Ириса Дидриса
Истории о Фотике
Загорелый спокойно мог отдать Фотика в руки нетрезвого друга или вообще чужого человека, если считал нужным. Когда такое случилось в первый раз, Фотик смертельно обиделся. Но потом как-то само отлегло… Да ещё родился малыш. Там уже всякий хватал Фотика, чтобы заснять маленькие ручки, маленькие ножки, пузыри и гуканья. Фотик порой и сам бы начал снимать этого нового голыша, будь у него руки и ноги. Так что, Загорелого Фотик простил. Но Хозяином его не считал.
Время продолжало бежать. Вроде бы ничего не менялось. Но что-то всё-таки изменилось. Фотик однажды заметил, что Загорелый уже вовсе не загорелый, а какой-то бледный и потеряный. Он сидел дома, стучал по клавишам, смотрел в монитор.
– Да он не видит ничего, я тебе говорю! – возмущённо гудел компьютер, – глаза внутрь смотрят, а не в меня. Фотик не спорил. Наблюдал. Слушал. Конопатая подружка потеряла свою улыбку. Малыш научился хмуриться. Гости забыли дорогу в дом. Что-то назревало.
Это что-то позвонило в дверь в один из вечеров. Открыли. Шаги. Нервные смешки и паузы. Фотик ощущал странную атмосферу взаимного недоверия. Ох уж, эти люди… боятся смотреть глубоко. Вдруг Фотик услышал, как Загорелый начал рассказывать о нём так, как когда-то это делал продавец в магазине и Писклявый в офисе. Что происходит, чёрт побери?!
Телевизор в режиме слайд-шоу смущённо демонстрировал фотографии, которые снимал Фотик в Таиланде. Яркие, сочные, броские.
– Он вообще классный! Видите какие фото? Чёткие вообще! – Загорелый старался, но в голосе его звенели нотки, которые совсем не хотели убеждать. Конопатая подружка с малышом на руках делала вид, что снова научилась улыбаться.
– А чего продаёте-то?…
Загорелый посмотрел в стену. Обои вызывающе пялились в ответ всеми своими блёклыми цветочками.
– Деньги нужны, – наконец выдавил он.
Через десять минут Фотик покинул свой старый-новый дом. Такси удовлетворённо захлопнулось и мягко зашуршало под светом жёлтых фонарей.
История шестая. Сумасшедшая.
В такси было темно и тепло. И тихо. Фотик намеревался гневаться. Он пытался начать внутренний монолог о бездушности человеческой расы в целом и о безалаберности отдельных человеческих индивидов. Но не гневалось… Фотик даже удивился. По коробке что-то тихонько поскреблось, и он услышал шёпот: "Скоро домой приедем, не переживай. Я буду хорошим хозяином… Хозяйкой." "Сумасшедшая!" – горестно подумал Фотик.
Сумасшедшая привезла его в Дом и познакомила с компьютером по имени Кевин и телефоном по имени Фонка.
– Нормально, братан! Я тут тоже недавно, но ты имей ввиду, что так-то мы команда! Во мне Фотошоп, Лайтрум и прочая лабуда. Будь спок, мозги у меня, что надо! Хороший спец собирал. Обрабатывать буду всё, что отстреляешь. Мы так-то в фотошколу зачислены. Работы невпроворот! – басовито бубнил Кевин. Мозги, возможно, у него и в порядке, а вот с вентилятором явные проблемы. Фотик был настроен скептично. Новости про фотошколу насторожили.
– Это что же, Сумасшедшая совсем новичок? Никогда камеру не держала? – спросил он.
– Сам ты сумасшедший! – ответила Фонка, – Хозяйка может и новичок, зато она многое видит. Гляди! – Фонка мигнула сенсорным экраном и открыла папку с фотографиями. Фотик глядел и хмыкал. Скептически. Его уже на мякине не проведёшь. Вот так привяжешься, а потом опять полёт в неизвестность. Но фотографии у Фонки были интересные. Немного сумасшедшие, но интересные, да.
Весна за окном набирала цвет. Воздух сладкий и свежий, как берёзовый сок, захлёстывал Дом через открытые окна. Воробьи чирикали-причитали о том, как прекрасна жизнь, и дразнили дворовых котов. Шла вторая неделя пребывания Фотика в Доме. Он слушал, как гудит Кевин, и не знал куда себя деть от смущения.
– Не, ну так-то ты красавчик, братан… Реально тебе идёт этот ремень. Стиляга, как ни крути. Мне такой не прилепишь, конечно, я понимаю… У меня рабочий стол с обоями HD. Но ремень – отпад полный!
– Ага, ага! Ремень знатный! – Фонка понимающе хихикала. Она-то знала толк в украшениях. У неё самой было два чехла и тоже рабочий стол, как у Кевина, на котором она с маниакальной регулярностью меняла картинки.
Дело в том, что Фотику подарили ремень. Кожаный, с яркими цветнымм узорами. Волшебный, как пояснила новая владелица. И что уж скрывать, ремень Фотику понравился. Но он всё-равно старался делать вид равнодушный и независимый.
– Вот посмотрим сперва, как первый урок пройдёт, – пробурчал Фотик, глядя, как воробьи дерутся в луже, – а то вон вчера наснимали белиберды какой-то. Да ещё при свете старой лампы!
Кевин и Фонка переглянулись и заговорщицки улыбнулись друг другу. Кажется, команда и в самом деле начала складываться.
