Ирина Фуллер Химеры среди нас

Глава 6. В бегах

Дорога предстояла длинная, и скоро София начала задавать вопросы об экскурсоводе в музее. После намёков, что Давид занимался ерундой, пока она героически доставала видеозапись, ему не хотелось ничего рассказывать. И всё же он неохотно, но поделился, о чём беседовал с Адрианом. Когда закончил, София казалась ошеломлённой.

– Нам нужно поподробнее расспросить его! – воскликнула она.

Давид сжал дужку очков и взглянул на неё с плохо сыгранным изумлением:

– Ты считаешь?! – его голос был полон сарказма.

– Ладно, ладно, не начинай! Нельзя было оставаться в музее дольше, охранник мог сообразить, что ему запудрили мозги.

Они вышли к небольшому мосту через узкую реку. Погода стояла приятная, в самый раз для прогулок: не жарко, но ветерок, игриво треплющий короткие тёмные волосы Софии – тёплый, ласковый. Пахло пылью, зеленью и речной водой.

Давид почувствовал, как расслабляется после шокирующего утра и напряжённой беседы в музее.

– Просто когда со всем разберёмся, вернёмся туда и узнаем, что этому типу известно. Раз уж он так сильно хочет делиться информацией, пускай делится, – заключила София.

Он даже не стал продолжать обсуждение. Какая, в сущности, разница, смогут ли они вновь поговорить с Адрианом, если в любой момент перед ними может затормозить чёрная машина без номеров и забрать в какой-нибудь подвал или лесопарк. Отчего-то именно так Давиду представлялось взаимодействие со спецслужбами.

Он вновь и вновь обдумывал, опасно ли возвращаться в «Нейм». У него – у них – было два выходных дня, чтобы принять решение. Порой Давид думал: «Чего бояться? Вряд ли люди в “Нейме” причастны к попытке убийства Софии, вряд ли какая-нибудь Карина Брасс запрыгнула через окно в квартиру Тесея и убила его, вряд ли мудро избегать их, а не сотрудничать». Но потом он ощущал, как холодная рука безысходности сжимает горло. «Нейм» – самый простой и явный способ найти доктора Сезара и Софию Михельсон. Кто бы за этим ни стоял, можно забыть о беззаботном существовании.

Давид некстати вспомнил, что пиджак так и остался лежать в кастрюле на его кухне. Пиджак, испачканный в крови убитого. Чудесно.

Они вышли к компьютерному клубу, расположенному в подвале старого каменного здания. Давид сразу подумал, что в таком помещении вряд ли стоит надеяться на хорошую вентиляцию, и оказался прав: затхлый воздух, приправленный ароматами пота и грязных носков, ударил в нос, стоило открыть дверь.

За несколькими компьютерами сидели посетители – в основном молодые люди. Все, кого увидел Давид, играли в игры. Сам он выбрал дальний бокс, единственный, где монитор практически не просматривался с других мест. Вставил флешку. Зашумел системный блок. Папка «Мой компьютер» открылась не сразу. Через несколько секунд возник значок «Внешнего диска». Давид нажал на него. Сейчас они узнают, кто такой этот «Отец»…

Курсор закрутился переливами цветов. Прошла минута. Наконец открылось содержимое флешки, и они увидели несколько значков видеофайлов. Постепенно одна за другой начали подгружаться миниатюры видео.

– Господи, у меня сейчас глаза вытекут! – прошептала София. – Такое ощущение, что этот курсор вкручивается в мозг. Почему всё так медленно грузится?

Давид готов был разделить её чувства. В «Нейме» они привыкли только к лучшей технике.

– Придётся просмотреть все видеофайлы, – заметил он, давая понять, что мучения только начались.

София пододвинула соседний стул, обитый красной потёртой тканью, и раздражённо на него уселась.

Им пришлось потратить три часа, чтобы отыскать запись с Тесеем.

– Вот он! Вот он! – закричала София, заставив вздрогнуть и сидящих рядом посетителей, и сонного администратора.

– Я вижу, – процедил Давид, – не трогай экран, а то он опять зависнет.

– Компьютеры не виснут из-за того, что кто-то трогает монитор.

