Иннокентий Белов
ПТУшник-2
Глава 5 УДАЧНО ТОРГУЮ
Пробегая мимо здания и голубых ворот альма-матер, я вспомнил, что на этом самом месте, около памятника Лермонтову, когда-то случилась эпическая битва с непосредственным участием одного моего земляка.
Зеленый патруль в составе майора и пары сухопутных курсантов оторвался от приписанного места своей дислокации около Балтийского вокзала и опрометчиво прибрел сюда, где и обнаружил около памятника Михаилу Юрьевичу пару хорошо пьяных курсантов-подводников.
Естественно, старательно начал их писать и задерживать, не подозревая об опасности, нависшей над их беспечными головами.
В училище быстро замечают такой беспредел, сразу же реагируют должным образом, выбегая на помощь братьям, а впереди всех бежит мой земляк. Размахивая спионеренной где-то учебной гранатой, перебежав Лермонтовский, он выдергивает чеку и бросает боеприпас в окаменевших при виде такой решительной атаки патрульных.
Что проносится в головах у них, у поддатых курсачей, у других парней, бегущих следом или у тех же гражданских, стоящих рядом на остановке – трудно себе представить в этот трагический момент.
Зато бравый майор, успевший повоевать в Афгане, мгновенно ориентируется в ситуации и рявкает: – Ложись!!!
Его подопечные, конечно, уже натренированы своей зеленой жизнью к исполнению команд не раздумывая, вовремя реагируют и бросаются на пузо около памятника. Граната хлопает имитационным запалом, набегает толпа не успевших ничего понять курсантов и вволю охаживает ногами оборзевший патруль.
Точно не знаю, что случилось дальше, наверно, что вмешалась милиция, один из пьяных курсантов так и не смог убежать с места преступления, его отправили потом на два года в дисбат. А моего земляка, храброго гранатометчика, просто отчислили из системы на Северный флот, и он восстановился в училище через год.
Похоже, что отец у него не зря служил на флоте много лет, смог помочь своему сыну-залетчику.
Кстати, патруль никого не опознал, все так быстро случилось.
Однако использованную уже один раз с пользой гранату нашли за укладкой моего земляка.
Как человек хозяйственный, он не стал оставлять валяться на земле уже использованный, однако, еще нужный в жизни учебный боеприпас.
Воспоминания об этой эпической истории пробегают в голове, однако постоянная работа по поводу произошедшего когда-то и снова собирающего случиться теперь ведется в ней постоянно. У меня потихоньку снимаются какие-то пласты знаний, я вспоминаю, что перед днем смерти Генсека произойдет какое-то хорошо знакомое мне событие.
Такое трагическое, яркое и нестандартное для меня, значит я точно об этом происшествии читал в прессе.
Это я все пытаюсь вспомнить, постоянно пробегая по своей памяти с лета восемьдесят второго года до дня смерти товарища Брежнева Л.И.
Не так уж долго осталось до этого памятного дня, уже шесть с половиной месяцев я прожил в новой-старой эпохе заново, через примерно четыре месяца случится официальный траур по всему огромному Советскому Союзу.
Моя новая жизнь мне очень нравится, что само собой понятно.
Кто же не захочет прожить ее заново?
Думаю, нет таких, а если и найдутся, то – это уже их проблемы.
Чувствую я, это будет что-то такое, на что я могу повлиять в отличии от разрушения Советского Союза.
Какое-то знаковое событие.
Поэтому всю дорогу пытаюсь что-то вспомнить, пока неуловимо выскальзывающее из моей памяти.
На следующий день я снова набираю полную сумку уже более дорогих книг.
– Начну продавать и их подешевле, мне солить книги незачем, а вот деньги могут понадобиться для будущих покупок, – решаю я.
Перед поездкой в деревню я накопил уже шесть с половиной сотен полновесных рублей, потратил в деревне на туалетную воду от Лорана сотню, еще четвертной выплатил в качестве компенсаций и премии, то есть, осталось у меня около пяти сотен наличных.
