Иман Кальби
Любовь Адмирала
Глава 3
-Ну что, красивая, испугалась?-спрашивает меня он, откидывая длинную челку элегантно-уверенным кивком головы, какого я в жизни реальной и не видела никогда,– меня, кстати, Демидом зовут.
К его носу прижат платок. Очевидно, кровотечение. Они ведь подрались… Из-за меня… А я рапортуюсь, даже не знаю, что делать сейчас, как себя вести…
–Очень приятно, Аврора,– пищу я, нервно сжимая ноги, которые, действительно, чрезмерно открыты в этой дурацкой миниюбке, -что с Вашим носом? Может в травмпункт?
Он лишь усмехается в ответ. И тут же пробегается глазами по моим ногам. Но этот взгляд не похабный и гадкий, как у Лёши, он приятный. Это как хороший комплимент мужчины, всегда заставит улыбнуться. И я вдруг ловлю себя на мысли, что мне нравится то, что я ему нравлюсь.
Мои слова о травмпункте, видимо, пролетают мимо его ушей. Я замечаю, что у него и костяшки разбиты на левой руке. Но ничего не говорю. Меня вообще пребывание рядом с ним вводит в жуткую краску. Если бы было светло на улице, Демид точно бы увидел, что мои щеки пунцовые.
–Красивое имя, Аврора… Такое, сказочное…– садится рядом на лавочку,– и ты вся сама какая-то сказочная. Совсем не из этого мира словно, а из сказки… Даже не знаю, Дюймовочка или Золушка…
Дюймовочка- это он верно подметил. Я комплексовала из-за своего роста. Метр шестьдесят… В наше время, когда девушки и при метр семьдесят пять мечтали быть выше, я казалась самой себе лилипутом… Вообще, что-то слишком много на меня посыпалось за сегодня комплиментов. Я вообще-то не была красавицей и никогда себя такой не считала. Более того, и меня никто до сегодняшнего дня красавицей не считал. Так, Светка делала вымученные комплименты- и то для того, чтобы подбить меня на очередную аферу. Думала, наверное, что так моя самооценка хоть немного возрастет. Если бы.
–Что же ты, красивая, в таком гадюшнике забыла?-усмехается и закуривает.
Курение меня всегда отталкивало. Ненавидела запах табака. Но не знаю, то, как он это делал, как небрежно-уверенно выбил из пачки сигарету, как прикурил, разжег красный круглый огонек, как затянулся, держа сигарету двумя пальцами, и выпустил облако белесого пара, заставило меня замереть…
–Курение- зло,– сказал он мне, проследив за моим взглядом и усмехнулся,– как и много других вещей в этом мире.
Я опускаю голову. Нервно пытаюсь хотя бы немного одернуть юбку вниз. Неуютно мне. Я чувствую себя неловко. Даже не столько из-за ее длины, из-за всей ситуации… Из-за того, что он вообще обо мне подумает.
–Подружка попросила пойти с ней,-рассматриваю свои ногти.
–И где подружка?-снова усмешка, сильная затяжка, до оранжевого фильтра, бросила тебя?
Получается, что бросила.
Я глубоко вздыхаю. Потом дергаюсь, когда вспоминаю о времени.
–Простите, мне пора! Мои дома будут волноваться,– говорю и подскакиваю,– спасибо еще раз, что помогли!-последние слова говорю на лету, оборачиваясь через плечо и подрываясь быстрее к автобусной остановке. Рваными движениями вытаскиваю телефон и к ужасу понимаю, что батарея разрядилась. Вот дела. Этого еще мне не хватало… Я даже времени точного теперь не знаю… Бедная бабуля моя…
–Подожди,– говорит он тут же снова подходя ко мне и решительно, но как-то нежно, умеючи хватая меня за локоть, чтобы остановить.
Я замираю.
Опускаю глаза на руку. Его пальцы длинные и красивые. А лицо с близка очень благородное. Светлая кожа. Черные брови красивой дугой подчеркивают острые скулы, полные губы… Есть в нем что-то южное, знойное. Внешность словно бы не из реальной жизни, а из кино. Мужчины такими красивыми не бывают… По крайней мере, я не встречала… И даже припухший, с небольшими частичками прилепившейся запекшейся крови, нос нисколько его не портит…
–Провожу давай, куда ты в своей юбчонке с такими ножками собралась в одиннадцатом часу…
Одиннадцатый час… Внутри все холодеет. Как? Как так время потерялось? Что ж я за дура за такая- первый раз решила вкусить «взрослую жизнь», как говорила Светка, и сразу влипла по уши. Еще и опоздала, телефон разрядился…
–Живешь где?
