Полная версия:
Ирина Фуллер Эксплеты. Совет Девяти
- + Увеличить шрифт
- - Уменьшить шрифт
Молодой человек задумался на мгновение. О том, что Мираж – то есть принцессе Омарейл – требовалось время до свадьбы сестры, Король уже должен был знать. О том, что Сова – эксплет и предсказание было ложным, Май обещал никому не говорить. Каковы бы ни были причины, он собирался сдержать слово.
– Нет ничего, что я мог бы для нее сделать, – пожал плечами парень, и гвардеец ушел.
Май повернулся к директору. Тот смотрел на него внимательным взглядом хитроватых глаз. Молодой человек знал, что это значило: каверзные вопросы, взывание к совести…
– Спасибо за предоставленное место для беседы с блюстителем закона, – пафосно произнес он и торопливо прошел к двери.
– Не так быстро, господин Джой, – улыбнулся Дан, чуть прищурившись.
Май закатил глаза:
– Я ничего не знаю, честно. Спросите учителей, любой подтвердит.
Директор жестом указал на стул:
– А теперь подробнее: где и при каких обстоятельствах вы виделись с госпожой Селладор после того, как она покинула школу? Каково ее настоящее имя? И почему этот гвардеец считает, что вы можете как-то помочь?
Май устало опустился на сиденье. Он решил сказать полуправду.
– Я встретил ее в гостинице вверх по Рейнфло, был там с отцом, он у меня рыбак. Время от времени берет меня с собой, особенно если рейд выпадает на выходные, а у него есть место…
– Господин Джой… – предупреждающе произнес Дан Дольвейн.
– …она была в гостинице. Знаю, что плыла на лодке дальше в сторону Фостордора. На мои вопросы ответила, что ничего не может мне рассказать, но очень извинялась за то, что подвела нас с Листопадом. Я после этого отправился с отцом обратно в Астрар. А о ней, как я и сказал Пилигриму, мне ничего не известно.
– Откуда вы знаете этого Пилигрима?
– Я думал, вы меня защищаете, господин директор! – воскликнул Май. – А вы устраиваете допрос. Я ожидал от вас большей заботы об ученике вашей школы!
– Не ломайте комедию, господин Джой, – он чуть помолчал. – Правда рано или поздно всплывет. Ступайте.
«Ага, и вы обалдеете, когда ее узнаете», – подумал Май, но ничего не сказал. Он даже поверить не мог, что так легко отделался. Было время длинной перемены, и он отправился в столовую.
Едва он успел сесть за стол, поставив перед собой шесть булочек и чашку какао, на скамью напротив опустились трое: Луна, Тень и Лира.
– Привет, – расплылся молодой человек в улыбке. – Чем обязан?
– Это правда, что Мираж сестра Даррита? – без вступлений спросила Луна.
Плечи Мая поникли. Он бросил на девушку мрачный взгляд.
– С чего вы это взяли?
– Я же сказала, он ничего не знает, – тут же отозвалась Тень, сложив руки на груди и откинувшись на спинку стула.
Но Луна махнула на нее рукой, точно прося не вмешиваться, и продолжила:
– То есть это неправда?
– Нет, конечно, – отозвался Май.
Он взволнованно запустил пальцы в пшеничную шевелюру, надеясь, что его одноклассницы скоро уйдут. В целом они ему нравились, но снова обсуждать Мираж ему хотелось меньше всего.
– Видите, это неправда! – Луна поочередно посмотрела на подружек. – Значит, Шторм была права, они не брат и сестра. Значит, они действительно пара!
– Что ты несешь! – воскликнул Май, отодвигая в сторону тарелку с булками.
– Шторм вернулась из Агры. Она видела их там, – вступила в разговор рыжеволосая Лира, тон ее был многозначительным, намекающим на владение нужной информацией.
– Они были вдвоем, выдавали себя за брата и сестру, но Шторм уверена, что это ложь, – пояснила Луна.
– Ну, раз Шторм уверена… – язвительно ответил Май.
Но девчонки не купились на попытку принизить важность показаний госпожи Эдельвейс. Некоторое время они обсуждали вероятные причины совместного путешествия Даррита и Мираж. Май тяжело вздыхал, всячески давая понять, что компания ему не требовалась, но одноклассницы сели с ним за один стол не ради него, поэтому ужимки парня на них не действовали.
– Поверить не могу! – воскликнула наконец Тень, а затем склонилась чуть вперед и прошептала: – Как думаете, директор знает?
