Анастасия Логинова
Моё чужое имя
Глава 1. Два могильных холмика
15 марта 2011г., Москва
Таня чуть не на ходу выпрыгнула из переполненной маршрутки, и сразу же ее закрутил порыв ветра с мокрым, тающим на лету снегом. Бежать от остановки до офиса совсем немного, метров тридцать, но этот участок пути был самым неприятным. Каблуки-шпильки скользили по заледенелой тротуарной плитке, ветер подхватывал полы модного пальто и оголял ноги в одних чулках. Ужас, как холодно! Чтобы чуть согреться, Таня начала мечтать, как сейчас прибежит к себе в кабинет – шеф еще, конечно, не пришел, поэтому целых пятнадцать минут можно будет спокойно сидеть возле обогревателя и пить горячий кофе.
За стеклянной дверью стояли двое охранников и чему-то улыбались. Худшей смены и представить сложно: с Валерой Таня безуспешно пыталась расстаться уже третий месяц, а дружок его Антон и того хуже.
– Доброе утро, Татьяна Леонидовна, – Антон не поленился выйти к ней на мороз и решительно не позволял войти в теплый уютный вестибюль. – А у нас с сегодняшнего дня нововведение: досматриваем все личные вещи сотрудников на входе.
Лицо у него было таким серьезным, что на мгновение Таня даже поверила в эту чушь и выпустила из рук сумочку и папку с бумагами. Лишь когда Антон скрылся за дверью, она сообразила, что это его очередная дурацкая шутка.
– Антон, ты совсем страх потерял? Там важные документы, верни сейчас же!
Таня изо всех сил принялась дергать ручку запертой двери, хотя ее тут же отпер Валера – этот строгого охранника изображать и не пытался: лицо его было подобострастным, а глаза щенячьими:
– Таня, вот, возьми, – он протягивал похищенные вещи, – Антон, ты и правда уже достал всех. Еще раз такое устроишь…
Таня не дослушала – вырвала у него из рук бумаги и направилась к себе. Ребенку понятно, что спектакль разыгрывался только для того, чтобы она принялась благодарить «спасителя» и на радостях реанимировала их отношения.
В приемной Таня первым делом включила кофеварку, на ходу снимая пальто, поправила перед зеркалом медно-рыжие волосы, растрепанные ветром, а потом дернула – для очистки совести – дверь шефа. Та неожиданно легко поддалась:
– Ой! – удивилась Таня. – Дмитрий Николаевич, вы уже пришли? Что-нибудь нужно?
Митенька – так за глаза служащие конторы звали шефа – ответил не сразу, потому что соображал плохо. Причиной тому была бутылка коньяка, опустошенная им, скорее всего, в одиночестве.
– Может, кофе? – быстро нашлась Таня.
Среагировать на вопрос шеф никак не успел, потому что на его столе противной трелью заверещал телефон. Митенька сжал ладонями голову и скорее междометиями, чем словами велел: «Ответь!». Таня послушно взяла трубку и предельно вежливо пропела:
– Приемная компании «Оникс». Слушаю?
– Танюша… – Таня всегда удивлялась способности Вячеслава Петровича Левченко, дяди их шефа, запоминать имена всех-всех из его окружения. Даже тех, которые ему, казалось бы, сто лет не понадобятся. – Танюша, мой где, не знаешь?
– Дмитрий Николаевич уже приехал, но сейчас на минуту отошел. Что-то передать ему? – Будто шеф и правда чуть свет явился в офис, чтобы выполнить какие-то архиважные дела, но вот только три секунды назад отлучился по еще более важным делам… Такие «ночевки» не были для Митеньки большой редкостью – Левченко и сам уже догадался, что племянник сейчас лыка не изволил вязать. Вячеслав Петрович неразборчиво проворчал что-то мимо трубки, высказывая недовольство, а в трубку произнес:
– Я буду часа через два – приведи его в порядок, ясно?
И сразу положил трубку.
– Ваш дядя звонил, – ответила Таня на немой вопрос шефа, – сказал, что будет через два часа.