Он бросил на неё мрачный взгляд:

– То же самое ты говорила про кашель, и в итоге мы ждали четыре минуты, пока он снова начнёт проигрывать видео.

– Тут очень сухой воздух, – пробормотала София и прочистила горло.

Оба прильнули к экрану, пытаясь в некачественном чёрно-белом изображении разглядеть сталкера и таинственного Отца.

Было видно, как эти двое подошли к статуэтке человекольва, постояли рядом, поговорили, затем отошли чуть в сторону. В этот момент к ним присоединился Адриан – Давид сразу узнал его по особой манере держаться, чуть опустив одно плечо и приподняв другое. Экскурсовод взмахнул рукой в знак приветствия, Отец и Тесей живо откликнулись, помахав в ответ. Адриан заговорил, время от времени указывая на статуэтку и другие экспонаты, а затем жестом предложил пройти дальше, и все трое исчезли из поля зрения камеры.

Давид нажал паузу. Они с Софией взглянули друг на друга.

– Ты видела его раньше? – спросил он.

Она пожала плечами:

– Трудно сказать… Если это и правда был Фидель Кастро, как мне показалось из-за военной формы и кепки, то да…

– Это выглядело как форма, – кивнул Давид, – но без знаков отличия. А значит, всё-таки не военная.

– Кепка эта дурацкая, ничего из-за неё непонятно, – продолжила сетовать София. – Понятно только, что у него борода.

– И то неизвестно, настоящая ли… – отозвался Давид задумчиво.

София откинулась на спинку своего кресла.

– И что? Мы потратили несколько часов и выяснили, что Отец – какой-то мужик, которого мы, может, знаем, может, нет. Блестяще! Что теперь?

– Теперь стоит пообедать.

Они забрали флешку, оплатили время в клубе – София не преминула пожаловаться администратору на очень медленный компьютер – и вышли на улицу.

– Чувствую себя дурой.

Давид бросил взгляд на Софию и отозвался:

– Твоё право.

– Из-за тебя! На меня напал какой-то псих, потом его убили. А я скрываюсь с тобой, как будто имею к этому какое-то отношение. Смотрю тупые видео. Трачу время на музеи, когда могла бы просто объяснить НСБ, что произошло недоразумение, и отдать это в их руки. Они, в отличие от тебя, занимаются такими вещами профессионально! И не сидят в вонючих компьютерных клубах, чтобы посмотреть видео! Они бы этого Отца не то что вычислили, а уже привезли бы в штаб!

– Поход в музей – никогда не трата времени, – назидательно произнёс Давид, зная, что это взбесит Софию ещё больше.

Она отчаянно запустила руку в волосы:

– Это дикость просто! На черта я согласилась с тобой бежать? Мало ли, откуда этот Тесей знал о моих планах на тот вечер. Он выслеживает меня уже несколько лет, может, тоже по ключице меня узнаёт! Думаешь, ты один такой уникальный? – её голос стал ещё громче.

Давид положил ей руку на талию и привлёк к себе. Она застыла, подняв изумлённый взгляд.

– Мне казалось, я тебе нравлюсь, – промурлыкал он. – Разве не замечательно, что мы проведём вместе все выходные?

С этими словами Давид прижался губами к её губам. Как он и надеялся, София, сперва явно растерявшись, ответила. Тогда он увлёк её за угол здания, продолжая страстно целовать, забираясь руками под худи и при этом стараясь не отрывать взгляда от улицы. Только они скрылись в небольшом проулке, Давид резко отстранился и принялся озираться. Небольшой забор в тупике казался достаточно низким, чтобы можно было через него перелезть.

– Быстро туда, нас нашли, – велел Давид, игнорируя ошарашенное выражение лица Софии. – Там припаркована машина без номеров, из неё вышел качок в чёрном.

И потащил её за собой, не обращая внимания на ворчание и чётко произнесенное «придурок». Он поднял Софию, чтобы она забралась на забор, и лишь оказавшись наверху она достаточно пришла в себя, чтобы перелезть на другую сторону самостоятельно. Давид последовал за ней.