–Я? Здесь недалеко… На Центральной.
–Почти соседи, значит. –улыбнулся мне своей шикарной улыбкой. Все у него было какое-то шикарное. Лощеное что ли.
– Ну пошли, красивая… Всё-таки Золушка…
–Что, простите?-спросила, не совсем его понимая.
–Говорю, Золушка ты все-таки, раз нужно до двенадцати домой попасть…
Я махнула рукой печально.
–Какое там двенадцать, я до десяти должна была…
–Понятно, ну… идти всего ничего, карета в тыкву не превратится…
Я потерянно киваю.
–А что с… этим?– не хочу спрашивать, неприятно, словно бы говорю и пачкаюсь от этих слов, но как не спросить.
Демид останавливается и смотрит на меня. Что же это за глаза за такие- игривые, лукавые, колдовские…
–А тебе важно?
–Нет…-честно говорю я,– просто…
–Просто доверься мне,– звучит так спокойно, уверенно…
И руку протягивает. А я ее беру…
Демиду двадцать пять. Так много, что даже страшно… Голова покруживается от понимания этого. Он тоже местный, тоже вырос у нас, на Балтике. Мне рядом с ним волнительно и… странно. Да, именно странно. Удивительные ощущения, мне не знакомые. Я пока еще в них не разобралась. Но это что-то совсем другое, ни на что не похожее. И не так, как я в книгах представляла…
Такси остановилось у темного от нависающих сверху многовековых крон деревьев подъезда, словно бы затаившегося в молчаливом возмущении из-за моего неприличного поведения. Я быстро вынырнула из автомобиля. Всё это было так непохоже на меня. Всего этого было так много… Еще с утра моим главным источником переживаний был сюжет книги, а сейчас… Тот гадкий Лёша, поведение Светы, мой спаситель, который еще и в такси усадил, отчего его близость теперь казалась мне чрезмерно интимной. Его запах. Его дыхание. Его смелый, открытый взгляд… Всего этого было через край здесь и сейчас… Словно бы мне дали пить огромный стакан воды, а я захлебывалась.
На самом деле, даже в факте того, что он вызвал такси, Демид повел себя как джентльмен. Шокированная эмоциями, я ведь и забыла про свои горе-лодочки. Они сами напомнили о себе. Спустя метров триста, когда я невольно начала прихрамывать, чувствуя как с каждым движением пятки загораются диким огнем, он сам меня остановил…
–А может быть, Русалочка?-усмехнулся, критично смотря на мои зажатые в тиски красивых, но безжалостных туфель ступни.
Я снова опустила голову в пол. Так и не могу пока понять- это он издевается и насмехается, когда всякий раз вот так говорит, или же это по-доброму?
–Подожди, красивая, давай такси вызовем…
–Нет,– пискнула я,– какое такси… С мужчиной? В таком-то часу…
–Тогда второй вариант- понесу тебя на руках. Что выбираешь?
Я подняла на него глаза и почему-то сразу поняла, что он ведь не шутит… А ведь и правда он бы понес. Сто процентов…
–Такси… Лучше…
–Так-то…
В машине мы ехали не более десяти минут и все больше молчали. Я мысленно благодарила его за это, потому что точно знала, что это не потому, что ему нечего спросить, а потому, что он не хочет это делать перед таксистом. Я и так вся была предельно зажата. Румянец, казалось, так и не покинул моих щек, как минимум, судя по ощущениям словно бы горящей кожи. Не хотелось посвящать совершенно постороннего человека в наше знакомство, да и вообще в факт того, что оно только состоялось. Я сказала «посторонний» о таксисте? Так-то. А ведь и Демид был мне посторонним… Или уже нет?
Щеки загорелись еще больше, когда я, выныривая из машины, подумала, что меня могут видеть кто-то из соседей… Особенно подружки моей бабушки…Что они подумают? Стыд-то какой… Вот же, Светка! Во что меня втянула! Хотя при чем здесь Светка! Сама я виновата не меньше. Не девочка же уже… Надо было думать головой.
Спрятались в тени деревьев. Снова почувствовала на руке его прикосновение. Дернулась. Аккуратно развернул меня к себе. Коснулся волос, поглаживая, а я отпрянула, как зверек.
–Тише, красивая, сережка с дерева в пряди запуталась.
Мы замерли на крыльце. Близко-близко. Странно-странно.
–Телефон свой оставишь?-спрашивает он, а я в ужасе понимаю, что не помню его наизусть… А главное, трубка разряжена, я и позвонить не могу, чтобы он хотя бы высветился у него.
