Инна Балтийская
Месть Медеи
Супругу одного из самых почтенных граждан известного юриста и члена конгресса – постигла внезапная и необъяснимая болезнь, перед которой оказалось бессильно все искусство медиков. После тяжких страданий наступила смерть или состояние, которое сочли смертью. Никто даже не подозревал, да и не имел причин подозревать, что она вовсе не умерла. Обнаружились все обычные признаки смерти. Лицо осунулось, черты его заострились. Губы стали белее мрамора. Глаза помутнели. Наступило окоченение. Сердце не билось. Так она пролежала три дня, и за это время тело сделалось твердым, как камень. Одним словом, надо было поспешить с похоронами, поскольку труп, казалось, быстро разлагается. Ее похоронили в семейном склепе, и три года никто не тревожил могильный покой. По прошествии этого времени склеп открыли, чтобы установить там саркофаг, – но увы! – какое страшное потрясение ожидало ее супруга, который своими руками отворил дверь! Едва створки распахнулись наружу, что-то закутанное в белое со стуком упало прямо в его объятия. То был скелет его жены в еще не истлевшем саване.
Тщательное расследование показало, что она ожила через два дня после погребения и билась в гробу, который упал на пол с уступа или с возвышения и раскололся, так что ей удалось встать. Случайно забытый масляный фонарь, налитый дополна, теперь оказался пуст; впрочем, масло могло улетучиться само по себе. На верхней ступени лестницы при входе в зловещую гробницу валялся большой обломок гроба, которым она, по всей видимости, колотила в железную дверь, призывая на помощь. При этом она, вероятно, лишилась чувств или умерла от страха; падая, она зацепилась саваном за какой-то железный крюк, торчавший из стены. Так и осталась она на месте, так и истлела стоя.»
Да что же это такое? Я вспомнила, что в далеком детстве не раз читала эту арабеску, но тогда она как-то быстро улетучилась из памяти. Да, было такое в дремучем 19 веке, когда еще не изобрели медицину. Но чтобы в наше время, в 21 веке, да еще здесь, в моем городе, можно сказать, по соседству? Быть такого не может! Я на цыпочках вышла в гостиную и достала с полки потрепанный Большой иллюстрированный словарь иностранных слов, полистала страницы и нашла слово «Летаргия»:
«Летаргия, от греческих слов лета (забвение) и аргия (бездействие) – патологическое, похожее на сон состояние, длящееся обычно от нескольких часов до нескольких дней. Характеризуется ослаблением всех проявлений жизни.
Интересное дельце… Я вновь взглянула на раскрытую книгу Эдгара По и против воли продолжила чтение:
«В 1810 году во Франции был случай погребения заживо, который красноречиво свидетельствует, что подлинные события воистину бывают удивительней вымыслов сочинителей. Героиней этой истории стала мадемуазель Викторина Лафуркад, юная девица из знатного семейства, богатая и на редкость красивая. Среди ее многочисленных поклонников был Жульен Боссюэ, бедный парижский litterateur или журналист. Его таланты и обаяние пленили богатую наследницу, и она, кажется, полюбила его всем сердцем; но из сословного высокомерия она все же решилась отвергнуть его и отдать руку мосье Ренелю, банкиру и довольно известному дипломату. После свадьбы, однако, супруг тотчас к ней охладел и, вероятно, дурно с нею обращался. Прожив несколько лет в несчастном браке, она умерла – по крайней мере состояние ее было столь похоже на смерть, что ни у кого не возникло и тени сомнения. Ее похоронили, – но не в склепе, а в обыкновенной могиле близ усадьбы, где она родилась. Влюбленный юноша, терзаемый отчаяньем и все еще волнуемый былой страстью, отправляется из столицы в далекую провинцию с романтическим намерением вырыть тело и взять на память чудесные локоны покойной. Он разыскивает могилу. В полночь он откапывает гроб и принимается уже состригать локоны, как вдруг его возлюбленная открывает глаза. Как оказалось, она было похоронена заживо.
