Ирина Арина
Обернись!.. Часть вторая
– Нет.
Через секунду он уже стоял на ногах и протягивал мне руку, помогая подняться. Не выпуская моей ладони, Алдар подобрал откатившийся бокал и, не спеша, пошёл к костру. Я побрела следом, кусая губы, чтобы сдержать слёзы, и сгорая от стыда. Докатилась, Ольховская, сама мужчине в постель полезла, соблазнительница фигова!
Недалеко от костра он вручил мне бокал, велел идти к остальным и растворился в темноте. Пришёл через несколько минут, совсем с другой стороны. Остаток вечера я старалась держаться в тени, и принц в этом помогал, оттягивая внимание на себя. Это у него получалось весьма успешно. Один Тайрин поглядывал на меня задумчиво и тревожно.
А ночью я проснулась от прикосновения к щеке. Алдариэль сидел на краю кровати и снова смотрел так же непонятно, как на берегу. Я молча подвинулась, то ли отползая от него, то ли освобождая ему место, сама не успела разобраться. Он покачал головой, встал, выдернул меня из постели и поставил перед собой. Я непонимающе захлопала ресницами.
– Ты сказал нет.
– Там и тогда – нет, здесь и сейчас – да.
И всё это совершенно спокойно. А у меня в голове полный раздрай.
– Почему? Если…
– Передумала?
На встречный вопрос я решительно замотала головой. Ни за что! Второго такого шанса может не быть. Он и этот какой-то странный, но… Покосилась на кровать.
– Не спеши, – он первый раз улыбнулся. – Мне одежда мешает, а тебе?
– Тише, – я вдруг сообразила, что вокруг полно народа и нет никаких гарантий, что все спят. –
Услышат.
– Нет, я закрылся. Не услышат и не увидят.
– Подожди, вот ещё, – я дотянулась до пиалки.
– Фаарр? Правильно, незачем Огоньку знать лишнего, – он заговорщицки подмигнул и стряхнул с ладони ещё один язычок пламени. – Пускай между собой пообщаются, – пиалка уплыла за дверь. Иди ко мне, Арри.
Сначала я сняла с него рубашку и застыла, любуясь идеальной фигурой. Мамочки! Вот зачем он такой? Это же невозможно, быть настолько прекрасным! Как мне теперь… Знаете, что, мамочки, мысли, внутренние голоса и все миры разом, отстаньте-ка вы от меня на ближайшие… сколько получится, не до вас мне сейчас.
Алдариэль не торопил, ждал, пока я насмотрюсь, с лёгкой полуулыбкой и без всякого смущения, спокойно стоял, пока обходила его со всех сторон. По пути я не удержалась, погладила широкую спину, прижалась к ней губами и слегка лизнула. М-м-м, как вкусно! И, кажется, что-то идёт не так, если верить книжкам, вроде бы это он должен делать. Или нет? Какая разница! Скользнула руками на грудь, чуть ниже, ещё ниже, одна рука легла на застёжку брюк, вторая продолжила исследовать бархат кожи на животе, груди…
Охнули мы одновременно. Вот же… Он попытался вывернуться. Ну да конечно! Я изо всех сил вцепилась в ткань брюк, продолжая прижимать ладонь к рёбрам и кусать губы, сдерживая крик. Всё, можно отпускать. По левой стороне пижамы расползлось красное пятно.
–… дурочка такая! – оказывается, он со мной разговаривал. В смысле, ругался. – Зачем? Почему сразу не отпустила? Арри!
Я молча отошла, села на кровать. Слёзы ручьём. Поздравляю тебя, Ольховская, с самым оригинальным в истории вариантом соблазнения. Алдариэль присел рядом, обнял за плечи.
– Я полный болван, даже не подумал. Прости, пожалуйста. Очень больно?
– Нет. Что это было?
– Так, ерунда. Я и забыл о нём.
Да, верю, ерунда. Почти под сердцем. Я чувствовала, как оно бьётся.
– Ты иди уже… Извини, что вот так…
– Прогоняешь?
– А ты собирался остаться? После этого?
– Вообще-то, да. Если тебе плохо, приляг, я просто посижу рядом.
– Мне нормально. Только… У тебя ещё остались какие-то… – я неопределённо помахала рукой.
– Проверим? – в глазах Алдариэля заиграли искры, рука накрыла мою грудь. – Если ты в состоянии.