Митенька, услышав слово «дядя», беззвучно зашевелил губами – видимо матерился – неточным движением поднялся с директорского кресла и начал приглаживать торчащие во все стороны волосы.
– Кофе мне свари крепкий и… – он болезненно закрыл глаза.
– Аспирин?
– Да, и аспирин сбегай купи, но сначала бутылку… убери куда-нибудь из кабинета…
Таня плотно прикрыла дверь и вздохнула: «Сбегай… я что – курьером сюда устраивалась?!».
В компании «Оникс» Таня занимала должность начальника юридического отдела. Название громкое, но на деле она занималась тем, что печатала счета, выписывала платежки да расфасовывала по папкам документы. Контора, где работала Таня, была так называемой однодневкой, и все дела вела команда Вячеслава Петровича. Тане только и оставалось, что раскладывать целыми днями пасьянс на компьютере или вот – бегать по мелким поручениям. Впрочем, зарплату она получала более чем приличную – уж было за что – так что обычно ее все устраивало.
С Левченко-младшим Таня достаточно времени проработала вместе, и удивить ее он уже вряд ли чем-то мог. Митенька – он и есть Митенька. Гендиректор… Он занимался исключительно тем, что крутил роман с секретаршей Леной да заказывал себе раз в месяц визитки с голограммой. В офисе появлялся нечасто, а если и появлялся, то почти всегда оставался ночевать в личном кабинете, как вчера. Просто дома «потерявшегося» племянника дядюшка будет искать в первую очередь, а то, что в офис тот ходит только для того, чтобы напиться и переночевать, Вячеслав Петрович, кажется, еще не осознал. А вообще, Левченко-старший Митеньку здорово достает – даже жалко его иногда…
Припрятав пустую бутылку так, чтобы она не попадалась на глаза, Таня спустилась вниз к мальчикам из «Брэнда» и снова наткнулась на щенячий взгляд, устремленный на нее. Конечно же, Валере хватило полунамека, чтобы сорваться с места и бежать в аптеку.
Их отношения с самого начала были ошибкой. Таня столько сил приложила, чтобы добиться того, чего добилась: переехала в Москву, закончила престижный вуз, работала без праздников и выходных, изводила по ползарплаты на косметолога и модную одежду… А он как был деревенским мальчишкой, так им и остался – и меняться не хочет. Такое ощущение, что Валерке вообще ничего не нужно в жизни, кроме этой их пресловутой любви.
Шефу Танина помощь уже была не нужна – явилась его Лена и начала над ним хлопотать, словно курица над цыпленком: кофе его отпаивать, одежду и волосы приводить в божеское состояние. А Таня начала свой рабочий день – если Лена была ответственной за сердце шефа, то она больше за документацию. Порядок в мыслях, как известно, возможно установить только после порядка на рабочем столе, потому Таня первым делом удостоверилась, что все бумаги по-прежнему лежат в строгом порядке. Затем она смахнула со стола и полок одной ей заметную пыль, накопившуюся за выходные, и потом только раскрыла ежедневник, чтобы просмотреть список дел на сегодняшнее пятнадцатое марта. И тут же нахмурилась, глядя на первую запись. Сегодня ночью в Москву вернулась Екатерина Астафьева – она отсутствовала три недели, и за это время Таня решилась действовать. Нужно было набрать ее номер прямо сейчас и договориться о встрече, но как же не хотелось этого делать…
Екатерина Андреевна была ровесницей Тани, ей не больше лет двадцати семи, но держала она себя подчеркнуто холодно и высокомерно. К ней даже в мыслях непривычно было обращаться фамильярно. Впрочем, с другими та была куда приветливее, но кто для нее Таня? Безымянная девочка-провинциалка, секретарша в папочкиной конторе, почти что прислуга – кто церемонится с прислугой? Да, Таня уже год, как не работает на Астафьевых, и от провинциалки в ней давно ничего не осталось – пять лет учебы и работа в Москве определенно добавили ей столичного лоска и соответствующих манер, которых она набралась, в том числе, и у Екатерины Андреевны. Только перед дочкой Андрея Михайловича Таня до сих пор пасовала. А после всего того, что сопутствовало ее переходу в контору «Оникс», Таня и вовсе опасалась этой мадам. Даже странно, что у такого душевного человека, как Андрей Михайлович Астафьев такая дочь.