–Я его не помню…-хрипло отвечаю, понимая, что ужасно звучу… Какой нормальный человек может не помнить своего телефона? А я правда не помню, потому что с месяц назад потеряла старую трубку- и пришлось заводить новый номер… Вот только звучит все это так, словно бы я хочу его отбортовать… А я не хочу… Совсем не хочу…
–Правда, не помню, месяц назад сменила только…– мой голос совсем глохнет. Я словно мышь сейчас пищу. И смотрю на него, наверное, так же, как мышь…
Он усмехается.
–Ничего страшного, красивая… мы легких путей не ищем. У моряка нет ни легкого пути, ни трудного. Есть один только путь- славный…
–Адмирал Нахимов?– вырвалось у меня само собой. Я знала эту присказку прославленного морехода. Дед ее очень любит еще со времен службы…
–Молодец, красивая… Смотрю, ты настоящая балтиечка…
Кто он, я, конечно, догадываюсь, но спросить стесняюсь…
А он снова рядом. Наклонился, потому что выше… А мне нужно аж голову задрать, чтобы на него смотреть.
– Все-таки Русалка,– произносит, снова нежно гладя по волосам,– подходит тебе. Еще и с глазищами этими, словно бы из морских глубин… – он неприлично близко. Давно в пределах личного пространства. И вообще, это очень неправильно, что мы здесь, на крыльце подъезда… А ведь сейчас точно кто-то пройдет…-знаю я теперь, где ты живешь, так что не сбежишь от меня…
–А я…-захлебываюсь в словах, в дыхании своем захлебываюсь, в эмоциях,– я и не хочу сбегать…
Улыбается. Смело, открыто. Знающе. Да, он прекрасно знает, что я уже готовенькая. Наверное. Сама еще ничего не поняла, а он-то наверняка все уже знает…
–Завтра в семь давай в парке на Центральной, у главной клумбы. Ждать тебя там буду. Не придешь- вломлюсь к тебе домой…
–Не надо домой,– испуганно заартачилась я,– приду…
В этот момент железная дверь скрипнула. Я вздрогнула. Тут же выдохнула, когда не признала в прохожем жильца нашего подъезда. Наверное, гость чей-то. Но это не помешало ему с любопытством скользнуть по нам обоим знающе-насмешливым взглядом умудренного опытом жителя планеты в духе «знаем мы, что вы тут вечерами по подъездам обжимаетесь».
–Ну, беги, красивая… И запомни на будущее- юбочку такую короткую надо носить тогда, когда есть тот, кто защитит…
Не успела даже охнуть, когда его полные губы быстро коснулись моей щеки и обожгли ее поцелуем.
Боже, сердце вот-вот вырвется наружу…
Я не сказала ему «до свидания». Вбежала по лестнице, как сумасшедшая, резко распахнула дверь в квартиру и тут же учуяла запах корвалола с порога…
Глава 4
30 июля – главный день каждого военного моряка. В наших краях даже самый нерадивый школьник знал, что этот праздник был учрежден еще Петром I после победы российского флота при Гангуте над шведским отрядом во время Северной войны. А еще все мы- от мала до велика- еще за несколько дней до праздника начинали предвкушать, как будем смотреть парад Военно-морского флота, один из самых торжественных и мощных в нашей стране. Ежегодно он проходит в Балтийске- западной точке России, как у нас любят говорить, «на самом краю».
Мое детство- это Балтийск. Моя юность- это Балтийск. А потом я узнаю, что здесь, на родной земле, произойдут судьбоносные события моей жизни… Годы будут пролетать один за другим, рисуя жизнь размашистыми мазками импрессиониста, а жизнь там- в маленьком городе «на краю» нашей огромной страны станет самым ярким, самым четким пятном на моем жизненном холсте… Я закрываю глаза и помню, как вчера… Июль, изумрудная зелень обильной листвы, тополиный пух, вечно цепляющийся за волосы, красные кирпичные стены старинных домов с жестяными крышами, по которым так любил топать дождь, песчаный пляж с дюнами, вечно неспокойное, словно бы хмурящееся море…
Даже если ты не моряк и бесконечно далек от этой профессии, Балтийск все равно «покрестит» тебя в цвета Андреевского флага (прим.– флаг военно-морских сил). Здесь говорили, что даже соленый воздух пропитан примесью пороха, заряжающего тебя мореманством. Так или иначе, вся жизнь в наших краях была подчинена закону моря и его властителей- моряков. Корабли заходят в гавань Балтийска, а горожане с пирса могут за этим наблюдать – всегда с охотой это делают. Возвещая о своем прибытии или отбытии, корабль обязательно издает гудок. Каждая семья, отправляющего своего моряка в поход, знала «свой гудок». И живет «от гудка до гудка».