Жизнь не вполне покинула несчастную; ласки влюбленного пробудили ее от летаргии, ошибочно принятой за смерть. Он поспешил перенести ее в свою комнату на постоялом дворе. Обладая немалыми познаниями в медицине, он применил самые сильные укрепляющие лекарства. Наконец она ожила. Она узнала своего спасителя. Она оставалась с ним до тех пор, пока здоровье ее понемногу не восстановилось. Женское сердце не камень, и последний урок, преподанный любовью, смягчил его совершенно. Она отдала свое сердце Боссюэ. Она не вернулась к супругу, но, сохранив свое воскресение в тайне, уехала вместе с верным возлюбленным в Америку.
* * *
Случай этот произошел в 1831 году и наделал в свое время немало шума.
Больной, мистер Эдвард Стэплтон, умер, по всей вероятности, от тифозной горячки с некоторыми странными симптомами, которые вызвали любопытство лечивших его врачей. После мнимой смерти врачи попросили у его близких согласия на посмертное вскрытие, но получили решительный отказ. Как это часто случается, они решили выкопать труп и тайно вскрыть его без помех. Не составляло труда сговориться с шайкой похитителей трупов, которых так много в Лондоне; и на третью ночь после похорон тело, которое считали мертвым, было вырыто из могилы глубиной в восемь футов и перенесено в секционную палату одной частной больницы. Уже сделав изрядный надрез на животе, врачи обратили внимание на то, что тело ничуть не разложилось, и решили испробовать батарею. Опыт следовал за опытом без особого успеха, разве что в некоторых случаях судорожные подергивания более обычного походили на движения живого организма.
Время истекало. Близился рассвет, и наконец решено было безотлагательно приступить к вскрытию. Но один из врачей непременно желал проверить какую-то свою теорию и убедил всех подвергнуть действию тока одну из грудных мышц. Грубо рассекли кожный покров, кое-как присоединили проволоки; вдруг мертвец стремительным, но отнюдь не похожим на судорогу движением соскользнул со стола на пол, постоял немного, тревожно озираясь, и заговорил. Понять его слова не удалось; и все же это, безусловно, были слова, – некое подобие членораздельной речи. Умолкнув, он тяжело рухнул на пол.
Сначала все оцепенели от ужаса – но медлить было нельзя, и врачи вскоре овладели собой. Оказалось, что мистер Стэплтон жив, хотя и в глубоком обмороке. С помощью эфира его привели в чувство, а через несколько времени он совсем поправился и мог вернуться к своим близким, от которых его воскресение скрывали до тех пор, пока не перестали опасаться повторного приступа. Их восторг, их радостное удивление нетрудно себе представить.
Но самое потрясающее во всей истории – это свидетельство самого мистера С. Он уверяет, что ни на миг не впадал в полное беспамятство, что смутно и туманно он сознавал все происходящее с той минуты, как врачи объявили его мертвым, и вплоть до того времени, когда он лишился чувств в больнице. «Я жив», – таковы были невнятные слова, которые он в отчаянье пытался вымолвить, поняв, что попал в мертвецкую.
Мне нетрудно было бы рассказать еще много подобных историй, но я полагаю это излишним. Право же, едва ли не всякий раз, как землекопам случается работать на кладбище, скелеты обнаруживают в таких позах, что возникают самые ужасные подозрения. Но как ни ужасны подозрения, несравненно ужасней участь самих несчастных! Можно с уверенностью сказать, что никакая иная судьба не уготовила человеку столь безвыходные телесные и душевные муки, как погребение заживо. Невыносимое стеснение в груди, удушливые испарения сырой земли, холодные объятия савана, давящая теснота последнего жилища, мрак беспросветной Ночи, безмолвие, словно в пучине моря, незримое, но осязаемое присутствие Червя-Победителя – все это, говорю я вам, исполняет еще трепещущее сердце ледяным и нестерпимым ужасом, перед которым отступает самое смелое воображение. Нам не дано изведать таких страданий на Земле мы не в силах представить ничего подобного даже на дне Преисподней.»
