Ирина Анатольевна Кукушкина
Вернуться!
Часть 1
Глава 1
-Что ещё за неполадки? Почему вовремя не проверили? Старпом, что молчишь?
– Товарищ комдив, разрешите доложить? Я прикомандирован к экипажу за час до выхода в море. Не успел.
– Да мне плевать, прикомандирован ты или нет. Не успел он, видите ли! Проблему устранить и через час доложить.
– Товарищ комдив, на море шторм, я не могу отправить людей на корпус, их может смыть…
– Что?!! Не могу? Срывать боевую задачу? Хоть сам лезь. Я сказал устранить неполадки, значит выполняй.
– Есть выполнять. Разрешите идти?
– Иди. Распустились совсем, – прокричал адмирал в спину уже выходившему офицеру.
Командир лодки, молча стоявший рядом во время всего разговора, выждал ещё минуту, пока комдив чуть успокоился, и попробовал возразить по поводу срочности:
– По сводке шторм начнёт стихать через час. Может немного задержать ремонт?
– Что? – опять вскинулся неостывший ещё адмирал, и командир замолчал на полуслове.
Адмирала боялись в дивизии и не любили за вздорный нрав и злопамятность. Среди офицеров ходили разговоры о его непорядочности и трусоватости. С таким лучше не связываться и не возражать.
Командир лодки не был достаточно уверенным человеком и по служебной лестнице продвигался не столько благодаря своим военным талантам, сколько благодаря исполнительности, умению не ввязываться в конфликты и не возражать начальству. На командирскую должность он был назначен недавно и это был один из его первых самостоятельных выходов в море. Он волновался, а присутствие на борту самого комдива только усиливало его волнение.
И вот, такая незадача. Ослушаться начальство нельзя и выпускать людей на корпус в такую погоду тоже нельзя. Дилемма! Командир стоял и размышлял, как бы успокоить и отвлечь адмирала, а потом осторожно выйти из рубки и задержать старпома, чтобы тот не совался на борт, пока не уляжется ветер. Старпом, мужик знающий, не слабак, но бывает горяч. Командир заметил, как сверкали его глаза, когда тот говорил с адмиралом. Как бы и правда, сам на борт не полез. Надо остановить.
– Товарищ комдив, предлагаю вам отдохнуть, пока экипаж занимается ремонтом. Я распоряжусь, чтобы вам принесли чай, – предложил командир, а про себя подумал: «Хорошо, что взял с собой коньяк. Сейчас к чаю он будет в самый раз».
Адмирал согласился и отправился в свою каюту. Командир распорядился о чае, занёс в каюту коньяк с фруктами, и, выйдя, приказал вахтенному:
– Если комдив уснёт, проследите, чтобы его не разбудили, и вызовите ко мне старпома.
Дежурный офицер слегка замялся:
– Товарищ старпом выполняет распоряжение по ремонту оборудования.
– Я знаю, что выполняет, пусть он отвлечётся и зайдёт ко мне.
– Но он не может сейчас зайти.
– Что значит, не может? Позвать!
– Он занят ремонтом на корпусе.
– Что?!! Он вылез наружу? Сам? – командира пробил пот и по спине забегали мурашки. Закралось нехорошее предчувствие и на душе стало совсем тоскливо.
– Вернуть! Немедленно вернуть, – приказал он отрывисто.
– Теперь не получится. Товарищ старпом уже приступил к работе. Мичман Соколов его страхует.
– Как, и этот вышел наружу?
– Он у самого выхода. Его хорошо привязали.
Командир сел на своё место у приборов, несколько минут молчал, затем, не выдержав, встал и вышел из рубки. Он сам направился к трапу, у которого в ожидании стояли несколько офицеров и мичманов. Люк был открыт и в глубину лодки доносились грохот и рычание волн, какие-то металлические стуки и человеческие голоса. Внизу царило напряжённое молчание. Вдруг наверху раздался крик, скрежет металла, стук чего-то катящегося по корпусу и один из офицеров, не выдержав, бросился вверх по трапу. В это время в проёме люка появилось мокрое и что-то кричащее существо. Его губы тряслись, глаза от ужаса стали огромными во всё лицо. Это был мичман Соколов, страховавший старпома.
