Илона Волынская
Фан-клуб колдовства (сборник)
Глава 6. Соколиная охота на волка
– Богдан, рот закрой! – раздраженно потребовала Танька. – Не понимаю, что ты там такого необыкновенного увидел!
– Не скажи, впечатляет, – не согласилась с ней Ирка. – Но рот, Богдан, ты все-таки закрой, глупо выглядишь.
– Что? – явно не слыша девчонок, буркнул Богдан, не отрывая взгляда от противоположной стороны улицы.
Там, в ярком свете юпитеров, спиной отступал телеоператор, волоча за собой камеру. А на него, ножка перед ножкой, походкой от бедра, шла необычайно фигуристая блондинка. Ярким золотом вспыхивали волосы, ручки с розовым маникюром трепетно обнимали черную трубку микрофона. Капризно растягивая слова, блондинка вещала:
– Мы идем по сверкающему огнями на-ачному городу: в первую очередь, конечно, Я! Ведущая программы «Гла-амурненько»! Ну и еще наша чудесная съемочная группа, наши милые-милые спонсоры… – небрежной скороговоркой добавила она.
Из-за спины оператора выскочил лысоватый мужчина со стопкой листов в руке и громко прошипел:
– И еще!..
– Еще? А кто еще? – Блондинка широко распахнула здоровенные, просто огромные ярко-ярко-зеленые глаза и, недоумевая, огляделась по сторонам.
Лысый яростно замахал листами.
– Ой, ну конечно! – вдруг вспомнила блондинка и безразличным тоном проронила: – Еще и вы тут, дорогие телезрители!
Обхватив руками лысую голову, мужчина с отчаянием взвыл:
– Прямой эфир!!!
Зато блондинка победно улыбнулась, как улыбается человек, выполнивший тяжелую, но очень нужную работу, хлопнула длиннющими темными ресницами и вдруг взглянула поверх головы оператора прямо туда, где стоял млеющий от восторга Богдан.
У мальчишки перехватило дыхание и закружилась голова. Никто и никогда не смотрел на него та-ак! Он даже не предполагал, что девушки вообще умеют вот так смотреть!
– Иди давай, уставился! – Танька подтолкнула его в спину, загоняя в темную арку двора.
Пошатываясь и то и дело оглядываясь, Богдан сделал шаг. Сзади топотали девчонки.
– Все мальчишки – психи, а наш – в особенности! – ворчала Танька. – Было бы с чего балдеть. Зубы искусственные, волосы крашеные, физиономия в штукатурке на три слоя… И грудь наверняка силиконовая! Настоящие такими не бывают!
– А вдруг всё подлинное? – хмыкнула Ирка.
– Какое мне дело: настоящее, фальшивое? Мне не интересно! – Танька возмутилась так бурно, что подруга ей не поверила, но предпочла оставить тему.
– Слушайте, а может, не стоит тут торчать? Давайте на проспекте пока погуляем. Там хоть фонари горят, а тут темень непролазная и вообще неуютно. – Ирка поежилась. – Придем, когда майор вернется.
– Точно, давайте! – встрепенулся Богдан. – На съемки посмотрим!
– Стой на месте! – Танька одарила мальчишку презрительным взглядом. – Съемки он посмотрит! А майор потом нас не впустит. Дверь не откроет – и все, – покачала она головой.
Троица топталась у подъезда майорского дома. В подъезде висел густой мрак, пахло сыростью и борщом. Посреди двора торчал обезглавленный фонарь – цементный столб с начисто снесенной верхушкой. Даже свет окон терялся в тени козырька над парадным. Танька тоже поежилась – и впрямь неуютно. Но сказала строго:
– Перехватим майора, когда домой пойдет. Это единственный шанс.
– Единственный – так единственный, – смиряясь, кивнула Ирка и вдруг тихо пожаловалась: – Всё мне кажется, что сейчас красные глазки моего сегодняшнего гостя как вспыхнут! – Она с опаской покосилась в глухую тьму двора.
Богдан очнулся от мечтательной задумчивости. Ему стало неудобно: Ирка тут от страха дрожит, а он расфантазировался про всякие глупости! Сопя от сочувствия, мальчишка предложил:
– А давайте майора прямо в квартире подождем! Вы ж ведьмы! Вскроете заговором замок или в форточку залетите.
– Ты что, совсем съехал – у майора в квартире заговоры класть? – охнула Танька.
– Потому что он оборотень?
– Потому что он полицейский! – вскричала Танька.
– А что, за колдовство – как за хулиганство, пятнадцать суток дают? – удивился Богдан.
– Нет. Только полицейский, застав в своей квартире посторонних, может оч-чень нервно отреагировать. Пристрелит нас, и все!
– Или покусает, – вздохнула Ирка. – Ждем.
Звук шагов показал, что долго ждать не придется. Кто-то шел по раздолбанной асфальтовой дорожке, с привычной уверенностью огибая ямины. Вдруг ритм шагов сбился, они замедлились, потом и вовсе смолкли. Своим обострившимся слухом Ирка засекла, как идущий тихо и для обычного человеческого уха совершенно неслышно скакнул прочь с тропы. Мягко ступая, двинулся через пыльный газон, аккуратно заходя ребятам за спину. Она услышала легчайшее, будто шорох крыла бабочки, шуршание ткани и ощутила запах металла и смазки.
