Инна Балтийская
Телегония, или Эффект первого самца
Глава 3
Возвращаясь домой, я уже знала, что завтра отвечу мсье Дрюону согласием. Пора было что-то менять в жизни. Конечно, я не впервые уезжала из Москвы. Научные конференции и семинары позволяли развеяться, и, разумеется, я охотно принимала в них участие, особенно если ехать приходилось в другую страну. Благо за детьми присматривала отличная няня. Но вот опасная для жизни поездка мне предстояла впервые. Надо было как-то объяснить Роме, зачем я туда еду.
«Ну, во-первых, не так уж там и опасно, – заранее репетировала я оправдательную речь. – Во-вторых, меня будет беречь местная милиция. Да и вообще, от кого, собственно, охранять? От женщин с грудными детьми? Конечно, теперь у них есть деньги, и немалые, но вряд ли они совершенно озверели и нападают на любого, кто к ним приблизится». – «Ты прекрасно знаешь, там опасно, один ученый там уже пропал, – невольно возражала я себе. – Хотя… Кто сказал, что его исчезновение связано с тем делом, из-за которого он приехал в городок?»
Вполне возможно, француз познакомился в гостинице с местной жрицей любви и отправился к ней в гости. Не мог же он отказать даме! А дама, в свою очередь, слегка переборщила с клофелином, когда поила шампанским богатенького французского Буратино. Разумеется, труп иностранца ей был не нужен, и она вместе с сутенером отвезла бедолагу в какое-нибудь местное болотце. И пропал известный ученый не за понюшку табаку…
Но я в гости к проституткам не хожу, да и местный мачо меня вряд ли прельстит. Так что для меня городок С-к ничуть не опаснее той же Москвы.
Успокоив себя таким образом, я встретила вернувшихся из садика детей, на кухне накрыла стол к ужину и села ждать возвращения законного супруга. Как назло, он где-то задерживался и на мои настойчивые телефонные звонки лишь сердито бурчал что-то в трубку и нажимал отбой. Дети капризничали, старший отказывался есть полезную гречневую кашу, а вместо нее просил вредную картошку фри, младший требовал немедленно пойти в спальню и извлечь из-под кровати спрятавшегося там домовенка Кузю. Мы втроем долго искали в спальне Кузю, затем младший расплакался и от ужина отказался вообще. Старшего после долгих уговоров удалось накормить омлетом. За всеми хлопотами я немного отвлекалась от продумывания предстоящего разговора и спохватилась лишь в половине десятого, когда решила укладывать детей в постели, а они требовали папу и отказывались ложиться, не пожелав ему спокойной ночи.
Приехал папа лишь в начале двенадцатого, когда дети давно спали. С одной стороны, это было лучше – мы могли спокойно поговорить. С другой стороны, я отчаянно трусила. Рома всегда досконально узнавал все про ту страну, куда я ездила на свои конгрессы. Что будет, когда он узнает, что меня нелегкая понесет в Мухосранск?
Непривычно суетясь, я бросилась Ромке навстречу, помогла размотать с шеи тяжелый полосатый шарф и поманила пальцем на кухню. Разговор мог пойти не так, как мне того хотелось бы, поэтому я предпочитала находиться подальше от спящих детей. Муж вошел на кухню и привалился плечом к холодильнику, с явным подозрением глядя на меня.