Таня, впрочем, очень хотела ошибиться, нерешительно она придвинула к себе телефон.
– Екатерина Андреевна? – заговорила она в трубку. – Это Таня Шорохова… вы меня, наверное, не помните – я была секретарем в «Феликсе»…
– Почему же – помню, – со вздохом, в котором явно чувствовалось неприязнь, отозвалась собеседница. И добавила: – разве вас забудешь. Что вам нужно?
– Я думаю… то есть надеюсь, что вас это заинтересует. Я нашла кое-какие документы из архива Андрея Михайловича. Это касается «Меридиана»…
– Тихо! – Прикрикнула на кого-то мимо трубки дочка бывшего шефа, потом хлопнула дверью и теперь внимала Тане, боясь вздохнуть лишний раз. – Что вы знаете? Говорите немедленно!
А Таня не могла удержаться от улыбки: сработало! «Дочку» ее слова явно заинтересовали, и теперь она наслаждалась интересом к себе.
– Это распечатка банковского счета. Андрей Михайлович достал каким-то образом эту информацию, а недавно я нашла у себя копии. Здесь указано, что «Меридиан» перечислял очень большие суммы в один из европейских банков на счет господина Патрова…
– Хорошо, Татьяна, это не по телефону, – перебила ее собеседница. – Где вы сейчас?
– На Римской, в офисе «Оникса».
– Отлично. Недалеко от вас есть кафе, – она назвала адрес, – я жду вас там через два часа с бумагами.
И отключилась, не дав Тане ответить. Но у той и мысли не было спорить – тема деликатная, и обсудить ее нужно как можно скорее.
Вскоре приехал Левченко-старший, долго о чем-то толковал с племянником. Уехал. Ленка как обычно некстати понесла им в кабинет кофе, а вышла в слезах – Левченко-старший любовницу племянника на дух не переносил, а она, дурочка, все надеялась произвести впечатление. Странные у нее с Митенькой были отношения: у Ленки планы, похоже, чисто меркантильные, а вот Митенька со своей Лены пылинки сдувал – если бы не дядя, наверняка бы уже женился. Это притом, что Лену красавицей можно назвать ну с очень большой долей условности.
На встречу с Екатериной Андреевной Таня собралась заблаговременно. Она считала, что всегда лучше приехать раньше, чем опоздать.
– Лена, я часа на два уеду – очень нужно. Подстрахуешь меня, если что? – предупредила она. Таня была уверена, что Вячеслав Петрович больше не появится, а Митенька на такие отлучки внимания не обращал.
– Ну езжай, если очень нужно, – пожала плечами та.
Таня прихватила папку, ради которой и собиралась на эту встречу, и умчалась. На проходной, правда, пришлось задержаться – Валера, вцепившись пальцами в автомат, робко спросил:
– Таня, а ты сегодня после работы занята? Может быть, встретимся?
И снова этот щенячий взгляд.
– Хорошо, – внезапно согласилась Таня.
«Не хочет по-доброму, объясню так, чтобы понял – раз и навсегда! И, наверное, придется с ним разругаться. Ну почему нельзя обойтись без этих дурацких драм?..»
Тем же утром
С утра пораньше в понедельник по пустякам звонить не станут. Так посчитала Катерина Астафьева, лихорадочно разыскивая в сумке ключи от квартиры. Дверь она захлопнула секунду назад, и в этот же момент в запертой квартире начал надрываться трелью телефон.
– Привет, Киса, – звонил всего лишь Димка – говорил он как всегда скучно, и язык почему-то слегка заплетался. Катерине показалось, что он был слегка нетрезв. В восемь утра.
Знала бы, что он – ни за что бы в квартиру не вернулась.
– Миллион раз тебя просила, не называй меня так, – отозвалась она и посмотрела на часы. – И вообще, перезвони на сотовый, я спешу.