Крутиться по мелочи – уже вполне хватает оборотного капитала, а вот на покупку чего-то серьезного придется занимать у родителей. Поэтому желательно обменять почти все книги на денежные знаки, пусть и с немалым дисконтом.
Мое предчувствие говорит мне, что вот так свободно торговать около Ленинградского Общества Коллекционеров у меня долго не получится. Ведь граждане, искренне желающие создать мне побольше проблем скоро узнают, что я снова вернулся на прежнее место и что мне тогда ждать?
Ничего хорошего, как бы в тюрягу не загреметь.
Поэтому я снова еду на семичасовой электричке, появляюсь на месте в полдесятого и снова занимаю лучшую позицию в подъезде для осмотра окрестностей.
Снова не вижу конкурентов, спускаюсь и занимаю место рядом с тем же Вагифом, который радуется, обнаружив рядом своего помощника.
Он ничего не спрашивает, почему я выхожу из подъезда, наверняка думает, что я тоже снял здесь комнату.
Снова один из парней собирает по рублю для внешней охраны, потом я подхожу к нему и вижу интересный для меня диск со славной группой «Sweet» и что самое хорошее – это опять избранное, а не какой-то отдельный концерт.
Именно концерт я бы не стал покупать без прослушивания, а вот с избранным творчеством группы могу рискнуть. Есть у них несколько забойных песен, насколько я помню, поэтому имеется коммерческий смысл купить диск.
– Почем? Для своих? – интересуюсь я довольно небрежно и слышу, что за диск просят сто двадцать, однако своему человеку отдадут за сотню.
Придется думать, сумма солидная и то, что удастся хорошо заработать на диске – я не совсем уверен, в любом случае хорошо бы сторговать его хотя бы за восемьдесят рублей.
Два с половиной часа торговли пролетели быстро, теперь я не так тщательно рассматриваю каждого заходящего в наш уютный дворик, понимая, что толпу милиционеров в форме с собаками наши добровольные часовые не пропустят никак.
Сегодня продажи упали в количестве, зато выросли в качестве, четыре книги принесли девяносто рублей, и я снова очень доволен выездом в город.
Тем более, что смог продать один флакон туалетной воды за сорок пять рублей.
По привычному уже маршруту обхожу место, где меня могут встретить жаждущие мести гопники. Я сегодня не видел мужиков-конкурентов, думаю, что заметив меня здесь, они точно придут поискать свои книги среди выложенных передо мной. Тут их ждет облом, почти все трофейные издания я уже продал, от них осталась всего одна книга и докопаться именно до нее у них вряд ли получится.
Хотя это как знать, было бы желание.
Я, конечно, немного вырос, заматерел, стал гораздо серьезнее в ударной технике, да и новый дрын, заместитель заслуженного, стоит у меня за спиной, однако как поведут себя обиженные мужики – не могу предсказать.
В любом случае они должны дойти до меня, посмотреть ассортимент и потом уже вызывать кого-то из группы поддержки и наказания или сами попробовать что-то мне предъявить серьезного.
Вряд ли посмотрят издалека и побегут вызывать поддержку, точно захотят сами засветиться, чтобы наглядно показать мне потом, от кого я получил жизненную оплеуху.
Перекусил перед электричкой снова за Балтийскими банями, в той самой классически советской котлетной, не удержался от такого удара по оголодавшему организму истекающими жиром котлетами. Смыл осадок парой стаканов сладкого кофе и как раз уселся в электричку, чтобы спокойно ехать, перечитывая очередную книгу.
Теперь пора съездить в Ленинград в будний день, чтобы подать документы в училище, отторговать еще одни выходные и потом я снова собираюсь в любимую деревню, уже купил билеты на начало августа.
Дома меня снова поджидает отец, чтобы рассказать, как прекрасно живется офицерам в позднем социализме, какие они получают льготы от государства и как их любят девушки.
В общем все то самое, о чем я знаю досконально и в чем совсем не разбирается он сам, ориентируясь на понятия начала шестидесятых.
