Илья Петрухин Code of The Crimson Dawn

Глава 1 Тень в багровом свете

Шанхай, 2025 год. Рассвет над городом был не мягким, а резким, как щелчок выключателя. Небо из черного превращалось в свинцово-серое, пронзаемое шпилями небоскребов, уже подсвеченных первыми лучами солнца. Сверхскоростной поезд «Фусин» с бесшумным шипением замер на перроне вокзала Хунцяо, и толпа пассажиров хлынула в здание вокзала.

Среди них была и она. Ван Ся. Выпускница элитной Пекинской Академии Полиции. В ее идеальной осанке, в собранных в тугой безупречный узел волосах, в твердом взгляде, который на бегу сканировал окружение, читалась выучка. Но сегодня по углам ее губ играла едва сдерживаемая улыбка. Ее перевели! Не куда-нибудь, а в Шанхай, в один из передовых участков города будущего.

Она радостно взмахнула рукой, и к бордюру бесшумно подкатило автономное такси – гладкий, черный аэродинамический куб без водителя. Дверь отъехала беззвучно.

– Участок номер 7 в районе Пудун, – сказала Ван Ся, опускаясь на мягкое сиденье.

Голосовой интерфейс такси мягко подтвердил маршрут. Машина тронулась, растворяясь в утреннем потоке. Ван Ся смотрела в окно на просыпающийся мегаполис. Вертикальные города внутри города, транспортеры на магнитной подушке, гигантские голограммы рекламы, мерцающие в предрассветной дымке. Она чувствовала прилив восторга. Пекин дал ей фундамент, но Шанхай – это будущее, и она была его частью.

Такси бесшумно остановилось перед современным зданием с зеркальным фасадом, отражающим небо. Вывеска «Участок №7» светилась мягким синим светом. Сердце Ван Ся учащенно забилось. Ее новый дом. Ее новые коллеги. Ее шанс проявить себя.

Она глубоко вдохнула, поправила форменную куртку и уверенным шагом направилась ко входу. Привет, Шанхай. Капитан Ван Ся приступила к службе.

А за полчаса до этого, в сердце пульсирующего неоновыми ритмами Пудуна, в «Жемчужной Башне», чей шпиль пронзал низкие утренние облака, царила тишина, какая бывает только на самой вершине мира.

Лифт, обитый полированным деревом, бесшумно доставил ее на пентхаус. Мэй, уборщица с номерным бейджем на поношенном жилете, сонно подкатила свою тележку с чистящими средствами к дубовым дверям апартаментов № «Созидатель». Так в штатном расписании значился владелец – знаменитый бизнесмен-новатор Чжан Вэйлинь.

Дверь, как ей и говорили, была приоткрыта. «Богатые тоже странные», – мелькнуло в голове у Мэй. Она тихо вошла.

Воздух был спертым, пахнущим дорогим кофе и чем-то еще… сладковатым и тяжелым. Мэй нахмурилась. Сквозь панорамное окно, занимавшую всю стену, льющийся рассвет окрашивал интерьер в свинцово-багровые тона. Гостиная была образцом футуристичного минимализма: белые кожаные диваны, хромированные поверхности, голографические инсталляции, застывшие в молчании.

И посреди этого стерильного совершенства – бесформенная темная груба на ковре цвета слоновой кости.

Мэй подошла ближе, и сон как рукой сняло. Это был он. Чжан Вэйлинь. Лежал на спине в неестественной позе, словно кукла, брошенная разгневанным ребенком. Но самое страшное было его лицо. Черты, знакомые ей с экранов новостей – уверенные, властные, – теперь были искажены гримасой абсолютного, немого ужаса. Глаза, широко раскрытые, смотрели в стеклянный потолок, но не видели ни роскоши, ни восходящего солнца. Они видели только свой личный ад.

Мэй, онемев, не сразу заметила предмет, лежавший в сантиметре от его окоченевшей кисти. Маленькая, старинная китайская шкатулка, резко контрастирующая с хай-тековым убранством. Она была сделана из темного дерева и расписана густым, багровым лаком, цветом запекшейся крови. Казалось, она пульсировала в тусклом свете, притягивая взгляд.

Механически, движимая каким-то древним, необъяснимым позывом, Мэй наклонилась и приоткрыла изящную крышку. Внутри, на бархатной подкладке, выцветшей от времени, не было ничего. Лишь пыльная пустота, смотревшая на нее черной бездной.

