Илья Олегович Ледоколов
Братья
– Да, есть, и довольно чуднАя. А что?
– Ничего… просто вспомнила…
– Есть у меня батя, в Троегорье живет старый хрен. Так вот, он со мной уже лет пятнадцать не разговаривает, как узнал о… Да неважно! Мамка у меня набожная плаксивая, каждый раз ноет, как только увидит меня… Ну и старший братик-тот еще фрукт. Может покажу тебе его. Младший братик кузницу держит, как я слышал, на Западном побережье. Как уехал из дому, только один раз его видел. Он тогда подмастерьем ходил, я предложил ему работу, отказался, сказал, что хочет деньги честным трудом зарабатывать. Ха! Дурак. А я что не честным трудом занимаюсь? Есть еще сестра и самый меньший, но о них я ничего не слышал. Ты что-то говорила?
– Я так… ничего.
– Ну и ладно – ответил гном и снова присосался к пиву.
Настало молчание, слышались лишь крики на палубе да бульканье в животе гнома. Когда он снова принялся за еду, девушка поправила свои волосы, встала:
– Я тогда пойду?– спросила она своим робким голосом.
– Нет, что ты! Останься, а то мне одному скучно.
– Я все же пойду: спать надо, завтра вставать рано.
– Да ты не уснешь: вон какая качка. Останься.
Девушка, еще немного поколебавшись, села на крающек стула, вперив взгляд в пол. Гном допил первую кружку, со стуком поставил ее на стол и резко сказал:
– А, проклятье! Ладно, иди спать, но смотри: завтра так просто не отделаешься!
Она не знала, смеяться ее или плакать, однако мешкать себе не позволила и мигом выскочила вон. Гном расстроенный допил свое пойло, которое сам считал самым лучшим напитком в мире, может быть, потому, что досталось оно ему бесплатно, и, уставившись в одну точку, долго сидел в одиночестве.
В это время море уже притихло, гребцам дали отдохнуть, и надсмотрщик спустился вниз за их харчами. Вот сейчас бы и поговорить им, излить все накипевшее, но среди рабов царило подавленное молчание. Его нарушил гном, прислонившийся к борту и бессильно свесивший голову:
– Если мне не дадут нормально пожрать, то я сдохну.
Несколько минут никто не реагировал, никто даже не шевельнулся. Наконец высокий тощий парень, что сидел в паре с гномом проговорил:
– А я и так сдохну, поскорей бы только.
С носа корабля хрипло сказал кто-то:
– А сволочь, наверно, развлекается со своей бабой внизу.
– Придушу гадину, раздавлю его жирную шею – прошипел уже немолодой человек с ненавистью в голосе. Уже не первый год некоторый из команды слышали, как он клялся сделать это.
– Утопить лучше.
– Ребята, а может возьмем и грохнем обоих, а сами до берега доплывем и все – свободны?– спросил молодой русый человек, лишь недавно попавший на галеру.
Все умолкли. Никто из двадцати гребцов не смог бы даже на ноги встать, не то что удушить или сбросить за борт громадного негра – надсмотрщика. Бессильность будила в них злобу:
– Замолчи, сопляк,– сразу несколько человек оборвали его.
– Дали бы поспать подольше, а там…
– Ага! Угу… Да…-пронеслись слова одобрения по кораблю.
– Может отпустит он нас, но не век же он будет нас мучить? Ведь от нас уже прока нет. Вон – одни кости да кожа- проговорил тоскливо гном.
– Эта сволочь? Отпустит? Да он скорее подавится, чем так сделает.
– Ну, хоть продаст. Может у других будет полегче.
– Да, такого тирана как наш надо еще и поискать…
– Тиран… ха-ха,– сделал попытку посмеяться седой мужчина, но получился лишь тихий хрип,– да сволочь он и подонок. Тварь, мразь, скотина…
Тут среди рабов поднялось подобие шума: каждый прибавлял какое-нибудь свое ругательство, некоторые из которых были глупы, некоторые остроумны, но все полны искренней ненависти.