– Наверняка! Может, поэтому он Даррита и уволил? – предположила Лира.
Ее рыжие кудряшки забавно болтались от того, как она вжимала голову в плечи.
– Никто его не увольнял, – все же включился в беседу Май.
– Но почему тогда он не ведет уроки? – поддержала подругу Луна.
Все три девочки вопросительно уставились на одноклассника.
– Малыш, ты знаешь, как прошел бой Бурана? – воскликнул вдруг Май, заметив вдалеке своего приятеля.
Тот был большим любителем бокса, поэтому мгновенно оказался рядом, намереваясь подробно обсудить бой самого популярного спортсмена.
Сплетницы тут же потеряли к ребятам всякий интерес. Но уже собрались уйти, но не успели – к ним подплыла высокая девушка с густыми темными волосами.
– Ну что, Май, твоя Мираж – та еще штучка. Не ожидала от нее такого…
Игнорировать Шторм Май не мог и не хотел, поэтому он недовольно посмотрел на нее и с издевкой ответил:
– Твой безумный интерес вызывает подозрение. Еще немного – и я подумаю, что ты ревнуешь меня к ней.
Шторм картинно рассмеялась. Ее подружки подвинулись, уступая место, но та не собиралась садиться.
– Ревновать стоит тебе, мой дорогой, – пропела она, взмахнув накрашенными ресницами. – Судя по тому, что я видела, у них все серьезно.
Май закатил глаза.
– Не мели, о чем не знаешь, – отозвался он, откусывая наконец кусок булочки с корицей.
Шторм все же села, чтобы в подробностях рассказать о том, что произошло. Три одноклассницы с жадностью ловили каждое слово, хотя уже слышали историю. Малыш недоуменно переводил взгляд со Шторм на Мая, с Мая на Шторм.
– Вы про нашего Даррита? – уточнил он, когда девушка закончила повествование. – И про твою Мираж?
Май вздохнул и потянулся за пирожком с яблоком.
– Просто признайся, – обратился он к Шторм, – тебе обидно, что не одну тебя пригласили на ужин к Патеру. Ты думала, это сделает тебя такой исключительной, а тут – Мираж. Она тебе с самого начала была как кость в горле.
Эдельвейс убрала за спину густые темные волосы и надменно отозвалась:
– Было бы чему расстраиваться, дурачок. Пока Мираж непонятно чем занимается с Дарритом, – Шторм красиво скривилась, и Маю почему-то подумалось, что она репетировала эту гримасу омерзения перед зеркалом, – за мной ухаживал Джан Дженна.
Три девочки, что сидели рядом, восхищенно ахнули. Мая перекосило от отвращения, и вряд ли это выглядело так же красиво, как у Шторм:
– Нашла чем хвалиться. Ему сколько, шестьдесят?
– Тридцать пять, идиот, – мрачно ответила девушка.
Май отмахнулся, жест явно означал: «Ну, я и говорю».
– И он очень привлекательный мужчина. Веселый, с отличной фантазией.
– Да-а, – протянул Май, – фантазия что надо. Я бы на его месте никогда не додумался приударить за школьницей.
Шторм сжала кулаки. Стиснув белоснежные зубы, она процедила:
– А стоило бы. Если бы ты не был таким простофилей, может быть, Мираж запала бы на тебя, а не на этого урода.
– О нет, на месте Даррита я бы тоже оказаться не хотел. – Май сделал глоток какао, заметно расслабляясь по мере того, как заводилась его собеседница.
– Да что с тобой разговаривать, придурок.
С этими словами Шторм встала из-за стола и, гордо подняв голову, пошла прочь. Три подружки, Луна, Тень и Лира, тоже поднялись и, разочарованно покачав головами, поспешили следом за одноклассницей.
– Я вообще ничего не понял, – пробормотал Малыш, а затем, точно отмахнувшись от мыслей о произошедшем, с энтузиазмом сказал: – Говорят, Буран ведет переговоры с Тайфуном о следующем бое…
Пока Май ехал из школы домой в покачивающемся конном трамвае, его мысли были заняты разговором с Пилигримом. С их знакомства этот мужчина вызывал невольное желание полагаться на него, но Май не был таким простачком, чтобы доверять каждому встречному. Даже если этот встречный был высоким гвардейцем с добрыми, честными глазами. Пилигрим сказал, что искал принцессу Омарейл (у Мая до сих пор замирало сердце, когда он думал о том, кем оказалась Мираж) по просьбе ее отца. Это значит, Короля. Юноша посмотрел в окно, стараясь выровнять дыхание. Короля! Но где доказательства? Что, если на самом деле Пилигрим делал это по приказу Совы? Или по собственной инициативе, но с дурными намерениями? Что, если он, считая, что принцесса совершила преступление, намеревался поймать ее и предать дело огласке?