Они оказались в точно таком же проулке, а дойдя до угла дома, вышли на параллельную улицу – как раз вовремя, чтобы заметить, как мужчина в чёрном вырулил из-за угла компьютерного клуба.

– Бежим, – скомандовал Давид.

Но София уже и сама рванула вперёд, даже не оглядываясь.

На улочке были узкие тротуары и очень активное движение на проезжей части. Давид попытался выскочить перед машиной, чтобы заставить её остановиться, но та лишь истерично загудела.

– Не перейдём тут, – выдохнула София. – В магазин!

Они свернули в небольшой супермаркет. Давид мельком оглянулся: человек в чёрном бежал следом, их разделяло около тридцати метров.

Сердце стучало о грудную клетку, от адреналина казалось, что если потребуется перепрыгнуть через автомобиль, это легко получится. Но вот петлять между неторопливыми покупателями с корзинками было невыносимо. Когда перед ним оказалась пенсионерка, выбирающая томаты, у Давида появились те же ощущения, что при ожидании загрузки на медленном компьютере. Мышцы сводило от невозможности ждать. София взяла старушку за плечи и аккуратно отодвинула в сторону.

Когда они проскочили к входу на склад, сотрудники начали кричать им вслед, но никакие слова сейчас не заставили бы Давида и Софию остановиться.

Они прорвались через заставленное коробками и паллетами помещение и выбежали через большие ворота во внутренний двор. Здесь перед ними был выбор: бежать к выезду для автомобилей – тогда они оказались бы на той самой улице, с которой вошли в супермаркет, – или пытаться лезть через кирпичную стену.

София выбрала стену. Послышался стук двери по ту сторону склада – преследователь не отставал.

– Выкинь телефон! – выкрикнула София, когда они взобрались по ящикам на кирпичный забор. – Они отследили нас по нему!

– Как я без телефона? С ума сошла?!

– Выкинь, я сказала!

– Лучше руку мне отрежь!

Она бесцеремонно влезла во внутренний карман его пиджака, вытянула сотовый и швырнула в сторону.

– Ты…

София спрыгнула вниз, на другую сторону стены, и Давид был вынужден последовать за ней. Он сумел разглядеть преследователя: ёжик тёмных волос, квадратная челюсть, цепкий взгляд.

Место, в котором они оказались, было задним двором другого магазина. София побежала к двери, Давид не отставал. На этот раз они пронеслись через небольшой торговый зал с одеждой, но, вместо того чтобы выскочить на улицу, София затащила Давида в примерочную. В её руках откуда-то взялась пара вешалок: одна с безразмерной толстовкой, другая – с ярко-розовой рубашкой.

Взглянув в зеркало, София на мгновение напряглась, и вот черты её лица стали перетекать, будто восковая фигура плавилась от высокой температуры. Нос удлинился, скулы заострились, уголки глаз сползли вниз. Давид встречал людей с таким взглядом, они всегда казались грустными, как бассет-хаунды, даже если пребывали в прекрасном настроении.

Когда она избавилась от своей одежды и повязала на плечи розовую рубашку, узнать в ней прежнюю Софию стало невозможно.

– Переодевайся, чего стоишь! – прошипела она. – Если начнешь опять петь про свой невероятный костюм, я тебя прикончу.

Давид сжал челюсти, но все же быстро стянул пиджак, рубашку и галстук, вслед за чем надел толстовку. В это время кто-то уверенной походкой пересёк магазин. Звякнул колокольчик, и брякнула дверь магазина. Вероятно, их преследователь вышел на улицу. Но было ясно: сейчас он поймёт, что его жертвы не могли скрыться так быстро, и вернётся назад. Шторка кабинки отъехала в сторону, София, безжалостно скомкав и пихнув в тканую корзину дорогущий пиджак, вышла в зал. Она стала прохаживаться между рядами, неторопливо разглядывая одежду на вешалках. Обнаружив совершенно идиотскую панаму с ромашками, натянула её, видимо, чтобы скрыть причёску.

Давид тоже вышел и торопливо прошёл к кассе, где можно было выбрать солнечные очки. По пути подхватил кепку.