И только тогда, глядя с ужасом на эту пустоту, Мэй откинула голову и закричала. Тишину пентхауса на вершине мира разорвал пронзительный, животный вопль, но его не услышали ни стекла, ни сталь, ни спящий город внизу.

Ее крик, короткий и оборванный, замер в стерильном воздухе пентхауса. Инстинкт самосохранения, выработанный годами тяжелой работы, пересилил парализующий ужас. Мэй, задыхаясь, отползла от тела, ее тапочки скользнули по гладкому полу. Она вскочила и, не оглядываясь, пулей вылетела в коридор.

Лифт ехал мучительно медленно. Она молотила кулаком по кнопке первого этажа, словно могла ускорить спуск. Когда двери наконец разъехались в холле, она бросилась к стойке ресепшен, ее лицо было искажено гримасой паники.

– Мертвый! – выдохнула она, хватая администратора за рукав. – В пентхаусе… господин Чжан… он мертв!

Молодой человек за стойкой побледнел.

– Успокойтесь, тетя Мэй. Вы уверены? Может, ему стало плохо?

– Плохо? – ее голос сорвался на визг. – Он не дышит! А его лицо… и эта шкатулка… Вызывайте полицию! Сейчас же!

Администратор, наконец осознав серьезность происходяствия, схватил телефон. Его пальцы дрожали, набирая номер.

– Служба 110? Происшествие в небоскребе «Жемчужная Башня», пентхаус на верхнем этаже. Сообщают о смерти. Да, о смерти владельца, Чжан Вэйлиня. Прошу срочно направить наряд.

Сцена в участке №7. Пудун.

Инспектор Ли Цзюнь, только что заваривший свой утренний чай, услышал тревожный сигнал на терминале. На экране замигал красный маркер – вызов повышенной приоритетности. Он одним глотком осушил маленькую пиалу и щелкнул по уведомлению.

«Поступление. Код 187. Небоскреб «Жемчужная Башня», пентхаус. Потерпевший: Чжан Вэйлинь.»

Ли Цзюнь свистнул сквозь зубы. Чжан Вэйлинь – это не просто имя, это голова крупного технологического гиганта, человек, чье состояние строилось на инновациях и чьи патенты были стратегическим активом. Его смерть – это не просто убийство, это событие государственного масштаба.

Он нажал кнопку внутренней связи, его голос был резким и властным, привыкшим командовать.

– Группа реагирования, немедленно на выезд! «Жемчужная Башня», пентхаус. Подозрение на насильственную смерть. Оцепить периметр, никого не пускать, ничего не трогать. Жду первичного доклада через десять минут после прибытия.

Отправив наряд, он откинулся на спинку кресла. В кабинете пахло свежезаваренным чаем и тревожным ожиданием. Он уставился на монитор, где мигал вызов. Убийство новатора. В его участке. В первый же день прибытия той самой выпускницы из Пекина.

«Интересное совпадение», – мрачно подумал инспектор Ли, ожидая первого звонка с места преступления.

Ван Ся вошла в кабинет с тем же радостным возбуждением, с которым покидала такси. Воздух здесь был другим – густым, пропитанным запахом старого чая, пыли от архивных папок и легкой ноткой цигарного дыма, въевшегося в стены.

Инспектор Ли Цзюнь не поднял на нее глаз. Он сидел, уставившись в голографическую проекцию дела, которая парила над его столом. Трехмерная схема пентхауса, биометрические данные Чжан Вэйлиня, фотография тела с этой жуткой, застывшей маской ужаса на лице.

– Инспектор Ли? Капитан Ван Ся, прибыла к новому месту службы, – четко отрапортовала она, вытянувшись по стойке «смирно».

Ли лишь коротко кивнул в сторону свободного стула.

– Принял. Садись. Любуйся. У нас призрак за работой.

Ван Ся опустилась на стул, ее взгляд скользнул по проекции.

– Никаких признаков взлома? – уточнила она, стараясь говорить так же сухо и профессионально, как он.

– Ноль. Система безопасности высшего класса. Окна – бронированное стекло, давление, температура – все в норме. Отпечатки? Только жертвы и уборщицы. – Ли щелкнул пальцем, и проекция переключилась на данные с камер. – А вот здесь – самое интересное. Внешний коридор, камера у лифта. Ровно на три минуты, с 05:47 до 05:50, питание отключено. Аккуратно, дистанционно. Ровно столько, чтобы призрак вошел и вышел, не оставив цифрового следа.

– Убийство-призрак, – прошептала Ван Ся, впечатленная и одновременно напуганная сложностью дела.