Май сложил руки на груди и нахмурился. Мираж – то есть Омарейл – была с Дарритом, тот мог ее защитить, верно? Молодой человек скуксился. Даррит, может, и был умен, но развитой мускулатурой не обладал. Нет, он был в порядке, может, немного худоват, но в порядке. Однако едва ли смог бы отбиться от парочки вооруженных головорезов. Принцессе требовалась достойная защита.
Какие-то новые чувства начали зарождаться в душе Мая. Он осознал, что считает своим долгом защитить Омарейл. Откуда это взялось? Возможно, сказалось то, что уважение и любовь к королевской семье воспитывались в нем с детства. А может, он на самом деле с самого начала отнесся к Мираж как к младшей сестре, которую нужно было защищать и оберегать. Все это слилось в одно стремление помочь. Но что он мог? Обычный школьник. То ли дело Пилигрим – агент королевской стражи! Май умирал от желания рассказать об этом своим приятелям, но понимал, что сейчас делать это было бы ошибкой.
Май вышел на своей остановке и решил прогуляться до пристани. Холодный ветер с реки трепал его длинные волосы, и он поднял повыше воротник пальто. Вокруг было серо и безрадостно.
– Эй, что слоняешься без дела? – окликнул его кто-то.
Май обернулся и увидел Бурю. Та сидела на скамейке своей лодки, закинув ноги в высоких кожаных сапогах на руль, и ела бутерброд. Молодой человек невольно улыбнулся. Хотя женщина и была пираткой, она ему нравилась.
– Привет, Буря! Мне надо было подумать, решил погулять.
– Подумать! – язвительно отозвалась она. – Хочешь, покатаю?
Он бы с радостью! Но прежде у Мая было к этой госпоже несколько вопросов. Он сел на пирс, свесив ноги, и спросил:
– Насколько хорошо ты знаешь Пилигрима?
Лицо пиратки тут же изменилось, став суровым и отстраненным.
– К чему вопрос, парень?
– Ты же знаешь, что Мираж в розыске?
Буря едва заметно подняла бровь и неопределенно повела плечом. Май так и не понял, знала ли она, но продолжил:
– Пилигрим приходил сегодня в школу. Сказал, что ищет ее, якобы хочет помочь. Но я не знаю, можно ли ему доверять. Мираж – мой друг. Возможно, лучший друг…
Женщина глубоко вздохнула. Сев ровно, она доела последний кусочек бутерброда и внимательно взглянула на собеседника.
– Пилигрим доблестен и честен до тошноты…
Май выдохнул.
– …Если это не касается дела. Для дела он может отлично притворяться, врать, изворачиваться. Чтобы ты понимал степень его двуличности, мой мальчик: мы были вместе. Ты… понимаешь, что значит «быть вместе»?
Май невольно покраснел.
– Конечно, я понимаю, – пробормотал он.
– Он говорил, что любит меня, и я, дура, верила. Он был очень убедителен. Но оказалось, что этот говнюк врал.
– Но ты же… – голос молодого человека прозвучал как-то жалобно.
Ответ женщины прозвучал, как рык льва рядом с блеянием козленка:
– Да, я пират! Но что же, не человек?
– Я не то имел в виду… Ладно…
Май намеревался попрощаться и уйти.
– Есть кое-что, – произнесла вдруг Буря задумчиво, и он с надеждой взглянул на нее. – Он очень серьезно относится ко всякого рода клятвам. Если ты потребуешь поклясться честью гвардейца или поклясться на крови, я уверена, он не станет лгать.
– Может, мне еще и огонь правды разжечь? – пошутил Май, вспоминая сказки, которые рассказывала мама в детстве.
Буря это проигнорировала:
– Главное – следи, чтобы он отвечал прямо. Пилигрим хитер и может сказать то, что ты хочешь услышать, но так, чтобы это одновременно не было ложью, но и не было всей правдой. Понимаешь?
Май кивнул. Действительно ли он хотел ввязываться в это?