Ай, будь, что будет!
– Я в состоянии. Раздевайся и ложись.
– Ничего себе напор! Неожиданно.
– А ты думал!
Он полностью разделся и вытянулся на кровати. Я опять начала рассматривать его. Не так, как перед этим, когда, залюбовавшись красотой, не заметила шрам на груди, а внимательно, с профессиональной точки зрения, стараясь не замечать только один район безупречного тела. Очень стараясь. У него и там всё идеально! Теперь точно не замечать и не отвлекаться. Обнаружила ещё десяток мелких шрамов. По сравнению с тем, на что пришлось насмотреться – мелочи, но мне было больно от вида каждого. Взяла полотенце.
– Ты что задумала?
– Я? То же что и ты. Или уже передумал? А они не дадут. Алдар, ну, правда, для меня это ничего, как семечки, даже не почувствую.
– Почему я тебе сейчас не верю?
– А я откуда знаю? Ой, не дёргайся… Вот, уже всё.
– Нет, Арри, так не пойдёт, – он вскочил с кровати и потянулся за брюками. – Не хватало ещё тебе из-за меня вот это терпеть. Можно что-то придумать. Способов избежать лишних точек касания полно, только выбрать какой подойдёт лучше.
– Выбирай, думай.
А я уже придумала, не хочу я без касания, я наоборот хочу, чтобы весь был, во всех точках. Теперь бы только сообразить, как это провернуть. Например, так. Я сделала шаг, споткнулась и упала на него. Конечно же, поймал!
– Ой! – ещё какой «ой», от боли сразу в нескольких местах перехватило дыхание, потемнело в глазах.
– Что же ты делаешь… – и у него голос изменился, и дышать он стал тяжело. – Глупая девчонка!
С минуту мы не шевелились, приходили в себя. В том числе, от собственной дурости. От дурости, естественно, я. Привыкла, что эльфы в лазарете спят и ничего не чувствуют, а он-то сейчас прочувствовал всё. И первый раз. Но тот хоть случайно, а эти…
– Прости… Очень больно?
– Почему ты такая?
Алдариэль закурил и вернулся на кровать, присел на самый краешек. Я примостилась рядом, тоже закурила.
– Дурная? Не знаю. Какая-то вот такая. Хотела, чтобы… Не хотела на расстоянии… Не подумала… Обалденная романтика у нас получилась, да?
– Не то слово. Представить не мог, что прелюдия к сексу может быть столь оригинальна.
Ой, мамочки! Я подавилась дымом. Он не передумал? После всего этого?
– Ты…
– Не надейся. Теперь я точно просто так не уйду. После всего, что ты со мной сделала, ты просто обязана мне компенсировать моральный ущерб, – я ничего не поняла, подняла голову. Алдариэль улыбался. – Сколько их ещё осталось? Действуй.
– Вот этот… И вот… И спина ещё. Ты, может, ляжешь? Удобнее будет.
Он послушно лёг на спину, потом перевернулся на живот. Со спиной дело обстояло лучше, всего два, убрала быстро. Осмотрела длинные ноги, проверила руки, ликвидировала ещё четыре.
– Вот… Кажется, больше нет.
– Молодец! Извела всю мою боевую биографию и радуется. Как себя чувствуешь? Устала? Может, поспишь? Отложим на завтра?
Ни за что! Слабость есть, знобит, но не слишком, вполне терпимо. Не хочу я ничего откладывать. Мало ли, как оно всё завтра повернётся.
– Мне бы только в душ. И кофе. И переодеться.
– Я провожу.
Он оделся.
– Вот… Как теперь в этом идти?
Вся передняя часть брюк, на которую я сбросила шрам с груди, превратилась в большую дыру.
– Извини, я нечаянно…
– Арри… Что ты за человек? Я у тебя совета спрашиваю, а ты какие-то извинения выдумываешь. Пойдём уже, придержу как-то.
Выбравшись из душа, я сообразила, что про чистую одежду даже не вспомнила. Влезать в испачканную кровью пижаму, равно как и срочно стирать её, не хотелось. Завернулась в полотенце, авось никого не вынесет, пока добегу до комнаты.
Алдариэль уже ждал там. Кроме кофе на тумбочке расположились бутылка вина и два бокала.
– Решил, что нам сейчас не помешает. Подождёшь немного? Я быстро.