В сердцах я отбросила подальше ни в чем не повинную книгу и вновь улеглась в постель. Потянулась было рукой к ночнику, но в последний момент отдернула руку. Нет, сегодня мне, пожалуй, лучше спать при свете. Но сон все не шел, прочитанные ужасы не давали покоя. В вдруг мужчины, окончившие свой земной путь в чужой постели, вовсе не умерли? Может, они заснули летаргическим сном, и пополнили ряды заживо погребенных? Позвонить, что ли, Маше, поделиться сей светлой мыслью? Я посмотрела на висящие на стене часы: половина первого, вряд ли подруга сильно обрадуется моему звонку, а уж про реакцию ее мужа и подумать страшно.
С другой стороны, почему я вообще решила, что тут дело нечисто? Только из-за звонков какого-то шутника? А если это был не шутник? Отчего все же умерли двое мужчин в самом расцвете лет? Вдруг кто-то нашел способ вгонять людей в летаргический сон? Он с наслаждением наблюдает, как заснувших людей хоронят на кладбище, а потом получает дополнительное удовольствие, причиняя лишние страдания близким покойного? Нет, нельзя пускать это дело на самотек, Оскар должен добиться эксгумации трупов! С этой радостной мыслью я погрузилась в глубокий сон, к счастью, не летаргический, а самый обычный, со сновидениями.
Глава 3
Я сидела рядом со столиком администратора, а Синтия развлекала меня рассказами про очередного своего кавалера. Лихой разведенке было уже порядком за сороковник, взрослая дочь год назад переехала из маминого уютного дома к своему парню. Выпустив дочь из гнезда, Синтия внезапно оказалась свободной, как ветер в поле. И, можно сказать, пошла вразнос. Отныне целью ее жизни были знакомства с мужчинами. Она подала объявления о знакомствах во все рекламные газеты, поставила свою анкету в десяти Интеренет-сайтах, и каждый Божий день ходила на свидания.
Как ни странно, немолодая пухленькая дамочка с почти прозрачными от пергидроля, подстриженными «под мальчика» волосами вызывала у мужчин самые теплые чувства. Хотя возраст свой она и не думала скрывать, ей часто назначали свидания мужчины намного моложе. Она охотно со всеми знакомилась, почти с первого же свидания соглашалась на секс, но вот поддерживать долгие отношения решительно не желала – ни с безусыми юнцами, ни в кавалерами в годах.
– Вот зачем мне нужен этот старый пердун? – риторически вопрошала она сегодня. – Представляешь, он предложил мне к нему переехать! Сам дряхлый, полтинник давно разменял, песок при ходьбе сыплется, язва, радикулит и диабет в одном флаконе, а туда же! Я и сама, между прочим, не слишком здоровая, гипертония, и одышка замучила! И что ж нам теперь, общий лазарет устроить? Одну комнату под аптечку определить, а во второй процедурную оборудовать? Нет уж, предпочитаю любовников помоложе!
– Но ты ведь недавно в тридцатилетним встречалась? – удивилась я. – С ним вы уже расстались?
– Ну да, расстались. – не смутилась Синтия. – Совсем мальчишка, все равно рано или поздно за короткими юбочками бегать начнет. Лучше уж его сразу пошлю.
Я лишь вздохнула. Похоже, Синтии просто нравилось менять кавалеров, и посему угодить ей было просто нереально.
Вскоре к дискуссии о идеальном возрасте кавалеров присоединились и Марина с Зарой. Почему-то сегодня в салоне практически не было клиентов, и все наши гадалки вышли в коридорчик и крутились возле меня, очевидно надеясь, что я отпущу их с работы пораньше. Я и сама уже склонялась к этой мысли – зачем людям зря сидеть в салоне, похоже, сегодня не рыбный день. С другой стороны, они все равно уже встали рано утром, притащились на работу, так пусть хоть пару часов посидят. Опять же, нам со Синтией не так скучно будет. Вот обсудим все вместе ее очередного кавалера, все ж развлечение.