VII
Нортастер
Поезд мчался, выпуская из черной трубы мощное белое облако. Первый час пути Омарейл восторженно смотрела в окно. Она никогда не ощущала такой скорости. Деревья, что были расположены ближе к железной дороге, мелькали как вспышки. Зато заснеженные поля вдали проплывали медленно и величаво. Но потом стемнело, и она была вынуждена сменить занятие. Повернулась к спутнику, размышляя, не предложить ли ему сыграть в покер. Но атмосфера не располагала, и принцесса отбросила эту мысль.
В купе было сухо, тепло, светло и совсем не трясло.
– Ни в какое сравнение не идет с повозками, правда? – восторженно произнесла Омарейл.
– Да, как я и сказал, этот способ наиболее удобен, особенно для передвижения на большие расстояния, – отозвался Даррит, который читал газету. – Но не уверен, что мы сможем вновь воспользоваться им.
Затем он замолчал, и Омарейл решила не спрашивать почему, проверяя, решит ли он сам пояснить свою мысль. Этого не случилось. Отчего-то она была уверена, что Норт делал это специально. Еще больше в этом убедилась, когда на ее запоздалое «почему» он хмыкнул. Но ответ прозвучал ровно, без эмоций:
– В Успаде был маленький вокзал с, так скажем, душевной атмосферой. Несмотря на то что в этом городе холоднее, чем где бы то ни было в Ордоре, я встретил там, возможно, самые теплые отношения между людьми. Девиз Успада «Протяни руку» как нельзя лучше подходит ему. Я бы не надеялся встретить нечто подобное в таком городе, как Нортастер или Тоблаудан. В Остраите или Клоустоне – возможно, но скорее из-за безалаберности, чем из готовности доверять людям.
– Но ты же приобрел билеты при помощи дара, – удивилась принцесса. – Та девушка не просто отозвалась на твое кокетство.
– Кокетничают школьницы со старшеклассниками, – недовольно отозвался Даррит, откладывая наконец газету в сторону.
– Ах, прости, на твой тошнотворный флирт, – фыркнула Омарейл, не зная точно, откуда вылезло слово «тошнотворный».
Даррит удивленно поднял брови:
– Прошу прощения, мои действия позволили нам ехать в комфортабельном купе. – И он снова уставился в газету.
Омарейл чувствовала себя паршиво.
– Извини. Я просто… – что «просто», она так сама и не поняла, поэтому попыталась подобрать слова. – Наверное, я переживаю, поэтому иногда говорю не думая.
Норт опустил газету и взглянул ей в глаза. На этот раз он смотрел спокойно, даже по-доброму.
– Я понимаю. Эта ситуация любого заставит поволноваться.
– Да уж… – Омарейл откинулась на спинку своего диванчика. – Ставить под угрозу жизнь во всем королевстве – изматывающее дело.
– Мне кажется, то, что происходит с вами сейчас, несет больше пользы, чем вреда.
Она задумалась.
– Это правда. Я за последнее время узнала столько, сколько не узнала за весь курс «Быта и обычаев», а он длился семь лет. Я сдала экзамен блестяще, но был ли там вопрос, каково это, каждый день таскать воду с колонки, когда нет водопровода? Где взять столько денег на теплую одежду? Что купить, чтобы продуктов хватило хотя бы на несколько дней, но при этом ничего не испортилось? И куда девать ненужную головку сыра?
На последнее Даррит рассмеялся:
– Ну, с сыром не было проблем: Волна с удовольствием приняла все ваши запасы.
Омарейл забралась на диванчик с ногами, укрываясь лежащим рядом пледом. Несмотря на опасность и сложность ситуации, принцесса чувствовала себя спокойно. В этом небольшом, освещенном теплым светом купе с деревянными панелями на стенах и милыми занавесками на окнах, укутавшись в клетчатую ткань, разговаривая с Нортом, она ощущала себя до странного умиротворенно.
– Когда ты сказал, что я себя не знаю… ты был прав, – сказала она вдруг.
Даррит отложил «Вестник Успада» в сторону и вопросительно взглянул на Омарейл.
– Я знаю, что умею подстраиваться под обстоятельства и быть разной: на приеме – принцессой, которая соблюдает протокол, с родителями – примерной дочкой, которая позволяет себе иногда покапризничать, с Севастьяной – даю волю своей нелюбви к правилам и нарушаю все, что только удается. С Бериотом мне кажется, что я эмоциональная, а с Маем – сдержанная. С тобой – что ничего не понимаю в этой жизни, а со Шторм – что я понимаю гораздо больше ее. Но какая я на самом деле?