– Молчать! Жрать несу – крикнул негр, поднимаясь из трюма с черным, закоптевшим котелком, из которого доносился запах подгорелой недоваренной гречки.
3
-Ну, здорово, братец,– сказал толстый богато одетый гном. Он сидел, откинувшись на спинку стула, и барабанил по столу пальцами, на каждом из которых был перстень с камнем особого цвета. Гном, которого он приветствовал, пораженный стоял в дверях собственного дома. Наконец он пришел в себя и произнес:
– Здравствуй, Тонни,– и сделал шаг вперед. Несколько мгновений они быстро с интересом оглядывали друг друга.
– И как ты тут поживаешь?– спросил Тонни, обводя комнату слегка презрительным взглядом.
– Да как видишь, по-прежнему.
-Один значит? И не надоело тебе такое житьё? Если что… знаешь, у меня на корабле есть одна цыпа – первый сорт, могу одолжить ненадолго,– со злой ухмылкой сказал толстый.
– Нет, спасибо: ты же знаешь мне нельзя.
– А ты значит из себя все еще монаха строишь? Во дела…– и откинув голову, гном неестественно захохотал.
Настало молчание, каждый пытался подобрать нужные слова, найти общую тему, поделиться общими воспоминаниями, но ничего такого не находилось. Говорить, казалось, было не о чем, но надо. Тонни заговорил первым:
– Постарели мы с тобой, брат, побелели. Годы идут. Оглядываюсь я на свою жизнь и думаю: как мало сделано, и как много осталось.
– Семья как?– спросил худой, прислонившись к стене: в комнате был лишь один стул.– Давно у них был?
– Да вот совсем недавно заходил к ним,– будничным тоном соврал Тонни.– Все здоровы, сыты, у отца лишь крыша слегка поехала, но ничего страшного. Ты же знаешь, они к этому возрасту все такими становятся.
– А мать как?– напряженно спросил гном.
– Мать то? Ничего. Ходит. На спину жалуется, и на ноги, и на еще там что-то, но вцелом выглядит неплохо.
– Про меня не спрашивали?
Тонни немного призадумался: что бы ответить?
– М-м… да, вроде бы спрашивали. Я сказал им, что ты жив, здоров – и все. Больше ничего.
Худой то ли облегченно, то ли разочарованно выдохнул:
– Хотел бы я их навестить, тоска по дому сжирает.
– Так навесил бы: отсюда до Троегорья не так уж и далеко.
Гном покачал головой:
– Нет, не могу.
Тонни встал, широкой хозяйской поступью прошелся по комнате, с интересом рассмотрел лежащие на полке инструменты.
– Как идут дела?– спросил худой у него.
– О! Дела идут отлично: недавно купил новый корабль, «Удача» называется, чудесное судно, с ним торговля у меня еще живее пойдет, так что малыш Тонни скоро скопит себе деньжат на небольшой городок. Хи-хи! Вот тогда и заживем!
– А что, малыш Тонни еще не женился?
Толстый грузно сел обратно на стул:
– Нет, ты же знаешь, у деловых людей на такие мелочи времени нет.
– А что так?
Гном нахмурился: эти вопросы раздражали его, сложил руки на груди, блеснув восемью камнями, подумал немного и решил пооткровенничать:
– Знаешь, Игнни, а я ведь и правду подумываю жениться. Нет, не смейся,– сказал он брату, увидев, как на его лице появилась недоверчивая улыбка,– я серьезно. Не так же и часто я говорю с тобой серьезно, поэтому послушай. Я правда думаю жениться, осесть где-нибудь, начать дело. Ведь это не так уж невероятно, как тебе представляется. У меня есть достаточно средств для того… Чего ржешь?– сдавленным голосом раздраженно спросил он.