Я успела расчесаться, выбрать симпатичный комплект белья, задуматься, что бы такое надеть, чтобы получилось красиво снять, остановиться на блузке и свободной юбке. Алдар вернулся с ещё влажными волосами, быстро досушил их, высушил мои и разлил по бокалам вино. Казавшаяся уже невозможной атмосфера романтики потихоньку воцарялась в моей комнате.
Теперь Алдариэль первым раздел меня. Восхищения моей неземной красотой в его глазах не было, но и отвращения, которого я упрямо боялась, тоже. А потом я забыла обо всём. Таяла и плавилась в его руках, не могла надышаться неповторимым запахом кожи и сходила с ума от её вкуса, тонула в зелени глаз и взлетала к вершинам наслаждения, задыхалась от удовольствия и кричала от восторга, когда мир взорвался в высшей точке блаженства. И тихо млела от счастья, пристроив голову на его груди и слушая, как бьётся самое дорогое мне сердце, пока мы отдыхали. И снова парила в облаках страсти.
Алдариэль ушёл рано утром. Я смотрела, как он входит в свою комнату и вдруг поняла: за всю эту великолепную ночь Алдар меня ни разу не поцеловал.
Поспать удалось не больше двух часов. Удивительно, но чувствовала я себя отдохнувшей, бодрой и полной сил. От того, что впереди ещё целый свободный день, если Прощальная площадь не преподнесёт никаких сюрпризов, настроение поднялось и зависло где-то между «хорошо» и «отлично». До самого верха добраться мешали три вопроса: как пережить очередную вылазку Алдариэля на площадь, как мне теперь с ним себя вести и что это вчера было.
Принц вёл себя совершенно спокойно, ни малейшего намёка на ночные события. Только в сфере сжимал мою ладонь чуть крепче обычного.
Как всегда, мой ад приветливо распахнул ворота, стоило Огненному и Алдару исчезнуть с берега. Следом ушли дриады, они старались в эти дни побольше бывать в Лесу, напитывались его силой. Перед уходом Узиани с любопытством посмотрела на меня и сообщила:
– У тебя глаза цветочные, только печальные. Так бывает… – развить мысль ей не дала Алиани.
Гномы всем семейством расположились на траве и решали свои семейные проблемы. Ваади с Тайрином вели какой-то научный диспут, в лице профессора магии Водный, большой любитель всяких экспериментов и исследований, получил достойного собеседника. Я сидела у воды и пыталась избавиться от крутящегося в голове фильма ужасов с Алдариэлем в главной роли.
– Маррия грустная. Плохо.
Появления русалки я не заметила, а она похоже здесь давно, хвост успела сменить на ноги.
– Привет, Малка. Я не грустная, просто задумалась.
– Про мужчину? Хорошо! Тебе понравилось?
Э-э-э? У меня это на лбу написано?
– С чего ты взяла?
– Не понравилось?
– Малка, какое «не понравилось»? Почему ты вообще решила, что у меня…
– Понравилось! Хороший мужчина! Зачем думала? Очень хороший?
Нет, обсуждать с русалкой достоинства принца я точно не собиралась.
– Малка, я пойду, дела есть.
– Маррия хорошая! Подружка! Показать хочу.
Ой, нет! Только не сейчас. У меня собственное больное воображение такой показ устроило, что кошмаров из Малкиной памяти просто не выдержу.
– Давай, потом. Не могу я…
– Хорошо покажу! Не страшно! Ваади покажу! Ваади хороший! Смеётся! Маррия спрашивала. Я помню.
Ваади? Каким его помнит Малка?
– Давай.
Палуба корабля. Ваади, синие волосы растрёпаны, откинулся на борт и заливается смехом. Океан. Ваади балансирует на гребне волны и хохочет. Столик в ресторане. Ваади перебирает пальчики женской руки и улыбается так нежно, что сердце щемит. Городская улица. Та же женская рука убирает с щеки синюю прядь, Ваади ловит её губами. Опять океан, берег. Ваади, опёршись на руку, лежит на песке и смеётся. Корабль. Ваади прыгает с борта и тут же появляется, смеющийся и счастливый.
– Ваади хороший! Смеялся! Я помню.
