Илья Сергеевич Илюшин
Муравьиные вожди
В седьмой отряд прибывает пополнение. Спартак, Алеша, Стас и Пингвин за внимание Василисы начинают войну с «новобранцами». Безумная четверка придумывает чудовищный план
Затея Стаса, Пингвина, Алеши и Спартака разыграть перед вновь прибывшими «дедов» провалилась.
Даже самые младшие «новобранцы» были старше их на год, а то и на два. Про физическое превосходство «салаг» и говорить нечего.
– Просто какое-то стадо бегемотов! – вопил в панике человек-сирена Спартак. Стас предусмотрительно прикрыл ему ладошкой рот. Оттуда ведь могло вылететь еще что-нибудь необдуманное и оскорбительное для «бегемотов». А «в открытом бою перебить эту кодлу», как выразился шепотом Пингвин, шансы у них были нулевыми.
«Кодла» тем временем жизнерадостно скакала вокруг Василисы, корчилась и вопила на все лады. Особенно выделялся мальчик Петя Запеканкин. Едва ступив на благодатную землю юга, он услышал со всех сторон привычные с детского сада эпитеты:
– Жиртрест! Свиноферма в одном флаконе! Годзилла!
Петя грустно посмотрел на свой колоритный живот и не отвечал. Он наблюдал. Но не за сверстниками, а за вожатыми. И буквально с лету определил, что Алексей Макаров – аутсайдер. Шумит много, а толку никакого. Нет, делать ставку, точнее, подлизываться надо именно к Василисе. Упитанный ребенок прямо нутром почуял недостаточно твердые моральные принципы в характере этой особы.
И не ошибся.
Не успел свежесформированный седьмой отряд пройти мимо «бара», как Петя, ничего не говоря, сунул в руку Василисе огромную шоколадку.
Василиса удивилась. Не столько самому подарку и даже не размеру его, сколько хладнокровию и уверенным действиям этого слонёнка. Отказываться она, конечно, не стала.
Дело в том, что буквально с первого же дня вожатая ощутила в себе непреодолимую тягу к сладкому. Организм, потративший с непривычки огромное количество гликогена, просто вопил и требовал лакомств. Но позволить себе вволю наесться «сникерсов» и «пикников» она не могла по очень серьёзной причине: денег с собой было только на обратный билет.
– Как тебя зовут, детка?
Вопрос вожатой оживил Петю. Он сразу отпихнул в сторону зазевавшегося Спартака, который до этого держал Василису за руку, и вцепился в эту руку сам.
– Ты чо, жи-и-и-рный! – заверещал Спартак и принялся отбивать руку назад. Однако физическое превосходство было на стороне Пети. Тогда Спартак выломал у ближайшего куста прут, которым стал охаживать супостата по жирным ногам.
Пете было больно, но он стоически переносил муки, по-собачьи заглядывая в глаза вожатой.
– Эта конфета должна быть вкусной, – облизнулся Петя, – пятьдесят рублей стоит.
– Давай попробуем прямо сейчас! – Василиса отломила от плитки кусок и протянула Запеканкину.
– Нет, – жестом отстранил шоколад мальчик, – это вам. Я себе еще куплю.
– Ну, тогда я угощу ребят. Спартак, держи, Стас, девчонки… Ты не против, детка?
Петя надулся и еле заметно закачал головой, всем видом говоря, что он против, но сделать ничего не может.
– Спартак, да прекрати! – прикрикнула Василиса на альбиноса, продолжавшего охаживать Петю прутом.
Измазанный в Петином шоколаде Спартак обиженно опустил голову.
– Как, говоришь, тебя зовут? – Василисе среди детей просто необходим был союзник. Правая рука, адъютант, шпион и ябеда. – Ты, как я вижу, хороший мальчик.
– Меня зовут Петя! – до ушей осклабился союзник.
Сердца Спартака, Алеши, Пингвина и Стаса обливались кровью. Безумная четверка чувствовала себя отверженной. Пацаны плелись позади орущей толпы новоприбывших, и в головах у них зрел чудовищный план мести.
Подавляющее же большинство новичков пока не догадывалось о кознях, которые таил в себе Петя Запеканкин.