Ромка, на мой взгляд, не очень изменился со школьных времен. Такой же малорослый, разве что плечи стали пошире да постоянно прищуренный взгляд – чуть пожестче. Да еще усилилась какая-то блатная пластика в движениях. Даже во время мирной беседы мне всегда казалось, что еще чуть-чуть, и он разъярится, смачно сплюнет на землю и выдернет откуда-нибудь из кармана финку-выкидуху. Не о таком семейном счастье я когда-то мечтала…
Закончив ПТУ, он тут же угодил в армию. Отслужив, сначала устроился охранником в супермаркет, потом охранять чужое добро ему надоело и он сколотил нечто, что в те времена называлось организованной преступной группировкой. Она крышевала небольшой винно-водочный магазинчик в нашем районе и докрышевалась до того, что магазинчик стал собственностью Ромки. Куда делся прежний хозяин, я так и не рискнула спросить. Вполне возможно, в один прекрасный день он обнаружил себя закатанным в бетон в соседнем гараже. С тех пор с преступным прошлым Ромка завязал и с гордостью именует себя бизнесменом. А его дружки охраняют магазинчик от поползновений других потенциальных бизнесменов…
Откровенно говоря, бизнесмен из Романа получился никакой, куда хуже, чем хулиган. Особых денег у него нет, а те, что есть, он тратит в основном на выпендреж. Купил красный BMV-Х6, щеголяет в пиджаках от Армани, которые идут ему, как корове седло, и носит большую золотую цепь, давно вышедшую из моды даже у братков. На эти понты ушли все деньги, заработанные непосильным трудом. Еще и в долг брать пришлось. Поэтому на бензин и прочие мелкие бытовые нужды нашей семьи зарабатываю я. Получаю гранты от международных организаций на свои опыты по генетике и кропаю дурацкие любовные романчики. А что поделаешь? Жить захочешь – и не так раскорячишься. Хорошо, что хоть трехкомнатная квартира в Кузьминках мне досталась от родителей. Они переехали к какой-то родне в Псков, вроде к корням потянуло. На самом деле, мне казалось, что они меня слишком сильно жалеют, чтобы оставаться рядом…
Невеселая получается сказочка. Учились когда-то в школе барышня и хулиган, росли-росли и превратились в итоге в сладкую парочку – профессоршу и бизнесмена. Жизнь как бы удалась, я – воплощенная мечта всех читательниц глянцевых журналов. Мне удалось совместить успешную карьеру с семейным счастьем. И больше всего на свете мне хочется начать жить заново.
Усилием воли я прогнала невеселые мысли и стала в красках расписывать, какими необыкновенными открытиями могу обогатить науку после поездки в С-к и как это в будущем прославит Ромкину славную фамилию.
– Ника, ты не должна туда ехать. – Выслушав мою пламенную речь, Ромка еще больше напрягся. – Ты всего лишь баба. Умная баба, но… Нечего тебе там делать!
Я вновь начала свою речь. Объяснила, какого рода экспертизы от меня ждут, как нужна Интерполу моя помощь. Муж выслушал меня до конца, не перебивая, и, лишь когда я выдохлась, вновь твердо сказал:
– Вероника, я тебя туда не пущу.
От неожиданности я подавилась уже готовым к озвучиванию третьим вариантом своей речи и замерла в праведном возмущении. Ну это – ни в какие ворота! Что, Роман Петрович, решили поиграть в домострой? Фиг вам! Я молча развернулась, ускоряя шаг, прошла мимо мужа и почти вбежала в спальню. Рывком распахнула зеркальные двери шкафа, стащила с верхней полки большой дорожный чемодан. Рома прошел за мной и грузно плюхнулся на аккуратно застеленную постель. Он молчал, пока я второпях кидала в раскрытую пасть чемодана попавшуюся под руку одежду. От его молчания я нервничала все больше. Когда немая сцена стала мне надоедать, я развернулась к мужу:
– Рома, я на днях уезжаю, не мешай собираться!
Он сидел сгорбившись и как будто слегка вздрогнул от моих слов.
– Вероника… – Теперь его голос звучал как-то неуверенно. – Скажи честно… Ты от меня сбегаешь? Может, ты хочешь развестись?
Я в оцепенении уставилась на мужа, ненужная юбка вывалилась из моих рук. Нет, я наверняка ослышалась, он не мог такого сказать! Кто угодно, только не Ромка! Он же меня любит, все эти годы любил, он за меня жизнь бы отдал… Или нет? Зачем же я за него вышла? Зачем все эти годы жила с человеком, которому не очень-то и нужна? Я его никогда не любила, но я провела с ним столько лет, родила ему сыновей… В груди как-то странно похолодело, словно там мгновенно образовалась льдинка. Вся моя нелепая семейная жизнь была напрасной, я никому не нужна, даже Роме. Он меня не любит.