– Ну, прости, Кисуля, – даже не пытаясь говорить быстрее, тянул Димка. Катерине иногда казалось, что он над ней издевается. – Как съездила?
– Замечательно! Просто отлично! Я правда тороплюсь…
– У тебя на сегодня какие планы? – зевнул он.
Димы в планах на сегодня не было, но план – на то и план, чтобы его корректировать:
– Встречать меня с работы не надо, а сам приезжай часам к семи – ключи у тебя есть. Да, только закажи что-нибудь на дом, я как обычно не успею пообедать.
– То есть ты до семи домой не вернешься? – уточнил Дима.
– Нет, я весь день буду в конторе.
Работы сегодня действительно было невпроворот: информацию из командировки она привезла просто убойную – нужно было скорее сообщить руководству и начинать работать. Но прорваться с докладом было сложно – у начальства засел новый клиент, кажется надолго. В это же время так некстати позвонила Шорохова, и Катерина опрометчиво назначила ей встречу на двенадцать, а уже через полчаса поняла, что ни за что не успеет. Она пыталась было перезвонить ей и встречу перенести, но как на зло батарея сотового окончательно разрядилась, и телефон, прощально мигнув, отключился. А номер этой девицы у Катерины был записан только в телефоне.
Адвокат без телефона все равно что без рук, потому Астафьева битый час бегала по всему зданию, выспрашивая, нет ли у кого зарядного устройства к ее модели. Нашла, слава богу. И тут же ее вызвал к себе начальник.
Катерина уже пятый год трудилась адвокатом в Юридической консультации, коллеги сходились во мнении, что она превосходный специалист по уголовному праву, потому она в каком-то смысле была незаменимой. Новый клиент был с очень развитой мускулатурой, очень низким лбом, но с очень толстым кошельком. Изъяснялся языком воспитанника школы для трудных детей – на ломанном русском сообщил, что защитить от ментовского произвола (оказать юридические услуги) следовало его кореша (партнера по бизнесу), который вообще не при делах (живет строго в соответствии с законами РФ), а менты поганые (оперативная группа) среди ночи ворвались к нему на хату (в жилое помещение), навели шмон (провели обыск, в соответствии с постановлением следователя), да еще и подкинули, гады, в замурованный под паркетом тайник два пистолета «ТТ»1, один глушитель к ним, коробку с боеприпасами к пистолетам и два паспорта – с разными фамилиями, но одинаковыми фотографиями. Да откуда этому всему вообще взяться было?! Кореш первый раз в жизни подобные штуки видел! Нет, лицензии на оружие у него нет – он всего полгода, как откинулся (отбыл срок, осужден был по статье 222-1 2 УК), потому лицензию ему не дают.
Да… раз обыскивать примчались ночью, значит шибко «кореш» правоохранительным органам понадобился. Но вот следователя не взяли зря – он бы хоть подсказал, что запрещено производить обыск в ночное время. Хотя знает ли это сам следователь? Если он даже не позаботился получить судебное решение. При обыске жилища постановление простого следака не катит. Значит, и все результаты такого обыска судом будут признаны незаконными.
Дело было дохленьким – даже до стадии вынесения обвинения не доживет. Однако браться за него – тащиться на дурацкий допрос в РУВД, потом доказывать судье, что обыск был незаконным, а главное общаться с операми, которые это оружие из подпола вытаскивали… Катерине становилось противно от одной мысли об этом. Погода стояла мерзкая, а настроение у нее было еще хуже. Кроме того, Катя еще лелеяла надежду попасть в кафе на Римской. Поэтому высказывать свои предположения клиенту она не стала: чувствовала, что стоит ей заикнуться о положительном исходе дела, и от клиента уже будет не отвертеться. Катерина встала и бочком выбралась из кабинета шефа, шепнув: «Я на минуточку!» и помчалась разыскивать Виталика.
Виталик в этом году должен закончить юрфак, специализировался он тоже на уголовном праве – был мальчиком энергичным, способным, и мама у него состояла в Московской коллегии адвокатов. Сейчас Катя ему расскажет, что говорить и как, и клиент его с руками оторвет.