Приходится вступить в дискуссию с ним, чтобы раз и навсегда объяснить отцу, что нет никакого смысла объедать государство, поэтому занимать чье-то место в военной системе я не стану:
– Папуля. Кончай мне рассказывать о том, что ты хочешь сам. Я тебе уже десять раз говорил, что это не мой путь теперь. Сколько можно повторять?
Эх, как мне тогда не хватало этой уверенности в себе в том прошлом.
– Ты, вон, сам не смог удержаться на службе отличником и старшим сержантом? Не смог, – подначиваю я его.
– Да офицер попался принципиальный в электричке, когда я от матери возвращался из самоволки, – сокрушается отец.
Однако теперь я знаю, чем могу поддеть его:
– Ну, а допустим, отпустил бы он тебя, ты бы закончил службу отличником БП и ПП, старшим сержантом, потом еще пять лет учился бы в Минске. Получал бы десять рублей денежного довольствия в месяц, и что ты думаешь – мамуля стала бы тебя ждать эти пять лет? Ждать, когда тебя в отпуск два раза в год отпустят? Если ты экзамены сдашь?
Отец молчит, это у него достаточно слабое место в планах.
– Нет, конечно! Так что радуйся, что залетел в самоволке, и я у тебя появился по жизни, да еще с моей сестрой. А так выпустился бы молодым лейтенантом в двадцать семь с лишним лет, поехал бы в сопки или тайгу служить. В эти самые годы у тебя уже появились дом и семья, вполне хорошая работа. Училище хорошо заканчивать, совмещая его со срочной службой, а никак не после ее полного срока, это однозначно.
Отец все-таки не сдается, продолжает меня уговаривать не уходить из школы.
Я не выдерживаю и приоткрываю ему наше будущее немного:
– Мне сон приснился, что через десять лет закончится Советская власть и все очень сильно в стране поменяется.
Потом смотрю на его потрясенное лицо и прикладываю палец к губам:
– Только об этом сне никому. Это только сон, однако с большим значением.
– А что же будет дальше? В твоем сне об этом говорится? – отец серьезно встревожен.
То ли от такого известия, а, скорее всего, от явной неадекватности сына
– Да смутно так, не понять особо ничего, – прекращаю я разговор, потому что смысла дальше что-то рассказывать нет.
Только родителей зря расстраивать, сейчас они еще могут отмахнуться от моих слов, только десятое ноября уже не так далеко, точно не за горами.
Ведь нет ничего похожего на улицах или в головах простых людей. Это с приходом Горбачева, лет через шесть от наших дней появятся первые ростки перемен. По внешнему виду уже намекающие на какие-то косметические изменения в стране.
Вечером гуляем с Жекой по городу, встречаем Олега с приятелем и дальше идем вместе, травим анекдоты и смешные случаи на каникулах.
Вскоре на длинной прямой мимо Белых Песков встречаем Юлечку с новым парнем, ее лучшая подруга со своим тоже здесь. Я думал просто обменяться кивком со своей бывшей подругой, однако она старательно отворачивается в другую сторону и не видит меня в упор.
Все-таки, зараза какая! Кто научил ее целоваться по-взрослому? Кто уберег от возможности стать женщиной? Когда она еще оказалась не готова к этому?
Ладно, придется напомнить девушке о моем существовании громким голосом:
– Добрый вечер, Юля!
– Привет! – слышу я от нее в ответ, и мы проходим дальше.
Оглядываясь назад, Жека замечает, что старшеклассники или кто они еще, остановились и похоже, что новый парень Юли хочет что-то доказать и предъявить малолеткам. Однако сама Юлечка активно уговаривает его о чем-то, плотно прижимаясь грудью к парню с просительным выражением красивого лица, и он раздумывает нас догонять.
– Эх, Игорь, как ты умудрился прощелкать такую девчонку! – сокрушается Олег.