Главным праздником у нас, конечно же, всегда был не новый год, а парад военно-морского флота. Ну, не могло быть иначе. Он и был воплощением всех тех высоких идеалов, ради которых мы жили, жертвовали собой, хранили и передавали из поколения в поколение традиции… Мы с самого детства не пропускали ни один парад. Сначала ходили со взрослыми. Когда доросли до старших классов, стали собираться девчонками, стараясь держаться своей компании, чтобы и похихикать, и пошушукаться, и поглазеть по сторонам. А поглазеть было на что. Без преувеличения можно сказать, что в этот день здесь были все- местные, приезжие со всех концов России, иностранные туристы, особенно из соседних стран. Калининградская область ведь анклав, окруженный со всех сторон международной границей. Что уж говорить про красавцев-военных в идеально выглаженной белой форме, сверкающей золотыми звездами на погонах. Они были непоколебимым авторитетом, мужчиной мечты каждой маленькой девочки… Я, наверное, тоже не была исключением. И хоть и била себя в грудь, доказывая с бравадой, что ни за что не выйду замуж за военного, все равно неизбежно тянулась к образу прекрасного капитана, пришедшего с большой воды…
–Зачем сразу замуж?-любила прихмыкнуть Светка, особенно если мы были в большой компании,– что у тебя все так скучно, Аврора? Знаешь, с мужчиной можно делать кое-что еще помимо похода в ЗАГС…– и прыскала в этот момент.
Я понимала, к чему она клонит и всегда тушевалась. Эта ее деланная наглость не шла ей. Ни по возрасту, ни по уместности… Светка росла только с матерью, местной парикмахершей. Стоит ли говорить, что та встала костью в горле не одной семье моряков… Всякий раз, когда Екатерина Андреевна шла по улице, женщины злобно шипели ей вслед, а ей было словно бы это даже забавно. Она любила делать высокий начес на своих обесцвеченных, накрученных химией волосах, подводить жирными стрелками серые глаза и красить длинные ногти красным лаком. А еще Светка вечно приносила от нее эти пошлые фразки, значение которых я начала узнавать только спустя годы. «Умные генералы, молодцы, заботливые. Постарались и сделали звездочки на погонах морячков гладкими, чтобы чулочки у нас не рвались», «а этот знатный эксперт в деле плетения морских узлов»… Когда-то я понимала все это буквально, вызывая снисходительную улыбку своим неведением. И жутко этого стеснялась. Осознание того, что этого-то как раз стесняться и не стоило, тоже пришло ко мне далеко не сразу. Мы все стесняемся неопытности и отчаянно пытаемся её запрятать- за вранье, за ошибки молодости, за авантюризм, а потом с сожалением оглядываемся назад и понимаем, что именно её-то и не вернешь…
В этом году я пропускала парад в первый раз. Странно было от этого на душе, как-то не так, словно бы особенное предчувствие окутывало все мое сознание. И дело было не только в том, что бабушка сказала, что я не выйду из комнаты до конца лета за свое жуткое поведение и не разговаривала больше со мной со вчерашнего вечера. Гораздо сильнее расстраивало молчание Светки, а ведь я ей набирала раза четыре за сегодня… Какой бы она ни была, что бы ни произошло накануне, мы с детства близки. И уж, конечно, какой же парад для меня без нее. Интересно, где она? И долго ли будет дуться. В горле запершило от обиды. Мне так хотелось объясниться с ней. Я ведь не виновата, ни в чем не виновата…
Настроение было из-за всего на нуле. Мысли то и дело возвращали меня к Демиду, знакомство с которым так рьяно ворвалось в мою жизнь, что я даже этого пока до конца не осознала. Об этом тоже страсть как хотелось поговорить со Светой, с кем еще мне было делиться? Я понимала, что никакого свидания у меня сегодня не будет. Скорее всего, вообще не будет, потому что бабушка в своих приговорах всегда очень категорична. Страх был только один- а вдруг он и правда придет и начнет ломиться к нам? И что тогда? Боже, стыд-то какой. Тут же успокаивала себя- в доме четыре этажа, по четыре квартиры на каждом, он попросту не найдет меня. По крайней мере, я на это надеялась. Или наоборот? Может быть, я, наоборот, мечтала, что он придет? Спустя много лет я пойму именно это- ключевое во всем этом было именно «мечтала, что придет»… Но это будет много после. А пока…
Вечерело. Стрелки часов давно миновали семь вечера и близились к восьми. Балтийское небо стало потягиваться перед сном последними солнечными лучами, уже пристроившимися почивать багровыми линиями на горизонте, белые облака-барашки накрывали их своими пышными перинами. Я в который раз за день взяла томик Грина, но снова его отложила. Странное дело, впервые книга не шла. Совсем не шла… Голова была слишком забита множеством мыслей, чтобы получилось забыться в книжной истории.