– Блестящее заключение, капитан, – его голос прозвучал с едва заметной, язвительной насмешкой. – Именно так это и выглядит. Чистая работа. Слишком чистая.

Ван Ся почувствовала, как горячая волна обиды подкатила к горлу. Он уже ее ненавидел, просто за то, что она из Академии. За то, что она молода. Она не могла позволить ему так себя унижать. Она что-то знала. Что-то, о чем читала в учебниках по истории криминалистики.

– Инспектор, – начала она, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Я изучала архивные дела. Подобный почерк… безупречный, театральный, с элементом символики, как эта шкатулка… Это напоминает мне одно дело.

Ли наконец оторвал взгляд от голограммы и уставился на нее. Его взгляд был тяжелым и усталым.

– Напоминает? У нас тут технологическое убийство века, а вы тянетесь к архивным папкам?

– Не к папкам, – возразила Ван Ся, глядя ему прямо в глаза. – К человеку. Там фигурировал консультант. Гениальный и… нестабильный. Его имя было Лун Шаорань.

В воздухе повисла гробовая тишина. Ли Цзюнь медленно откинулся на спинку кресла, сложив пальцы домиком. Его лицо было невозмутимым, но в глазах заплясали искры смеси гнева и неверия.

– Лун Шаорань? – произнес он с ледяным спокойствием. – Тот самый Лун Шаорань, которого десять лет назад объявили психически невменяемым и упекли в закрытую клинику «Башня Сюань» после того, как он чуть не отправил на тот свет полдюжины людей в своем «квесте»? Вы предлагаете мне обратиться за помощью к сумасшедшему?

– Я предлагаю обратиться к тому, кто, возможно, единственный способен мыслить как этот «призрак», – не сдавалась Ван Ся. – Он был гением в области криминальной психологии и киберпреступлений. До того, как его рассудок помутнел.

Инспектор Ли тяжело вздохнул, потирая переносицу. Он смотрел на эту идеалистичную девочку из провинции, на ее горящие глаза, и видел в них лишь безрассудство.

– Капитан Ван, – сказал он тихо, но так, что по коже побежали мурашки. – Ваш энтузиазм я отмечаю. Но мы занимаемся реальным делом, а не играем в «Охоту на мыслепреступника» по учебнику. Лун Шаорань – это сказка для пугливых стажеров. Забудьте.

Но по тому, как его взгляд на секунду задержался на изображении пустой багровой шкатулки, Ван Ся поняла – он не забудет. И она – тоже.

Воздух в кабинете инспектора Ли был густым и спертым, пахшим старым чаем и пылью с архивных полок. Ван Ся, все еще ощущая на губах привкус шанхайского утра, стояла по стойке «смирно», но ее энтузиазм уже начинал трещать по швам под тяжелым, безразличным взглядом напарника.

Инспектор Ли Цзюнь не поднял на нее глаз. Он изучал голографическую проекцию дела, парившую над столом. Трехмерная схема пентхауса, биометрические данные Чжан Вэйлиня, фотография тела с застывшей маской ужаса.

– Инспектор Ли? Капитан Ван Ся, прибыла к новому месту службы, – четко отрапортовала она.

– Садись, – буркнул он, не глядя. – Любуйся. У нас призрак за работой. Ни взлома, ни отпечатков. Камеры отключены ровно на три минуты. Идеально.

Ван Ся опустилась на стул, вглядываясь в детали.

– Убийство-призрак, – прошептала она.

– Блестящее заключение, – его голос прозвучал с ледяной насмешкой. – Чистая работа. Слишком чистая.

Ван Ся сглотнула обиду. Она должна была доказать свою ценность.

– Инспектор, я изучала теорию сложных преступлений. Такой почерк… безупречный, театральный… Это напоминает мне аналитический профиль, который строила Академия на основе нескольких старых, нераскрытых дел. Их объединяла рука мастера, создававшего не просто преступление, а интеллектуальный вызов.

Ли наконец оторвал взгляд от голограммы, его усталые глаза изучали ее с нескрываемым скепсисом.

– И? Вы предлагаете нам читать лекции по криминальной теории?

– Нет. Я предлагаю обратиться к человеку, который помогал строить эти профили. Единственный, кто, возможно, способен мыслить как этот «призрак». Его имя – Лон Шаорань.

В воздухе повисла тяжелая пауза. Ли Цзюнь медленно откинулся на спинку кресла.