Снова звякнул колокольчик. Давид посмотрел в зеркало, поставленное, чтобы мерить очки. Преследователь действительно вернулся в магазин и сразу же проверил все три кабинки примерочной, нагнулся, чтобы окинуть взглядом пространство под вешалками. Бросил взгляд на Софию, та приветливо ему улыбнулась и протиснулась мимо, едва не касаясь мужской груди своей. Якобы хотела подойти к полкам с сумками.

Давид решил воспользоваться приёмом Софии и, вместо того чтобы прятаться, обратился к девушке на кассе. Имитируя южный акцент, он громко спросил:

– Сколько осталось распродажи?

– Два дня, – отозвалась продавщица. – Уже почти всё хорошее разобрали, но ещё можно что-то найти.

– В вашем магазине всегда есть кое-что очень хорошее, – ответил Давид, – кое-что с очаровательной улыбкой, – он нарочито громко рассмеялся, чувствуя себя полным кретином.

Он терпеть не мог, когда мужчины начинали вести себя подобным образом с женщинами, находящимися на рабочем месте.

Девушка, однако, смущённо улыбнулась в ответ.

Входная дверь ударилась о косяк. Давид небрежно обернулся: преследователь вышел на улицу.

– Давайте расплачусь за вещи для меня и сестры.

Он подозвал Софию.

– Надо расплачиваться наличными, – тихо сказала она, протягивая ему карточки и купюры, которые, видимо, достала из его карманов.

Давид кивнул, а затем обратился к продавщице:

– А подскажите… мне сейчас некуда деть мои старые вещи, но я очень дорожу этим пиджаком…

Боковым зрением он увидел, как София якобы устало прикрыла глаза.

– …Вы могли бы оставить его себе на хранение? Я вернусь за ним через пару дней.

Выйдя на улицу, София и Давид уверенно – как договорились – свернули влево и пошли по улице, будто точно знали, куда направлялись. Они громко говорили о погоде и активно жестикулировали.

Через пару кварталов им показалось безопасным войти в закусочную.

– Наличных осталось мало, – заметил Давид.

– Снимем с карты в банкомате, – отмахнулась София, сглатывая слюну от фото в меню. – Я сменю внешность, потом сменю ещё раз.

Он кивнул, разглядывая картинку «ролл на тарелке». Вместо того чтобы смешать все ингредиенты и сделать из них ролл, в этой забегаловке создали блюдо, когда всё – мясо, овощи, соус и лаваш – лежало на тарелке отдельно. Идеально.

Уже получив заказ и усевшись за стол, Давид многозначительно спросил:

– Всё ещё считаешь, что мы совершаем ошибку, убегая?

– Да! – дерзко ответила София, которая выбрала такое же блюдо, как и он, и теперь сердито ковыряла соленые огурчики вилкой.

– Тогда зачем побежала? Бросилась бы этому типу в объятия.

– Ты крикнул «беги!». У меня сработали инстинкты. А потом было как-то… глупо менять тактику.

Давид хмыкнул и, прожевав кусок мяса, ответил:

– В самом деле? Сидеть здесь и говорить, что побежала из-за меня, разумеется, не глупо.

Она фыркнула. Помолчала.

– Ладно, – голос Софии звучал примирительно. – Этот качок выглядел не очень приветливо. От него веяло опасностью. Но мы не знаем, кого он представляет. НСБ? Или какую-то иную силу?

– Действительно, как-то грубо получилось, – «согласился» Давид. – Не дали ему возможность представиться.

Впрочем, в словах Софии присутствовало разумное зерно: не стоит приходить к умозаключениям, не имея фактов, пользуясь лишь предположениями.

– Что ж, – проговорил Давид, прикончив половину порции, – что мы имеем: кто-то нас преследует, и явно с не очень добрыми намерениями…

– Постой, – прервала его София. – А если бы с добрыми, как они должны себя вести?

Это был уместный, но раздражающий вопрос.

– Типа, если бы этот мужик был весь в белом, он бы вызвал у нас больше доверия? – продолжила она и сделала большой глоток колы.

– Типа, если бы они не выслеживали меня при помощи моего телефона, – передразнил её манеру Давид. – В конце концов, у них есть моя рабочая почта и номер. СМС было бы куда предпочтительнее, чем погоня.