Услышала звонок в дверь и встрепенулась. Может соседка? Кто в такой час? Бывало, что к бабуле захаживали- чай попить или муку позаимствовать.
В коридоре послышался звук открывающейся двери и отдаленный разговор. Я улавливала только тембры и интонации. Замерла. Мужской голос? Или мне показалось? На секунду почему-то даже всплыла отчаянная нелепая мысль, что это отец вернулся, но…
–Аврора!– услышала строго-заинтересованное бабулино из прихожей,– подойди, пожалуйста.
Выхожу и шумно выдыхаю… Демид. В буквальном смысле при полном параде. Военном. Значит, все-таки военный моряк, правильно я догадалась… С букетами цветов- две охапки- розы и ромашки…
–Привет! Как дела? Скажи, пожалуйста, своей бабуле, что я не самозванец, а то она не верит. Грозится за дверь выставить…-снова этот взгляд, от которого становится тепло в животе, а голова кружится. И улыбаться хочется его милой дерзости. Как ему форма шла, словно бы с картинки. Белый двубортный китель с отложным воротничком подчеркивал благородное лицо, обрамленное темными бровями, золотой аксельбант, брюки в цвет по фигуре с острой стрелкой, о которую, казалось, можно пораниться- только коснись.
–Бабушка, это Демид, он вчера… проводил меня до дома…-чуть не поперхнулась от своих слов, в горле все пересохло, а в голове завибрировало.
Сквозь напускную строгость бабули, успевшей скользнуть взглядом по его погонам, увидела просвет едва уловимой улыбки.
–То есть не самозванец, а виновник твоего вчерашнего демарша?
–Никак нет, мадам,– вмешался в наш диалог Демид, манерно наклонив голову в демонстрации почтения, сразу тем самым подкупив бабулю,– кстати, эти розы для Вас! Настоящей женщине только красные розы… А Вам, юная леди,– протянул мне терпко-ароматный букет белых мелких цветочков,– вести с полей…
–Ну, что ты стоишь в дверях, Аврора,– деланно упрекнула меня бабушка,– пригласи гостя в дом. Моряк моряка видит издалека… У нас же праздник сегодня, как-никак?
–Так вы тоже?
Бабушка гордо повела бровью.
–Мой супруг Ефим Петрович, капитан первого ранга в отставке,– профессор в Бурсе, между прочим. Один из лучших специалистов по артиллерии…
–Ефим Петрович?!-воскликнул воодушевленно Демид,– твой дед, Аврора?! Вот так совпадение! Вот это да!
–Что за шум, а драки нет?– в дверях появился хромающий дедушка, придя на наши голоса.
Демид снова принял самую достопочтенную позу, от чего его статная фигура, казалось, вытянулась еще больше.
–Разрешите представиться, товарищ капитан первого ранга, капитан-лейтенант Демид Пономарев, старший помощник на корвете «Резвый».
Пономарев? Я не ослышалась? Вроде, такая же фамилия у ректора Бурсы, насколько я помню… Дед про него часто рассказывал.
–А, так вот оно, что, Пономарев-младший, значит… Наслышан о тебе, Демид, хоть и странно, что ты в Нахимовское поехал, на север, а не к нам…
–Так понятное дело, при отце… Не хотел, чтобы думали, что по блату, что кумовство…
–На флоте кумовство не грех, парень. Мы только и стоим, что на преемственности и традициях…-философски умозаключил дед, как любил.
–Пономарев?-переспросила деловито бабуля словно бы у себя и без ответа сразу все поняла,– так что же мы в дверях всё да в дверях?! Давайте быстрее в зал, к столу! Сегодня день-то какой! Нужно отметить! Аврорка, айда со мной на кухню, что-нибудь сообразим к ужину. У меня жаркое как раз в духовке доходит, а деду вчера в конторе,– как она любила по флотской старинке называть училище,– такой хороший дербентский коньяк подарили, пьешь- словно бы амброзия (прим.– в древней Греции легендарная пища богов).