– Ничего, старина, даже самая красивая восьмиклассница, пардон, уже почти девятиклассница, все равно не может дать больше, чем у нее есть, – глубокомысленно по-философски замечаю я.
И парни впадают в задумчивость, пытаясь понять, что именно я имею в виду.
– Опытному парню, – добавляю я.
– Ничего, Олег, будет и у тебя шанс пожить с такой шикарной девчонкой! – обнадеживаю я парня. – Я тебе обещаю!
Да, он будет этот шанс, скорее всего, только – это старая любовь не ржавеет, а вот обладательница негласного титула – Мисс- 82 четвертой школы достаточно сильно к тому времени потеряет как во внешности, так и в репутации.
– Игореха, ты здорово раскабанел за последнее время, – замечает Олег, который давно уже меня не видел.
Здорово, это не то слово! Добавить восемь кило боевого веса, почти не изменившись в росте – это однозначно настоящий подвиг для такого бывшего дрища.
Я иду в своей фирменной футболке и кое-какие бицепсы вылезают из ее узких рукавов, да и вообще я стал зримо крупнее. Не удивлюсь, если и это одна из причин, почему новый Юлечкин ухажер довольно быстро передумал догонять нас.
Был бы я в прежнем весе и сложении, обязательно бы вернулся спросить, кто я такой, чтобы так нагло здороваться с его красивой подругой.
Естественно и сама Юля знает, чем ему это грозит, поэтому не собирается смотреть на очередное уничтожение авторитета теперь уже своего нового парня.
Гуляли допоздна, даже Саню Кирпоноса встретили около ДК, как всегда с хорошенькой подругой. Кивнули друг другу уже как старые приятели:
– Игорек, ты будешь в понедельник на трене? Есть что новое? – интересуется главный авторитет обоих ПТУ нашего города.
– Куплю новый диск на следующей неделе, только, – подумав, отвечаю я, – кассета нужна нормальная. Или хотя бы МК-60.
Саня кивает, показывая, что понял насчет кассеты.
– Ну, точно у кого-нибудь в путяге отберет, – понимаю я. – Хотя, какая мне разница?
Всю неделю я усердно надрываюсь в зале, а в свободное время пишу бобины с магнитофона уже Жеки. Ему тоже купили такую Астру-209 как у меня, теперь меньше проблем с перезаписью, советский тяжелый магнитофон сейчас только до соседнего дома приходится носить.
Продал за это время семь бобин, записал на купленную кассету свои диски и готов к поездке в ЛОК. Правда на некоторые пришлось в цене уступить. Продавать приходится только по семь рублей сверху, про такие более справедливые цены мне уже настойчиво говорят покупатели. Пора бы еще ассортимент записей расширить как следует, только дисков не напасешься новых, проще с тех же бобин или фирменных кассет музыку писать.
Демпингует кто-то в городе, впрочем я и сам понимаю, что цена у меня слишком высокая для уже солидно распространенного в нашем обществе меломанов альбома.
Однако пришлось мне еще раз прокатиться почти вхолостую в Ленинград, подавать документы в приемную комиссию новой альмы-матер положено строго в приемные часы, как я узнал в объявлении на информационной доске училища.
Ох и трудно живется без интернета советским гражданам, как впрочем и всем остальным.
Посидел в небольшой очереди среди почти одних девчонок, переглядываясь с самыми смелыми и уже созревшими к взрослой жизни. Познакомился с парой нормальных парней, которые решили сделать желание и умение готовить своей профессией по жизни.
Комиссия приняла мое свидетельство о рождении, аттестат за восьмой класс и здорово удивилась, что такой почти хорошист хочет учиться по профессии повар-кондитер.
– У нас в группах почти одни девочки. Ты сможешь с ними общаться нормально? – явно заметно, что кто-то из преподавателей, осуществляющих прием, видя мои недешевые по нынешним временам обувь и футболку, считает меня мажором.
А мажоры в таких местах попадаются только в училищах, которые готовят специалистов на суда, ходящие в загранку. Здесь в обычной путяге им делать вообще просто нечего. Поэтому присутствует определенное недоверие ко мне.