– Я его не удержал. Не удержал, – повторял он, протягивая вперёд ободранные руки с обрывком каната и судорожно всхлипывая.
– Что со старпомом? – похолодел командир.
– Его смыло. Он там. Там за бортом. Волна. Огромная волна. Он не устоял. Его потянуло. Вниз потянуло. Трос не выдержал. Я его держал. Крепко держал, а он оторвался. Я же его крепко… Как же это? Как? Что же теперь? Я не удержал. Не смог.
Командир обвёл взглядом, стоящих вокруг людей. Помощник предложил:
– Надо организовать группу спасателей. Сейчас соберём добровольцев. Я сам пойду.
– Отставить. Никто больше наверх не полезет. Пока ветер не стихнет. Хватит самодеятельности, – вдруг закричал он, – Один уже ослушался приказа не выходить, догеройствовался. Вот, что получилось. Я не допущу больше жертв на борту. Задраить люк и разойтись.
– Но как же старпом? Он же погибнет, пока мы ждём. Мы не можем его бросить, произнёс кто-то рядом.
– Я сказал – нет. Шторм должен скоро стихнуть, тогда организуем поиск. Рисковать людьми я не буду.
– Собой рисковать боишься, – раздался раздражённый голос помощника.
– Не боюсь, – запальчиво возразил командир и поспешно добавил, – «Сейчас мы ему всё равно не поможем, а людей погубим». Он проследил, как выполняется его приказ, и нетвёрдыми шагами отправился в каюту комдива.
– Что такой бледный? – спросил улыбающийся адмирал, подобревший и раскрасневшийся от уже выпитого коньяка.
– Товарищ комдив, разрешите доложить! Во время проводимого на корпусе ремонта старпома смыло волной за борт.
– Что? – комдив чуть не поперхнулся от неожиданности, – «Как смыло? Да ты в своём уме, командир? Нас же с тобой теперь по стенке размажут. До конца жизни не отмыться». Он перевёл дыхание и вдруг продолжил уже совсем другим тоном, – «Как он посмел? Я же запретил ему выходить наверх! Невыполнение приказа, самовольство. Совсем ты своих людей распустил, командир. Почему ослушался? Почему наверх полез»? – закричал он ещё громче, услышав чьи-то шаги по коридору. И совсем тихо, почти прошипел в ухо командиру: – «Запомни, он нарушил мой приказ. Он полез туда самовольно. Слышишь? Самовольно»!
Ветер вскоре действительно стал стихать. На корпус лодки вышла группа спасателей, но сколько ни всматривались моряки в мутные ещё бурлящие волны, они не увидели за бортом никаких следов упавшего туда человека.
Через двое суток молчаливая лодка вернулась в базу, неся с собой горькую весть о погибшем товарище. Командир отправил помощника сообщить жене старпома о гибели мужа.
– Да, и скажи ей, что он сам туда полез, сам. Его никто не посылал.
Помощник пристально посмотрел на командира, молча повернулся, но уже у самого выхода остановился и произнёс:
– Товарищ командир, я подам рапорт о переводе на другое формирование. Я думаю, что не смогу больше служить вместе с вами.
Командир сжал до скрежета челюсти, а потом едва слышно произнёс:
– Это ваше личное дело. Можете идти.
– Есть, – кратко прозвучало в ответ, и дверь каюты закрылась.
Глава 2
Старпом вышел из центрального поста молча и порывисто. Он почти не разговаривал, лишь бегающие желваки выдавали крайнюю степень возбуждения и злости. Приказ выполнять надо. Надо вопреки разумному предложению переждать шторм. Срочности пока нет. Судя по всему больших повреждений на корпусе не было. Что за окаянная спешка? Самое главное, кроме барских амбиций комдива, да его желания, чтобы все немедленно бросались ему угождать, никаких иных причин так торопиться с ремонтом не существовало. Старпом угождать не любил, но, чувствуя себя глубоко задетым и уязвлённым, хорошо понимая всю эгоистичность и бессмысленность приказа, всё же не мог не подчиниться ему.
