Ириса Дидриса
Истории о Фотике
– Иди погугли! Это же боке-е-е.., – с придыханием произнесла Фонка.
– Как красиво, как волшебно! – прошептала Хозяйка, любуясь новыми фотографиями на большом мониторе.
Фотик близоруко щурился и улыбался. Волшебная круговерть бликов, которую видел старый объектив, пришлась ему по душе. А ещё ведь с макрокольцами можно попробовать!
Лето, обжигающее и душное, порывисто ворвалось в распахнутые окна Дома и замерло вечерней тенью, залюбовавшись собою.
История девятая. Перезагрузочная.
Дождь колошматил по крышам и мостовой яростно, будто обидевшись, что никто не хочет пускать его в дом, никто не зовёт на горячий чай и добрые истории. Ветер, вечный товарищ дождя, пытался вытрясти из мокрых деревьев толику сочувствия. Но те только сутулили свои чёрные корявые спины и безмолвно теряли листья. Кажется, пришло время осени.
Фотик грустил. На прошлой неделе что-то случилось с Кевином. Просто перестал откликаться на кнопку включения. Это было страшно.
– Кевин! Ке-е-евин! – шептали испуганные Фотик и Фонка, но ответа не было.
Хозяйка охнула, схватила Фонку и начала кому-то звонить, писать сообщения. Её напряжённый голос звенел то возмущённо, то жалобно. На следующий день Кевина забрали. Чуть позже Фонка радостно сообщила, что Кевин вернётся, но нужно время. Тестирование, чистка, тестирование… Конечно, самое главное, что вернётся. Но без Кевина было не то. Он умел так залихватски развернуть цвет, добавить яркости, резкости, заблюрить, заштамповать мусор в кадре, умел по-особенному подчеркнуть что-то такое, чего иногда и сам Фотик не замечал в разгаре съёмки. Ещё Кевин мастерски мог систематизировать все фото-файлы, куда-то их скачивать, сливать, перекачивать, но в итоге всё было в сохранности и в порядке. Фотик неожиданно понял, как сильно он привязался к своему вечно гудящему товарищу. Он соскучился даже по этому дурацкому: "Братан!"
– Я так больше не могу! Устала! Перегрета! Моя память забита донельзя! Я же всего лишь маленький хорошенький телефон, – плакала Фонка, – если Кевин не вернётся в ближайшее время, я просто погибну от переизбытка приложений! Она ещё одну программу в меня вчера установила! Готовься, скоро будет здесь другая телефонка… Молодая, сильная, с оперативкой в 10 гигов… С новым большим экраном… А меня в утиль, в беспамятство, в прошлый век…
Фотик успокаивал Фонку, подбадривал, восхищался её выносливостью, но сам украдкой грустил.
Наконец, Кевин вернулся.
– Друзья! Я рад вас видеть безмерно! Вы только послушайте мой нынешний интеллигентный звук! Я словно заново родился! Во мне новый изумительный вентилятор! А ещё из моего нутра ликвидированы три кило свалявшейся пыли! Да теперь сам Меркурий не угонится за мной! Эти парни меня славно починили! Воистину отпад!
Фотик облегченно вздохнул. Он был рад, что Кевину заменили только ветилятор. Всё-таки у сборных мозгов Кевина была особая харизма. Хозяйка тем временем открыла уже и Лайтрум и Фотошоп, и теперь каждый щелчок мыши сопровождался её радостными восклицаниями. Фонка расслаблялась на полке в режиме экономии энергии.
– Знаете, я поняла своё предназначение! – раздался вдруг её задумчивый голосок, – я, словно Бог, который спасает всех в последнюю минуту! Да, да! Маленький компактный красивый Бог! Но я совершенно не горжусь этим, мои хрупкие друзья. Я и впредь скромно буду нести свою миссию и спасать вас в трудные минуты вашей жизни!
Фотик и Кевин промычали что-то нечленораздельное, но постарались придать этому мычанию интонацию согласия и почтения.
– Перетрудилась! – объясняюще прошептал Фотик Кевину.
– Перезагрузка нам в помощь! – понимающе прошептал Кевин в ответ.
История десятая. Ревизионная.
– По-моему, мы обрастаем хламом, – Фонка решила провести инвентаризацию и перечисляла всё, что по её мнению можно было выбросить, – смотрите! Старое зеркало – раз! Оконная рама – два! Три метра полиэтилена – три! Старый табурет – четыре! А ещё кусок новогодней мишуры, бусы, десять древних бутыльков, цветная бумага, обёрточная бумага, какие-то разноцветные тряпки, перья, гирлянды, доски… Что это, я вас спрашиваю?! Мы превращаемся в лавку древностей!
– Это не хлам! Это волшебные прибамбасы для фотоэффектов! – Фотик знал, о чём говорил. На прошлой неделе они с Хозяйкой снимали макро с гирляндами, портрет с новогодней мишурой, натюрморт с пульверизатором. И всё, что, на первый взгляд, никак не было связано с фотографией, превращало обычные кадры во что-то неожиданное и чудно́е.
Когда первый раз Хозяйка заслонила объектив бусами, Фотик оторопел. Но сейчас уже с удовольствием ждал, что же ещё новенького можно попробовать.
– Ох, не знаю, не знаю, – Фонка продолжала ворчать, – такими темпами вы скоро на фотосессии сразу с новогодней елью будете ходить! Тут тебе и мишура, и гирлянды, и бусы!