Я так и думал, что привлеку внимание этими вещами, однако переодеваться в сандалии и советскую футболку не стал. Лучше произвести на будущих сокурсниц сразу благоприятное впечатление, ибо самое первое впечатление – оно самое сильное.
– Конечно смогу. Я еще в школе библиотекарем работал, могу и здесь попробовать, – сразу я поднимаю ставки, чтобы развеять всякие сомнения насчет своей приличной сущности.
Библиотекарь – изначально воспитанный и приличный юноша, да еще комсомолец, о чем за меня дополнительно сигнализирует значок на лацкане пиджака.
– А зачем вам это надо, молодой человек, учиться и работать в женской профессии? – задает вопрос ничего такая преподавательница, блондинка со строгой прической и шикарным бюстом.
– Хочу научиться хорошо готовить, чтобы в армии поваром служить, – говорю я первое пришедшее в голову объяснение.
Вполне и такое сойдет для начала.
Комиссия смеется моему объяснению и сразу зачисляет меня в группу к остальным парням, чтобы нам было с кем общаться между собой. Не только девчонок за косички дергать.
Еще я дохожу до ЛОКа, проверяю на всякий случай свои закладки, как это можно сказать про приготовленные пути к отступлению перед превосходящими силами противника в лице милиции и хулиганов с Рижского проспекта.
С ними все нормально, мои хлопоты над дверными ручками и чердачными дверями никто не обнаружил, можно не так сильно опасаться облавы как стоило бы.
Мои постоянные усилия напрягать память при любой свободной минуте дают свои плоды, я недавно вспомнил четвертую жертву маньяка и то, что в конце июля он убьет ее где-то около аэропорта Краснодара. Вот именно про это убийство я и отправил новые конверты в Шахты и Ростов-на-Дону, хотя это точно не их зона ответственности.
Рано или поздно я все-таки достану маньяка, хотя как я могу узнать об этом?
В следующую субботу я выезжаю уже не так рано, уже на семичасовой электричке, чтобы успеть к началу торговли и поспать побольше.
На старом месте меня уже ждет обрадованный Вагиф, я так же привычно скидываюсь на нашу охрану и раскладываю восемь книг и флакон туалетной воды на хозяйственной сумке.
Хорошо, все же, когда попадаешь в сообщество, где многие уже признали тебя своим, таким же закоренелым нарушителем суровых законов.
Таким же рисковым парнем, готовым поставить свою свободу на кон ради хорошей прибыли.
Сегодня торговля идет так себе, так и товар у меня дорогой весь, продаю за час две книги и туалетную воду на общую сумму в девяносто рублей. Когда замечаю, что на толкучке наконец-то появились мои конкуренты. Это те мужики с книгами, с которыми я еще не познакомился.
Они по очереди подходят ко мне, изучают мой ассортимент, спрашивают цены, не пытаясь притвориться случайными покупателями, тем более, что здороваются с тем же Вагифом, как старые знакомые.
Я говорю ценники на книги повыше, чтобы не расстраивать мужиков недобросовестной конкуренцией, однако слежу за ними теперь пристально, понимая, что они точно не мои друзья. А вот с конкурентами с Рижского проспекта они раньше мило общались, как старые хорошие знакомые.
Через десять минут один из них исчезает на пять минут, только до этого обходит несколько знакомых и спрашивает у них, как я понимаю, наблюдая издалека, какую-то мелочь. Один из мужиков достает ее горсть из кармана, встряхивает ее понятным жестом, после чего конкурент поднимает с его ладони пару монеток.
– Ну, точно, звонить из автомата кому-то пошел, – понимаю я.
Вопрос только в том, кому он звонит?
Сразу в милицию, в местное отделение или все же сначала моим конкурентам? Появляется настойчивая мысль пойти за ним следом и я, прихватив свое добро, выхожу из двора и на улице около ближайшей телефонной кабинки вижу этого дядьку, ожидающего в очереди.