Другой новичок, Ринат Мисыров, сын одного из нефтяных князьков западной Сибири, попал в отряд явно не по возрасту: ему было пятнадцать лет. Каждый год он жил в «Титанике» по пять смен. Курит, глаза наглые, друзья по всей округе, вплоть до Туапсе. Похож на волка из «Ну, погоди!» Одна особенность – денег папа никогда не дает с собой ни копейки. Но парнишка научился неплохо зарабатывать сам.
– Ты чего толкаешься, лох! – огрызнулся Ринат на замечтавшегося Алексея Макарова: тот нечаянно наступил на пятку наследнику нефтяного магната.
– Я… я, – растерялся Тайная Страсть.
– Эй, эй! – одернула подростка Василиса. – Ты, мальчик, часом не глухой? Хорошо, для слабослышащих повторю еще раз: я и Алексей – ваши вожатые. Что-то я не въезжаю, кто тут лох?
Ринат дерзко усмехнулся и вдруг направился в сторону моря.
– Стой! – крикнула вдогонку вожатая. – Я кому сказала?
Мальчуган продолжал не спеша идти к лагерному забору, перелез через него и скрылся в кустах.
– Лёш, – серьезно посмотрела на напарника Василиса, – с этим ребенком у нас будут проблемы.
Алексей Макаров кивнул:
– Знаешь, надо бы переписать остальных бесов.
И великий аккуратист опрометью бросился в свою палату за ручкой. Забегая в корпус, он едва не столкнулся лбом с взмыленным Юрием.
С физрука сошло семь потов, а злополучного Ивана Бабояна он так и не нашёл!
Юра облазил все вожатские во всех четырех корпусах. Три раза заглянул на помойку, побывал в столовой и уже направлялся в медпункт, как вдруг… ему показалось подозрительным нечто. Ему показалось очень подозрительным, что на планерке не было не только Бабояна, что, в общем-то, типично для этого свинтуса. Там не было еще и старшей вожатой – а это было совсем нетипично.
Юра котом прокрался к комнате Саши, прижался ухом к фанерной двери.
– Кожу сдеру! – раздался из-за двери женский голос, и вдруг – приближающиеся шаги. Юрий ужом юркнул за угол. А тем временем из жилища Саши появился Иван Бабоян. Он сладко потянулся (еще бы – время было уже одиннадцать утра!) и побрел на своих кривых коротких ногах к лестнице.
Юрий аж задохнулся от сделанного только что открытия:
– У тебя что, правда, такой большой?
Бабоян вздрогнул. Но тут же взял себя в руки.
– Нет, – хитро улыбнулся он, – главное – заставить их в это поверить.
– Да ладно, – недоверчиво протянул Юрий. – Покажи!
– Только при одном условии: ты тоже покажешь.
Физрук внезапно напустил на себя деловитый вид и сказал:
– Ладно, некогда ерундой заниматься. Тебя главный вызывает. Срочно хочет видеть. Короче, пошли быстрее.
– Но мне надо привести себя в порядок, умыться, – дружелюбно возразил Иван. Однако физрук прервал цивилизованный диалог, применив грубую физическую силу. То есть буквально взашей вытолкал секс-машину во двор. То, что Юра там увидел, заставило забыть и об Иване, и даже о своем дневнике…
Наконец о том, что так шокировало видавшего виды летописца Юрия, когда он вывел во двор Ивана Бабояна
Возле беседки сидел на корточках Гурий Денисович.
Обрывок туалетной бумаги развевался под ударами свежего бриза как потрепанный в сражениях пиратский флаг. Человек десять отроков, вооруженных водяными пистолетами, самозабвенно поливали начальника. А тот ничего не мог поделать: они застали его врасплох в интересном положении. Всего два метра оставалось до спасительных кустов акации. Но демоны-отроки не дали ему добежать.
В душе Юрия распустилась целая клумба тюльпанов.
Вот он, подаренный судьбой шанс спасти начальника и вернуть себе его благосклонность. Раз и навсегда.