История седьмая. Выдержанная.
– Время, на которое затвор открывает доступ к проникновению света на матрицу, называется ВЫДЕРЖКА, – прозвучало в тишине. Фотик, Фонка и Кевин внимательно слушали, как Хозяйка читает материалы первого урока в фотошколе.
– Не, ну так-то понятно всё, – удовлетворённо прогудел Кевин.
– Конечно, понятно! Легкотня! – фыркнул Фотик.
– Ой, какие все умные! А я вот ничего не поняла! – обиженно заявила Фонка.
– Аа-а-а… Это на каком языке написано?! Где расшифровка для особо талантливых?! – застонала Хозяйка. Вид у неё был не очень вдохновляющий. Схватившись за голову и вперив взгляд в монитор, она снова и снова читала определение ВЫДЕРЖКИ.
– Вот, вот! Глядите, умники! Никакой выдержки не хватает читать про вашу выдержку! – Фонка кипела от возмущения, – Нельзя, нельзя так с творческими, возвышенными личностями!
Фотик ошарашенно посмотрел на Кевина. Кевин сделал вид, что ослеп и оглох.
– Ну чего тут непонятного?! – Фотик старался говорить медленно и спокойно, – У меня есть глаз! Есть? Есть! Как иначе я буду видеть? Я его открываю периодически. Могу открыть надолго, а могу очень быстро. Если надолго открою, то увижу, как это дерево, например, дви-и-и-гается, кача-а-а-ется на ветру. А если очень быстро открою и тут же закрою, то успею увидеть только миг, во мне будет только доля секунды из жизни этого дерева, как-будто оно замерло и нет никакого ветра. Понятно?
– Понятно, – недовольно произнесла Фонка, – непонятно, выдержка тут причем.
– А выдержка как раз и обозначает, сколько времени я буду держать глаз открытым! Секунду или её дольку. Сколько времени я ВЫ-ДЕРЖ-у на это всё смотреть! Тьфу ты! Это ж элементарно!
Фонка упрямо хмыкнула, но ничего не сказала.
– Думаю, нужна практика, братан, – примиряюще пробубнил Кевин.
– Нужна практика! – громко сказала Хозяйка. И решительно посмотрела на Фотика.
Спустя несколько часов уставший, но довольный Фотик рассказывал друзьям, как прошёл практический урок на природе.
– Сперва она меня ослепила. Как, как… Выставила выдержку длиннючую, почти на секунду, а диафрагму оставила открытой. А на улице солнце вовсю! Я думал, у меня мозг сгорит дотла! Естесственно, в кадре всё белым-бело! Она смотрит в ужасе, думала, что я умер! Как давай причитать! А меня смех разобрал! Ха-ха! Ничего не вижу, а смешно… Ага, а потом, значит, она с перепугу диафрагму сузила до 12 и выдержку укоротила напрочь!! Ха-ха! И я, как крот в норе, луп-луп! И, естессно, чернота непроглядная на выходе! Она опять причитать! Ой, ну приключения! В конце концов что-то отсняли и даже без всякого автомата, на ручном режиме, представляете? Я думал, у меня ручной режим уже заржавел навечно!
Кевин и Фонка с удовольствием слушали рассказ Фотика и поддакивали, и хмыкали, и охали, и смеялись. И было всем как-то по-особенному хорошо. Так хорошо, как бывает в самом начале долгого и интересного пути.
История восьмая. Бокешечная.
Летняя жара легла на город толстым пыльным одеялом. Хотелось ей в отместку включить проливной дождь. С радужными брызгами, шумной пацанвой в мокрых труселях, с потоками воды по мостовой, дрожащими каплями на траве и влажным запахом земли. Но дождь, как правило, не включается по первом желанию. Поэтому в жару существуют прохладные тени, ледяной лимонад и мысли неспешные, тягучие, словно капли тёплого мёда…
Фотик задумчиво перебирал кадры с последней съёмки. Что-то было в них особое. Вроде бы простые сюжеты, простые люди, а наглядеться было невозможно. Фонка называла это волшебством. Кевин был убежден, что это признаки растущей креативности творческого гения. Фотик же просто смотрел и тихо радовался. Пусть хоть как это называется, главное что оно есть! Хорошие фотографии получались у них с Хозяйкой, хорошие!
– Эмм.. Ну, я не знаю! Он же старый! – Фонка удивлённо разглядывала новый облик Фотика, – тут даже царапины и краска облезла!
Кевин же был в восторге.
– Братан! Ты же, как Капитан Крюк! Нет! Ты, как капитан Флинт! Хо-хо! Я слышу ветер, рвущий паруса! Бутылку рома на бочку, салаги! Нас ждёт приключение!
Фотик смеялся и одновременно прислушивался к ощущениям. Вчера хозяйка принесла Домой новый подарок, легендарный советский объектив со своим собственным именем. Гелиос. Звучало так же таинственно, как Экскалибур. Объектив был потрёпан жизнью, как старый пиратский флаг, но Хозяйка радовалась, будто принесла домой сундук с сокровищами. Сегодня должны быть испытания его в деле. Фотик уже чувствовал, что получится что-то чудно́е… или чу́дное.
– Что-то меня подташнивает от этой круговерти, братан… Перебор с пятнами, по-моему, – Кевин рассматривал новые фотографии, снятые Фотиком вместе с Гелиосом.
