полная версия
Ильяс Сибгатулин
Квинтэссенция жизни. Сборник стихотворений
Взгляд, улыбка, поступок, слово
Ах, какие же взгляды мне встречаются!
С поволокой: обволакивает томностью.
Острый: глодает до костей. Случаются
Игривые, застенчивые и с колкостью.
Взгляд, глядящий завороженно до мурашек
На кружащих под фонарем морозных мошек.
Мертвенный взгляд, отправляющий на плаху.
Хватающий страх и наводящий страху.
Ах, какие улыбки тоже волнуются
На лицах-морях алыми парусами.
Увлекающие: с грезами рифмуются.
Посылающие: в полет на татами.
Улыбки мамы и папы: счастливые,
Гордящиеся, радостные, родные.
Улыбки с дикостью в каждом дрожащем нерве.
Улыбки растянутые и на пределе.
А как же насчет поступков в этом мире?
Рожденье, смерть – тут нет у бытия тумана.
А что между: зарубы, отдача лире?
Твои шаги в неизвестность, прочь от обмана?
За партитуру жизни берешься робко.
Куда приведет ноты узкая тропка?
Ведь по дороге: жертвы, драки, равнодушье.
Бездействие – тоже поступок, как удушье.
Не о грустном. Ведь впереди мудрые слова:
По годам – от сына, по годам – от старца.
Они знают – все нелепы в наготе. Слава
Глушит нюх, молва уродует красавца.
Лихие плевки, летящие с языка.
Все OhMyGosh, WhaTaFuck – как ствол у виска.
О высшем-низшем мыслей свинцовые плоды.
Кто цену им узнал, просчитывает ходы.
И где-то между этим всем хаос клокочет,
Вечный любовник бесконечной вселенной.
Их союз в котле порядок смешивать хочет
С субстратами в пропорции неизменной.
Из котла вылавливаю улыбки, взгляды…
Чтоб знать, живут какие покаянья, яды
В сердцах и хитрые приманки в пустоте.
Я коллекционер красоты в простоте.
****
Мессия отказался в Дом наш приходить.
Он устал за нас страдать и ошибаться.
Тоже, как и мы, просто хочет тихо жить.
Секретным знанием для Отца остаться.
Сомневаюсь, что ему приятно смотреть
На быстро тающий мирок вокруг него.
Чтоб так испоганить, это ж надо уметь.
Мы лихими мазками. И вот уже дно.
Да и сам он хорош, уж тут согласитесь.
Какие дела? Тут поднять, а там скосить.
Мессия теперь интриган, удивитесь.
А того ли мы начали превозносить?
Может «тихая жизнь» ему показалась?
Он же запутался, сделав шаг в никуда.
Между тленом и счастьем суть потерялась.
И теперь без маски ни туда, ни сюда.
Землетрясение? Или жизнь шатает?
Странное, шаткое чувство ваты в ногах
День ото дня внутренний храм разрушает.
Липкий страх не дает грезить даже во снах.
«Эй, ангел, занял мне место в очереди?
Там все еще раздают новые роли?
Уже осточертели их проповеди.
Надо ли верить, забывая о боли?»
Столько пережил зла, что на добро нет сил.
Общество требует симуляции зла.
Может он не до дна эту чашу испил?
Только под ногами не трава, а зола.
Слушайте, люди точно могут меняться?
Без этого шанса мы в полной заднице.
А мессии могут в грехах сознаваться?
Луч надежды запрятан в душной темнице.
Может быть он готов уже себя принять.
Отпустить гнев, пожирающий пустоту.
Фобии растворить, духом небес воспрять.
И с глаз своих содрать стереослепоту.
Сами не устали от бирок, ярлыков?
Он хоть бродит в тумане, но тоже устал.
Пора пропаганде нажать на кнопку Off.
Пока народ решительно не закричал.
Мессия подмигнул, растворившись в ночи.
«Ну хоть вы на правильном пути, я верю».
У него же крест – об плац стирать кирзачи.
Это мир изменился иль я старею?
Никто уже не придет, спасай сам себя.
Хочешь вытащить кого? Проверь, чтоб не зря.
Меланхолия
Хмарью объятый день машинно гудит.
Шумит
Метель, отпевая тебя и меня.
А зря
Расслабился, ведь дела тянут вперед.
Об лед
Бьется рыба, чуя, что скоро помрет.
Дерет
Глотку тоска, унося в вмерзшие дни.
Идти
Нет желания, наводя суету.
Эту
Разбавляю тягой бродить меж камней.
Теней
Ряды провожая, глядеть в облака
Со дна.
И жить мыслью о добре, давясь ничем.
Зачем?
Просто так. Ну а дальше слов тирада:
«Ннада!»
Детство внутри
Вспомни на досуге детство. Каким оно было?
Предполагаю, сможешь описать лишь штрихами.
Серое облако жизни взрослой его скрыло.
Чтоб вернуться туда, надо поиграть словами.
Когда утром следы ног на нетронутом снегу,
Вот, что такое детство. Или песни нараспев,
Игры звонкие на бетонном жарком берегу.
После купанья в канале под солнцем обогрев.
Зимой и летом в любую погоду в магазин.
За хлебом горячим и лепешками очередь.
А учиться так, будто не замечаешь рутин.
Изучение глубин с жаждой постичь что-нибудь.
Когда родители дома и все еще вместе.
Не разделены невзгодами, разводом, смертью.
Когда выезд с ними на дачу равен фиесте.
И судьба пока не стегает выбора плетью.
Да и в те годы самый непростой выбор, что взять
Летом: мороженое в стаканчике хрустящем
Иль шарик жаренного риса за копеек пять?
Бесхитростный вопрос в воздухе повис звенящем…
Да, не у всех так. У кого-то лопались бомбы,
Мыльные пузырики бессмысленных взрослых игр.
И девять/одиннадцать превратил скорбь в захлебы,
А Норд-Ост с Бесланом вонзались в мозг сотнями игл.
Но на то и детство, чтоб было невозможное.
Чтоб чудеса затмевали жуткие пороки,
Награждали веру, разрушали тревожное,
Уж точно помогая переступать пороги.
Детство – это когда даришь мир одной улыбкой
Столько же чистого счастья взамен получаешь.
Дружба будто праздник – еще не кажется хлипкой.
Жмешь крепко руки и до конца быть обещаешь.
Когда первая любовь стирает мгновения
И она, естественно, всегда безответная.
Провожать ее до дома? Не было сомненья.
Ее смущенный поцелуй – мечта заветная.
Была пора, когда Дед Мороз с Ягой взаправду.
И подарки желанные под елкой для тебя.
Раз в сказках герои все ж одолели преграду,
То и в жизни невзгоды пройдешь, испытав себя.
Все это было вдали. Но и сейчас что-то есть.
Призрачный балдахин зыбкого эфира бытья.
Глазами не увидеть, но сердцем чутким прочесть
Почти забытую в ночи песнь звонкого ручья.
Почему бы по-хорошему не впадать в детство.
Рискнешь коснуться памяти, пролистав страницы?
Поднять со дна крохи сахарного королевства
И тусклых мгновений острого стекла крупицы.
Сможешь сохранить квинтэссенцию детства внутри?
Взрослыми глазами с этим чувством на мир взгляни.