Как бы там ни было, но от нового клиента удалось избавиться. Зато полтора часа ее продержал у себя начальник, подробно расспрашивая о командировке. Когда тема себя исчерпала, тот, словно не замечая Катиных посматриваний на часы, устало спросил:
– Кать, ну и зачем ты клиента Виталику сбагрила? – Со своим нынешним начальником Катерина когда-то училась на одном потоке в университете, потому фамильярность между ними была делом обычным.
– Я сбагрила? – удивилась она. – Клиент сам потребовал, чтобы Виталик работал.
– Дурочку не валяй – понимаешь ведь, о чем я! Виталик сотрудник молодой, неопытный… провалит дело, а у меня проблемы будут! – Начальник подошел ближе и очень пристально всмотрелся в ее лицо: – что-то выглядишь ты неважно, круги под глазами… В отпуск не хочешь?
Когда мужчина говорит, что ты плохо выглядишь, то значит, дела совсем плохи.
– Смеешься? Какой отпуск – работы навалом, – но вдруг передумала.– Хотя, если дашь выходной до завтра – отоспаться, то буду благодарна.
– До завтра? – начальник с сомнением пролистнул привезенные из командировки материалы. – Ну, с отпуском я, конечно, погорячился, а выходной позволить себе можешь. Но только до завтра! – крикнул вдогонку шеф.
В кафе на Римскую Катя приехала в половине второго. Не отпуская такси, убедилась, что Шорохова ее не дождалась и, расстроенная, теперь уже поехала домой. Она ни секунды не сомневалась, что эта девица попытается встретиться с ней еще раз. Уже подъезжая к дому, она позвонила хорошему своему другу Сереже Салтыкову:
– Ты представляешь, кто объявился? Наша Танюша – та самая папина секретарша, – Катя говорила шутливо, стараясь за шутками скрыть свои истинные эмоции и бесконечную усталость.
– И что она хочет?
– Хочет передать какие-то документы по «Меридиану». Сегодня, правда, встреча сорвалась, попробую завтра ее вытащить.
– Она сама позвонила? – удивился Салтыков.
– Сама. Наверное, денег требовать станет.
– Катька, делай с ней что хочешь, но чтобы эти документы были у тебя. Догадываешься, думаю, что там?
Катерина догадывалась, от этого настроение портилось все больше. Расплатившись с таксистом, она собралась уже выбраться из салона, но тут заметила припаркованный у ее подъезда знакомый автомобиль – даже вспомнила, чей это автомобиль. Катя в Москву возвращалась поездом и совершенно не выспалась, так что сейчас мечтала только дойти до подушки. Но со старым знакомым все равно решила поздороваться.
***
Похороны были назначены через три дня.
Из родственников у сестер Астафьевых осталась только мать, друзей у самой Катерины вроде бы тоже немного, однако небольшой похоронный зал был уже забит до отказа, а желающие проститься все подъезжали и подъезжали. Здесь были коллеги по работе, бывшие клиенты, так что у ворот кладбища оказалось несколько дорогих иномарок. Можно было подумать, что хоронят кого-то очень известного. Впрочем, высокопоставленные лица не задерживались: клали цветы у гроба и приносили несколько слов соболезнования сестре покойной и уезжали. Некоторые и к сестре не подходили, старались быть как можно незаметнее.
– Сереж, позвони в аэропорт еще раз… – негромко попросила Женя – сестра. И добавила еще тише, как будто про себя: – Наверное, что-то случилось.
Этот вопрос за последние несколько дней Сергей слышал уже, наверное, в сотый раз: мать сестер – Ольга Дмитриевна – женщина моложавая, бодрая к тому же и состоятельная, московское слякотное межсезонье предпочитала пережидать на югах. Этой весной она «поправляла здоровье», по ее собственному выражению, на Мальдивах. Ольга с трудом пережила смерть мужа – всего год назад, а теперь еще дочка.