Я села прямо на пол и заревела. Никому я не нужна, никому. Когда-то, в 25 лет, меня бросил любимый. Сейчас, десять лет спустя, меня бросает муж. Вот и все, жизнь закончена.
Насмерть перепуганный Ромка бросился меня утешать. Сквозь рыдания я прошептала:
– Рома, у тебя появилась другая?
Еще полчаса я выслушивала клятвы в верности и вечной любви. Заодно добилась и разрешения на странную поездку. Но эту ночь я почему-то провела без сна…
Глава 4
Алена Румянцева проснулась от собственного крика. «Надо же, всего пять утра!» – удивилась она. Обычно ей удавалось поспать хотя бы до семи, но тревога все сокращала время сна. Долго ли она выдержит такую жизнь? И что произойдет раньше – кончатся деньги или окончательно сдаст психика?
Алена понимала, что заснуть уже не получится, поэтому встала с постели и, не включая свет, осторожно выглянула в окно: никого, даже голуби еще не проснулись. Ну что же, эта квартира пока достаточно безопасна. Она включила телевизор, но по всем каналам шли повторы вчерашних передач, и она с досадой нажала на кнопку.
Стопка книг на подоконнике тоже раздражала. Любимые прежде детективы и триллеры читать она не могла – нервная система не позволяла. Дамские романы ничего, кроме презрения, не вызывали. Наслаждаться прозой Дины Рубиной не было настроения. Его вообще теперь не было. Единственное, что ей хотелось, – отмотать время на два года назад. Уж теперь-то она ни за что не согласилась бы на предложение Стаса.
Но в свое время это предложение казалось таким заманчивым! Провинциальная девочка Алена приехала в Москву, надеясь поступить в МГУ. В родном Дубровске она окончила школу с золотой медалью, и поступить в самый престижный университет страны казалось ей делом плевым. Разумеется, она срезалась на первом же экзамене и, как и другие провалившиеся провинциалки, совершенно потерянная, бродила по Москве, не понимая, что ей теперь делать.
Но Алена была девушкой неглупой и предприимчивой. Не удалось поступить в МГУ? Ну что же, есть вузы попроще. Прием документов почти всюду был уже закончен, но ей удалось поступить на вечернее отделение иностранных языков в небольшой педагогический вуз, не пользовавшийся у коренных москвичек спросом. Разумеется, она не собиралась работать в школе, но надо же было закрепиться в Москве.
Устроившись в студенческом общежитии, она тут же стала искать работу на телевидении. На главные каналы Алена разумно не претендовала, и довольно скоро ее взяли ассистентом режиссера на какой-то небольшой кабельный канал.
Жизнь в столице налаживалась, хоть зарплата была минимальной. На учебе Алена особо не напрягалась и через год уже начала мечтать о том дне, когда родной канал доверит ей вести собственное ток-шоу. И тут нарисовался Стас.
Откуда он взялся, Алена точно не знала. Вроде пришел к ним на стажировку или на практику после института. Но он выглядел каким-то слишком взрослым, серьезным для стажировки. Да и не похоже было, что он особенно вникал в тонкости организации ток-шоу. Зато он внимательно присматривался к Алене. Как бы между прочим заводил разговор об изучении языков, говорил, как хотел бы в совершенстве знать языки романской группы, и как бы в шутку намекал, что не прочь брать у Алены уроки французского.
Через неделю совместной работы Стас пригласил девушку в небольшой ресторанчик. Скупиться он не стал – протянув Алене меню, предложил сделать заказ на свой вкус и ни в чем себе не отказывать. Алена не стала наглеть, заказала пирожное и кофе. Она ожидала объяснения в любви или, на худой конец, в симпатии, возможно, приглашения домой на чашечку водки, но оказалось, у Стаса к ней серьезный разговор.
– Алена, вы уверены, что в этой телекомпании у вас есть будущее? – спросил он, пристально глядя на нее своими выразительными глазами.