Физрук выпустил из рук ухо Ивана Бабояна и снежным барсом ринулся на отроков, но тут…
Тут он увидел, как к беседке стремительно приближается прекрасная незнакомка. Короткая стрижка не скрывала крепкой шеи, беговые трусы позволяли любоваться великолепно проработанными бедрами. Рост богини колебался на отметке двух метров. Неужели она улыбнулась Юрию?! Да, это факт.
Конечно же, Юрий забыл о Гурии Денисовиче. Он забыл даже свое имя.
– Как?! – такими были его первые слова, обращенные к ней. Иными словами, он хотел сказать, как такое вообще возможно: сон об идеальной женщине, терзавший парня с самого детства, воплотился наяву.
– Молча, – не растерялась незнакомка.
– Я…я…я, – сбивчиво продолжил Юрий, – здравствуйте!
– Доброго здоровьичка! – поиграла бицепсом незнакомка.
– Ну… это… вообще! – осмелился на первый комплимент физрук. – Я… прямо совсем!
– Будем знакомы? – почему-то с вопросительной интонацией сказала дама.
– Ну… для этого каждый из нас должен назвать своё имя.
Юра с облегчением заметил, что чувство юмора медленно, но всё же возвращается к нему.
– Вы первый, – вдруг залилась краской незнакомка и сделала несколько энергичных махов руками.
Юра поглубже вдохнул, покрепче уперся ногами в асфальт:
– Юрий Ильич!
Дама, в отличие от него, церемониться не стала. Представилась просто Машей.
– У нас по делам? – продолжил беседу Юрий.
Он очень волновался и даже хотел убежать. Но по опыту знал, что именно первый разговор с девушкой формирует в её сердце несокрушимую симпатию. Так что надо поднапрячься, чтобы потом…
Маша улыбнулась, и Юрий поймал себя на мысли, что рот у неё, пожалуй, великоват. А верхняя губа с трудом скрывает два огромных, как у ондатры, резца.
– Никаких дел у меня нету. Я сейчас абсолютно свободна.
– Это так замечательно, – лицо Юрия вытянулось: она или не поняла вопроса, или… обладала ещё более мощным чувством юмора. – А вот у меня дел невпроворот – я старший физрук в «Титанике». Да уж.
Неожиданно девушка зарделась маковым цветом и неловко обхватила «старшего физрука» длинными тренированными руками. Юрий почувствовал себя в этих объятиях козявкой. А кем еще себя чувствовать, если твой нос еле дотягивает до солнечного сплетения дамы?
– Я ведь тоже физрук! – объяснила она минуту спустя свой невольный порыв. – Я тоже физрук! Работать здесь буду. Понятно?
Юрий осторожно высвободился из объятий:
– А… почему так задержались? В пробку попали?
– В пробку? Да что вы, у меня и ружья нет! Я приехала только сегодня из Краснодара. У меня были некоторые сложности со сдачей экзаменов. А теперь все в порядке. Вы не могли бы ввести меня в курс дела?
Юрий испытывал неловкость по двум причинам. Во-первых, девушка, с одного взгляда поразившая его воображение, чересчур быстро начала липнуть к нему. А во-вторых, он окончательно убедился: шуток она не понимает совсем. В его глазах это был страшнейший недостаток.
Физрук, хотя сам себе в этом не признавался, был готов простить предательство, убийство и массовый геноцид, если убийца или предатель умели от души посмеяться его тонкой остроте. Вот такой странный был физрук, и его интерес к Маше уже начал тонуть в волнах сомнений.
Но спасательный круг бросил тот, кого самого нужно было спасать.
Гурий Денисович израсходовал запас своего терпения и заголосил. Нехорошие слова заметались в мирном синем небе над лагерем. Это и привлекло внимание физрука Маши. Выдвинув вперёд нижнюю челюсть, она стремительно двинулась на начальника лагеря. Боже, какой стыд: здоровенный мужик гадит на глазах у детей да еще и орет на всю округу благим матом!
Да, такой оплеухи Гурий Денисович не пробовал еще ни разу. Он два раза кувыркнулся через голову и замер в напрасной надежде, что про него забыли. Мечтатель! С негодующим криком «извращенец, вон из лагеря!» Маша прыгнула на его незащищённые ребра.
