Ирина Борисовна Каменская
(Не) Идеальная жизнь
Часть I. Москва.
Глава 1.
Рождение ребёнка для любой семьи – это событие. Чаще всего – счастливое.
Несколько лет подряд для семьи Нестеровых появление на свет детей оборачивалось горем. Машенька, так звал её любящий муж, три раза подряд становилась мамой. Мамой двух близнецов. Но счастье длилось ровно сутки. Через сутки новорождённые тихо уходили из жизни. Врачи были бессильны. Говорили о каком-то несовпадении генов, о разнице в возрасте в 25 лет, о смене партнёров. Машенька любила своего мужа всем сердцем и ни о какой смене «партнёра» не могло быть и речи. Да и как можно называть «партнёром» человека, без которого жизнь превратилась бы в жалкое существование.
Машенька помнила во всех деталях тот день, когда она впервые увидела Олега Степановича. Помнила поле, усыпанное красной, невероятно вкусной клубникой, которую не хотелось класть в корзину, а хотелось наслаждаться её вкусом и запахом. Помнила студентов, только что поступивших в Ленинградский пединститут, и прибывших на полевые работы в совхоз. И помнила то мгновение, когда увидела высокого, смуглого, пожилого, как ей тогда показалось, мужчину, внимательно наблюдавшего за ней, семнадцатилетней девчонкой. Помнила своё смущение от этого взгляда, учащённое сердцебиение, и прикосновение его руки, когда он подошёл к ней и, глядя в глаза, стёр каплю клубничного сока с её губ.
Преподаватель и студентка… Они тайно встречались целый год. И как только ей исполнилось 18 лет, поженились, и … настало безграничное счастье. Счастье, длиною в целую жизнь. Вернее, длиною в целых пять лет. Счастье вечным не бывает. Беременность…Роды… Горе… Говорят, что за счастье надо платить… Но не такой же ценой… Отчаяние… И случайный разговор двух женщин в автобусе… Она услышала о Ксении Петербургской… И решилась… На протяжении недели Машенька ходила к Святой Ксении и молилась. Молилась, стоя на коленях.
Через год родился мальчик. Первые сутки прошли в ожидании страшного сообщения от врача. Но медсёстры роддома приносили смуглого, похожего на мужа, ребёнка, и ласково улыбались. В душе затеплилась надежда, с каждым днём становилось легче дышать, а через месяц, когда стало понятно, что мальчик абсолютно здоров и обладает отменным аппетитом, Машенька и Олег успокоились, назвали сына Виктором, и прописали его в своей роскошной Ленинградской квартире, принадлежащей теперь уже профессорской семье Нестеровых.
Глава 2.
Ольга своё имя не любила с самого детства, а после того, как прочла у Пушкина в «Евгении Онегине» фразу: «Как эта глупая луна на этом глупом небосклоне», и это об Ольге, из-за которой погиб Ленский, возненавидела своё имя вдвойне. Теперь она представлялась всем, как Аля. Это имя, как ей казалось, обладало удивительной тайной. Аля может быть и Алевтина, и Алёна, и Элеонора. Да и никому объяснять, какое из этих имён она сократила, если спросят, она не собиралась. Пусть сами додумывают. Ей нравилось окутывать себя тайнами, предоставляя другим разгадывать их «несуществующее присутствие».
Как и многие девушки, Аля много мечтала. Но не о том, чтобы стать актрисой. Она мечтала о кругосветном путешествии, мечтала прыгать с парашютом, научиться плавать под водой так глубоко, чтобы находить раковины с жемчугом, ездить верхом на лошади и играть в большой теннис. Одним словом, она мечтала стать лидером. Пока удалось сделать только последнее: стала лидером в классе. Всё остальное в их маленьком городке осуществить было не реально. Именно поэтому Аля приняла решение после окончания школы уехать в большой город, даже не важно, в какой именно. Просто уехать из провинции, раствориться в толпе, затеряться так, чтобы никто ничего о ней не знал. И приступить к исполнению своей мечты. Её жизнь должна быть для всех закрытой книгой, тайной, которую она постарается пронести через всю свою жизнь. Ей хотелось яркой и красивой жизни, полной приключений, смелых поступков и рискованных ситуаций.