Алена долго рассказывала о своих радужных планах, о собственном ток-шоу. Стас внимательно выслушал ее, чуть подумал и спокойно возразил:
– Все это звучит прекрасно. Но! Пока вы живете в общежитии. За него не надо платить. Через три года вы закончите учебу и вам придется снимать жилье. На него будет уходить вся ваша зарплата. И какой смысл будет в вашей работе?
Алена что-то растерянно забормотала в ответ. Ей хотелось сказать, что за эти три года она найдет в Москве богатого жениха или хотя бы человека, который станет оплачивать ее квартиру, но вовремя осеклась. Во-первых, она все еще надеялась на роман со Стасом, во-вторых, боялась, что он поднимет ее на смех. Не такой уж находкой была Алена для местных олигархов. Высокая, с крупной тяжелой костью и накачанными метанием ядра мускулами, на родине она имела успех у парней, но в Москве не пользовалась популярностью. Олигархам нужны были тощие модели, и Алена понимала, что даже перестань она есть вообще, то и тогда не сможет достичь нужных стандартов – кость не позволит.
– Алена, чтобы закрепиться в Москве, нужны деньги, – продолжал Стас. – И еще нужны связи. Деньги вы можете заработать, а связи даст учеба в МГУ. Туда можно перевестись из вашего вуза, но опять же за деньги. И за большие.
– У меня нет таких денег, – уныло ответила Алена, судорожно пытаясь угадать, к чему все эти разговоры.
Стас хочет предложить ей денег? Но зачем тогда такие долгие предисловия? Она и так бы не отказалась. Или он готовит ее к тому, что эти деньги надо отработать? Но как?
– На панель я не пойду, – с веселой усмешкой, показывая, что шутит, на всякий случай сообщила она.
– А кто-то предлагает? – так же весело откликнулся Стас. – Зачем же так дешево себя ценить? Это при золотой медали за учебу?
Совершенно смешавшись, Алена лишь пожала плечами и уткнулась взглядом в свою тарелку. Все, больше вопросов она задавать не станет. Сам все объяснит.
Объяснение ее поразило. Оказалось, Стас может устроить так, что довольно крупный городской телеканал пошлет ее в командировку не куда-нибудь в Тмутаракань, а в сам Париж! Вместе с оператором она пройдется по Монмартру, Елисейским полям и возьмет интервью у французского телемагната мсье Дюсуана.
– Но договариваться об интервью придется вам самой, – как о решенном деле, небрежно заметил Стас. – Мсье Дюсуан тяжело болен, он редко выходит из дома и еще реже встречается с журналистами. Но говорят, что он никогда не мог отказать хорошеньким девушкам. А вы совершенно в его вкусе. И отлично говорите по-французски.
За эту поездку в Париж и интервью с тяжелобольным телемагнатом Стас пообещал такой гонорар, что Алена просто ахнула: 50 тысяч евро! Эти деньги решили бы вопрос с переводом в МГУ, да и снимать жилье в Москве на них можно было лет пять.
Девушка лишь ошарашено смотрела на собеседника. Сначала она решила, что это какой-то особо жестокий розыгрыш. Да любая тележурналистка того самого крупного московского канала поехала бы в такую командировку без всякого дополнительного гонорара! Сама возможность посетить Париж да еще покрасоваться на экране в качестве телезвезды была настолько привлекательна…
А Стас все продолжал расписывать те розы, которыми будет усыпан жизненный путь Алены после возвращения. Он обещал лично похлопотать насчет ее перевода в МГУ, узнать, кому давать взятку, и намекал, что после успешного дебюта ее могут заметить на ведущих столичных телеканалах и предложить работу. И она совершенно размякла. Пришлось собрать последние остатки здравомыслия, чтобы спросить: а зачем это надо самому Стасу?
