее и держали, хотя нагрузку постарались свести к минимуму. Но некоторое время назад все опять изменилось. Аня повеселела, снова начала улыбаться, и я, грешным делом, подумала, что она встретила мужчину. Однако оказалось, что дело не в этом. Какая-то бабка отвела Анну в церковь, представляете?! Не знаю, что там с ней сделали, но она не только крестилась, но и стала активно заниматься благотворительностью под руководством местного батюшки. Я решила, что все к лучшему, ведь она, по крайней мере, больше не помышляет о самоубийстве!
– Но что-то вас все же не устраивает?
– Не меня, нет – я согласна выслушивать Анины лекции о святых и мучениках, хотя, признаться, иногда это напрягает… Студенты недовольны. Соответственно, и деканат – тоже. Аню просили не насаждать православие среди студентов, тем более что некоторые из них придерживаются других вероучений или вовсе являются атеистами, но она, как все новообращенные, решила, что это – ее миссия на земле!
– Она что, стала проповедовать?
– Типа того. А должна была преподавать – это разные вещи, понимаете? Позже даже мне стало казаться, что ее отношение к религии какое-то не совсем обычное.
– Как так?
– Ну, она читает какую-то странную литературу. К примеру, однажды я увидела ее с толстой цветной брошюрой под названием «Житие ангелов».
– Что же тут странного?
– А то, что книжица эта к православию не имеет никакого отношения – это явно какой-то самиздат!
– Так вы что же, подумали, что Анна попала в секту?
– Не могу сказать, ведь она продолжала ходить в церковь… вроде бы. А потом неожиданно взяла отпуск в конце учебного года.