Приезда матери ждали с первого дня, но сегодня уже похороны, а ее все нет. Женя была уверена, что «что-то случилось», а Сергей каждый раз сжимал зубы, заставляя себя молчать, и делал вид, что ищет место, чтобы позвонить. Сейчас он тоже медленно шагал по залу с телефоном в руках и рассматривал пришедших. У гроба никого не было, только в двух шагах, стараясь быть незаметным, стоял Дмитрий Левченко – он явно чувствовал себя здесь неуютно и предпочитал уйти. Интересно, почему не уходит? Никто его здесь не держит… Впрочем, это Сергей его не держит, а Женя, едва Сергей отошел, направилась к несостоявшемуся зятю – Диме. Левченко-младший Сергея удивлял – он всегда делал именно то, чего делать больше всего не хотел, по крайней мере, именно такое впечатление складывалось. Как же трудно ему, должно быть, живется.
Стало еще тише, Сергей покрутил головой: через весь зал шел Левченко-старший с супругой и даже без телохранителей. Сергей сорвался с места ему навстречу, Левченко его тоже заметил:
– Добрый день, Сергей Викторович, – отрывисто проговорил он, протягивая руку, – примите наши с Клавдией искренние соболезнования… понимаю, конечно, от них проку мало, но если вам, или вашей супруге что-нибудь понадобится – Левченко всегда к вашим услугам.
– Спасибо… спасибо… – тихо отвечал Сергей. Вячеслав Петрович Левченко был заместителем председателя комитета по промышленности Госдумы – наверное, самый высокопоставленный из приехавших проститься, к тому же почти родственник Астафьевым. Левченко-младший, заметив дядю, тут же направился к нему – должно быть, чтобы выпросить разрешение уйти. Вячеслав Петрович, разумеется, никакого разрешения не дал, он вообще молчал, а его жена что-то говорила Жене и пожимала ее руки. Клавдия говорила проникновенно, но не переигрывала.
– Спасибо, Клавдия Александровна. Спасибо, что нашли время, Вячеслав Петрович. Сереж, позвонил?.. – больше взглядом, чем словами спросила Женя.
– Рейс задержали. Ты же видишь, какой снегопад в Москве.
У Жени дрогнули губы, а глаза заблестели:
– Что-то точно случилось, – снова прошептала она.
А Клавдия ее тут же увела на воздух, не переставая утешать. В зале и правда было невыносимо душно, хоть Сергей и был уверен, что не о Женькином самочувствии она заботится, а просто хочет, чтобы разговору между ним и ее мужем никто не мешал.
Удивительная женщина! Мужа своего Клавдия Александровна чувствовала, как саму себя – точно знала, чего ему в данный момент нужно. Словно между ними установилась телепатическая связь. Почему у них с Женей не так?
Левченко тоже, наверное, об этом подумал, потому что, чуть улыбаясь, смотрел на удаляющихся жену и молодую женщину. Вряд ли они договорились с ней заранее. За пару секунд, что Левченко смотрел на жену, Сергей успел его разглядеть – едва ли не в первый раз за все время знакомства – было в его фигуре что неуловимое и обманчивое. Левченко всегда казался внушительным, хоть на самом деле был очень небольшого роста, полного, даже рыхлого телосложения, но в идеально сшитом черном костюме с темно-серым галстуком. Волосы у него были густыми и все еще темными, и морщины на мясистом лице не читались. Само лицо было красноватого цвета, что выдавало в Вячеславе Петровиче гипертоника. Левченко вообще не отличался здоровьем: гипертоник, сердце больное и отдышкой, конечно страдает. Проблема здоровья – обязательная тема в беседе с Левченко-страшим – рассказывает он много и подробно, однако, вот что странно: на отдых он практически не ездит, и в больницах не отлеживается. А лет ему уже немало.
– А что же Ольга Дмитриевна – так и не приехала? – неожиданно спросил Левченко. Сергей ответил не сразу – Левченко сам его рассматривал со скрытым интересом, и это отвлекало, к тому же он задумался, что отвечать. Это Женька поверит, что погодные условия не подходящие, а если и не поверит, то все равно проверить не сможет. Женя даже телефон аэропорта узнать не в состоянии – не только из-за смерти сестры, просто она никогда такими вещами не занималась. А Левченко, конечно, знает, что самолеты из Мале прибывают регулярно.