Он сильно смутился, но все же ответил. Достоверный источник сообщает, что мсье Дюсуан смертельно болен, и врачи считают, что он не протянет и года. Наследники собираются выставить его телекомпании на аукцион. Некий русский олигарх заинтересован в их покупке, но хочет проверить, насколько вложение будет выгодным. Нельзя же в таком серьезном, многомиллионном деле полагаться на один-единственный источник информации? Поэтому в рамках интервью Алене надо будет задать несколько деловых вопросов. Разумеется, вопросы подготовят заранее, от нее требуется только озвучить. Эти ответы ни в коем случае не войдут в телерепортаж, но именно за них и заплатят гонорар.
– Но почему все-таки я? – уже внутренне согласившись, уточнила Алена.
Еще более смущаясь, Стас сказал, что ему рекомендовали привлечь к делу известную тележурналистку Валентину Маслакову. И он уже собирался приступить к переговорам, когда увидел Алену… И решил, что предложит это задание только ей. Он понимает, что Алена к нему относится лишь как к другу, но надеется, что сумеет завоевать ее симпатию. И потому сделает для нее все, что в его силах, и даже больше.
– Я столичный житель, избалованный маменькин сынок, – смущенно глядя ей прямо в глаза, сказал он. – И маменькины дочки меня никогда не привлекали. А таких девушек, как вы, в столице нет. Наши фифочки падают в обморок при виде дохлой мыши. А вы – настоящая. Я бы с вами в разведку пошел…
– Да-да, знаю, я войду на скаку в избу и остановлю горящего коня, – неловко отшутилась Алена.
– Я не пущу вас в горящую избу, – заверил Стас. – Рядом с вами я чувствую себя мужчиной. Может, перейдем на «ты»?
Вечер закончился в постели Стаса. Тот показал себя любовником высшего класса и, уже засыпая, крепко обнял Алену и прошептал: «Мое солнышко, я тебя люблю. У нас с тобой все будет серьезно».
Алена еще раз подумала, как ей повезло. Этот мужчина стоил больше любого Парижа.
Через несколько дней удостоверение журналистки канала ЗТЗ было готово, загранпаспорт оформлялся в посольстве, Стас был внимателен и предупреждал любое ее желание, и Алена пребывала на седьмом небе от счастья.
Кроме половины гонорара, Стас выдал ей крупную сумму на покупку нарядов, соответствующих ее новому статусу, и целую неделю Алена провела в счастливом шопинге по бутикам, в которые раньше не решалась даже заглянуть. Стас встречал ее по вечерам, иногда они ехали к нему домой, иногда он провожал ее до общежития и подолгу прощался у входа, словно не в силах расстаться с ней.
Иногда в мозгу у Алены словно вспыхивал сигнал тревоги: «Стоп! Остановись, дурочка, все это слишком хорошо, чтобы быть правдой». Но она отгоняла тревожные мысли. Ей было всего двадцать лет, жизнь еще не била ее всерьез, и она была уверена в своей исключительности и неотразимости. Поэтому она радостно кидалась на шею любовнику, когда он раскрывал ей объятия.
И только перед самой поездкой Алена узнала, что ей предстоит сделать во время интервью.
Сначала она перепугалась настолько, что чуть было не отказалась от задания. Но Стас был так убедителен! Он уверял, что ничего противозаконного или вредного для старика Алена не сделает. Всего еще одна проверка данных, которую сделать необходимо. Никто не пострадает, и никто даже не догадается, в чем дело.
– Я не могу сделать это, я боюсь! – плакала девушка. – А вдруг старикан тут же отправится к праотцам, а меня арестуют?
– Вот дурочка, – нежно сказал Стас. – Думаешь, я тебя на роль киллера нанимаю? Не волнуйся, хороший снайпер стоит намного дешевле.
– Я не знаю расценок на киллеров! И потом, если меня арестуют, мои услуги вообще обойдутся бесплатно.
– Аленка, девочка моя, ты мне не доверяешь? – Стас выглядел настолько огорченным, что Алена заколебалась. – Ты всерьез думаешь, что я предложил тебе опасную авантюру? А я-то, дурак, думал, у нас с тобой полное доверие. Что ты меня любишь… Скажи прямо, ты мне не веришь?
– Не знаю даже… – дрогнула Алена. – А если тебя самого обманули?