Первые годы своей жизни она провела с тётей Раисой, поскольку родная мать укатила с очередным любовником в другой город и о дочери даже не вспоминала. В детском саду Але понравился мальчик Саша, но он категорически не захотел с ней дружить. В школе она влюбилась в самого красивого мальчика Юру, но он предпочёл другую девочку и все десять лет дружил с ней. Аля пыталась понять, что именно нравится ему в Татьяне Иноземцевой, но не могла. Татьяна была очень спокойной, всегда тихо разговаривала, боялась собак. И Юра, как истинный рыцарь, оберегал её. В конце одиннадцатого класса у каждой, мало-мальски симпатичной девочки, уже были мальчики, некоторые из них уже проводили своих парней в армию. А у Али… Никого. Никогда.
Однажды, когда ей исполнилось 15 лет, мама отправила её в пионерский лагерь. Аля очень надеялась подружиться с парнем. Но… опять никто не обратил на неё внимание. Тогда она сама решила подойти к юноше, который ей очень понравился и признаться ему в любви.
Подошла, смело глядя ему в глаза. Произнесла заветные слова… Хорошо, что был вечер, и он не смог увидеть слёз в её глазах, когда Аля услышала в ответ, что к таким девушкам, как она, ребята даже подходить бояться.
– Ты же лидер, Аля, победительница. Афина-Паллада. А мне нужна своя девушка, пусть хуже, но своя. Родная.
Именно в тот момент она вспомнила недавно прочитанный рассказ Мопассана. Там говорилось о женщине, которая не могла найти человека, который бы её полюбил. Что бы она ни делала, у неё не получалось найти своего избранника. Тогда она решила хотя бы провести одну единственную ночь с мужчиной. Но и в этом ей тоже не повезло. Видимо, она, тоже, была лидером. Кто знает.
В провинциальном городе все люди, как на ладони. Вечно обсуждается, кто вышел замуж, кто женился, у кого сколько детей, а кто уже и развёлся. Для женщин большая гордость, если она нравится мужчинам, если у неё много поклонников, которые выстраиваются в очередь, чтобы покорить сердце своей, или общей, избранницы.
Аля чувствовала, что, к сожалению, в их число она не входит и никогда не войдёт. Но она не собиралась ни становиться слабой, ни отказываться от всего, о чём мечтала. Когда-нибудь она встретит такого мужчину, который не побоится связать свою жизнь с Афиной- Палладой. А до тех пор….
А до тех пор она решила уехать в Москву, поступив в любой, самый доступный институт, и дала себе зарок никогда, никого не посвящать в свою личную жизнь.
Особых талантов и предпочтений у неё не было, пришлось очень сильно налечь на учёбу, закончить школу без троек и попытать счастье в столице нашей Родины – Москве.
Благо у матери появился очередной любовник, которого она привела в дом. На дочь, как обычно, особого внимания она не обращала, дала денег на дорогу до Москвы, и уже на следующий же день забыла об Але в объятиях красавца-лётчика.
Аля сняла маленькую комнату в огромной коммунальной квартире недалеко от Арбата, стала обходить по несколько институтов в день, чтобы понять, где именно будет самый небольшой конкурс и где появится возможность обосноваться надолго и прочно вдали от родного дома.
Глава 3.
Факультет экономики Московского ВУЗа, в который Аля поступила и училась уже два года, гудел, как улей. Слух о том, что на второй курс зачислено около 20 молодых людей из Греции, вот уже два месяца не давал покоя слабой половине человечества. В их представлении юноши должны были быть такими же красивыми, как боги Олимпа, как герои, описанные в «Мифах и легендах древней Греции»: высокими, стройными, атлетического телосложения и самое главное – истинными рыцарями.
Девушки, в преддверие такого события, старались стать ещё более красивыми: укорачивались юбки, на последние деньги покупались туфли на высоких каблуках, придумывались необыкновенные причёски, а глаза… Глаза воспалялись от огромного количества туши на ресницах и бессонных ночей. Девушки мечтали. Мечтали о счастье.
Сильная половина человечества, наблюдая все эти преображения, заранее настраивались негативно против будущих новоявленных соперников. То, что греки будут соперниками, в этом никто не сомневался: все иностранные студенты были нарасхват. Девушки с большим рвением стремились выйти замуж за болгар, немцев, поляков и югослав, чтобы после окончания института уехать из своей страны. Уезжали и в Африку и даже в Зимбабве… Что уж говорить о прекрасной Греции, в которой «всё есть», как постоянно всех уверял Великий Райкин.