А Юра тем временем бегал за своей новой знакомой и деликатно стучал ей пальцем в спину. Он хотел предупредить сильное, но наивное создание о том, что не стоит в прямом смысле давить начальника лагеря. Так вот: летописца услышали слишком поздно…
Седьмой отряд покидает территорию лагеря, чего настоятельно не рекомендовал Гурий Денисович. Детей поджидает в засаде огромная зверюга…
Вечернее солнышко обрызгало каменистую дорогу морковным соком.
По краям – колючая акация и синие звезды цикория. За этой погранзоной расстилается абсолютно необитаемая страна: ямы, заросли терна и поля дикой ежевики.
Дети растянулись в длинную цепь.
Они почти не разговаривали друг с другом. Лишь изредка перебрасывались репьями, палками и прочей гадостью. Василиса шла позади отряда в окружении девочек. В каждой руке лежало по маленькой потной ладошке. Она решилась на эту прогулку только потому, что не знала, чем еще занять детишек. А детишки требовали увеселений.
Алексея Макарова не было видно. С самого обеда он заперся в вожатской под благородным предлогом – дописать план мероприятий. С ним остались самые вялые и трусоватые дети.
– Вася, а этот лагерь был таким же, когда вы были маленькой?
Похожая на куклу Барби Света с любопытством глядела в оловянные от усталости глаза Василисы.
– Не знаю, – ответила вожатая, – хотя вполне возможно.
– Как это не знаете? – удивилась Света.
Её перебила полная и основательная в своих взглядах на жизнь Юля:
– Нет, ты, Светка, прямо какие-то глупые вопросы задаёшь! У маленьких же память слабая, до пяти лет ребенок вообще же ничего не помнит.
– Эй, погоди, постой. Ты меня, что ли, имеешь в виду? – уточнила Василиса.
– Нет, бабушку свою! – прыснула Юля.
– А при чем тут бабушка? – совсем растерялась Василиса. Она с непривычки ещё не до конца адаптировалась к особенностям детской логики.
Девочки готовы были обидеться. Им показалось, что вожатая подсмеивается над ними.
– Ну хватит придуриваться! – взвились они. – Вы же всё поняли!
– Вы же здесь работаете, а значит, живете! – Света завертелась юлой, грозя оторвать Василисе руку.
Вожатая хмыкнула:
– Если бы я тут жила, то, наверно, не гуляла бы сейчас с вами, а сидела бы в психиатрической больнице в симпатичной смирительной рубашечке.
– Тут есть в психушке? – робко осведомилась тонконогая Лена. – Знаете, я вам вот что посоветую: вы все-таки уже взрослая и… пора бы вам за ум взяться.
– А сколько вам лет, Вася? – подняла на девушку свои озорные глаза Света.
– Сорок пять.
– Хватит врать! – завизжали девочки. – Ну, правда, сколько?
– Извините, – смущенно улыбнулась Василиса. – Мне сорок шесть.
Юля обиженно фыркнула: эти взрослые иногда так бездарно пытаются дурачить детей!
– Мы с вами больше не разговариваем!
Девочки высвободили свои ладошки из рук вожатой и ускорили шаг.
Василиса погналась за ними, но в этот момент кто-то дернул сзади за шорты. Вожатая обернулась и увидела Пингвина.
– Вася, Стас в яму провалился, – широко зевнул он.
– Где? – простонала Сашкина.
– Там, – Пингвин неопределенно махнул рукой в сторону густых зарослей ежевики. – Показать?
Девушка бросилась за ним, обдирая голые ноги и руки о шипы. Девчонки дружно побежали следом.
– Девочки, не ходите за нами! – сердито шипела Василиса, безуспешно отстраняя от тела колючие ветки.
– Мы вас не бросим! – неслись в ответ жизнерадостные голоса. – Ой, какие ягодки чёрненькие!
– Не ешьте ничего! – надрывалась от крика Василиса. – Дизентерию получите!
А девочки причмокивали:
– Ой, какие вкусненькие!