– Я понял, – по-деловому подытожил Стас. – Значит, так. Лирику в сторону, аванс в размере половины гонорара я положу на твой счет еще до поездки. Вторую получишь сразу после выполнения задания. Теперь насчет твоих опасений. Пойми, это тоже только информация, которую мы подрядились добыть. Да и зачем кому-то убивать человека, которому осталось прожить от силы год!
Глава 5
На поезд Москва – С-к меня провожали Рома и все такой же элегантный мсье Дрюон. Они помогли занести тяжелый дорожный чемодан в полностью выкупленное для меня купе, потом Ромка о чем-то пошептался с проводницей, после чего та всю дорогу настойчиво предлагала мне то сладкого чайку, то вина, то шоколадных конфет. Но мне не хотелось ни есть, ни пить. От непонятного нервного напряжения меня слегка трясло, хотя, казалось бы, чего напрягаться? На место я приеду часов в десять вечера, на перроне меня встретят местные милиционеры, довезут до гостиницы, там я запрусь на все засовы… Да что это со мной?
Приходилось признать, что я отчаянно трушу. Хотя объяснить, что меня так страшит, я бы не могла. Казалось бы, после того жуткого дня, когда сварился мой пациент, меня сложно чем-либо напугать. Моя врожденная впечатлительность никуда не делась, но ведь поездка в маленький мирный городок ничем, ну абсолютно ничем мне не угрожала!
Сообразив, что повторяю последнюю фразу как мантру, я решила отвлечься. Решительно достала из заплечной сумки ноутбук, открыла свою старую, немного подзабытую уже статью и глубоко задумалась.
«Телегония (telegony) – теория, согласно которой половой контакт с первым мужчиной влияет на детей, рожденных в результате последующих контактов с другими мужчинами.
Открыл загадочное явление полтора века назад лорд Мортон. Как все англичане, он был слегка помешан на лошадях и поставил перед собой высокую цель – решил вывести породу самых выносливых лошадей. Для этого он скрестил породистую английскую кобылу с жеребцом-зеброй. Разумеется, из-за генетической несовместимости этих двух видов потомства не получилось. Через некоторое время про неудачный эксперимент забыли и эту же чистокровную английскую кобылу скрестили с чистокровным английским жеребцом. В итоге у кобылы родился жеребенок, но… с явно выраженными следами полос, как у зебры.
Лорд Мортон назвал это явление телегонией и предположил, что и в мире людей такое явление тоже должно встречаться. То есть гены людей, с которыми переспала женщина, никуда не исчезают, а остаются в ее теле и влияют на рожденных впоследствии детей. Разумеется, лорд тут же сообщил о своем открытии Дарвину. Великий ученый не на шутку заинтересовался телегонией, но довольно скоро потерял к ней интерес. Дело в том, что повторить эксперимент с зебро-лошадью вторично Дарвину не удалось. А то, что нельзя постоянно воспроизводить в экспериментах, в науке не признается.
В нашем веке в генетике был совершен прорыв, но теория телегонии по-прежнему казалась антинаучной. Не было найдено самого главного – того вещества, которое, внедряясь в женский организм, могло изменять код ДНК.
Но в начале 90-х годов прошлого века в Англии началась эпидемия странной болезни. Совсем еще дети, мальчики и девочки, вдруг начинали страдать болезнью, сильно напоминающей старческий маразм. Эта загадочная болезнь за пару месяцев сводила их в могилу. А на вскрытии из юных голов извлекали пораженный мозг, похожий на дырявый российский сыр. Ученые отметили сходство болезни с губчатой энцефалопатией крупного рогатого скота, которая поразила английских коров в 80-х годах XIX века. Заразиться люди могли, лишь поедая мясо больных животных…
И вот тогда американский биохимик Стенли Пруссинер открыл особый белок – прион. Этот белок способен внедриться в человеческий ген и в течение пары лет изменить его так, что он начинает повреждать мозг, буквально проедая его изнутри. Жуткую болезнь назвали „коровьим бешенством“, стада несчастных буренок были безжалостно забиты, а Стенли Пруссинер в 1997 году получил Нобелевскую премию. После чего про загадочный прион благополучно забыли».