– Рисковать людьми нельзя. Придётся идти самому. Возьму с собой Соколова. Я давно его знаю. Не подведёт. Да и силён. Сумеет подстраховать и удержать трос, – размышлял он.
Через десять минут, одевшись потеплее, старпом уже был готов к выходу. Он заканчивал объяснять мичману задачу, когда подошёл помощник.
– Иван, подожди. На, глотни, а то замёрзнешь сразу.
Старпом сделал несколько глотков обжигающего напитка. По телу пробежало приятное тепло.
– Спасибо! – сказал он и повернулся к Соколову: – «Ну, что? Готов? Тогда за мной», и уже через плечо бросил помощнику – «Ничего, Слава. Я живучий. Приказы начальства надо выполнять».
Ветер налетел сразу, как только он оказался наверху. Мичман закрепился у люка, а старпом, попробовав крепость страховки, присел на корточки и, держась за обшивку лодки, стал медленно продвигаться вперёд. Он добрался до места и приступил к ремонту. Море, словно, сжалилось над ним и решило помочь, затихнув на некоторое время. Через полчаса он закончил работу и тихонько дёрнул за трос:
– Давай, выбирай. Я возвращаюсь.
Иван успел продвинуться всего на пару метров, когда море, словно отдохнув от временного затишья, вдруг взорвалось и налетело на него огромной волной. Необузданная сила потянула его вниз, и он заскользил к краю лодки, цепляясь за корпус, сдирая кожу рук и не в силах сопротивляться ярости стихии. Он почувствовал, как натянулся трос. Мичман пытался вытащить его наверх, но море не отпускало и тащило за собой. Вода швыряла его о борт, обрушиваясь на него беспрерывным потоком. Вдруг трос ослаб, и он уже без всякого сопротивления полетел в бездонную черноту.
Началась нескончаемая круговерть. Его то накрывало волной, то выбрасывало на поверхность. Он почти ничего не видел, кроме постепенно удаляющегося от него, чёрного силуэта лодки. Всё произошло так быстро, что старпом даже не успел испугаться, лишь одна мысль стучала в мозгу:
– Хорошо, что надел защитный костюм. И весна нынче теплее нормы. Температура воды была плюс десять. Сразу не утону, а потом вытащат. Обязательно вытащат.
В том, что его будут спасать, он даже не сомневался. Окажись в такой ситуации кто-то другой, сам первый бросился бы на помощь. С этой мыслью он и впал в короткое забытьё.
Когда Иван очнулся, море уже почти успокоилось, но корабля нигде не было видно. Нигде, до бескрайнего горизонта.
– Неужели ушли? Бросили? Или меня так сильно отнесло? Ничего найдут. Должны найти. Ребята не бросят.
Пытаясь успокоить нарастающее волнение, он говорил сам с собою вслух. Повторял одни и те же фразы, напрягая зрение, всматривался вдаль, поддерживая затухающую надежду. Но злым червячком зашевелилась в мозгу другая мысль:
– А если комдив не позволит искать?
Собирая в кулак силу воли, он пытался немного двигаться и плыть, как можно интенсивнее шевеля кистями рук и ступнями, чтобы не замёрзнуть в холодной воде и мысленно благодарил помощника за предложенное ему «шило», которое пока ещё помогало ему согреваться. Апрельский день был уже достаточно длинным, но и он склонялся к закату. Старпом всё ещё старался понемногу перемещаться, экономя силы, неважно, куда, главное двигаться. Иван был хорошим пловцом и мог бы долго держаться на воде, но здесь его главным врагом был холод, и, как бы он не старался, у организма был предел сопротивляемости. Он предполагал, что провёл в воде уже 2-3 часа. Это означало, что до критического переохлаждения у него есть максимум столько же. Иван всё ещё с надеждой вглядывался вдаль, но не видел вокруг себя ничего кроме грязно-зелёного моря, сливающегося вдали с серым стальным небом.
– Только без паники. Только без паники, – повторял он себе уже просто по инерции, почти ничего не ощущая.
Глава 3
Где-то вдали появилась чёрная точка. Поначалу Ивану подумалось, что это просто рябит в глазах или вообще начались глюки из-за чрезмерного напряжения зрения и желания что-то увидеть, но точка двигалась и понемногу росла.