– Вася, хотите ягоду? – прозвенел совсем рядом голосок Светы. Вожатая остановилась, глядя на протянутую к её носу сложенную лодочкой ладошку с горсткой ежевики. Хозяйка ладошки приветливо улыбалась фиолетовыми губами.
– Вы-ы-кинь! – бритвой полоснул по вечерней тишине вскрик вожатой.
– Кинь! Кинь! – отозвалось в предгорьях эхо.
– Ы-ы-ы! – заревел кто-то совсем рядом.
– А-а-а! – завизжали девочки и бросились врассыпную. Тут некстати навстречу Юле из кустов выскочил Пингвин.
Их лбы столкнулись. Юлю отбросило назад. Она врезалась в Василису, после чего та почти плашмя грохнулась в колючки. Через миг на нее свалилась Юля. Широко раскрытыми глазами Василиса видела, как фиолетовые губы ребенка медленно раскрываются и…
– А-а-а! – закричала Юля.
– А-а-а! – завопила вожатая.
– Ы-ы-ы! – заревел кто-то совсем рядом.
Издавая звуки, которые бывают, когда хлебаешь горячие щи, Юля и Василиса осматривали свои ободранные руки и ноги. Сзади к ним подошел Стас:
– Вася, потрогайте мне лоб. Кажется, у меня температура.
– Конечно, сейчас всё брошу и буду ставить градусники, – поправляя на Юле блузку, проворчала вожатая.
– Да, – захныкал Стас, – Пете вы всегда лоб трогаете!
– Ладно, ладно, давай, – обернулась Василиса и вдруг подскочила: – Стас?! Ты что здесь делаешь? Ты же должен быть в яме!
– Извините, – мальчуган вздохнул и виновато опустил глаза, – я вылез.
– Ты вылез? Хорошенькое дело! А за что же тут извиняться? Нет, ну вы, ребята, даёте! Тогда пойдемте отсюда. За мной!
– А как же Роман? – без особого интереса спросил Стас.
Василиса замерла на месте:
– А что с Романом?
– Он в яме сидит.
– Ы-ы-ы! – раздалось снова.
– Слыхали, как орет? – с восторгом сказал Стас. – Как бык мирской!
После отчаянной борьбы с колючими кустами Василиса оказалась на краю неглубокого котлована. На дне сидел Роман и грязными руками размазывал слезы по лицу.
– Здравствуй, Роман! – не без сарказма молвила Василиса. – Хорошая яма, правда? В такую просто грех не залезть.
– Не хнычь, сейчас тебя вытащим, – с видом супермена объявил Стас.
– И зачем спасать дурака такого? – пряча хитрую улыбку, рассудила Юля. – Давайте его тут оставим. Ну, конечно, будем еду приносить. Иногда.
Василиса присела на корточки с краю ямы:
– Как же тебя угораздило сюда попасть, деточка?
Роман молчал, изредка всхлипывая.
– Хочешь небось вылезти? – продолжала вожатая со злорадной улыбкой.
Надо заметить, что причина такой жестокости с её стороны имелась. За день Рома успел достать всех своими глупыми выходками. Мальчишка был абсолютно неконтролируем. Казалось, он немного отставал от сверстников в умственном развитии. Но Василиса еще не знала, какая у парня адская атмосфера в семье. Несмотря на достаток, папа и мама «не просыхали». А Ромка рос как трава в поле. Все редкое общение с родителями сводилось к его порке. И своим подчас грубым озорством он просто хотел привлечь к себе внимание хоть кого-нибудь. Девушка сказала:
– Я тебя вытащу при одном условии.
Ромка перестал шмыгать носом.
– Не орать в тихий час, не выключать свет в туалете, когда там кто-нибудь сидит, кашей в столовой не кидаться… – Василиса перечислила весь перечень проделок сорванца за не прошедший ещё день. – В общем, слушаться меня как родную мамочку.
Роман молчал.
– Ну что ж, – поднялась вожатая, – тогда счастливо оставаться. Пойдёмте, дети.
Сделали несколько шагов прочь. Затем остановились, прислушиваясь. С минуту стояла тишина. Вдруг воздух взорвался:
– Мамашу!!! Как мамашу!
Василиса спрыгнула в яму, обняла Романа за плечи.