– Слу-у-ушай, – протянула София, наклоняясь вперёд, – а что, если те, кто убил психа, и эти ребята – разные люди? То есть кто-то его убил, а НСБ решили, что это мы с тобой, и теперь пытаются поймать. А мы продолжаем убегать, подтверждая их подозрения.

Давид потёр подбородок, поправил очки. Это могло быть правдой.

– Нам нужно выяснить, кто убил Тесея, – пришёл к выводу он.

София картинно уронила голову на столешницу, простонала, а потом снова взглянула ему в глаза.

– Знаешь, у меня ещё три нераскрытых убийства висят, давай с ними закончу, и займёмся этим. Как насчёт следующей субботы?

Склонив голову набок, Давид поинтересовался:

– Значит, вот это – настоящая ты? Ноющая, непредусмотрительная, импульсивная?

Она поджала губы, а затем выплюнула:

– Вся моя жизнь – дебильный аттракцион. И едва мне удаётся наладить что-то отдалённо напоминающее нормальное существование, как происходит нечто новое и ставит всё с ног на голову! Знал бы ты, как же я задолбалась!

Повисла пауза. Давиду стало не по себе. Ощущение, что он наконец разгадал Софию, оказалось лишь иллюзией. Как до неузнаваемости трансформировалась её внешность, так и весь образ менялся по щелчку: минуту назад перед ним была капризная девчонка с острым язычком, а теперь сидела уставшая от жизни женщина. У неё даже форма глаз немного изменилась, под ними залегли тени, веки стали тяжелее.

– Ты – чёртов оборотень, – прошептал Давид сердито, – это изначально не нормально.

– А ты – чёртов кретин, – ответила она яростно, – и ничего, живёшь свою вполне унылую жизнь. Я тоже так хочу! Чем я хуже?

Давид сложил руки на груди, разглядывая сердитую девушку. Что именно её так задело?

– Твоё оскорбление не имеет смысла, я просто констатировал известный обоим факт. Совершенно не пытался тебя задеть. Просто не понимаю: ты всерьёз рассчитываешь существовать как среднестатистический человек, просыпаясь каждый день с новым лицом?

Она ударила кулаком по столу:

– Да, блин! Рассчитываю!

Кажется, ему всё-таки удалось добраться до сути. Давид всегда знал, что доводить людей – его дар. Он интуитивно чувствовал, что нужно сказать, чтобы сковырнуть корочку на старой ране.

Итак, химера хотела быть обычной.

– Ну тогда перепроверьте расчёты, Михельсон, вами допущена критическая ошибка.

Оба замолчали. София жевала лаваш, глотая слёзы. Давид мрачно разделывался с овощами, обдумывая дальнейшие шаги.

– Ты просто сволочь, – выдала наконец она. – То, что ты сказал мне – это всё равно что напомнить незрячему, что он никогда не сможет видеть.

– Думаешь, он забывает, если какое-то время никто ему об этом не говорит?

– Это просто нетактично! Ты нарушаешь мои личные грани…

– Вот только давай без этого, – перебил её Давид, скривившись. – Территория внутри твоих личных границ была размером с Евразию, когда ты решила провести со мной ночь в чужом обличье. А теперь вдруг сжалась до Люксембурга.

Он уже почти перестал злиться, но такие претензии терпеть был не готов. Она немного помолчала. Видимо, чувство вины чуть растопило лёд, потому что ответила София менее воинственно:

– Технически это не совсем верно. Я не была в чужом обличье, так как у меня нет своего. Все мои лица – чужие.

Давид глотнул кофе:

– Но какое-то всё-таки должно быть. То, с которым ты родилась.

– Нет, – мрачно ответила она, зажимая зубами трубочку от напитка.

– То, которое у тебя появляется само в моменты стресса, острой боли?

Она закатила глаза, громко втянув колу:

– Как думаешь, за двадцать три года подобные мысли ни разу не пришли мне в голову? Не мелькнули у ребят в «Нейме»?