– Вы верно заметили, что умеете подстраиваться. Вероятно, гибкость – одно из ваших ключевых качеств.
Омарейл скривилась:
– Получается, я… фальшивая? Ни с кем не настоящая, да и нет меня самой?
Даррит улыбнулся уголками губ:
– Можно посмотреть и с такого ракурса. А можно сказать, что вы многогранная.
Омарейл задумчиво посмотрела в окно и негромко повторила:
– Многогранная…
– Почему вы вообще думаете, что человека должно быть возможно описать одной характеристикой? Люди противоречивы по натуре. Редкие из нас обладают какими-то выдающимися чертами. Кто-то упрямее, – он указал рукой на собеседницу, – кто-то сговорчивее. Кто-то хитрее, кто-то прямее. Но в общем и целом мы – набор сложных комбинаций незначительных черт, которые делают нас неповторимыми. Мы – это еще и мимика, движения, взгляды. Мы – не только наши слова, но и поступки.
Принцесса чуть улыбнулась. Ей стало легче от слов Норта. Она перестала чувствовать себя такой потерянной.
– У вас интересный язык тела, – заметил Даррит, чуть склонив голову набок. – Ваши жесты и мимика почти не выдают вас, они скупы и часто не поддаются интерпретации. И все же есть несколько характерных вещей: вы поднимаете брови, если удивлены, и кривите рот, если недовольны. Однако делаете это, только когда доверяете человеку.
– Хм, это интересно, – пробормотала Омарейл.
Разумеется, она никогда не замечала за собой ничего подобного.
– Закатываете глаза по делу и без, – продолжил он, и в ответ принцесса сделала именно это.
Повисла небольшая пауза.
– И, конечно, ваша улыбка… – чуть тише, чем прежде, сказал Норт. – В ней тоже есть что-то особенное. Когда вы улыбаетесь искренне, это получается довольно… мило.
Принцесса почувствовала себя неловко, ее щеки порозовели, и она начала судорожно искать ответ, который разрядил бы обстановку.
– О, Норт Даррит сказал «мило». Слышали бы это ребята из школы.
Он хмыкнул в ответ, а затем объявил, что через пару минут ожидалась первая остановка.
Во время получасовой стоянки проводник вагона суетливо бегал по перрону, заходя в каждое купе и предлагая горячий чай и выпечку. С едой поездка стала куда приятнее.
Омарейл не хотелось размышлять о смысле бытия, и она стала играть на лале. Даррит впервые проявил к игре какой-то интерес, попросив исполнить несколько мелодий. К ее удовольствию, почти все оказались известны.
А потом пришла пора ложиться спать. Ночь выдалась беспокойная, сон в движущемся поезде пришелся принцессе не по вкусу. Покачивание вагона и стук колес успокаивали, но что-то заставляло девушку постоянно просыпаться. К утру она чувствовала себя разбитой. И точно нарочно, день начался с очередного приключения.
Поезд остановился на станции Хапо-Ое. Многие пассажиры начали выходить из вагона. Омарейл ожидала, что к ним придет проводник и предложит завтрак. Но тут через окно в двери она увидела, что на платформе началась суета. Все стали торопливо возвращаться в свои купе, хотя до конца стоянки было еще не меньше четверти часа.
Норт тоже заметил необычное поведение людей и выглянул наружу. Затем он резко захлопнул дверь и сел на свое место, глядя куда-то поверх головы своей спутницы.
– В чем дело? – спросила она, вытягивая шею, чтобы разглядеть, что происходило на станции.
– Гвардейцы. Вероятно, обыскивают поезд в поисках какого-нибудь преступника.
Сердце Омарейл забилось чаще. Не могла ли она оказаться этим преступником?
– Едва ли они знают, что я в поезде, – произнесла она, потирая подбородок.
– Да, но если они проверяют всех пассажиров, то наверняка захотят увидеть ваш паспорт, – отозвался Даррит, и тут девушка почувствовала, как все ее внутренности сжались в комок.
Она чувствовала собственный пульс, что стучал в висках, в горле, в груди. Ее мышцы окаменели. Норт тем временем встал и начал осматривать купе – очевидно, решая, куда можно было спрятать принцессу.
– Подожди, – воскликнула она, выглянула в окно, чтобы подтвердить одну свою догадку, и загадочно сказала: – Они все мужчины.
Принцесса порывисто встала и подошла к узкой двери, что притаилась у изголовья ее дивана. Там находилась уборная.