– Я вас буду слушаться как мамашу! – прошептал мальчуган, глядя на вожатую блестящими от слез глазами.
Ну вот они снова на дороге.
– Раз, два, три… – тыкала пальцем в детские животы вожатая, – восемнадцать. Что за ерунда? Вас же было пятнадцать.
– Это мы четверо пришли, – сказал Ринат.
– Четверо? Тогда вас должно быть девятнадцать… О, боже!
Василиса снова принялась считать.
– Вот чёрт! Уже семнадцать… Посмотрите, кого нет, – слабеющим голосом произнесла она. – Нет, ну наивный же я человек: надеялась избежать тюрьмы.
– А, – вдруг сказал Ринат, – трое же ушли.
– Да что вы, Вася, расстраиваетесь из-за какой-то чепухи! – бросился успокаивать Петя Запеканкин. – Подумаешь – два, три человека, вот уж беда.
– А может, кто-то вперёд ушел? – предположила рассудительная Юля.
Ну что ж, дельная мысль. Тропинка нырнула в овраг, пронеслась мимо огромной свалки и открыла вид на небольшую долину. В центре виднелось строение с плоской крышей, два «лица кавказской национальности», трактор «Беларусь» и огромная немецкая овчарка, которая, судорожно сгибаясь и разгибаясь, во весь дух неслась к Василисе. Мужчины возле трактора что-то возбужденно кричали и размахивали руками.
За тот миг, пока собака пролетела половину разделявшего их расстояния, все остатки седьмого отряда как раз успели столпиться у росшей на повороте тропинки алычи. То есть на самом виду у зубастой животины.
Овчарка не просто бежала – она хищно стлалась по земле. Морда опущена ниже холки, хвост – параллельно земле. Нападёт. Да кто ж сомневался?
У Василисы подкосились ноги.
– Не двигайтесь! – закричала она, с голыми руками бросаясь навстречу зверюге. – Сбейтесь в кучу и не двигайтесь!
Но не тут-то было. Дети с оглушительными воплями помчались вперёд, обгоняя вожатую. Палка, брошенная Пингвином, угодила по передним лапам. Из-за этого добрых полметра овчарка пропахала грудью землю. Тут же увесистый камень угодил ей в бок, другой шлепнул прямо по плоскому лбу. Раздался утробный визг. Под градом камней, палок и алычи собака закружилась на месте и вдруг трусливо помчалась назад. В Пингвине, Свете и Спартаке проснулся охотничий инстинкт. Они погнались следом. Но зверь трусливо скрылся в домике с плоской крышей.
– Упустили! – с досадой сказал вернувшийся Пингвин. – Сколько мяса ушло!
– Дурак! – размахивала палкой разгорячённая Света. – Мясо, мясо! А шкуры тебе, что ль, не жалко?
– Надо было справа окружать! – сокрушался Спартак. – Я говорил, надо справа окружать! Никогда умного человека не слушаете!
– Не ори в ухо! – взвизгнула оглушенная человеком-сиреной Света. И вдруг застыла на месте, как громом пораженная: Василиса лежала в пыли, неестественно вывернув ногу. Она была в глубоком обмороке…
Их отсутствия в лагере никто не заметил. Наверное, потому, что в эти минуты перед главным корпусом разворачивалось жуткое зрелище.
Прямо на асфальте лицом вниз лежали тинэйджеры. Между рядами их тел прохаживался Гурий Денисович. Время от времени он с ожесточением бил антенной от рации по их обнаженным задницам…
Но Василиса так устала! Она не нашла в себе сил поинтересоваться у кого-нибудь поведением Гурия Денисовича. Ноги от непрерывной беготни гудели как печные трубы в бурю. За ужином она ловила себя на том, что испытывает глухое раздражение к любым детям. После отбоя мальчишки не отпускали её из своей палаты, прося рассказать «ещё анекдотик», и она готова была их всех убить.
Огромные серые бабочки уже два часа таранили фонарь, когда самый неугомонный Спартак отключился. Василиса замертво рухнула на свою кровать прямо поверх одеяла и мгновенно уснула. Это был счастливейший миг в её жизни.