– Лон Шаорань, – произнес он, и в его голосе прозвучало нечто среднее между раздражением и усталым смехом. – Гениальный затворник, который продает консультации за астрономические суммы и прихоти, когда ему скучно. И который сейчас, я почти уверен, проводит какой-нибудь безумный эксперимент в своем техно-логове. Его «беспокоить нельзя». Это буквально написано на всех дверях его башни.

– Именно поэтому к нему и стоит обратиться! – настаивала Ван Ся, чувствуя, что зацепилась за верную нить. – Только человек с его эйдетической памятью и знаниями в сотнях узких областей сможет увидеть связь там, где мы ее не видим. Он живет в мире паттернов и вызовов. А это дело… оно пахнет вызовом.

Инспектор Ли тяжело вздохнул, потирая переносицу. Он смотрел на горящие глаза этой провинциальной выпускницы, на ее веру в учебники и гениев, и видел лишь головную боль.

– Капитан Ван, – его голос стал тихим и опасным. – Лон Шаорань – это не служебная собака, которую можно позвать по свистку. Он капризный, непредсказуемый и находится на полпути к божеству в своем собственном цифровом храме. У нас нет ни времени, ни ресурсов ублажать его прихоти.

– Но инспектор! – не сдавалась она. – Эта шкатулка… она не случайна. Она театральна. Это послание. А Лон Шаорань… он говорит на языке таких посланий.

Ли Цзюнь отвернулся и уставился на изображение пустой багровой шкатулки. Он ненавидел эту идею. Ненавидел необходимость ползать перед капризным гением. Но он также ненавидел нераскрытые дела, особенно такие громкие.

– Черт бы тебя побрал, – тихо прошипел он, глядя в стену. Потом, резко развернувшись к ней, бросил: – Хорошо. Одна попытка. Ты везешь материалы ему. И если его люди хотя бы подпустят тебя к двери… может, твой учебник и правда окажется полезнее моего опыта. Но предупреждаю, не питай иллюзий. Гении редко спускаются с небес, чтобы решать проблемы смертных.

Воздух в кабинете сгустился, словно перед грозой. Голограмма над столом мерцала, отбрасывая синеватые блики на усталое лицо инспектора Ли. Флеш-карта в руке Ван Ся казалась непропорционально тяжелой, крошечным ключиком к двери, за которой мог скрываться либо прорыв, либо глубочайшее унижение.

Ли Цзюнь: (Его голос был низким, почти интимным, но от этого не менее опасным) А если… если он согласится? – он закончил её мысль, и в уголке его рта дрогнула едва заметная усмешка. – Тогда, капитан Ван, для тебя начнется настоящая работа. Не та, о которой пишут в учебниках. Ты станешь связным. Мостом между нашим миром грязи и фактов… и его кристальным дворцом из дедукций и теорий. И поверь мне, это самая неустойчивая позиция во всем этом деле.

Он встал и медленно прошел вокруг стола, его тень накрыла Ван Ся.

Ли Цзюнь: Ты будешь фильтровать его бред. Отделять гениальные озарения от паранойи. И самое главное… (он остановился прямо перед ней, и его глаза сузились) …ты не должна попасть под его обаяние. Эти люди… эти гении… они как черные дыры. Они затягивают, заставляя забыть, где заканчивается их игра и начинается реальность, где люди – всего лишь фигуры на доске. Для него это вызов. Для кого-то – смерть.

Ван Ся сглотнула, чувствуя, как по спине бегут мурашки. Энтузиазм внутри нее поостыл, сменившись трезвым, тяжелым пониманием.

Ван Ся: Я… я понимаю риски, инспектор. Я здесь не для игр.

Ли Цзюнь: (Отвернулся и снова посмотрел на голограмму, на застывшую гримасу ужаса на лице Чжан Вэйлиня) Хорошо. Тогда запомни последнее правило. Никто не должен знать, что мы консультируемся с Шаоранем. Ни начальство, ни пресса, ни, черт побери, даже уборщики в этом участке. Если это просочится… (он посмотрел на нее через плечо) …я не знаю, кто станет для тебя большей проблемой – убийца или наши собственные люди. Для всех это будет «дело Ван Ся». Успех – твой. Провал – твой. Я всего лишь дал тебе веревку. Решай сама, связать ей пазл или повеситься.

Он сказал это без злобы, с какой-то почти отеческой, усталой жесткостью. Это было хуже, чем крик. Это была правда.

Ван Ся сжала флеш-карту в кулаке так, что пластик затрещал.