Впрочем, в обсуждении активно участвовала только Марина. Она была полной противоположностью любвеобильной Синтии – худощавая шатенка «слегка за тридцать», миловидную внешность которой слегка портило невеселое выражение лица и сильно опущенные уголки губ. Несмотря на длиннющие ноги и приятное лицо, она не пользовалась особой любовью противоположного пола. Сама она считала, что дело в ее росте – метр восемьдесят пять без каблуков, большинство знакомых мужичков доставали ей лишь до подбородка. Но высокие мужчины на ее пути тоже попадались, но вот почему-то не отвечали взаимностью. Мне лично казалось, что дело было в том, что Марина мертвой хваткой вцеплялась в любого подвернувшегося под руку мужчину. Почувствовав сомкнувшиеся на шее бульдожьи челюсти, мужики смертельно пугались и мчались прочь, роняя заботливо приготовленные для них домашние тапки. Только за время работы в салоне от Марины сбежало, кажется, четыре кандидата. Или даже пять, я просто сбилась со счета. Но Марина, разумеется, винила во всем мужчин, считая, что они в последнее время измельчали не только физически, но и морально.
Вот и сейчас она горячо поддержала Синтию в ее недоверии к «сопливым мальчишкам», не разменявшим пятый десяток. Но выбраковку ««старика» осудила.
– Да ты что ломаешься, как девочка? – поражалась она, жеманно растягивая слова, слегка запрокинув голову и томно возводя глаза к потолку. – Раз уж сам – сам! – предложил к нему переехать, надо было не раздумывая вещи собирать и вперед! Пока не передумал!
– А давай я его тебе переправлю. – усмехнулась администраторша. – Мне он на фиг сдался. Устраивайся к нему сиделкой, будешь ему кашки варить и ночной горшок выносить, если свою молодость гробить не жаль.
– А давай, познакомь меня с ним! – тут же загорелась Марина, вмиг позабыв про жеманные ужимки. Теперь она говорила как обычно, быстро и деловито, и по ее решительному взгляду было ясно, что живым неудачливому престарелому ловеласу не уйти.
Цыганка Зара, молча сидящая в углу, грустно смотрела на разгоряченных женщин. Эта еще совсем не старая красавица-вдова с тихим протяжным голосом, длинными, черными как смоль волосами и высокой гибкой фигурой наиболее соответствовала образу ведьмы, как его представляли наши клиенты. Мне иногда и самой страшновато было глядеть в ее огромные черные глазищи с постоянно расширенными зрачками. Сразу вспоминались суеверия, связанные с цыганами и их способностью к колдовству. Синтия тоже побаивалась Зару, и лишь Марина позволяла себе вслух удивляться тому, что такая красавица совершенно не интересуется мужчинами. Мне это вовсе не казалось странным – цыганка в одиночку поднимала двоих детей, тут уже не до флирта.
Собственно, я и сама уже не сильно интересовалась мужчинами. До замужества я была страшной кокеткой, и очень гордилась своим успехом у противоположного пола. Правда, справедливости ради замечу, что успех этот был нечастым. В основном мужчины со мной почему-то просто дружили. Может, потому, что несколько напускное кокетство сильно контрастировало с врожденной резкостью и прямотой? А если прибавить к этому переразвитое чувство юмора, то можете себе представить, с какой скоростью сбегали от меня перепуганные кавалеры.
Но выйдя замуж, я как-то разом позабыла про кокетство. Длинные русые волосы, раньше живописно разбросанные по плечам, я теперь собирала в тугой пучок, коротким юбкам и кокетливым маечкам предпочитала джинсы и закрытые футболки. Даже косметикой пользоваться почти перестала, только прозрачным блеском подкрашивала губы. Мужа я безумно любила, зачем мне привлекать внимание посторонних мужиков?
Марина записала телефон получившего отставку Синтиного кавалера и, довольная, пошла в свою комнатку заваривать чай. Из своей каморки вышла Федора и остановилась рядом со столиком администраторши.
– Ну что, очередного ухажера послала? – усмехнулась она.