Последние годы я занималась как раз исследованием приона. Все, что происходит с человеком в течение жизни, записывается на своеобразной карте памяти – измененных молекулах белка. Именно приону мы обязаны памятью предков. Когда информации набирается много, она изменяет генетический код. Наверняка именно этот зловредный белок содержится в сперме и отвечает за телегонию.
При половом контакте прион внедряется в матку. Если зачатие произошло, ребенок похож на отца, и никто не удивляется этому. Но если зачатие не наступило – прион не исчезает, а тихо ждет подходящего момента. И вот в матку попадает новая сперма – и тут настает час приона с его генетической информацией. Вместе с самым проворным сперматозоидом он попадает в яйцеклетку, и, по сути, в зачатии участвуют трое: женщина и два ее партнера – первый и нынешний.
Для подтверждения этой теории я использовала множество исторических примеров. Но, несмотря на мою известность среди генетиков, брать мои работы по телегонии научные журналы той же Франции не торопились. Серьезные ученые никак не хотели признать мою правоту. Но ничего. Поездка в С-к позволит мне собрать доказательства, которые убедят самых упрямых генетиков, в том числе и вредного профессора Самойлова. Как все же здорово, что я поехала!
От нервного возбуждения у меня окончательно пропал аппетит, и даже коробка любимых шоколадных конфет с ликером не вызывала обычного восторга.
Поезд остановился на нужном полустанке, и радостная проводница под белы ручки высадила меня вместе с моим чемоданом на перрон. Я растерянно вертела головой, пытаясь найти встречающих с букетами и оркестром. Но темный вечерний полустанок был пуст, лишь сиротливо стоял двухэтажный деревянный домишко с полустертой светлой надписью «Станция С-кая».
Плотнее запахнув плащ, я уселась на чемодан, пытаясь привести в порядок свои растрепанные чувства. Поезд ушел, вокзал, судя по темным окнам, уже закрыт. Такси поблизости не видно, да и что им ловить на полустанке, где редко останавливаются поезда? И что же мне делать? Бросить чемодан прямо на перроне и пойти ловить попутку? Или расположиться на ночлег возле железнодорожных касс? А между тем на дворе сентябрь и по ночам температура падает основательно. Положила ли я в чемодан хоть какие-то теплые кофты? Если нет, то ночевка на чемодане меня добьет.
– Вы Вероника Нежданова? – раздался сзади неприветливый мужской голос.
От неожиданности я вскрикнула и вскочила с чемодана. За моей спиной стоял высокий, слегка сутулый, узкоплечий парень, русоволосый, с умным лицом типичного школьного зубрилы. Мешковатый свитер и очки в металлической оправе еще больше усиливали это впечатление. На обычного мента парень походил, как я на самку бегемота. Но кем еще он мог быть?
– Да, она самая, – несколько настороженно ответила я.
– Платон Зубарев, – все так же сухо представился парень. – Мне поручили проводить вас до гостиницы.
Я невольно вспомнила сладкоголосого француза. Вот кого бы во встречающие! А то стою тут навытяжку перед этим молокососом… Хоть бы чемодан мой поднял что ли!
Смерив юнца презрительным взглядом, я нагнулась и сделала вид, что отрываю от земли тяжеленный чемоданище. Я вовсе не собиралась его поднимать, наживая грыжу и смещение позвонков, но пусть мальчишку совесть немного помучит. И в самом деле, он резво подскочил ко мне и легко, как пушинку, поднял поклажу. Ого, не такой уж и хлюпик, как мне показалось вначале!
Платон донес до стоящей неподалеку милицейской машины мой чемодан, забросил его в багажник, затем, не обращая на меня внимания, сел за руль и завел мотор. Также не проронив ни слова, я села на заднее сиденье. Понятно, что мне здесь не рады, но я не напрашивалась в командировку в этот Мухосранск! Меня просили, можно сказать, умоляли сюда приехать! Я – кандидат наук, автор десятка серьезных научных публикаций, выступала докладчиком на всемирных симпозиумах… и меня даже не встретили как следует в этом заштатном городке!