Он постоянно крутит головой, высматривая сотрудников в форме, как мне хорошо видно, пока подойти к нему и послушать разговор у меня точно не получится.
Спалит меня сразу.
Впрочем, дождавшись своей очереди и дозвонившись куда-то, он терпеливо ждет, пока абонента позовут к телефону. Я пока приближаюсь к нему на пять метров со спины, останавливаясь около прохода во двор.
Чего мне стесняться своего интереса, я могу так же ждать в очереди к уличному телефону, как и всякий другой гражданин.
Приближаюсь еще на пару метров и слышу, что вызываемый абонент поднял трубку.
– Сергей, ваш молокосос появился на туче! Стоит рядом с Вагифом! – слышу я слова мужика, которому приходится говорить громко из-за шума проезжающих в это время уборочных машин.
– Хорошо, присмотрим за ним! – опять хорошо расслышал я и мужик кладет трубку, поднимает голову, потом оборачивается и видит меня в трех метрах от себя.
Сначала он немного опешил, нервно дернул головой, потом взял себя в руки и вызывающе уставился на меня.
Мол, чего ты мне сделаешь?
Ну, сделать бы стоило, только это они между собой приятели, а им я всем чужой. Что тут можно требовать с посторонних для меня мужиков? У них ко мне претензий никаких нет, кроме того конечно, что я им прямой конкурент. Зато у приятелей точно немало есть, хотя бы за собранные книги или пострадавшего от меня серьезно соседа.
Которого они, получается, подставили не по-детски под какого злобного маньяка, избивающего первых встречных огромным колом, даже не дожидаясь какой-то агрессии.
Мужик уходит, не дождавшись от меня никаких враждебных действий или слов, я не хочу плодить лишних врагов на толкучке, да и не по рангу мне самому нападать на взрослого мужика. Пусть и с дрыном в руке, который пока остался стоять около Вагифа.
Так получилось, что я уже немало где наследил и все по серьезному.
Придется свои желания и порывы держать в узде и сначала посмотреть, что предпримут предупрежденные о том, что я здесь появился, конкуренты.
Сразу же вызовут знакомого милиционера или побитого гопника, или все же сначала проверят сами, чьими книгами я сейчас торгую.
И нельзя ли с меня получить какого-то отступного?
Поэтому я возвращаюсь на прежнее место, стою там еще десять минут, торгуя без результата. Потом, дождавшись, когда оба конкурента оказались заняты с покупателями, я скользнул за дверь подъезда, шепнув Вагифу, что отойду на минутку.
Там опять же занял наблюдательную позицию на площадке между этажами, ожидая всяких сюрпризов после звонка о моем появлении.
Так получается, что после того памятного дня облавы у меня накопилось двадцать восемь книг, сейчас я продал пятнадцать из них, получается, что уже больше половины.
Это – отличный результат, тем более, что еще два флакона туалетной воды принесли чистыми сорок рублей прибыли.
Так что за два с половиной торговых дня я продал большую половину книг, теперь можно снова взять передышку в опасной деятельности.
Еще через двадцать минут, я засек по наручным часам, появились оба мужика с Рижского проспекта, похоже по внешнему виду, что они часть дороги бежали бегом. Встали пока за пристройкой и пытаются отдышаться, держась за саму пристройку.
Вот они сейчас обломаются, когда поймут, что меня здесь уже нет.
И приятели им не смогут помочь, не заметили они, занятые своей торговлей, куда я делся. Вагифа я предупредил, что не стоит никому рассказывать, что я спрятался в подъезде.
Только спуститься все равно придется, наверняка и те, и другие решат, что я ушел в подъезд. Этот, в котором я сейчас стою, точно проверят до самого чердака.
А чего мне прятаться? Совесть моя кристально чиста, во всяком случае, по отношению именно к ним.
Хорошо бы услышать, о чем хотят переговорить со мной бывшие компаньоны по нашему нелегкому бизнесу.
Может, ничего такого особенного?