– И правда нервно реагирует, – буркнула она и, чуть повысив голос, сказала: – Майор, это мы!
На мгновение все смолкло, потом до Ирки донеслись облегченный вздох и легкое клацанье отпускаемого затвора – майор вернул пистолет в карман. Темная фигура материализовалась из мрака прямо перед ребятами.
– Ну и зачем затаились? – не здороваясь, мрачно буркнул майор. – Ничего не знаю, ничем помочь не могу, и вообще, вы не ко времени! – Раздраженно топая, он двинулся вверх по лестнице. Друзья переглянулись и поспешили следом.
Брякая ключами, Ментовский Вовкулака отпер дверь, с сомнением поглядел на ребят, мученически возвел глаза к грязно-белому потолку лестничной площадки и пропустил гостей в квартиру.
– Мне не то что ваши, мне бы свои проблемы разгрести! – Майор кивнул на заваленный толстыми папками стол. – Вон, из отделения сюда перетаскал. Передадут мои дела другому, а у меня в бумажках такая путаница, что шерсть дыбом! – Он протопал в кухню, хлопнул дверцей холодильника и вернулся, держа в руках бутылку пива. Мрачно покосился на ребят, пробурчал. – Вам не предлагаю, чем скорее вы уберетесь отсюда, тем лучше. – и плюхнулся в кресло, устало вытянув ноги. – Мне работать надо, не поднимая головы, а я весь вечер в нотариальной конторе просидел! Все кишки мне вымотали и душу вынули!
– Вас там что, в жертву приносили? – мрачно поинтересовалась Танька.
Майор так и замер с бутылкой в зубах. Тонкой струйкой пиво потекло по подбородку. Вовкулака судорожно сглотнул, вынул бутылку изо рта и уставился на Таньку.
– Это ты к чему? – грозным тоном поинтересовался он.
– Да ни к чему. Пошутила я. Сами же говорите: кишки, душа… – испуганная подозрительным взглядом, пролепетала Танька.
– Никаких жертвоприношений, – твердо, словно гвозди вколачивал, объявил майор. – Самое обычное житейское дело. Завещание. Что тут такого?
– Да ничего, ничего! – завопила Танька. И тут же уставилась на майора не менее подозрительно, чем он на нее: – ВЫ составляли завещание?
Майор слегка обиделся:
– Мне что, по-твоему, и завещать нечего?
– Если вы всех на деньги, как нас, выставляете… – прикидывая на глазок стоимость сделанного в квартире ремонта, ответила Танька.
– Но-но, попрошу без намеков! – перебил ее майор.
– А зачем вы его составляли? – продолжала наседать Танька.
– В цивилизованных странах человек чуть не с роддома уже завещанием обзаводится, – попытался выкрутиться майор. – Чтоб знать, кому в случае чего неиспользованные памперсы достанутся!
– То в цивилизованных! А наш человек за завещание берется, если боится чего! Вы наш человек или шпион американский?
– Наш я, наш, хотя человек и не все время, – огрызнулся майор. – Отвязалась бы ты от меня, а? Оно тебе надо, мое завещание?
– Мне надо, чтоб вы сказали, что Ирке на Хортице делать! – выдала Танька.
Майор опять захлебнулся пивом.
– Нет, с вами и не попьешь спокойно! – Он отставил бутылку. – Ты как догадалась про Хортицу? – Перевел взгляд на Ирку. На лице его отразилась задумчивость… – Что, твой сказал? – неуверенно предположил он. – Ты с ним все-таки… контактируешь?
Ирка уже хотела в очередной раз поинтересоваться, какой такой «твой», но тут же резко захлопнула рот и ответила майору ничего не выражающим взглядом.
– Если он сам твоим оборотничеством не занимается, чего вы в меня-то вцепились?! – почти проскулил Вовкулака. – Ну объясни ты ему! Я его очень уважаю, ну вот правда – очень! И древние обычаи я тоже уважаю! Но ведь не настолько!!! – прокричал майор. Вдруг лицо его просветлело: – Кстати, а про время-то, про время он что, забыл? День подходящий нужен!
Ирка с Танькой быстро переглянулись. Богдан оказался прав.
– Если бы ты раньше начала, до двадцать второго июня, я бы тебя, честное слово, сам свозил! – нервно продолжал майор.
– Не поняла! – возмутилась Танька. – Ирка что, войну собирается начинать, зачем ей обязательно двадцать второе июня понадобилось?
– А тебе и не надо понимать! Сидите теперь спокойно и ждите декабря! Не вздумайте соваться на остров сейчас! Это опасно! Смертельно опасно!