А мне хотелось плакать. Что же ты наделала, русалка с хорошей памятью? Он любил тебя ту, давнюю, живую. Зачем ты обрекла его на себя сегодняшнюю? У вас могло быть несколько лет. Теперь есть века. Ты счастлива от этого? А он? Ему нужна была Маления. Нужна ли ему Малка? Что хуже: потерять навсегда или сотни лет обладать суррогатом? Вернётся ли когда-нибудь беззаботный и весёлый синеволосый парень? Нет, Малка, не стало мне веселее от твоих воспоминаний, лучше бы я их не видела.
– Хорошо показала? Не страшно?
Ещё как страшно!
– Хорошо, Малка, спасибо. Я пойду.
– Дела? Не надо дела. Мужчина есть! К нему иди! Хороший мужчина! Как Ваади. Ваади мой. Ваади хороший. Маррия хорошая!
Все мы хорошие, просто замечательные. Только почему нам всем так плохо?
Я ушла под деревья, подальше от русалки, от гномов, что-то объясняющих Водному. Не хотелось мне никого видеть, хотелось просто поплакать в гордом одиночестве. Разбавленном Тайриниэлем. Ему можно, он меня понимает, плакать не мешает. Просто обнял и ни слова не сказал, пока я не наревелась. Ушёл ненадолго и вернулся с двумя уже дымящимися сигаретами. Нужно себе, наконец, обычную зажигалку завести. И Тайриниэлю тоже. Это магически одарённым ничего не требуется, а мы с ним простые, нам достижения прогресса очень жизнь облегчили бы.
– Спрашивать ничего не будешь?
– А ты хочешь?
– Нет.
– Тогда не буду. Они ушли с площади, скоро вернутся. Приводи себя в порядок, Мари. Воды принести?
– Сама схожу. Не хватало ещё, чтобы в Озеро лез. Когда ты уже прекратишь…
– Ты озёрной хотела? А я Ваади попросить собирался…
– Тайрин! Ты… Ты… – от нахлынувшей нежности к горлу подкатил комок. – Спасибо, что ты есть.
– Это ты сейчас себя поблагодарила?
– Да ну тебя! Тайрин, а вы целуетесь?
Он несколько секунд медлил с ответом.
– Значит, всё-таки да. Ты решила или он позвал?
– Я. Правда, я, честное слово. Он ни причём.
– Совсем ни причём? Всё-всё сама? Может, ещё и сопротивлялся?
– Перестань. Я этого хотела. Только… обидно… немножко. Для меня это, как… А для Алдара просто секс. С не самой лучшей партнёршей.
– Тебя утешать или правду? Ты это знала, Мари. Другого не получится. Это всё, что он сможет дать. Отличный, запоминающийся, но всего лишь секс, ничего большего. Это не так мало для многих и это очень мало для тебя. В любом случае, у тебя была ваша ночь и она останется с тобой. А дальше – выбирай. Решишь прекратить, просто скажи ему, настаивать не станет. Решишь продолжать, принимай таким, какой есть, сама себя не настраивай на что-то ещё, потом больней будет. Несправедливо как-то получается, да? Ты меня спасала, а я тебя мучаю…
– Ты-то здесь причём? Не ты же в этом виноват… Тайрин, почему мы все такие… несовместимые? Зачем мы встречаемся с теми, с кем нельзя? Почему так?
– Не знаю. Недоработка в мироздании какая-то. У вас с этим проще? В твоём мире?
– Да нет, то же самое. Там своих преград хватает. Вроде бы, одни люди, а условностей столько, что нифига не легче. Религии, национальности, статус… Глупо, но это всё мешает быть вместе.
– Тебя так и не тянет туда?
– Нет. А я тебе уже так надоела?
– Дурочка, я боюсь, что ты уйдёшь. Кто тогда у меня останется?
– Узиани.
– Мало. Я жадный, вы мне обе нужны.
– А мне ты и… и… все. Да, вы все мне нужны.
– А больше всех Алдариэль. Мари, ты не сейчас в него влюбилась. Слишком это всё у тебя глубоко и слишком по-настоящему. В твоём сне был он, – Тайриниэль не спрашивал, просто констатировал факт, простую истину и, кажется, понятую не сейчас.
– Тайрин, он меня поцелует?
– Нет, Мари.
День прошёл по накатанной дорожке. Алдариэль практиковался, я смотрела. Мысли прыгали, путались, ни к какому решению не приводили. Радовало только одно, такого, как у Ваади с Малкой между нами произойти не может, даже лёгкая влюблённость Алдару не грозит. Так что моё исчезновение, а в том, что рано или поздно мне придётся исчезнуть из его жизни, я не сомневалась, какого-либо урона ему не нанесёт. Может, и вовсе не заметит этого.