– Девчонки, – слышался шёпот на переменах между занятиями, – а что это за греки? Откуда они? Из самих Афин?
– А на русском они говорят? Или только на греческом? Как же они учиться будут?
– Говорят – из Узбекистана…
– Как это? Греки и из Узбекистана?
– Ну, ты и тёмная. Читаешь хоть иногда что-нибудь, кроме журналов мод? Это же дети партизан. И на русском говорят, естественно, так как родились в нашей стране, – поставила всех в известность Аля.
– Так они что? После учёбы в Узбекистан вернутся, а, Аля? Расскажи.
– Обращайтесь, девочки. Всё, что знаю, расскажу, – с иронией ответила Аля, и, приняв позу лектора, продолжила: – Вы что-нибудь о чёрных полковниках слышали? Нет, конечно. Свирепствуют они сейчас в Греции. Как только их свергнут, так наши студенты и уедут. В Грецию, надеюсь. И вы вместе с ними.
– А если не свергнут?
– Свергнут, свергнут. За шесть лет, что они у власти, народ совсем обнищал. Через года два свергнут. Так что, на ваш век хватит. И греков, и Греции.
– Аля, а понтийцы – это тоже греки?
– Девушки, вот они завтра приедут, вы у них сами и спросите. Если я вам всё расскажу, то о чём говорить с ними будете?
– Ой, девчонки, я представляю какие они красивые. Наверное, такие же, как Дуглас в «Странствиях Одиссея».
– Вообще-то Дуглас – американец. Скорее они должны быть похожи на актёра Васильева из фильма «Ловцы губок», – сообщила Аля.
– Видела я этот фильм. Очень тяжёлый. Если греки так бедно живут, то я не хочу ни греков, ни в Грецию. Но Васильев действительно очень красивый, – грустно произнесла Полина.
– Не расстраивайся, Полина. В Латвию к себе заберёшь грека-красавца.
– Да, с твоей – то внешностью, уж точно красавец нужен. Тебе часто говорят, что ты на Вию Артмане похожа? – спросила скромно одетая девушка с приятной внешностью.
– Часто, Нина. Только меня это не радует. А греки тебе зачем? Ты же замужем.
– Да скучно это всё – замужество. Романтики хочется.
– Вообще ничего о Греции не знаю. Так мало о ней пишут.
– Ладно, Полина, не прибедняйся. Захочешь – узнаешь. С твоим-то характером. Пошли уже. Лекция начинается. Опять эту тягомотину слушать, – закончила разговор Нина и тяжело вздохнула.
*-«Чёрные полковники» – пришли к власти в 1967 году. (Прим. Автора).
Глава 4
Долгожданный день наступил. Воскресный осенний день. К подъезду общежития подошёл автобус. Любопытные лица девушек, прильнувшие к окнам своих комнат, внимательно наблюдали за тем, как из него стали выходить греки. Молодые скромно одетые ребята совсем не напоминали героев Древней Эллады. Они не отличались ни высоким ростом, ни атлетическим телосложением, ни красотой американского актёра Дугласа.
– Да, девчонки, – разочарованно сказала Аля, – не ожидала я такого сюрприза. Не на ком даже взгляд остановить. Пойду к зачёту готовиться.
– Подожди, Аля, не уходи. Смотри, – перебила её Нина, – ещё двое вышли. Высокие. Один просто красавчик. На Дугласа похож. Только глаза чёрные.
Девушки внимательно разглядывали двух высоких парней, вышедших из автобуса.
Один из них действительно был хорош: высокий, гибкий, широкоплечий, глаза огнём горят, смоляные волосы развеваются, гордо вскинутая голова.
– Бедные девушки, – почти шёпотом произнесла Аля. – Что-то теперь будет…
Она перевела взгляд на другого высокого парня и усмехнулась.
– А это что за увалень?
Парень и действительно был странный: высокий, сутулый, в роговых очках, в мешковатом пиджаке на узких плечах. Он озирался по сторонам и был совершенно растерян.
– Ой, девчонки, – воскликнула Нина, – совсем забыла, мне же обед готовить надо. Мужа кормить. Хорошо вам – вы свободные. Пойду я. Засиделась я у вас.