– Неужели лодка? Может, продолжают искать? Значит, не ушли. Не бросили. Спасут. Обязательно спасут, – обрадовался он, и из последних сил поплыл навстречу этой точке. А она приближалась, увеличивалась, превращаясь в большое размытое пятно, которое в надвигающихся сумерках всё больше теряло свои очертания.
– Только бы не так быстро темнело. Только бы заметили, не ушли, – твердил он себе вслух слабым охрипшим голосом, и, словно, в ответ на его просьбу с неба уплыли последние тучи, а предзакатное солнце ярко осветило затихающую поверхность воды. Неожиданно его ослепил огонь фонаря, заскользивший по водной поверхности, и он на какое-то время то ли потерял сознание, то ли просто впал в забытьё.
Очнулся он от звука чужих голосов и прикосновений чьих-то рук, вытаскивающих его из воды на борт. Над ним кто-то склонился и осветил фонариком его лицо. Он зажмурил глаза, и сквозь уходящее сознание услышал незнакомую, нерусскую речь.
В следующий раз он пришёл в себя на жёсткой койке в полутёмной каюте. Тело болело, но он чувствовал приятное тепло, наполняющее и согревающее его. Кто-то сидел рядом. Иван пошевелился и произнёс:
– Где я? Вы кто?
Молодой парень в робе обрадовался, услышав его голос, и ответил на незнакомом языке. Иван смотрел на него, не понимая, а тот объяснял что-то, отчаянно жестикулируя. Из всей его эмоциональной речи старпом понял только, что судно, кажется, рыбацкое, из Норвегии, и, что парень рад видеть его в сознании.
Затем матрос подскочил и куда-то вышел. Вернулся он довольно скоро с небольшим подносом в руках, от которого доносился запах еды. Парень помог Ивану чуть приподняться, и сунул ему в руки железную миску с горячим варевом. Старпом ел, не очень понимая, что именно ему принесли, но было вкусно, горячо и попадались большие куски мяса. Затем парень протянул ему кружку чая с толстым куском булки, намазанным брусничным вареньем. И уже в самом конце, оглянувшись на дверь, извлёк откуда-то поцарапанную фляжку и протянул ему. Старпом сделал несколько глотков, подумав про себя:
– Крепкая, зараза, но наше «шило» лучше.
Матрос ушёл, а через некоторое время в каюту зашёл мужчина постарше. Он тоже что-то говорил, пытался задавать вопросы, объяснять. Русского здесь, похоже, не знал никто, и договориться было сложно. И всё же, Иван понял, что корабль возвращается в Норвегию, а его передадут властям, которые и будут решать его дальнейшую судьбу. А сейчас ему надо есть, спать и набираться сил.
Мужчина ушёл, а Иван действительно уснул, успев лишь подумать:
– Ну вот, теперь отосплюсь.
Спал он крепко и долго, проснулся неожиданно от начавшейся качки. В каюту опять забежал давешний матрос, оставил ему очередную порцию еды, и, проговорив что-то, взволнованно размахивая руками, убежал. Из всего этого Иван заключил, что снова начинается шторм и там, на палубе, морякам приходится туго. Он поел, полежал ещё несколько минут и попробовал подняться. Ноги были ещё слабы, но ходить он мог.
Иван осмотрелся, нашёл свою просушенную одежду, и даже защитный костюм, в котором выходил из лодки. Он оделся, выбрался из каюты и стал пробираться наверх. Судёнышко, видно было небольшим, и его било о волны и швыряло во все стороны. Иван нашёл трап и стал подниматься наверх, когда услышал глухой удар, и судно содрогнулось. Удар был такой силы, что он не удержался на ногах и полетел вниз. Кругом стоял страшный грохот, и палуба под ногами ходила ходуном. Иван с трудом поднялся, схватился покрепче за трап и снова полез по ступенькам.
На этот раз ему удалось подняться, и он высунулся из открытого люка. Иван осмотрелся, но то, что предстало перед его глазами, было ужасно. Судно резко накренилось, и к борту медленно сползали части рухнувшего такелажа. Один борт был начисто снесён, палуба почти касалась воды. Людей нигде не было видно, и корабль медленно тонул. Старпом судорожно соображал, что же делать дальше.