За своими переживаниями и треволнениями я совершенно забыла, что вечером встречаюсь с Каиндебом. Хорошо, остальные не страдали подобным склерозом. Неизвестно, как отреагировал бы кинозависимый вампир на мою неявку.
Алдариэлю перспектива этой встречи основательно испортила настроение. За нашими сборами он наблюдал с таким мрачным видом, что я еле удерживалась от глупой счастливой улыбки. Кто бы, включая меня саму, что ни говорил, но Алдар за меня волновался. А знать причины этого волнения мне вовсе не хотелось. А он и провожать нас вышел, и снова сжимал руку крепко, но осторожно. И на… А, нет, на Грома меня Фаарр закинул, я и охнуть не успела. Только когда келпи рванул с места, до меня дошло, что принц остался на берегу. Один.
– Фаарр! Алдар!
– Нормально всё, в Лес пойдёт, к своим. Мар, куда ты опять сползаешь?
Откуда я знаю куда? Куда придётся! В Лес, это ладно, там дриады. Там дриады? Мамочки! Да что же это такое? То русалки, то дриады… Ольховская, засунь свою ревность… куда-нибудь. Он не твоя собственность. У тебя вон впереди долгий вечер в неприятной компании, об этом думать надо, а не…
– Мар, что же ты сегодня такая неусидчивая? Чего тебя так перекашивает?
Меня не только перекашивало, меня ещё и переклинивало и… Теперь ещё и мутило… Зачем я вниз посмотрела?
В Лежболе шёл дождь. Струйки воды, аккуратно оббегающие прохожих, выглядели забавно. Мне Огненный тоже организовал такой невидимый зонтик. Кафе на Третьей Медвежьей сегодня было переполнено. Каиндеб уже сидел на прежнем месте.
– Ты пунктуальна, зверушка, редкая черта для женщин. Что будешь? Как прошлый раз?
– «Осенний дождь» и «Прыжок барса», – Младшие были уверены, что соглашаться на выбранные вампиром десерты ни в коем случае нельзя, в них могло оказаться подмешано что угодно, я уверяла, что всё равно есть ничего не собираюсь, просто не смогу, но переспорить их не сумела, и Фаарр вновь подсказывал мне названия пирожных и напитков, руководствуясь лишь ему известными принципами.
– Буду соответствовать погоде. «Осенний дождь» и, пожалуй, «Прыжок барса».
– Как будет угодно.
Один в один повторилась процедура заказа, флакон с кровью отправился на кухню.
– А скажи мне, милочка, чем таким интересным ты в столбики кинула?
Кстати, чуть не забыла.
– Спасибо за поддержку, Каиндеб, очень своевременно. И первый, и второй раз.
– Мелочи, не стоит благодарности. Но вышло эффектно, согласись, – согласилась, тем более что, действительно, эффектно и эффективно. – Так что, насчёт, столбиков?
– Техническая сторона.
– Ответ за ответ. Устроит?
– Соглашайся, Мар. Честно ответишь, что не знаешь, как это называется и добавишь что-то из своего мира.
– Устроит. Не знаю, как называется это здесь, я называю «прямой наводкой».
– О, зверушка знакома с военной терминологией?
За спиной что-то громко звякнуло. Я оглянулась: совершенно круглый толстячок за соседним столиком поднимал с пола упавшую ложечку. Повернулась к Каиндебу.
– Надеюсь, нас не слышат?
– Естественно, если мешает шум, могу и его убрать. Но тогда исчезнет сама атмосфера и посещение этого места потеряет всяческий смысл. Ты не ответила.
– Немного. Были знакомые, ещё в своём мире. Атмосферу можно оставить.
– Мар, твоя очередь, спроси про договор.
– Мой вопрос. Условия договора с Мориндой.
– Элементарно, могла бы догадаться. Мы помогаем ей отогнать человеческое стадо, она отдаёт нам Аршанс. Мы свою часть выполнили, она нет. Что ты сделала с клоуном в рясе?
– Ещё что-нибудь из своего мира, Мар. Потом про эльфов.
– Опять не знаю здешних. В моём исполнении это «утюг» и «бейсбольная бита». Почему вампиры не трогают эльфов?
– Потому что я им запретил. Откуда у тебя магия?
– Понятия не имею, здесь появилась. Из-за чего запрет?