Синтия по второму кругу завела свой рассказ, который Федору, похоже, просто смешил. Крупная, ширококостная, хоть и нетолстая, совершенно седая, она выглядела намного старше своего возраста. Разумеется, мужчины ей давно не интересовались, да и она была к ним равнодушна, а потому похождения нашей светской львицы воспринимала как сплошной анекдот.
Вспомнив вчерашнюю клиентку, я обратилась к Федоре:
– Ну что, удалось снять порчу с гробокопательницы?
– Я с ней почти час возилась, пока она не успокоилась. – пожала могучими плечами гадалка. – По крайней мере, раскапывать своего любовника она пока раздумала. Завтра опять придет.
– Она тебе свою историю рассказа?
– А то как же!
– И что ты об этом думаешь? Она от потрясения сошла с ума?
– Вряд ли, скорее, жена ее бывшего шуткует.
Наши женщины аж наклонились вперед от любопытства. Марина, позабыв про чай, быстро выбежала из своей комнатки в коридорчик. Поскольку Зара с Мариной были пока не в курсе дела, я кратко рассказала им о вчерашнем визите и вновь повернулась к Федоре:
– А может быть такое, что ее любовника действительно похоронили живым?
Гадалка вытаращила на меня глаза.
– А врачи у нас что, совсем дурные?
– Летаргический сон от смерти они могут и не отличить…
– Летаргический сон? Я слышала, его вызывает какой-то вирус. – живо поддержала беседу Марина. – Вроде люди болели не то тифом, не то какой-то особо зловредной ангиной, микробы проникали в мозг, и человек вроде бы умирал. А потом оказывалось – просто засыпал.
– Нет, это психическое заболевание. – не согласилась с ней Синтия. – Каталептический шок. Это во время войны происходит, или во время других страшных потрясений, ну, типа бомбежек, землетрясений, эпидемий. Человек от долгих стрессов впадает в спячку, чтобы не сойти с ума.
– И что, его так и хоронят в здравом уме? – испуганно спросила Зара.
– Да нет никакого летаргического сна! – психанула Федора. – Где вы этих сказок начитались?
– В Интернете! – хором ответили Марина и Синтия. Зара с удивлением посмотрела на них.
– Между прочим, в Англии до сих пор существует закон, по которому во всех холодильниках моргов должен быть колокол с веревкой, чтобы оживший «покойник» смог колокольным звоном позвать на помощь. – гордо оттарабанила Марина. – А в конце 60-х годов англичане создали аппарат, позволяющий уловить даже незначительную электрическую активность сердца. Почти при первом же испытании в морге среди трупов была обнаружена живая девушка. А в Словакии в могилу с покойником кладут мобильный телефон.
– Ну да, вы еще про Гоголя вспомните! – бушевала Федора. – Который после похорон в гробу перевернулся!
– И перевернулся! – не сдавалась Марина. – Почему ты не веришь?
– Ты веришь всему, что на заборе прочитала? – Федора пошла вразнос.
– А ты, похоже, и вовсе читать не умеешь!
– Брек! – скомандовала я. – Девочки, разойдитесь по углам ринга. Чего вы так завелись? Все равно мы с вами не сможем отменить летаргию, верим мы в нее или нет.
Марина продолжала делиться своими обширными познаниями по части летаргического сна, Синтия изредка дополняла ее пикантными подробностями, Зара с интересом слушала, а Федора уставилась в угол, выражая лицом крайнюю степень презрения к невежеству коллег. Я с сожалением поняла, что за время декрета сильно отстала от жизни. Кругом люди мрут, как мухи, их хоронят живыми, а я об этом знать не знаю!
Пока я укоряла себя за отсталость, дверь салона распахнулась, и в наш подвальчик влетела немолодая худощавая женщина в крайней степени нервного возбуждения. Ее запавшие черные глаза блестели, губы судорожно кривились, руки выделывали странные пасы, явно против воли своей хозяйки. Лицо странной посетительницы показалось мне смутно знакомым, но вспомнить ее я так и не смогла. Не сбавляя скорости, женщина подбежала к столику администратора, несколько раз обвела нас всех диким взглядом, и наконец, сосредоточилась на моем лице.