– Она не приедет пока. Вы же знаете, у Ольги проблемы с сердцем, а когда я ей сообщил – стало совсем плохо. Она хотела прилететь, но я ее отговорил.
– Да вы что! – воскликнул Левченко. – Конечно, такая беда. Может быть, нужно что-то?
– Нет, там хорошие врачи. Вы только Жене этого не говорите, она и так еле справляется.
– Конечно-конечно… – Левченко пожелал пройти к гробу и положил шесть голландских бордовых роз, а потом замер, разглядывая Катину фотографию в траурной рамке: на фото она была моложе – только-только окончила университет. Рука подпирает подбородок, россыпь медно-золотых волос занимает добрую часть фото, и сияют две звездочки глаз. И улыбка. Открытая, ничем не омраченная. Катя нечасто так смотрела или улыбалась – просто фотографу она очень доверяла. А фотографом в тот раз был Сережа. Черт дернул Женьку выбрать именно эту фотографию! Сергею захотелось оставить Левченко в покое и уйти, но Вячеслав Петрович негромко произнес:
– Надо же, даже гроб закрыт…
– Там ведь пожар был! – раздраженный дядиной непонятливостью, бросил Левченко-младший.
– Я знаю… но неужели так сильно?.. – смущаясь, спросил Левчнко у Сергея. «Играет, – подумал Сергей. – Смущаться Левченко не умеет». А тело действительно обгорело очень сильно, Сережа на опознание ездил вместе с Женей, для ее нервов это, конечно, было испытанием. Сергей ее бы и вовсе не повез, но Женька единственная родственница. Когда откинули простыню – с ней случилась истерика. Судебный медик утешал, говорил, что Катя умерла, ударившись головой при падении: надышалась просачивающимся из трубы бытовым газом и упала. Обгорело тело уже потом.
Всего этого Сергей рассказывать Левченко, конечно, не стал, а только кивнул. Вскоре, попрощавшись с Женей, супруги Левченко уехали. Дмитрий тоже хотел убраться, но согласно своему правилу, остался. Остался он аж до конца церемонии – держался зажато, потому что ни с кем из Катиных коллег или Жениных подруг не был знаком. С Сергеем же вступать в разговоры и не думал – антипатия их была взаимной. Церемония закончилась в два часа дня, к пятнадцати минутам третьего все машины с территории кладбища разъехались.
Сергей уходил от могильного холмика последним. Памятников на небольшом участке земли теперь было два: «Астафьев Андрей Михайлович» и новый, но уже слегка припорошенный поздним мартовским снегом, с высеченным на камне именем «Астафьева Екатерина Андреевна».
Глава 2. Адвокат
Старогорск
Полосатая красно-белая лента тянулась вдоль трассы Москва-Старогорск метров на двадцать, огораживая проезжую часть от обочины. Автомобилисты, издалека завидев посты ДПС, сбавляли скорость до километров в час, указанных на придорожных знаках, и пролетали мимо, мельком отметив странное скопление служебных машин на обочине. Машин, собственно, было пока не много – вот когда подъедет следственная группа, здесь будет настоящее скопление, а пока только дежурные – «Жигули» ДПС и два УАЗа Старогорского райуправления. Ну и моя «Бэха» с вашим покорным слугой. Был март в самом разгаре, но весны не чувствовалось. Снег только полчаса назад перестал падать, изо рта шел пар, а дэпээсник, охраняющий место, пританцовывал и косился на нас с «Бэхой». Подойти не решался. От посторонних, явившихся на место происшествия, всегда ждут только плохого, поэтому и право общаться с их владельцами предоставляют начальству. Кто их знает – спросишь у такого деятеля документики, а он тебе ксиву3 Московского ГУВД… Ну их… пусть начальство документы спрашивает…
У меня гувэдэшной ксивы не было, у меня было только скромное удостоверение адвоката. Светить своим удостоверением я пока не спешил, решил дождаться Юрку – адвокатов менты не любят… да и правильно, за что же им нас любить? А вот и микроавтобус с дежурным следователем и экспертом подкатил. Юрка вылетел из машины, конечно, первым, пружинистой походкой направился под откос трассы, куда уже была протопана тропинка. Про меня он вспомнил только когда дэпээсник снова начал на меня коситься:
– А, Никитин, хорошо, что приехал. Это со мной, – кинул он дэпээснику, и тот суетливо отодвинул ленточку ограждения для нас. Следом за нами в сосновый лесок вереницей потянулись практиканты, эксперты, следователь. Юрка Ваганов уже года полтора, как занимал должность заместителя начальника местного СК4, выезжать на место преступления вообще-то прерогатива дежурного следователя – что заставляло Ваганова мотаться почти на каждый труп лично – загадка.