В этот момент позади него раздался голос. В неразберихе шторма он разглядел знакомого матроса. Тот показывал руками куда-то в сторону. Иван присмотрелся и увидел небольшую спасательную шлюпку, каким-то чудом оставшуюся на борту. Он махнул парню рукой, прося помочь ему спустить лодку на воду, но только теперь разобрал, что тот сидит на палубе, зажатый упавшими на него обломками корабельных снастей.
Старпом стал осторожно пробираться к нему, выбирая за что ещё можно ухватиться без риска покатиться вниз к краю борта. Наконец он добрался до парня, освободил от обломков и осмотрел. Руки у того были в порядке, а вот ноги, видимо, были сильно покалечены. Иван потащил его к лодке. С трудом ему удалось поднять и перебросить парнишку через бортик. Тот помогал ему, как мог, стискивая зубы и лишь постанывая от боли. Иван попытался спросить, где остальные. Парень, кажется, понял вопрос и показал рукой в сторону бушующей воды.
– Неужели всех смыло? – подумал Иван. – «А вдруг кто-то остался внизу?»
Старпом осмотрелся и, оценив ситуацию, решил, что у него ещё есть время спуститься и проверить нижнюю палубу. Поиски не дали результата. Людей не было. Правда, он нашёл камбуз и, увидев на полу мешок, схватил его и быстро побросал внутрь валявшиеся повсюду продукты. С этим мешком он и выбрался наружу.
Добравшись до шлюпки и, кинув парню мешок, он принялся отвязывать её, чтобы спустить на воду. Дело оказалось нелёгким, под руку попался маленький пожарный топорик, и он разрубил неподдающийся канат. Освобождённая лодка заскользила к краю борта, и он в последний момент прыгнул в неё, не выпуская из руки топорика.
Накатившая волна приняла лодку на свою спину, и не позволила ей перевернуться. Она оттащила шлюпку от корабля и, сбрасывая её с себя, резко накренила. Иван вовремя наклонился в противоположную сторону, и лодка постепенно выровнялась. Он схватился за вёсла и стал быстро грести, стараясь как можно скорее удалиться от тонущего корабля.
Шлюпку швыряло по волнам, ветер крутил её во все стороны и чуть не переворачивал. По лицу хлестали то дождь, то морская вода. Оказавшись на безопасном расстоянии, Иван втащил вёсла внутрь, закрепил их и лёг на дно лодки, прикрывая собой дрожащего парня.
Глава 4
Неизвестно, сколько прошло времени, но буря всё же начала стихать и небо понемногу прояснилось. Иван сел в лодке, распрямил затёкшие ноги и стал осматривать раскрывшуюся перед ним картину. Где-то вдалеке виднелись неясные очертания берега, он достал вёсла и закрепил их в уключинах. Парень пошевелился и открыл глаза. Иван попытался устроить его поудобнее, поправляя ему раненые ноги. Тот был в полузабытьи и тихо постанывал, изредка приоткрывая глаза. Ничем больше помочь ему было нельзя. Иван взялся за вёсла и направил лодку в сторону долгожданной земли.
Серая полоса медленно приближалась, и постепенно стали заметны высокие скалы, поднимающиеся из воды. Подплыв поближе, когда берег стал хорошо виден, Иван остановился, чтобы отдохнуть и поразмыслить, в какую сторону лучше грести, чтобы найти пологий склон. Скалы ничего не обещали, и он решил двигаться наугад. Как повезёт.
Через некоторое время берег стал снижаться, и он, наконец, увидел небольшой плёс, по которому можно было выбраться на сушу. Заканчивалось время прилива, и ему удалось продвинуться к берегу довольно близко. Выпрыгнув, из лодки на мелководье, он попытался вытащить её из воды, но сил не хватало. Иван осмотрелся, нашёл камень и придавил им обрывок каната, чтобы лодку не снесло в море. Ветер затих, шторм угас, и на некоторое время о лодке можно было не беспокоиться.
Иван прошёл по берегу, поднялся на пологий склон, осмотрелся. Признаков жилья не было видно, но неподалёку росли несколько хилых деревьев. Он вернулся к лодке за топориком.