– Завидую я тебе, Нина, – спокойно произнесла Полина. – Ты уже нашла своего человека. А у нас в Латвии очень мало мужчин. Если я в институте замуж не выйду, то вряд ли кого встречу у себя в Риге. Мне уже 23 будет.
– Я тоже раньше всем замужним завидовала. А как замуж вышла, так сразу и перестала завидовать. Жалко всех стало, – грустно произнесла Нина, и вышла из комнаты.
– Знаешь, я, наверное, тоже, пойду. Хочу об истории Греции почитать. Мне это интересно. В Ленинскую пойду, – решила Полина.
– Давай, дерзай. Особенно о жёнах партизан почитай. Наши высокие мальчики наверняка их дети.
– И откуда ты всё знаешь, Аля?
– А, неважно.
Глава 5
В Ленинской библиотеке, как всегда, было тихо и многолюдно. Полина часто приходила сюда заниматься, потому что любила тишину, спокойствие и порядок. Она заказала несколько книг о Греции, подшивку газеты «Правда» за три года, аккуратно присела, расправив юбку так, чтобы не было складок, и села читать. Читать было сложно. Мысли постоянно возвращались к красивому греку, которого час назад она увидела издали через окно их общей с Алей комнаты, сердце начинало учащённо биться, кровь приливала к лицу, она дотрагивалась кончиками музыкальных пальцев до своих щёк, пытаясь их охладить, вздрагивала от их прохладного прикосновения, краснела ещё сильней, оглядывалась по сторонам, пытаясь понять, видят ли её смущение люди, успокаивалась, и опять начинала читать с того же самого слова, что и минуту назад.
Нина вышла из комнаты и быстро спустилась на первый этаж в надежде увидеть новоприбывших греков. Они толпой стояли у кабинета коменданта и ждали своего расселения по комнатам. Прошла мимо них медленной походкой, оглядев с ног до головы красивого юношу, похожего на Дугласа, пристально посмотрела ему в глаза и слегка улыбнулась. Получив в ответ оценивающий взгляд и презрительную усмешку, расстроилась, резко развернулась и направилась в свою комнату, которую институт выделил им, как семейной паре.
Готовить мужу совсем не хотелось, но она знала, что придётся, что это было заведено с самого первого дня их совместной жизни, и если она этого не сделает, то Степан будет «нудить» весь вечер и испортит ей настроение. А настроения не было и так. Замужем она была всего три месяца, да и замуж вышла по любви, но как только они стали жить вместе, оказалось, что на их отношения влияет абсолютно каждая мелочь. А мелочей было много. Однажды она решила их подсчитать. Их оказалось около 40. И если каждая из них в отдельности ничего серьёзного не представляла, и её можно было бы пережить и смириться с ней, то все вместе они сложились в большую, даже огромную проблему, которая мешала любить мужа, как раньше, наслаждаться студенческой жизнью, даже заниматься теперь она не могла в полную силу. Нет, надо было подождать окончания института, а потом уже выходить замуж. Сейчас бы жила в одной комнате с Алей, да и бесконечные борщи с котлетами не готовила бы. Замужество – это рутина. А так хотелось романтики.
Нине Аля очень нравилась своей смелостью, начитанностью и умением в любой сложной ситуации найти положительные моменты. За эти два года учёбы и дружбы, только ей она могла доверить свои секреты. Аля не была соперницей. Все женщины, как считала Нина, соперничали между собой, чтобы быть первыми. Первыми везде, особенно в глазах мужчин. Все, кроме Али. У Али соперниц не было. Она стояла, как будто, в стороне от всех девушек, и не кичилась этим. А, может, не осознавала этого.
Аля направлялась по коридору общежития на общую кухню. Услышав шум на третьем этаже, где располагались комнаты для сильной половины человечества, решила подняться и посмотреть. То, что она увидела, привело её в шоковое состояние. Несколько русских ребят выбрасывали вещи в коридор из комнаты, возле двери которой стоял новоприбывший увалень.
– Ищи себе другую комнату, если тебе не нравится, что мы курим!
– Ты, маменькин сынок, катись в свою Грецию!
– Шум, видишь ли, ему мешает. Так уши заткни.