– Я забочусь о своих подданных. Что за странный оттенок у тебя в крови?
– Вот же сволочь! Мар, реагируй спокойно. Ты не знаешь. Конкретизируй про эльфов.
– Это-то мне откуда знать? Я её не пробовала. Почему вампирам нельзя эльфийскую кровь? Кроме княжеского запрета.
– Молодец, зверушка! – опять звяканье за спиной, какой-то неуклюжий сосед нам достался. – Быстро учишься. Она – наркотик, яд. Мгновенное привыкание, полная зависимость, увеличение дозы, бах и приходит конец. Твоим игрушкам повезло. Почему ты не обращаешься ко мне напрямую, всё время обтекаемые формулировки?
– Не понял. Мар, ты понимаешь?
Я моргнула Фаарру, что да. Это как раз просто, только не думала, что вампир внимание обратит на мои словесные экзерсисы.
– Не могу решить, как обращаться. На «ты» или на «Вы». На «ты» – неудобно, на «вы» – не хочется.
Каиндеб смеялся долго и демонстративно, утирая несуществующие слёзы.
– Воистину неразрешимая дилемма. Есть этикет, а я правитель, но требовать его соблюдения не стану, весьма интересно, что сама изберёшь. Ну, довольно о делах. Не для того встречались. Так почему тебе не нравится «Титаник»?
В меню этого вечера были мелодрамы.
В разгар обсуждения «Грозового перевала» занервничал Огненный. Я осторожно проследила направление его взгляда. За столиком слева от нас давно скучал высокий мужчина, он уже сидел там, когда мы пришли, судя по шикарной розе, лежащей на столе, ждал подругу. Сейчас к нему подсаживались два тинэйджера самого разухабистого вида. Что-то в мужчине было знакомое. Подозрительно знакомое. Вот просто очень!
– Мар, сейчас Бира прибежит, не дёргайся, не обращай внимания.
Спасибо, Фаарр, успокоил! Теперь я точно задёргалась. Что происходит?
– Нет, зверушка, не могу согласиться, один эпизод с…
На резкий шум за спиной я обернулась. Вся. Вместе со стулом. Не смогла победить напряжение от ожидания неведомых неприятностей. В кафе не вошла, ворвалась злющая Са-Бира. Чуть ли не бегом пронеслась через зал, нас проигнорировала, подлетела к юным охламонам, зацепила одного за локоть, второго за ухо и поволокла к выходу.
– Всё, Мар, отбой, расслабься. Бира на работе.
Я, срочно убедив себя, что на нас свет клином не сошёлся у пантеры полно своих дел, расслабилась, как рекомендовал Огненный. Почти расслабилась. Этот мужчина… Так, всё. Не сейчас. У меня на повестке дня – проблемы межмирового кинематографа и отвлекаться от них нельзя, даже если толстяк очередной раз добывает из-под стола свою несчастную ложку.
– А как тебе «Непристойное предложение»?
– Давно смотрела, плохо помню.
– Значит, не впечатлило. Впрочем, меня тоже не слишком. А моё предложение, зверушка, тебя должно впечатлить. Не надо сразу отодвигаться, у меня всё пристойно, весьма и весьма. Могу подкинуть ещё три игрушки, у меня на складе завалялись. Проблем от них больше, чем пользы. Своих к ним я подпустить не могу. А ну как не удержится кто? Приходится корм отправлять их кормить, чтобы от голода не кончились. Смешно звучит: корм кормит! Согласна? – никогда не была поклонницей чёрного юмора, но кривую улыбку из себя выжала, других вариантов не предполагалось. – Эта идиотка Моринда наговорила чего попало, мне же теперь сплошные неудобства. Их только в Озеро скинуть можно, а нам туда хода нет.
– Мар, спокойно, спокойно, вот, молодец.
– Выбросили бы на улицу.
– Ещё чего. Я в них такие инвестиции вбухал, а ты говоришь выбросить.
– Продать?
– Так не дают нормальной цены! А торговать себе в убыток, это, знаешь ли, совсем плохой бизнес.
– А содержать все эти годы?
– Вот я и говорю, цена должна покрыть содержание, но никто её не даёт. Нерентабельный товар.
– Откуда они, вообще, взялись?