Срубив деревцо и найдя укромное местечко между камнями, он соорудил небольшое ложе из веток и вернулся к лодке. Иван вынул намокший мешок с продуктами, отнёс его к укрытию и отправился за парнем. Тот опять пришёл в себя и попытался помогать Ивану, когда тот тащил его из лодки. На берегу, он поднял парня на руки, еле держась на ногах, сделал несколько шагов и повалился на землю. То ли парень был слишком тяжёл, то ли Иван так ослаб, но сил дотащить его до укрытия не было. Иван сходил за обрубком деревца, подсунул тонкий ствол под парня, перевернув его на живот, и стал потихоньку тянуть наверх. Матросик обнял деревцо обеими руками, чтобы не свалиться, и только ещё громче стонал, когда раненые ноги стучали о камни во время движения.
Наконец Ивану удалось дотащить парня до места. Он устроил его на сооружённом ложе, сел рядом, и попытался заговорить с ним.
– Я Иван, – показал он на себя, – А ты?
– Улаф, – произнёс парень еле слышно посиневшими губами. Потом вдруг что-то вспомнил, полез за пазуху и извлёк уже знакомую Ивану флягу, встряхнул её, вымученно улыбнулся и протянул Ивану. Старпом взял флягу, открыл и сделал глоток.
– За знакомство, – сказал он и вернул флягу хозяину.
Парнишка тоже что-то произнёс и, сделав глоток, опять протянул её Ивану, но тот показал жестом, что, мол, хватит, напиток ещё пригодится. Улаф, кажется, понял и спрятал флягу в карман.
Отчаянно жестикулируя, Иван объяснил парню, что пойдёт искать помощь, но прежде, чем уйти, вернулся к лодке и положил на трос ещё пару больших булыжников, на всякий случай. Он бродил по берегу несколько часов, и каждый раз суша заканчивалась либо крутым обрывом, либо более пологим спуском, ведущим к воде.
«Неужели остров? Вот так влипли!» – думал он, вглядываясь в морскую ширь. Наконец он обошёл его весь. Никаких признаков присутствия человека, лишь низкие голые деревца, ещё заснеженные сопки и только кое-где из-под неглубокого снега пробивались красные подмороженные горошины прошлогодней брусники. Иван разгрёб снег и стал собирать ягоды. Он съел несколько пригоршней, перекатывая подмороженные плоды во рту языком и жадно проглатывая холодный кисловатый сок. Потом загнул полу куртки и наполнил её налитыми твёрдыми ягодами для Улафа и отправился в обратный путь. Единственное, что порадовало его во время обхода, это то, что вдали он разглядел очертания другого берега.
«Завтра поплывём туда», – решил он – «А сегодня надо устраиваться на ночлег здесь».
Улаф встретил его вопросительным взглядом, и Иван в ответ лишь отрицательно покачал головой и развёл руками. Он отдал Улафу ягоды и пошёл собирать хворост для костра.
Иван не курил, но всегда носил с собой зажигалку во внутреннем кармане. Так, на всякий случай. Сейчас она была весьма кстати. Сырые ветки покапризничали, н понемногу разгорелись. Иван подтащил Улафа к огню и взялся за мешок, захваченный им с тонущего рыбацкого судёнышка. В спешке он не рассматривал, что попалось ему под руку, брал, что успел. Теперь пора было определиться со своими запасами. Кто знает, как долго им придётся ждать помощи, если она вообще придёт. В мешке оказалось несколько банок тушёнки, буханка хлеба в вакуумной упаковке, пара пачек галет, немного соли и несколько брикетиков какой-то крупы. Иван прикинул, сколько часов прошло с того момента, когда он ел в последний раз. Выходило часов 12-15. Чувство голода сделалось невыносимо острым. Он вскрыл хлеб, отрезал два куска, аккуратно завернув и спрятав в мешок оставшийся, затем вскрыл топориком банку тушёнки, намазал её на хлеб и протянул один кусок Улафу. Тот заворожённо следил за действиями Ивана и с радостью принял предложенную ему еду. В освободившуюся банку Иван набрал чистого снега, растопил его над огнём и они жадно выпили жирную горячую воду, по очереди передавая жестянку друг другу. Утолив голод, Иван бросил пустую банку в мешок. Ещё пригодится. Затем он подбросил в костёр веток, они устроились поудобней, прижались друг к другу спинами и попытались уснуть. Улаф, кажется, впал в забытьё, а Иван лишь слегка дремал, постоянно просыпаясь и подбрасывая веток в костёр. Апрельская ночь была коротка, Иван поднялся, чтобы согреть воды перед следующим выходом в море. Надо было переправляться на другой остров. А, вдруг, им повезёт, и они доберутся до людского жилья. Уже через час Иван сидел на вёслах, отплывая от приютившего их берега к другому, пока ещё неведомому.