Увалень вжался в стену коридора и рассеянно смотрел на происходящее. Аля подбежала к толпе.
– Эй, вы, уроды! Оставьте человека в покое! Что происходит? Какое вы имеете право выгонять его из комнаты? – закричала Аля, взяла увальня за руку и оттащила в сторону.
– Спасибо, – тихо сказал юноша и улыбнулся. – Вы всегда так врываетесь в жизнь чужих людей?
– Как – так? – удивилась Аля.
– Как вихрь. Вы врываетесь в жизнь, как вихрь. Это очень красиво. Но… Я сам о себе позабочусь. Хотя, я действительно маменькин сынок. Они правы.
– Пойдёмте к коменданту и попросим другую комнату, – резко ответила Аля и потащила увальня за собой.
– Вам бесполезно сопротивляться, – улыбнулся увалень, следуя за Алей. – Как вас зовут?
– Ольга, – неожиданно для себя сказала Аля, – но все зовут меня Аля и мне это нравится.
– Поверили Пушкину? Странно. Вы же смелая.
– Это здесь ни при чём, – смутилась Аля. – А у вас имя есть?
– Конечно. Как и у всех людей. Мама назвала меня ХрИстосом. Но все зовут меня Крисом. Так лучше. И безопаснее.
– Вы странный, Крис – ХрИстос, – тихо произнесла Аля. – Мы пришли. Попросите у коменданта другую комнату. Лучше с вашими соотечественниками.
– Вы так думаете? Ну, что ж. Попробую и этот вариант. Признателен вам за совет. Приятно, когда о тебе заботится такая красивая девушка Аля. Теперь буду обращаться к вам за советом. Вы разрешите? – с лёгкой улыбкой спросил Крис.
Аля не знала, что ответить. Манера разговора Криса была настолько странной, что она впервые растерялась. Речь юного грека была медлительной и слегка ироничной. Но при этом глаза смотрели серьёзно и внимательно. Создавалось ощущение, что он наперёд знает ответы собеседника, и ему от этого весело и доставляет удовольствие.
– Крис, скажите, ваш отец был партизаном?
– Откуда вы знаете? Читаете газеты? Приятно. Мы поговорим об этом в другой раз. Обещаю. А сейчас, извините, пойду проситься к моим соотечественникам. Как вы и сказали. Хотя не думаю, что они будут этому рады. Я не терплю беспорядка.
– Это общежитие, Крис. Придётся привыкать, – ответила Аля и, простившись с новым знакомым, вернулась к себе в комнату.
Глава 6.
Нина ликовала. Сегодня произошло то, о чём она мечтала уже два месяца. С тех самых пор, как увидела Георгия – грека, так похожего на Дугласа. Его страстный, пылающий огнём взгляд, смелые и сильные руки, гибкое тело и губы, жадно целующие её тело. Всё это произошло с ней. Сегодня. С ней и с ним. В его комнате. Она просто пришла к нему и сняла платье. А под ним -ничего. Только её, жаждущее любви, тело. Она добилась того, чего хотела. И неважно, что это длилось, как ей показалось, мгновение. И неважно, что он был немного груб. Вначале. Но потом… Это было истинное наслаждение. Со Степаном такого не было никогда. Ни до, ни после замужества. Красота Георгия пленяла и возбуждала. И немного пугала.
Нина вспоминала и мечтала. Мечтала о романтических свиданиях, о страстных ночах с Георгием. Впервые она не жалела, что замужем. Это успокаивало и придавало уверенность. Уверенность в своей красоте, привлекательности, да и, что греха таить, защищённости. Разве была бы она так смела, если бы не имела такой стены, как Степан? С большим удовольствием она приготовит сегодня его любимый рассольник. И будет очень страстной ночью. А что? Представит Георгия. И округлившийся за эти три месяца живот Степана не будет её раздражать. Нине захотелось с кем-то поделиться нахлынувшим на неё счастьем, и она помчалась к Але.
В комнате, кроме Али и Полины, находился Георгий. Он был в куртке. Полина накинула на себя пальто, и вместе с Георгием вышла из комнаты. Нина удивлённо проводила их взглядом.
– Куда это они? – спросила Нина, когда за ними закрылась дверь.
– А тебе не всё равно, а, замужняя дама? – удивилась Аля.