Он дернул плечом:

– Просто трудно представить, что твоё лицо…

– Как пластилин, – помогла она охотно. – Слепили что-то один раз, а потом поменяли, а потом ещё и ещё. И ты уже не можешь вернуться к тому, первому варианту, понимаешь? Да и действительно ли он настоящий? Или на самом деле всего лишь мягкая необожжённая глина? И у него нет настоящей формы, а есть только бесконечное количество вариантов, что из него можно слепить?

Давид внимательно изучал её кажущееся совершенно обычными – хоть и незнакомые – черты.

– Звучит дико, – задумчиво произнёс он. – И уж точно не нормально. Но с этим можно жить.

Они закончили обедать, и Давид предложил найти ещё один компьютерный клуб, чтобы залезть на форум, где познакомились Тесей и Отец.

– У меня есть идея получше, – отозвалась София. – Мы можем навестить моих родителей и воспользоваться компьютером сестры.

Давид сперва удивлённо поднял брови, отчего-то не ожидавший, что у них есть такая опция. Затем нахмурился и покачал головой:

– За их домом могут вести наблюдение.

– О, это вряд ли, – ответила София. – В последний раз я была там пять лет назад. Но на всякий случай можем попытаться проникнуть незаметно.

Давид счёл идею достойной внимания.

– Предлагаю снять денег с карточки и смыться, – добавила София. – До родителей доберёмся на автобусе.

Отыскав банкомат, они остановились неподалёку. София подошла к Давиду и обняла, прижавшись к груди, а уже через несколько мгновений отстранилась, но уже с другим лицом.

Давид почувствовал себя странно. В первую очередь из-за того, что объятия не вызвали дискомфорта или раздражения, как часто бывало с прикосновениями. Да, он провёл с Софией ночь, но… для Давида она и Лотти оставались разными людьми. Всё, от облика до поведения, отличалось. И как бы разум ни твердил, что толпа окружающих его женщин – один человек, по-настоящему осознать это не удавалось.

Но вот она прильнула к нему, и всё в этом жесте показалось знакомым. Не хотелось оттолкнуть, не хотелось отстраниться.

Однако теперь на Давида смотрела девушка с утончёнными чертами лица, миндалевидными – но по-прежнему тёмными, почти чёрными – глазами, чётко очерченными скулами и острым подбородком. Она стянула с него кепку, нацепила на себя и в таком виде решительно направилась к банкомату. Сняв там наличные, она торопливо пошла в сторону остановки. На время её скрыл рекламный щит. Когда же Давид к ней присоединился, София была без кепки, в коротком белом топике, больше похожем на бельё, а розовая рубашка торчала из мусорного бака. Выглядела она – один в один девушка с плаката молочного шоколада, рядом с которым они стояли. Стараясь не выдавать, как его всё ещё поражала способность к трансформации, Давид жестом указал на подъехавший автобус.

Им пришлось сделать две пересадки, чтобы запутать возможных преследователей. Наконец они нашли маршрут, соединяющий их местоположение и южный пригород Аннебурга.

– Как мы объясним твоим родителям столь внезапный визит? – уточнил Давид, пока они ехали в автобусе.

София окинула его критическим взглядом, затем совершенно неожиданно поправила ему причёску.

– Скажем, что я решила познакомить их со своим женихом. Это звучит как достаточно веский повод наведаться спустя пять лет, как считаешь?

Давид потёр переносицу под очками. Этого ему ещё не хватало… Но звучало здраво, поэтому он просто коротко кивнул. Его взгляд упал на рекламу, наклеенную на спинку сиденья впереди. Заголовок гласил: «НОВАЯ ВЫСТАВКА ЛЕО ЛЕОПАРДИ». На фоне – леопардовый паттерн. На первом плане – несколько манекенов, наряженных в леопардовые платья, комбинезоны и плащи.

– Удивительно, как ему удаётся годами выезжать на одном и том же мотиве, – прокомментировала это София, заметившая, куда был направлен взгляд Давида. – Я помню у него эти принты, ещё когда мне было лет десять. У нас с родителями как раз был очередной виток безумия, и я заявила, что хочу шубу из искусственного меха от Лео Леопарди. Мама тогда мне не разрешила.

Мозг Давида лихорадочно заскрипел шестерёнками: столько вопросов, он не знал, с чего начать!