– Ты Земфира! Я тебя узнала! – она обличающе ткнула в меня пальцем.
– Да, это я, очень приятно. – растерялась я. – Только почему на «ты»? Мы с вами так близко знакомы?
– Не перебивай! Передай Медее, что я отказываюсь! – странная посетительница резко развернулась и, не добавив более ни слова, пулей вылетела из салона. Мы с гадалками обалдело глядели ей вслед. Первой опомнилась Синтия:
– Полина, что она имела в виду? Кто такая Медея?
– Принцесса Медея в греческой мифологии – волшебница, которая влюбилась в аргонавта Ясона. – машинально ответила я. – Ради него она предала своего отца, царя Колхиды, и помогла возлюбленному достать золотое руно. Потом она бежала с родины вместе с аргонавтами. Чтобы сбить посланную отцом погоню погоню со следа, она убила родного брата, расчленила его тело и разбросала останки в разные стороны. Аргонавты поселились в Коринфе, Медея вышла за Ясона замуж, родила ему двоих детей, но любимый муж ей изменил с другой принцессой, дочерью местного царя Креонта. Причем Ясон не просто изменил постаревшей жене, он решил жениться на молодой принцессе, и согласился на то, чтобы новый тесть изгнал Медею с детьми из страны.
Но волшебница, уже погубившая немало людей, не смогла простить предательства. Она страшно за себя отомстила. Притворившись, что согласна на все, она передает Ясону драгоценный подарок для невесты, отравленный ядом. Невеста в страшных мучениях умирает, Ясон приходит к Медее за своими детьми, но уже не застает их в живых. Чтобы уничтожить бывшего мужа окончательно, Медея убила своих детей.
– Какой кошмар! – воскликнула Синтия.
– Ты думаешь, именно этой Медее тетка просила что-то передать? – с опаской спросила Марина, на всякий случай отодвигаясь от меня подальше. – Может, ты все-таки знаешь какую-нибудь другую Медею, чуть посовременнее?
– Нет, другой не знаю… – еще больше растерялась я. Признаюсь, я и сама не понимала, чем меня так обеспокоил этот визит. В принципе, наш салон я всегда считала филиалом местной психушки, и более чем странные люди к нам приходили по нескольку раз на дню. Так что тетя, решившая передать привет древнегреческой Медее, вовсе не выбивалась из общего контекста. Почему тогда у меня так неспокойно на сердце?
Дверь салона резко распахнулась, и я невольно вздрогнула. Вдруг вернулась сумасшедшая тетка, желающая непременно передать важную весть загадочной Медее? Но на пороге нарисовалась молодая девушка с напряженным лицом и узкими, словно сжатыми в судороге, губами. Я с некоторой опаской посмотрела на гостью. Похоже, у нее к нашему салону какие-то претензии, и мы немного выиграли от замены. Может, ей не того жениха нагадали? Но первые же слова девушки развеяли мой страх.
– Это здесь порчу снимают? – резко произнесла она.
– Да-да, вы пришли в нужное место. – приветливо ответила Синтия.
– Вообще-то, я вам не верю. – чуть спокойнее произнесла девица и сделала выразительную паузу.
– Почему в мне не верите? – не на шутку изумилась Синтия.
– Да не вам лично, а вообще, всем гадалкам. Шарлатанство это. – уже совсем спокойно произнесла посетительница.
– Тем не менее, вы пришли к нам в салон. – доброжелательно сказала я. – Значит, рассчитываете, что мы вам поможем?
– Дура я, потому и пришла. – она вновь выдержала паузу, которую на сей раз никто не нарушил, и добавила: – Ладно, раз уж пришла, давайте, обманывайте.
Мы переглянулись. Никто из моих гадалок что-то не рвался обслужить девушку. Вздохнув, я поднялась с места:
– Пойдемте, снимем вашу порчу.
Девушка зашла следом за мной в кабинет и отрывисто сказала:
– А может, никакой порчи нет. Не знаю. Может, сначала мы это выясним?