Ван Ся: Я не подведу. И я не повешусь.

Она развернулась и вышла из кабинета, оставив инспектора Ли наедине с мерцающим призраком убитого бизнесмена. Дверь закрылась с тихим щелчком, и только тогда Ли Цзюнь позволил себе устало провести рукой по лицу. Он посмотрел на пустой стул.

Ли Цзюнь: (Тихо, самому себе) Надеюсь, твоя уверенность крепче, чем та веревка, девочка. Потому что этот призрак… он уже за тобой наблюдает.

Дверь кабинета инспектора Ли закрылась за спиной Ван Ся с тихим, но окончательным щелчком, словно захлопнулась крышка гроба. Она на мгновение замерла в коридоре, в странной тишине, нарушаемой лишь отдаленным гулом полицейской машины и мерцанием люминесцентных ламп. Прохладный пластик флеш-карты вжимался в ее ладонь, словно раскаленный уголь, обещая и ожог, и свет.

Внутри кабинета Ли Цзюнь не двигался. Его взгляд, тяжелый и лишенный иллюзий, был прикован к голографической проекции. Застывшая маска ужаса на лице Чжан Вэйлиня парила в воздухе, немой укор его профессионализму. Он медленно провел рукой по лицу, смазывая усталость, накопленную за годы борьбы с городским злом.

«Надеюсь, твоя уверенность крепче, чем та веревка, девочка», – прошептал он в тишину, и слова повисли в спертом воздухе, смешавшись с запахом чая и пыли.

Его взгляд упал на валявшуюся на столе распечатку – краткое досье на саму Ван Ся. «Пекинская Академия. Отличница. Идеалист. Ищет сложные дела». Он с презрением швырнул листок в сторону.

«Ищет сложные дела», – проворчал он. «Нашла, черт бы ее побрал. Нашла. Только вот сложные дела имеют привычку ломать тех, кто их ищет».

Он снова посмотрел на голограмму. На пустую, багровую шкатулку. Символ. Театр. Именно так это и выглядело. И именно это беспокоило его больше всего. Обычные убийцы не оставляют после себя таких изящных, многозначительных пустот. Они оставляют кровь, ложь и страх. А это… это было послание. И Ван Ся, со своим учебником и верой в гениев, возможно, была права в одном – чтобы расшифровать его, нужен был ум, столь же изощренный и искривленный, как и у того, кто его отправил.

Его пальцы с раздражением выстукивали ритм по столу. Он ненавидел эту необходимость. Ненавидел саму идею стучаться в двери к тому, кто считал себя выше закона и порядка. Но больше всего он ненавидел проигрывать.

«Ладно, Шаорань, – мысленно обратился он к призраку, которого никогда не видел. – Посмотрим, что ты найдешь в этой тьме. И какую цену ты за это потребуешь».

А Ван Ся в это время уже выходила на улицу, где шанхайское утро окончательно проснулось. Солнце, отражаясь в стеклах небоскребов, било в глаза, но не грело. Она сжала флеш-карту в кулаке, чувствуя, как ее радость от первого дня сменилась холодной, свинцовой тяжестью ответственности. Слова Ли эхом отдавались в ее сознании: *«Провал – твой. Я всего лишь дал тебе веревку».*

Она посмотрела на безумный, пульсирующий жизнью город. Где-то в его лабиринте из стекла и стали скрывался убийца-призрак. И где-то здесь же, в своей технологичной башне, жил человек, который мог знать, как его найти.

Она глубоко вдохнула, наполняя легкие воздухом, пахнущим выхлопами и возможностями.

«Хорошо, – тихо сказала она самой себе, садясь в патрульную машину. – Игра началась».

И где-то на другом конце города, в стерильной тишине своего лофта, Лун Шаорань, возможно, уже чувствовал приближение нового вызова. Нового пазла. И тонкая, почти незаметная улыбка тронула уголки его губ. Один из его мониторов мигнул, показывая уведомление о входящем шифрованном запросе из участка №7. Он не стал его открывать. Сначала нужно было закончить эксперимент.

Вечер в Пудуне был не закатом, а взрывом. Небо пылало отражением неоновых знаков, и гигантские голограммы проецировали в смог лица иероглифов и рекламу будущего. Именно в этом аду света Ван Ся и инспектор Ли нашли неприметную дверь, затерявшуюся между сияющими фасадами. Дверь вела не в офис, а в чертоги.

Чертоги безумного гения.