– Так кармаги же! Когда я сюда попал, они тут на лошадях ездили. Можешь себе представить? На лошадях! Про автомобили слыхом не слыхивали. Совершенно отсталый мир. Кинематограф отвратительный, машин нет. А мне без них скучно. Привык, понимаешь ли, когда они везде. Пришлось самому. Всё всегда приходится самому. Наволокли технарей всяких, и человечьих, и перевёртышей, и недомерков. Не могут! Ничего не могут! Такого наворотили, я увидел, чуть от смеха не лопнул. Так ещё и денег захотели. Представляешь себе эту наглость? Требовать денег за невыполненную работу? Они бы ещё профсоюз организовали, амёбы безмозглые. Пришлось среди длинноухих искать, кто в технике шарит. Мои месяц рыскали, кое-как насобирали. У твоих игрушек чего не отнять, так это, что понятливые они. Весьма понятливые. Слепили, как заказывал. И чем заливать его подобрали. У них тут, зверушка, нефти нет. Представляешь? Мир без нефти! Как можно вести большой бизнес без нефти?
– А кармаги – плохой бизнес?
– Нормальный, но скучный. Я же в них монополист. Всё производство моё. Никакой конкуренции, а без неё тоска.
– Киностудию завести для развлечения – не вариант?
– Две. У меня две киностудии, в Крахлете и в Кастании. А толку? Сценаристов нет, режиссёров нет, актёров нет, сплошная посредственность.
– А наши переснять?
– Зверушка, ты меня обижаешь. Никогда Каиндеб не занимался плагиатом. Я уважаю авторские права. Так берёшь или нет?
– Цена?
– Обычная. Капля крови. За каждого.
– Мар!
– Дорого. Две за всех.
– Три. И один ответ.
– Идёт. Игрушки завтра, ответ сразу.
– По рукам. Спрашивай.
– Зачем моя кровь?
– Я ждал, что раньше спросишь. Я её не понимаю. А я не люблю чего-то не понимать.
Наделив три моих пальца зелёными украшениями, Каиндеб откланялся.
– Две недели, Мария Ольховская, не забудь.
Высокий мужчина скучающе смотрел в окно, его подруга так и не появилась.
Са-Биры на условленном месте не было. Аборигены Лежбола вели себя не так, как два часа назад. В человеческом обличье остались редкие единицы, основная масса носилась на четырёх лапах и рычала. Пантера спрыгнула откуда-то сверху, боднула Фаарра в бедро и бодро потрусила вдоль по улице.
– Мар, у нас небольшая накладка. Я тебя сейчас невидимкой прикрою, мою руку не отпускаешь, молчишь и стараешься ни на что не наткнуться. Топаем к Бире в гости.
***
– Я на Тайрина злился в первые дни. Не понимал его отношения. Как на руках носил, ухаживал, не подпускал к тебе. Были бы вы любовниками, это было бы понятно, но видел же, что это не так. Мне казалось, он тобой Амарриэлли заменил для себя, даже имя её отдал. Из-за имени сложнее всего было. Он к тебе обращается, а я жду, что она сейчас появится. Уже вашу историю знал, и как ты его вытащила, и как от Озера отталкивала, всё равно не понимал. Чем больше наблюдал за вами, тем сильнее не понимал.
– И сейчас не понимаешь?
– Как тебе сказать? То, что замену ей он в тебе не ищет, видно, это что-то другое. Между вами какая-то невероятная связь. Чтобы два совершенно чужих друг другу существа стали настолько близки, нескольких месяцев недостаточно. Нужно или сильное чувство, или годы знакомства. У вас не было ни того, ни другого. Тем не менее, это так. И вот этого я до конца понять не могу. Что вас связывает?
– Не знаю. Всё сразу, наверное. Он был первый эльф, которого я увидела, способности на нём открылись. И потом всё это, когда мы про Чёрную Невесту придумали… Тайрин же больше других рисковал, у него защиты совсем никакой не было, а он шёл и… Ты сам знаешь.
– Может быть это тоже сыграло свою роль, но далеко не главную. В любом случае, это с твоей стороны. А с его?
– Не знаю. На это только он мог бы ответить. Вы с ним близко дружили?
– Не очень. Возраст примерно равный, интересы разные, круг общения, соответственно, тоже. Я с ним, в основном, из-за книг встречался или обсудить что-то, а дружил с Огоньком и Шерином. Сближаться мы начали, когда я Амарриэлли увидел, но до настоящей дружбы тогда не дошло, времени не хватило.