Илья Березин
Под пальмою

– Будто упорного, мирза?

– Клянусь вашею смертью, сааб, беразгунцы сопротивлялись долго и искусно, но наконец бросили неблагодарный городишка и ушли. Шейх Абд-уррасуль опять сел на управление, но недолго чванился он своим успехом. Теперь, сааб, приходит ему конец самый трагический, «матем». Правитель Фарса потребовал шейха к себе в Шираз: отговориться было нельзя, и шейх поехал со свитой. В передний путь он пробрался благополучно, потому что в Беразгуне ничего не знали об его поездке, в Казеруне тоже, но зато уж обратный проезд шейха стерегли во всех ущельях. Через Казерунский округ шейх пробрался благополучно, да и не такой был пехлеван царевич Теймур-мирза, чтоб нападать на слабого врага, но здесь ждали шейха приготовившиеся беразгунцы. Абд-уррасуль бросился было в сторону, но тут увидел, что опасности в открытом поле еще больше, и потому вернулся назад и засел в далегийскую башню, знаете, в селений Далеги, что мы проезжали третьего дня.

– Знаю, знаю очень хорошо, мирза: в этом селении и воду-то продают на деньги, потому что привозят ее из гор. А башня-то, как видел я ее, тоже глиняная.

– Земляная-то земляная, но крепкая, с камнями пополам сложена. Абд-уррасуль заперся в ней с своими домочадцами, большая часть которых разбежалась, однако же при нем оставалось человек восемь: вход, узкий и низкий, завалили чем попало, а сами стали с ружьями у окон и приготовились к защите. Беразгунцы окружили башню, но видят, что в окна выставлены ружья, и потому близко не подъезжают.

«Сдайся, собачий отец», кричат они издали, но так что в башне все слышно.

«Не сдамся, пейзевенги», отвечает им шейх Абд-уррасуль, в надежде, что из Абушехра подоспеет к нему помощь. Но в городе ничего об этом и не знали.

«Сдайтесь, истинные мусульмане!» кричат осаждающие домочадцам шейховым. «Нам нужен только этот сожженный отец, которого вы называете шейхом, а вас мы и пальцем не тронем, клянемся вашею душою!»

Но вместо ответа домочадцы шейха послали осаждающим пули, которые показали, что боевого снаряда у них довольно.

Беразгунцы ездили подле башни…

– На ружейный выстрел мирза, на ружейный выстрел.

– Потом составили они совет: чем напрасно терять нам свою кровь, брать башню приступом, мы лучше дождемся ночи и запалим башню с шейхом.

«Аферин» (браво)! закричал совет. Так и решили. Оставив около башни караул, сами пошли отдохнуть. Что думал и делал в это время шейх Абд-уррасуль, я не знаю, только должно быть он не понимал и все ждал помощи от своих из Абушехра. Помощь-то не пришла, а пришла темная ночь, верный друг беразгунцев. Заранее наготовленные деревья были стащены к башне и в темноте ночной сложены подле самых стен ее. Шейх и его домочадцы слышали шум и возню около своей тюрьмы, и стреляли несколько раз наугад, но остановить работ не могли, хотя и ранили двух человек. Вдруг башня вспыхнула ярким пламенем, всю окрестность осветило, на небе встало мерцающее зарево: то беразгунцы зажгли лес вокруг башни.

Шейх бился как лев в западне, но ничего сделать не мог: выстрелы его и домочадцев не достигали до осаждающих, которые издали смотрели на пожирающее пламя, постепенно поднимавшееся к небесам.

«Аман»! кричал теперь Абд-уррасуль, но голос его терялся в буре пожара и криках торжествовавших беразгунцев.

Тогда шейх с домочадцами принялись отваливать камни и мусор от дверей башни, но усилия их были тщетны: то, что натаскали в течение целого дня, они хотели разобрать в полчаса.

«Где твои арабы? кричали беразгунцы: пусть они помогут. тебе теперь!»

Из башни раздавался общий крик проклятия, перешедший потом в вопль отчаяния.

Когда дым и смрад распространились по нижнему этажу башни, шейх со служителями перебрался наверх. При пылающем зареве в выси рисовались какие-то темные фигуры, перебегавшие от одного края к другому, с поднятыми руками, и наклонявшиеся часто через край, как будто с намерением прыгнуть на землю… Но земля была далеко, и притом же ее покрывало море пламени, от разложенного костра…

Пламя шло все выше и выше, вопли на террасе раздавались, чаще и чаще: тени бегали быстрее…

Наконец что-то грохнуло в башне с страшным треском, раздался вопль на всей долине, заклубился дым… но потом пламя опять вспыхнуло с прежнею силою, лишь тени исчезли наверху и замолкли вопли в башне.