Учитывая, что сегодня суббота, вытащили его, скорее всего, прямо из дома, а потом уже он вытащил из гостиницы меня – звонком по телефону. Сказал, что за городом нашли труп, возможно мой. В смысле, не мой, но тот, который я разыскиваю. В смысле, я разыскиваю не труп, а живого человека, но… всякое может быть.
– Стой! – Юрка резко остановился и, натыкаясь на спины впередиидущих, притормозила вся наша вереница. Ваганов присел на корточки и погладил ствол сосны у протоптанной тропинки. Это он не природу так любит, это он заметил клок черной шерстяной материи, приставший к шершавой коре. – Овцын, зафиксируй! – крикнул Юрка эксперту-технику, шедшему где-то позади.
– Это мы что, идем той же тропой, по которой его сюда тащили? – уточнил я.
– Ну да. Этот спуск с дороги как раз самый удобный. Только ни следов, ни отпечатков ботинок все равно уже не найдешь: наши все вытоптали, да и снег припорошил. Если только… Стой! – он снова резко присел на корточки и хмыкнул. – Если только опера заранее не побеспокоились.
Опера побеспокоились. Чуть с краю от тропинки аккуратно был расчищен от снега небольшой клочок земли, и четко виднелся глубокий хороший отпечаток подошвы. А рядом воткнута сосновая ветка, для приметы.
– Овцын, зафиксируй! – снова распорядился Юра и двинулся вперед.
Сам труп лежал чуть дальше, рядом с поваленной большой елью. Здесь же в стороне курили и негромко переговаривались оперативники. Максим Федин – невысокий и щуплый, с вечно торчащими огненно-рыжими волосами и маленькими колючими глазками – его я немного знал. Хоть я и пребывал в Старогорске всего второй день, но уже понял, что навестить местное РУВД и не познакомиться с лейтенантом Фединым невозможно.
Второй опер – бритый затылок, кожаная с поднятым воротником куртка. Сидя на корточках, он курил и пустым взглядом смотрел в пространство.
– О! Ваганыч, какие люди! – Резво двинулся навстречу к нам третий, заставляя вздрагивать лесную тишину от звуков своего голоса.
Этот был немного старше своих коллег, к тому же одет в форменную зимнюю куртку министерства внутренних дел, а на погонах его была изображена майорская звездочка, из чего я сделал вывод, что это начальник местного уголовного розыска. Он сиял и радовался, но радовался слишком делано. Сдается мне, что на самом деле он был доволен встречей с Вагановым куда меньше, чем показывал. Хотя, может быть, я не прав.
– Вот я умиляюсь, Ваганыч, – снова заговорил майор, – в разных конторах с тобой вроде служим, у разного начальства, ты сам начальник большой, я обратно – вошь мелкая… А сидим—то все равно в одном здании, в одних коридорах толкаемся … На заяву как не явишься – обязательно на тебя нарвешься! Уже за город, за тридцать километров нас с Соколком угнали, так нет – опять ты! До скольких лет собираешься по выездам мотаться?
– Кто бы о возрасте говорил, – огрызнулся Ваганов. – Самому пора давно помидоры на даче выращивать… Думаешь, мне твою рожу шибко приятно каждый день видеть?