– Да, всё равно, конечно. Только… Странно это…
– Ничего странного. Красивая пара. Ты что, ничего вокруг себя не видишь? Они же на лекциях вместе сидят. Думаю, что у них всё серьёзно.
– Посмотрим. Поживём – увидим.
– У тебя что-то случилось? Что так поникла? Пришла такая весёлая. Говори. Я же всё вижу.
– Да что говорить? Всё ужасно, – тихо произнесла Нина и расплакалась. – Я так его люблю, Аля, так люблю.
Аля подошла к Нине, села рядом с ней и обняла. Рыдания Нины были ей понятны. Много девушек уже успели влюбиться в Георгия. Полине повезло. С первых же дней после расселения в общежитии, Георгий стал ухаживать за Полиной. Да и Крис, который теперь жил в одной комнате с ним, как-то проговорился, что его друг напоминает ему влюблённого сумасшедшего. Почему сумасшедшего, Аля не стала уточнять. Не её это дело. Достаточно и того, что у неё впервые появился друг мужского пола. Хотя и другом назвать Криса было очень сложно. Он, просто- на- просто, нуждался в чьей-то защите. В защите от бесконечных нападок со стороны парней, да и девушек, тоже. Несмотря на всю его неординарность, он напоминал Але слепого котёнка, брошенного на произвол судьбы. Слишком он не был похож на обыкновенных парней.
– Не плачь, милая, успокойся. У тебя же всё хорошо. Семья, Степан, любовь. Многие об этом даже и мечтать не могут. Дорожи тем, что есть.
– Ты не понимаешь. Он такой… Господи, как же я ей завидую.
– Он урод, Нина. Поверь мне. Просто, поверь.
Глава 7.
Приближались новогодние праздники. Заканчивалось время шестидесятых, время романтиков, физиков и лириков, геологов и юных мечтателей, верящих в коммунистическое будущее страны, гордящихся полётом Гагарина в космос, стихами Рождественского и Евтушенко, Иннокентием Смоктуновским в роли Гамлета. Хрущёвская «оттепель» сменилась Брежневским «застоем», тайно читалась запретная литература Сахарова и Солженицына, «Мастер и Маргарита» Булгакова, появились диссиденты и гонение на них, более открыто высказывалось недовольство в адрес правительства и «железного занавеса», набирала мощь массовая эмиграция из Страны Советов. Из разных источников поступала информация о том, как прекрасна жизнь в Израиле, Америке, да и в европейских странах: большие зарплаты, красивая одежда, комфортное жильё, а главное – свобода. И этой красивой, недоступной жизни, хотелось испытать на себе. Хоть в чём-то. Появились фарцовщики, которые торговали импортными вещами, а вместе с ними и мошенники, которые виртуозно подменяли красивые вещи на старые тряпки прямо на глазах восхищённых и счастливых покупателей.
Нина раскрыла пакет, только что привезённый из подземного перехода на Пушкинской, достала красное платье, купленное за общие со Степаном деньги и… разрыдалась. Красная мятая тряпка совсем не походила на то, что ей показывал продавец-фарцовщик.
Мечта затмить Полину на Новогоднем празднике рухнула и отчаяние сдавило горло. Она задыхалась. Всё, что касалось Георгия стало для неё самым важным в жизни, и важнее самой жизни. Она готова была умереть за него… или убить.
После той, первой ночи с Георгием, последовали и другие. Она не могла не приходить к нему. Это было выше её сил, выше сознания. Ей даже было всё равно, что он влюблён в Полину, и что у него с Ниной нет будущего. Отказаться от этого настоящего было невозможно. Это происходило в одно и то же время. Нина заходила в тёмную комнату и её подхватывали стальные руки Георгия. А дальше наступало блаженство, граничащее с безумием. Она от переполненных душу и тело чувств теряла сознание, и в эти мгновение казалось, что она окружена миллиардами звёзд, сжигающих её тело такой же страстью, какую испытывает и она. И ей не хотелось покидать это «бессознание», а остаться навсегда и наслаждаться их ярким, пронизывающим всё её тело вселенским жаром. Но… Это неизбежное «но».
– Пора, – голос Георгия слышался, как приказ, которого она не могла, даже боялась, ослушаться.