– А что?! Ха-ха! Отличная идея, братан! И время подходящее! Никто даже не удивится! Новый год же скоро! – Кевин от души веселился.
Фотик не возражал. Ему нравились блики, пятна, странное боке, которые рождались казалось-бы ниоткуда. И он знал, что его друзья, так бурно бурчащие и хихикающие, также бурно будут восхищаться, когда увидят очередное волшебство на фотографиях.
По улицам большим пушистым зверем кружил снег. Пролетая мимо фонарей и окон, он золотил свой снежный хвост тёплым светом и загадочно мерцал. До Нового года было ещё далеко. Но что-то особенное уже чувствовалось в воздухе, в настроении. Будто осень, собирая чемодан, пакуя свои пёстрые платья, зачем-то напекла имбирного печенья и поставила на стол две кружки. Кто-то важный спешит в гости. Но сначала придут снежинки и колючий ветер.
Хозяйка зашла в тёплый Дом и с удовольствием стянула шерстяные перчатки. Разве бывает плохая погода, когда у тебя есть фотокамера? Пусть кто-то другой хандрит и пьёт противопростудное. Она зашуршала пакетом и вытащила из него засохший букет. Как вовремя она успела перехватить его у уборщицы.
– Сегодня снимаем макро!
История одиннадцатая. Кризисная.
– Всё не то-о-о… – протянула Хозяйка страдающим голосом. Она просматривала свою страницу в Инстаграм с выражением вселенской скорби на лице.
– Я бесталанная бестолочь и безнадёжная заурядность! Ну почему у меня ничего не получается?!
Фотик недоуменно перебирал в памяти все последние съёмки и пытался понять происходящее. Фотографии были отличные. Но Хозяйка печалилась и уже неделю ничего не снимала. Ходила по дому хмурая, смотрела в окно долгим взглядом и вздыхала.
– Это творческий кризис! – зловещим шёпотом объяснила Фонка.
– А с чего это вдруг? – прошептал в ответ Фотик. Он чувствовал ответственность за Хозяйкино настроение. Ему казалось, что это он виноват, что фотографии стали казаться плохими.
– Творческий кризис – это состояние, в котором автор теряет способность создавать новые произведения или переживает творческий спад, – прогудел Кевин.
– Да, спад конкретный, – расстроено констатировал Фотик, – ничего не снимаем и не обрабатываем. Хоть караул кричи…
– А всё потому что она опять себя сравнивает! Да, да. С другими фотографами. Точно вам говорю. Вчера она целый час ходила по страницам известных фотографов. И решила, что она плохо фотографирует. Конечно, какие тут могут быть творческие идеи?
Похоже, диагноз Фонки был верным. Только что теперь с этим диагнозом делать? Фотик вертел в мыслях эти два страшных слова – "творческий кризис", и удивлялся. Он-то считал, что у них с Хозяйкой творческое развитие ого-го какое. Когда он сравнивал архивные фотографии и свежие, то видел большую разницу. Свежие фото были сложнее и интереснее. Они с Хозяйкой уже не были фотодошколятами. И тут на тебе! Кризис.
Надо было что-то делать. Творческий кризис заставлял грустить не только Хозяйку. Кевин спал, Фонка читала гороскопы и не вылезала из онлайн-гаданий, Фотика вообще чуть было не засунули в коробку. Дом тоже грустил. По ледяным полам гуляли сквозняки, а на подоконниках появилась чёрная пыль. Наконец, Фотик уговорил Фонку поискать в интернете какой-нибудь фотокурс.
– Ищи, ищи! Вот, тут! Видишь, тут может быть интересно! – Фотик вычитывал информацию о фотокурсах с таким напряжением, что даже Кевин проснулся.
– Да с чего ты решил, что она захочет? У неё же творческий кризис! Она уже третью плитку шоколада доедает! – Фонка немного сердилась, что её отвлекли от светской хроники. Она как-раз читала про новое пальто Кейт Миддлтон, когда Фотика так некстати озарила идея с фотокурсом.
– Ты ей эту инфу как минимум три раза подсунь! Она тогда поймёт, что это судьба. А когда нырнёт в поток обучения, общее вдохновение её вылечит! Она же не может не снимать! Я знаю.
– Братан, идея отличная! Надо, надо расшевеливаться! Не кризисом единым сыт человек! Даёшь свободу новым шедеврам! Я в теме! Я тоже ей подкину инфу! Йоху, движуха! – Кевин удовлетворенно басил и даже включил Бранденбургский концерт Баха.
Дом встрепенулся. На кухне закипел чайник и зазвенели чашки. Окна заискрились ледяными узорами. Вдохновение, в тёплой зимней шубе и мохнатой шапке, стояло на пустынной студёной улице, запрокинув голову к звёздам, и улыбалось.
История двенадцатая. Морозная.
Фотик очень боялся конденсата. Давным-давно, ещё в магазине, от покупателей и продавцов он наслушался историй об этом ужасном явлении. Резкий перепад температур, тепло-холод-тепло, и вот! Вода внутри! Окисление мозга и конец! Фотик холодел от одной мысли о конденсате. Поэтому, когда Хозяйка сказала, что близится съёмка зимних улиц, он в ужасе начал считать дни и часы до этого события.