Лофт был огромным, похожим на ангар, и казался материальным воплощением хаотичного сознания его владельца. Воздух гудел от работы серверных стоек, мерцающих синими огнями. Повсюду, на столах, на полу, даже на подоконниках, громоздились горы печатных плат, паутины проводов, причудливые стеклянные колбы с разноцветными жидкостями и стопки книг по квантовой физике, средневековой алхимии и древнекитайской каллиграфии.

И в центре этого шторма, за столом, уставленным спектрометрами и тигелями, стоял он. Лон Шаорань. Молодой человек в дорогом, но мятом шелковом костюме, без галстука. Его пальцы, быстрые и точные, засыпали в миниатюрную печь чайные листья разных сортов. Рядом монитор выстраивал сложные графики.

– Спектр испарений лунцзина с запахом цитруса, характерный для известковых почв западного склона, – пробормотал он себе под нос, не оборачиваясь. Его голос был ровным, без интонаций, как у голосового помощника. – Вторжение правоохранительных органов. Инспектор Ли, привыкший к грубой силе, и… капитан Ван Ся. Выпускница Пекина. Пахнет учебниками и наивностью. Прервете эксперимент – оплатите квоту погрешности.

Ли Цзюнь сдержанно фыркнул, оглядывая бардак с отвращением.

– У нас дело, Шаорань. Не к чаю.

– Все в мире связано с чаем, инспектор. Просто вы не умеете видеть связей, – он наконец повернулся. Его лицо было поразительно молодым и острым, но глаза… глаза были старыми, словно видевшими слишком много циклов времени. Они были цвета темного янтаря и смотрели на Ван Ся так, будто мгновенно просканировали и заархивировали каждую ее черту.

Ван Ся, ошарашенная и подавленная этим хаосом гения, сделала шаг вперед, сжимая флеш-карту.

– Господин Лон, речь об убийстве Чжан Вэйлиня. В его пентхаусе. Никаких следов, камеры отключены…

– Скучно, – перебил ее Шаорань, возвращаясь к своим колбам. – Богатый человек. Технологии. Ноль следов. Банальное ограбление с элементами промышленного шпионажа. Ваши программисты с этим справятся. Не тратьте мое время. Я определяю терруар по дисперсии молекул воды в паре. Это сложно.

Ли Цзюнь сжал кулаки, его лицо застыло в каменной маске. Ван Ся почувствовала, как почва уходит из-под ног. Она проигрывала. Ее авантюра с гением рушилась, так и не начавшись. Отчаяние заставило ее выпалить последнее, что казалось ей простой деталью, а не ключом.

– Но… там была шкатулка, – сказала она, почти сбившись. – Маленькая, старая. Безделушка. Расписанная багровым лаком. Пустая.

И вот тогда время в лофте остановилось.

Лон Шаорань замер. Его спина, повернутая к ним, напряглась. Он медленно, очень медленно опустил пинцет с чайным листом на стол. Тиканье какого-то прибора внезапно стало оглушительно громким.

Он повернулся.

Камера крупным планом выхватывает его глаза. Всего на долю секунды. Всего один миг. Но в этом мгновении исчезло высокомерное равнодушие, испарилась скука. В глубине янтарных зрачков вспыхнул холодный, хищный, абсолютно сконцентрированный огонь. Огонь охотника, учуявшего дичь. Огонь алхимика, нашедшего философский камень.

Он шагнул к Ван Ся. Его движение было плавным и бесшумным, как у большой кошки.

– Багровая шкатулка? – его голос стал тише, но в нем появилась стальная нить, от которой по коже побежали мурашки. – Опиши. Точнее.

Ван Ся, загипнотизированная этим взглядом, кивнула, с трудом подбирая слова.

– Темное дерево… Лак… Цвета… цвета запекшейся крови. И внутри… ничего.

Шаорань стоял неподвижно, его взгляд был прикован к ней, но видел он, казалось, что-то далекое, что-то за пределами этой комнаты.

– Хорошо, – наконец произнес он, и это слово прозвучало как приговор. – Ваше "банальное ограбление"… оно только что стало значительно интереснее моего чая. Показывайте материалы.

Слово «интересно», произнесенное его устами, прозвучало не как обычное любопытство, а как щелчок взведенного курка. Атмосфера в лофте мгновенно переменилась. Из раздраженного ученого он превратился в хищника, учуявшего запах крови.

Он резко махнул рукой, и голографические графики чайных испарений растворились в воздухе, уступив место пустому, ждущему экрану.