После вчерашнего шторма море было довольно спокойным, почти штиль, и они, хоть и медленно, но постепенно приближались к желанной цели. Иван согрелся, работая вёслами, а вот Улаф стучал зубами от холода. Солнце светило довольно ярко, но свет его расходился по воде и почти не грел. А от стального цвета воды, из самых её глубин тянуло застарелой зимней стужей. Иван знаками показал Улафу на вёсла: «Попробуешь, чтобы согреться?». Тот подумал, видимо оценивая свои силы, и согласился. Они осторожно поменялись местами, и Улаф сделал несколько взмахов, напрягаясь изо всех сил. Лодка замедлила свой бег и почти остановилась. Но и этих гребков для Улафа было достаточно. Его лоб покрылся испариной и было понятно, что силы почти совсем оставили его. Но движение всё же немного согрело парня, и он перестал стучать зубами. Иван снова сел за вёсла. Вскоре они добрались до желаемой цели.
На этот раз Ивану удалось быстрее найти место для причаливания. Он выпрыгнул на каменистый берег, закрепил верёвку, выбросил на сухое место нехитрые вещички и помог Улафу выбраться из лодки, а затем принялся вытаскивать её из воды. Вода была и в самой лодке.
– «Остатки дождя и заливавших лодку волн во время шторма», – подумалось ему – «Но, ведь, я вычерпывал, а сегодня дождя не было. Откуда вода?»
Вытащив лодку на берег, он внимательно её осмотрел. В носовой части была небольшая течь.
– «Наверное, от ударов о камни пока швартовался», – решил он, – «Надо что-то придумать. Хорошо ещё сюда доплыли. Людей искать надо, а то… ». Думать о плохом не хотелось и Иван начал осматриваться. Его взгляд упал на Улафа, сидевшего на валуне. Лицо серое. Посиневшие губы мелко дрожали. Казалось, что он сейчас потеряет сознание и упадёт. Иван бросился к нему и перетащил парня снова в лодку.
– «На камнях совсем замёрзнет. Надо скорей разводить огонь», – соображал он. Схватив топорик, он бросился к нескольким деревцам, стоящим невдалеке, быстро нарубил веток и, увидев укромное местечко за большим камнем, стал устраивать небольшой настил и готовить место для костра. Через полчаса Улаф уже сидел у огня и отхлёбывал горячую воду из банки. Обоим нестерпимо хотелось есть. Иван аккуратно, чтобы не крошить, отрезал по куску хлеба (Улафу немного больше) и опять согрел воду. Перекус был слишком скромен, но и от этого стало легче. Иван вспомнил о фляге и показал знаками Улафу, что надо достать её и сделать три глотка. Улаф послушался и, глотнув спирта, протянул флягу Ивану, тот сглатывая набежавшую слюну и пересиливая желание, отказался. Улаф поспешно убрал драгоценную жидкость.
На их счастье склон сопки, на котором они оказались, был на солнечной стороне, остатки снега были уже растоплены и сбежали ручейком в море, а черная каменистая земля лучше удерживала драгоценное тепло. Место было укрыто от ветра камнями, костерок весело горел и они понемногу стали согреваться. Иван принёс ещё веток и, оставив Улафа у огня, отправился исследовать этот новый кусок земли, приютивший их. Как знать, на сколько?