Нина покорно вставала, одевала платье и молча, не проронив ни слова, покидала комнату. Она шла в общую студенческую душевую, становилась под ледяную струю, пытаясь справиться с дрожью во всём теле, затем натягивала платье на мокрое тело и шла в свою идеальную, как считал муж, семейную жизнь.
Степан часто повторял, что у него самая идеальная жена, потому что она много и вкусно готовит, идеальная семья, потому что они знакомы с самого детства и знают друг о друге абсолютно всё, поэтому застрахованы от сюрпризов, и жизнь у них самая идеальная, потому что они живут в лучшей стране мира, в лучшем городе этой самой страны и учатся в самом лучшем вузе.
Степан был счастлив, сыт и спокоен. Он спал крепким сном молодого здорового мужчины после сытного ужина и позднее возвращение Нины оставалось незамеченным. Он ей доверял безгранично, всегда и во всём.
– Плевать на платье, – сказал Степан. – Ты мне нравишься в любом наряде. А лучше даже без платья. Денег жалко, конечно, но ничего, прорвёмся. Батю попрошу, он сала пришлёт. Свинью зарежут, в конце концов. Нашла из-за чего рыдать. Вот то, что сволочей развелось много, это плохо. Сажать их надо. Правильно, что у нас страна закрыта от всяких там иностранцев. Молодец Брежнев. До коммунизма мы точно доживём, моя дорогая Нина. За красивыми вещами и человека сложно определить потом будет. Так что не плачь. Мы с тобой самые счастливые люди на земле.
– Мне этого мало, Степан. Я женщина. Я хочу затмить…. Неважно. Пойду к Але. Может, у неё что-нибудь найдётся.
– Кого ты хочешь затмить? И зачем? Для меня ты самая красивая.
У Али особого выбора не было. Она надела платье-матроску и, сидя на кровати, ждала, когда Полина подкрасит и без того чёрные ресницы.
– Полина, ты сегодня просто фантастически хороша. От поклонников не будет отбоя. Бедный Георгий. Я ему не завидую.
– Я – тоже. Через неделю приедут мои родители знакомиться с ним. Если они дадут согласие на наш брак, то летом мы поженимся. Они у меня очень, я даже не знаю, какое слово им подходит: требовательные, строгие, жёсткие. Я рядом с ними себя чувствую, как в плену. Шаг в сторону – расстрел. Для меня уехать в Грецию с Георгием – это обрести свободу.
– А воспользоваться сможешь? Свободой?
– Не знаю. Я постараюсь.
Дверь с грохотом распахнулась и в комнату влетела Нина.
– Девчонки, выручайте. Меня фарцовщики обманули. Вместо красного платья продали тряпку. У меня ни одного платья нет. Только юбки и свитера. И всё такооое. Ужас.
– У меня ничего, кроме этой матроски.
– У меня есть три платья. Выбирай. Возьми моё. Любое.
– Твоё? – нерешительно спросила Нина. – Господи, какая же ты красивая сегодня. И, тоже, в красном. И я хотела красное. Ладно, показывай, что у тебя есть.
– Вот, смотри: зелёное, серое и вот это, бирюзовое. Зелёное очень подойдёт к твоим глазам. Бирюзовое очень яркое. Серое – скромное. Закрытое.
– Я возьму бирюзовое.
– Я не возражаю, – тихо ответила Полина.
– А я возражаю, – Аля взяла из рук Нины платье и отдала Полине. – Спроси у других девчонок. Обязательно у Поли брать?
Стук в дверь прервал неожиданные споры и в комнату зашли Крис и Георгий.
– Поля, Аля, мы за вами. Одевайтесь. Мы вас внизу подождём.
Нина, воспользовавшись моментом, вырвала из рук Полины бирюзовое платье и выбежала в коридор.
– Вот же какая. Не упустит своего, – зло сказал Георгий. – Твоё платье взяла, а ты, как всегда, за себя постоять не можешь.
– Рыцарь, а ты на что? – возмутилась Аля. – Догони. Отбери.
– Бирюзовый цвет на фоне красного очень проигрывает, – изрёк Крис медленно и иронично. – Затмить не удастся. А ты, Аля, сегодня будешь единственная. Знаешь, как говорят великие люди? Хочешь выделиться среди роскоши, оденься проще. Не спрашивайте, кто сказал. Не отвечу.