– Разумеется, сейчас проведем диагностику. – я старалась говорить как можно мягче, но это не помогло.
– И что, вы мне правду скажете?
– Девушка, в чем, собственно, проблема? – не выдержала я. – Почему вы так агрессивно настроены? Вас часто обманывали?
– Какая же вы ясновидящая, если этого не знаете?
– Я гадалка, а не ясновидящая. – со вздохом пояснила я. – Хотите, раскинем карты, и ваша проблема будет как на ладони.
– Все равно правду не скажете.
– У вас проблемы в общении? – решила я проявить чудеса ясновидения. – Вас никто не любит и не понимает? И один из сочувствующих предположил, что на вас порча?
Чуть прищуренные глаза девицы широко раскрылись, и оказалось, что они красивого бирюзового цвета.
– Но как вы… Откуда вы… Вы же карты еще не раскинули… – в ее голосе впервые появилась растерянность.
– Да вот, внезапное озарение наступило. – туманно ответила я. Надо же, как девочка удивилась! Честно скажу, я удивилась бы не меньше, если бы вдруг оказалось, что проблем с общением у нее нет. А тем временем девочку понесло. Путаясь в словах, она долго сбивчиво рассказывала мне о том, какие вокруг нее мерзкие лгуны и обманщики. Ей врали родители, обещая Деда Мороза, но подарки по ночам подкладывали сами. Ей врали одноклассники, обещая дать списать контрольную, но подсовывали работу с ошибками. Врали однокурсники, родственники…
– Вот одна сволочь, она вроде называла себя подругой… А когда надо было вместе поехать на отдых в Турцию, она вдруг заявила, что у нее нет денег! Понимаете, у меня отдых из-за этого сорвался! Я в Турцию не поехала!
– Может, вы могли бы одолжить ей денег на поездку?
– Да бросьте, были у нее деньги, все она врала! Просто ехать не хотела!
Мою клиентку, судя по ее словам, обманывали все и всегда. Если за ней начинал ухаживать парень, и говорил ей комплименты, она тут же понимала, что он ей нагло врет.
– Представьте, он меня сравнил с Бриджит Бардо в юности! Ну вот скажите, это хоть немного похоже на правду? Он что, меня за круглую дуру держал?
Я чуть было не ляпнула, что, когда синие глаза девушки широко раскрыты, а губы расслаблены, некоторое сходство со знаменитой кинокрасоткой налицо. Но я тут же крепко прикусила язык. Девушка обвинит меня во лжи, и с трудом достигнутый контакт будет полностью разрушен.
Честно говоря, некоторые из наших клиентов сильно напоминали мне героя старого забавного анекдота. Приходит к психологу на прием мужчина. Ну, психолог, как водится, спрашивает: «Батенька, в чем ваша проблема?» И клиент выдает: «Доктор, меня никто не любит! У меня совсем нет друзей! Может, хоть ты мне поможешь, мерзкий жирный старикашка?!»
То есть анекдотом мне эта история казалась до тех самых пор, пока я не устроилась на работу в гадальный салон. Но, чем дольше я работала гадалкой, тем больше склонялась к мысли, что это вовсе не анекдот, а самая настоящая быль. Клиенты, которых «никто не любит», приходили ко мне снимать порчу, мешающую установить контакт с окружающими людьми, и при этом нещадно меня оскорбляли. Честно говоря, мне было жаль не столько их, сколько этих самых окружающих.
Тем не менее, свои приемы для борьбы со страдающими хамами у меня уже были наработаны. Я быстро раскинула карты, сообщила девушке, что порча, разумеется, на ней есть, и очень серьезная. И, чтобы ее снять, одних магических ритуалов мало. Ей тоже придется «поработать своим биополем». То есть она должна теперь улыбаться всем, кого встретит на жизненном пути. Даже если ей кажется, что человек нагло лжет ей в глаза, говорить об этом в открытую нельзя. Можно лишь ответить обтекаемо: «Хорошо, я приму к сведению», или «У меня другая информация.» Девушка глядела на меня широко раскрытыми глазами, но, видимо, мое ясновидение произвело на нее такое сильное впечатление, что она уже не спорила. Я провела обычный обряд очищения с помощью свечей и сырого яйца, еще раз повторила инструкции, и лишь тогда моя клиентка отмерла:
– И долго я должна всем улыбаться?