Этот обход вновь не дал утешительных результатов. Они снова были на острове. Возможно, чуть большем, чем прежний, но таком же пустынном. Правда, недалеко от него виднелись другие островки, но даже издалека было понятно, что они гораздо меньше и так же необитаемы. Голые скалистые берега, скорее похожие на огромные валуны, торчащие из воды, не оставляли надежды.
«Видимо, придётся провести здесь не один день, пока что-то не придумаю с лодкой. Значит надо экономить еду и стоит снова поискать под снегом ягоды. На этих диких островах их должно быть много», – он пожалел, что не захватил с собой банку. Иван огляделся, приметил склон с тонким слоем снега и, пробивающиеся сквозь него, стебли прошлогодней травы. Он присел на корточки, сгрёб снег и залюбовался россыпью чуть побледневших, но всё ещё красных ягод.
«Приехать бы сюда в сезон. Вот уж где урожай!» – думал он, собирая в пригоршню бруснику и отправляя её в рот. Зубы заломило от холодных ягод, и он почувствовал, что немного озяб. Пора было возвращаться на берег.
Иван продвигался по склону к небольшой рощице, бережно неся в пригоршне собранную для Улафа бруснику, стараясь не рассыпать и не помять свою добычу. У рощицы он немного задержался и осмотрелся. Невысокие деревца густо росли на более-менее ровных, не занятых валунами площадочках, создавая укромные закуточки.
«Вот здесь и надо устраиваться», – решил Иван и вдруг заметил в одном из таких закутков небольшое дощатое строение. Он подошёл поближе. Перед ним был полу-домик или полуземлянка, с прикрытой на щеколду щелястой дверцей. Он осторожно снял щеколду и заглянул внутрь. Видимо, это был заброшенный охотничий домик, в котором уже давно никто не бывал. Внутри стоял маленький, плохо оструганный столик, старая замшелая скамья, а у стены притулилось что-то похожее на нары.
Иван вошёл внутрь, цепляясь ногами за полусгнившие ветки, набросанные на земляном полу. Глаза привыкли к сумрачному свету, и он заметил на столе жестяной котелок и пару кружек. Чуть дальше стоял небольшой закрытый жестяной ящичек. Иван осторожно высыпал ягоды в кружку и открыл ящичек. Вот это находка! В ящичке лежали завёрнутые в целлофан большой коробок спичек, кулёчек с солью и несколько чёрствых обкрошившихся сухарей, а под ними – старый заржавелый нож, кусок лески и несколько крючков разной величины. И уже совсем на дне он увидел кусок газеты на непонятном языке. Это действительно был не то охотничий, не то рыбацкий домик, которым, по-видимому, уже давно не пользовались. В стене рядом с нарами даже был устроен небольшой очаг с трубой, выведенной через низкую крышу наружу. Рядом пара неизрасходованных, уже трухлявых поленьев.
«Вот это повезло. Можно продержаться некоторое время», – сказал он вслух и сам удивился хрипоте своего голоса.
Иван взял нож, вышел наружу и срезал несколько голых прутьев. Соорудив что-то вроде веника, он вернулся в избушку и принялся выметать мусор и паутину. На нарах он приметил старый парусиновый плащ, вынес его на улицу, вытряхнул и бросил на низкий кустик, росший рядом. Проветриться. Затем он насобирал охапку сучьев, посуше и потолще, собираясь разжечь огонь, но передумал, решив сначала сходить за Улафом.
Закончив нехитрую приборку, он взял кружку и снова отправился к брусничнику. Там быстро наполнил её до краёв и поспешил на берег.
Улаф ждал его, пытаясь поддерживать догорающий огонь. На его вопросительный взгляд Иван отвёл глаза и со вздохом покачал головой. Улаф с надеждой смотрел на незнакомую кружку и тогда Иван жестами стал объяснять ему про охотничий домик и то, что им надо собираться и переходить на новое место. Пока Улаф перекусывал ягодами, он понадёжнее закрепил лодку, чтобы её не смыло волнами и приготовил для переноски вещи. Оценив всё взглядом, решил двигаться, перенося поочерёдно то Улафа, то вещи. Тащить Улафа было довольно тяжело, но он слегка передыхал, возвращаясь за вещами. Усталость брала своё, переходы становились всё короче, а отдыхать приходилось всё дольше и дольше.