Про себя я решила, что из гостиницы тут же закажу билеты на обратный поезд, договорюсь заранее с носильщиком и как можно скорее покину негостеприимный город. Пусть Интерпол уговаривает своих импортных ученых ехать сюда.
Минут через десять машина притормозила возле вполне приличного на вид пятиэтажного знания с голубоватой неоновой вывеской «Гостиница „Рассвет“. Огромный стеклянный холл и декоративные панели придавали захолустной гостиничке вполне респектабельный вид. Вокруг на широких газонах цвели роскошные георгины. Я выскочила из машины и, не оглядываясь, двинулась к парадному входу. Чемодан Платон дотащит, никуда не денется, а мне надо торопиться. Может, поезд на Москву пойдет через пару часов и я на него еще успею?
Я вбежала в просторный холл, и с красных кожаных диванов мне навстречу поднялись двое мужчин в парадной офицерской форме и один в штатском. Они двинулись ко мне, и я невольно попятилась к двери.
– Вероника Николаевна Нежданова? – вежливо спросил старший, с большими звездами на погонах.
– Да, – с некоторой опаской подтвердила я.
– Генерал-майор Федор Нечаев, – представился офицер. – Мы с коллегами извиняемся, что не смогли встретить вас у поезда. Небольшой форс-мажор в городе, пришлось экстренную летучку созывать. Но теперь мы в вашем распоряжении. Не желаете пройти в ресторан?
Пришлось согласиться на ресторан. Попросить уважаемых генералов и майоров подождать, пока я умоюсь и переоденусь с поезда, мне почему-то было неудобно. А, ладно, для местного ресторана сойдет и так. Платон уже втащил в холл мой чемодан, получил ключи от моего номера и распоряжение доставить туда мою поклажу. А я с большими милицейскими чинами отправилась в небольшой подвальный гостиничный бар, который мог называться рестораном лишь в городе С-ке.
Мы очень мило посидели за отдельным столиком с плавающими в низкой круглой вазе зажженными свечами. Нам принесли неплохое жаркое из свинины, французское шампанское «Мартини Асти» и коньяк «Реми Мартин» для мужчин. Кроме генерала, встречать меня приехал непосредственный начальник Платона, майор Александр Федотов, и глава пресс-центра УВД Николай Трофимов. Офицеры сыпали анекдотами и комплиментами, уверяли, что в их городке очень мило и совершенно безопасно и я прекрасно проведу время. Представитель ведомственной прессы почти не разговаривал, и создалось впечатление, что его мысли витали где-то далеко.
Мой настороженный вид так огорчил бравых офицеров, что они пристали ко мне с расспросами, но мои опасения их лишь рассмешили. Майор Федотов заверил, что такого тихого места не сыщешь во всем мире, и в гостинице С-ка я буду в гораздо большей безопасности, чем даже в охраняемой тюремной камере. А походы по городу вообще будут сплошным удовольствием, поскольку мне выделят персонального сопровождающего – лучшего оперативника города, лейтенанта Платона Зубарева. Он будет встречать меня по утрам, возить по нужным адресам, а по вечерам провожать до гостиничного номера, дабы убедиться в моей полной безопасности.
Я попыталась было робко напомнить о печальной судьбе мсье Лемерье, бесследно пропавшего из этой самой гостиницы, но офицеры посмотрели на меня с таким искренним изумлением, словно я вдруг разделась и сплясала стриптиз прямо на столе. В самом деле, порчу людям настроение и аппетит…
– А что за форс-мажор у вас случился? – больше для поддержания беседы поинтересовалась я.
– Да ерунда какая-то, – поморщился майор Федотов. – Пару недель назад по городу по шли слухи, что завелась у нас целая банда ВИЧ-инфицированных, которые гоняются за людьми с окровавленными шприцами, чтобы заразить побольше народу.