– Для начала две недели. – деловито ответила я. – Потом придете ко мне на второй сеанс очищения. Тогда и обсудим результаты.
Мы вместе вышли в коридорчик. Когда Синтия назвала цену за очищение, большие глаза девушки по привычке сощурились, а губы сжались в струну, но я внимательно посмотрела на нее, и она, явно собрав волю в кулак, слегка разжала губы в некоем подобии улыбки. Проводив клиентку, я вновь уселась за столик администраторши.
– Кажется, у нас девице понравилось. – весело заметила Синтия. – Смотри-ка, она даже мне улыбнулась! А что вообще у нее стряслось?
– Она никому не верит. – со вздохом ответила я, выразительно покосившись в сторону Федоры. Та лишь иронически хмыкнула в ответ.
– В самом деле, удивительные вещи иногда случаются. – мирно сказала Зара. – Если бы кто рассказал – ни за что бы не поверила. А ведь правда!
– А что у тебя произошло? – заинтересовалась Марина.
– Да вот пришла ко мне недавно тяжело больная женщина. Ноги отекают, руки не гнутся, глаза не видят. У нее и сердце отказывало, и почки не работали… Врачи от нее оказались, последняя надежда – на ворожей. Не могла же я ей тоже отказать в помощи? – Зара немного помолчала, но, поскольку возражений не последовало, продолжила: – Короче, попросила я у нее фотографию, чтобы по ней курс лечения провести. Она принесла фото, где стоит в своей комнате возле окна, на фоне цветущей розовой азалии, а на плече – пушистый рыжий кот развалился.
Зара снова замолчала.
– Ну и что тут необычного? – не выдержала Синтия. – Кот оказался инопланетянином?
– Кот оказался зомби. – вполголоса буркнула Федора. Марина невольно фыркнула, но тут же закашлялась в кулак.
– Почти. – спокойно ответила цыганка. – То есть, через неделю после начала лечения он помер. И азалия тоже завяла.
– А что с хозяйкой кота? – спросила я.
– Ей стало намного лучше. – немного удивленно ответила Зара. – Клянусь, я сама не поняла, как это получилось!
Синтия лишь пожала плечами, Федора и Марина с трудом сдерживали улыбки.
Стыдно признаться, но мои гадалки не слишком верили в собственные магические возможности. Собственно, потомственной гадалкой, если можно так выразиться, была одна Зара. И то, ее мать и бабка владели лишь приемами «цыганского гипноза», то есть могли заговорить человеку зубы так, чтобы он на время переставал ориентироваться в реальности, как бы выпадал из нее. Собственно, этот вид заговаривания зубов научно называется НЛП, и этой методике теперь учат на многочисленных психологических курсах. Так что ничего таинственного и магического в «цыганском гипнозе»» уже не осталось. Сама Зара, по ее словам. этим видом гипноза не владела. Ее семья была оседлой и вполне цивилизованной. Зара окончила школу, вышла замуж за русского парня, родила двоих детей и собиралась было осесть дома, но тут ее муж подхватил крупозную пневмонию, от которой сгорел за неделю. Оставшись с двумя детьми на руках, Зара устроилась на работу – собирать радиодетали на местной фабрике. Но после развала Союза завод закрылся, и уже не слишком молодая женщина осталась не у дел. Вот тогда она и вспомнила про гадание и ясновидение, владеть которыми ей вроде бы полагалось по зову крови. Разумеется, приставать к прохожим на улицах, требуя «позолотить ручку», цивилизованной Заре совершенно не хотелось, и она устроилась в гадальный салон. Ее яркая восточная внешность и бездонные глазищи производили на клиентов настолько сильное впечатление, что многие записывались только к ней, считая, что остальные по сравнению с Зарой – бледная немочь.