– Позволь ему войти, – с этими словами она скрылась в комнатке.
Прижав ухо к стене, она услышала, как в их купе зашел гвардеец и потребовал предъявить паспорт. Судя по последовавшей тишине, Даррит предоставил документ.
– С вами путешествует Мирра Даррит, – констатировал гвардеец.
– Верно, но она в уборной.
– Попросите выйти.
Даррит прочистил горло и громко сказал:
– Мирра, выйди, пожалуйста, здесь хотят увидеть твой паспорт.
– Сейчас! – отозвалась девушка, но даже не подумала выйти.
Подождав не больше полминуты, гвардеец, судя по близко раздавшемуся голосу, подошел к двери уборной и звучно произнес:
– Госпожа Даррит, прошу выйти и предъявить паспорт.
– Минуту! – снова пропела Омарейл самым безмятежным тоном, на который была способна.
Гвардеец постучал:
– Госпожа Даррит. Меня зовут Сон Депан, я офицер королевской гвардии. Прошу немедленно выйти в купе или я буду вынужден взломать дверь.
– Ох, да сейчас же! – с капризными интонациями воскликнула девушка.
Еще полминуты тишины, и ручка двери осторожно повернулась. Офицер Депан стремительным движением распахнул дверь и замер. Девушка стояла у умывальника, поставив ножку на низкую табуретку и поправляла чулок.
– О небеса! – взвизгнула Омарейл, торопливо опуская подол платья и глядя при этом молодому мужчине прямо в глаза.
Чувство стыда, которое она и так испытывала из-за необходимости разыгрывать столь вызывающую сцену, она легко передала гвардейцу. Он, споткнувшись о диванчик Омарейл, задом попятился назад.
– Прошу меня простить… я не… – заблеял офицер.
– Я же сказала, минуту! Какой стыд! О, я опозорена! – Она тоже вышла в смежную комнатку, где стоял немного растерянный Даррит.
Молодой гвардеец пятился до самой двери, повторяя извинения, а затем стремительно выскочил на улицу. Его алые щеки было видно даже сквозь мутноватое стекло.
Омарейл упала на свое место. Даррит опустился на свое. Несколько секунд он глядел на девушку, а затем рассмеялся, заражая принцессу хорошим настроением и вынуждая ее присоединиться к веселью.
Поезд тронулся, и только тогда путешественники по-настоящему смогли выдохнуть.
– Жалко только, завтрак нам принести не успели, – печально сказала принцесса, чем вызвала еще одну широкую улыбку у Норта.
Места они проезжали удивительно красивые. Кое-где дорога проходила вдоль моря, в других местах за окном возвышались горы с заснеженными вершинами.
– Кападония – один из самых живописных регионов, – прокомментировал Даррит, увидев восторг на лице спутницы.
– Да уж. И с интересной историей! Мне нравилось, когда на уроках мы проходили борьбу кападонцев против карнаби, которая тянулась несколько столетий, пока не появился Сол и не установил мир на всей земле. Столько легенд, столько жутких и трагичных историй. Было так интересно читать про сильных, вольнолюбивых кападонцев и умных, решительных карнаби. Есть отличная книга, которая называется «Семь Свистунов». Не читал?
Даррит отрицательно покачал головой:
– Мне всегда больше нравились прикладные книги. Я с самого детства интересовался наукой: смешением разных элементов, физическими законами. Изучал свойства разных материй.
– Ох, это, конечно, очень увлекательно, – отозвалась Омарейл, а затем, заметив мрачный взгляд Норта, добавила: – Нет, серьезно, это интересно. Но есть истории, которые просто должен знать каждый. Хочешь, я тебе расскажу?
Даррит прилег на свой диванчик, закинув руку за голову, и согласно промычал. Омарейл начала рассказ:
– Яркий огонь вызывал у Элейн дурные воспоминания…
Задолго до того, как история подошла к концу, Норт заснул. Лицо его расслабилось, разгладилась морщинка между бровями, губы перестали быть сжатыми в тонкую линию. Вскоре поезд мягко сбавил скорость и наконец остановился на небольшой станции.
Открыв дверь, Норт заказал «большой завтрак» для Омарейл и тарелку каши для себя. Набор для девушки состоял из омлета, поджаренного хлеба, маринованных овощей, нескольких ломтиков картофеля и ложки тушеной чечевицы. Принцесса была ужасно голодна, поэтому блюдо не показалось ей таким уж сытным, чтобы зваться «большим».
