Илья Алексеевич Беляев
Остров
Жизнь налаживается. Мысли об одиночестве на время исчезают. Я решаю построить простенький домик рядом с каменной площадкой. Этот процесс увлекает меня и забирает неделю-другую. После исчезновения кораблей вновь вернулись далёкие звёзды, заполняющие теперь всё небо. Обычно мне не нравится плавать, будь то океан или лагуна, но с тех пор я частенько освежаюсь в прозрачной воде. Это хорошее время, но оно не сравниться с тем, что было немного позже.
Уже стемнело, я готовился ко сну в доме у каменной площадки, но вдруг заметил что-то странное в воде. Неизвестный объект приближался к острову. Спустя время я понял, что это плот, на котором что-то или кто-то лежит. Волны прибили плот к берегу, я поспешил на разведку. На связанных лианами брёвнах неподвижно лежала девушка, судя по длинным волосам. Я всегда полагал, что все представительницы противоположного и чуждого мне пола без исключения прекрасны и очаровательны. Это маленькое создание, развалившееся на брёвнах, тоже было прекрасно, сомневаться не приходилось. Подумав, я поднял её и отнёс к костру. Такая лёгкая. Я чувствую её мышцы, ощущаю запах, слышу тихий и медленный бой сердца. Самый настоящий человек. Уже тогда она стала для меня кем-то куда более важным, чем друг, кости которого я недавно выбросил. Я уложил девушку на листья. Тепло костра пробудило её. Она открыла свои изумительные глаза и уставилась на меня, как ребёнок.
– Ты в безопасности, – успокаивал её я.
– Знаю. В любом месте на свете безопаснее, чем на острове.
– Так ты тоже живёшь на острове?
– Жила. Мой остров поглотили джунгли. Единственным местом, где можно сохранять рассудок, были скалы. Но они хотят крови. Долгое пребывание на скалах вызывает навязчивые мысли о смерти. Это ужасно. Я соорудила плот и покинула остров.
– Разве это возможно? – удивился я.
– Много раз волны возвращали меня обратно. Но, как видишь, мне удалось. Ты тоже не знаешь своего имени?
– Не знаю. И я тоже пытался покинуть это место. Джунгли тоже могли поглотить мой остров. И скалы тоже заставляют меня думать о смерти. Ты когда-нибудь видела корабли?
– Да, каждый день. Мне даже удалось поговорить с одним пассажиром, но ничего ценного я не узнала. Но кое-что всё же поняла, – она протянула руки к костру. – Одинокая жизнь на острове имеет и свои плюсы. Мы вольны сами выбирать, когда пришло время умирать, хоть и находимся под властью скал. Нам открыта вечная жизнь, полная страданий. Пассажиры кораблей же могут погибнут в людей момент. Любой конфликт на судне приводит к поломке. Со временем они накапливаются, и корабль умирает, идёт на дно, забирая и жизни пассажиров.
– Как по мне, лучше умереть внезапно, чем каждый день думать о приближающемся конце, – говорю я после недолгого молчания.
Мы сидим в тишине, нарушаемой лишь потрескиванием костра. Лёгкий ветерок колышет её волосы. Я, не отрываясь, смотрю на неё. Бедная девушка попала на мой остров и пока не собирается покидать его. Пусть останется здесь навсегда. Мы можем вместе жить в новом доме, вместе искать еду в джунглях, можем делить наше одиночество на двоих. Можем забыть целый мир, посвятив жизнь друг другу. Мне было бы достаточно одного лишь её присутствия на острове. Смотреть в глаза другого человека и видеть в них свои собственные – это и есть счастье, и есть смысл жизни. Знать, что ты не одинок, что есть кто-то, кто позволит заглянуть в свои глаза, в свою душу. Я не могу потерять её, эту девушку.
– Ещё чуть-чуть, – вдруг заговорила она, – и я бы спрыгнула. Разбилась бы о скалы и закончила свои мучения. Каждый день тяжелее предыдущего. Каждая ночь страшнее предшествующей. Я отчаялась. Не видела выхода. Единственное спасение это скалы. Смерть даёт освобождение. Даже от одиночества.
– Мы больше не одиноки! Ты ведь видишь и слышишь меня. Можешь даже потрогать. Я настоящий, как и ты. Мы способны спасти друг друга. Никакие джунгли и скалы не вправе решать нашу судьбу.
Она молча смотрела на меня, в глазах скапливались слёзы. Чего уж там, у меня тоже. Вдруг она прижалась ко мне. Ощущать тепло чужого человека. Это так странно, так приятно и в то же время непривычно. Девушка плакала, а я, по возможности, пытался утешать её, прижимая к себе.