И снова в словах Ментовского Вовкулаки зазвучала жуткая, разъедающая душу тоска. Неподвижным взглядом он уставился в темноту за окном. Ирка почувствовала, как комната наполняется тревогой, страхом, мучительным ожиданием. Майор коротко встряхнул головой, будто прогоняя печальные мысли, и решительно объявил:
– Да и не получится сейчас ничего, поверь мне! И вообще, давайте закончим бесполезный разговор! – Он поднялся. – Вечер, на улицах темно, а я вас проводить не смогу, работы много. Так что идите-ка вы поскорее домой, детки, а то еще обидит кто.
– Интересно, кто это рискнет обидеть ведьм? – высокомерно поинтересовалась Танька.
– На вас не написано, кто вы такие, – резонно возразил майор. – И я тебе уже когда-то говорил: ваше колдовство для драки не годится. Пока вы заклятье сплетете, вас сто раз уделать можно.
– А вот была бы Ирка настоящим оборотнем… – начала Танька.
– У-у-у! – взвыл Вовкулака. – Опять! Хватит! А ну, марш отсюда, все печенки прогрызли! – подталкивая ребят в спины, он подогнал их к выходу.
В одно мгновение вся троица очутилась на площадке. За ними глухо хлопнула дверь.
– Какой-то он дерганый последнее время, – задумчиво сообщила Ирка, – нервный.
– Нервный? Мент поганый, вот он кто! – припечатала Танька и с досадой стукнула кулаком в бронированную дверь.
Словно в ответ на ее стук, в глубине квартиры что-то глухо бахнуло, послышался звон бьющегося стекла, а потом – грохот и крик. Стукаясь лбами, Ирка и Танька рванули к замку. Сразу две капли ведьминой крови упали на замочную скважину.
– Ой, лишняя! – вскрикнула Танька.
Вторая капля и впрямь оказалась лишней. Замок задымился и рванул. Бронированная дверь содрогнулась и полыхнула пламенем. На месте замка красовалась здоровенная рваная дыра, будто пальнули из гранатомета. Створка тихо заскрипела… И медленно приоткрылась. Казалось, время остановилось. Всего на долю секунды. Но этого хватило. Хватило, чтобы… прийти в полное замешательство и не поверить своим глазам.
Комната напоминала картину в раме, жуткую и одновременно завораживающую. На заднем плане красовалось окно с начисто выбитым стеклом, мелкие осколки блестящим конфетти усыпали мебель и пол. На переднем, скорчившись и закрыв голову руками, лежал майор. Над ним, растопырив крылья и грозно топорща перья, зависла пара здоровенных белых соколов. С загнутых клювов капала кровь. Третий сокол валялся на полу, выставив кверху скрюченные лапы, точно курица на базарном прилавке. Рядом с ним дымился искореженный кусок металла, в котором с трудом можно было опознать замок. Птицы в комнате и ребята в дверях обалдело пялились друг на друга. Но тут майор с трудом поднял залитое кровью лицо и прохрипел:
– Бегите отсюда! Бегите же!
Немая сцена пришла в движение. Бешено заклекотав, сокол взмыл в воздух. Выставив скрюченные когти, ринулся на ребят. Взвизгнув, Танька отпрянула в сторону… А Ирка словно сошла с ума!
– Дичь! Добыча! – заорала она и, утробно завывая, выскочила навстречу соколу.
– Куда, ненормальная, ты ж не перекинулась! – крикнула ей вслед Танька, но Ирка не слушала.
Высоко подпрыгнув, она метким, безошибочным движением ухватила птицу за хвост. Лапы у сокола задрались, он потешно засучил ими в воздухе, забил крыльями…
– Пусти его, борзые вообще на соколов не охотятся! – завопила Танька.
Богдан бросился Ирке на помощь.
Но девчонка уже валилась на пол, сжимая в руках выдранные из птичьего хвоста перья. Позабыв про Вовкулаку, пара соколов пикировала на Ирку. Загнутые клювы нацелились ей в голову. Стремительным движением девчонка закатилась под стол. Громадные когти с лету вонзились в пол, пробивая дубовый паркет насквозь.
Богдан схватил недопитую майором бутылку и запустил ею в замешкавшегося сокола. Тот взмыл к потолку, пропустив снаряд под лапами. Оставляя за собой дорожку разлитого пива, бутылка покатилась по полу. Танька торопливо выкрикнула:
– Три ричкы тэкуть: водяная, пивная та смоляная…
Сокол развернулся в воздухе и ринулся на Таньку, опрокидывая ее на пол, не давая закончить заклятье.
– Водяная догоняет, пивная научает… – быстро забормотала ведьмочка.
Богдан ухватил птицу поперек туловища, отдирая от девчонки. Удар крыла швырнул его на колени, хватка разжалась.
Сокол снова рванулся к Таньке. Девчонка видела только, как круглые, совершенно безумные от ярости глаза белой птицы надвигаются на нее, словно фары мчащейся машины. Ведьма вскинула руку, пытаясь защитить лицо, и последним усилием выдавила:
– Смоляна прочь видсылае!
Блеснуло стекло, и бутылка с силой съездила сокола по затылку. Птицу снесло в сторону, ощутимо приложив о стенку. Гневно клекоча, он взмыл… Бутылка висела в воздухе, будто ее держала за горлышко невидимая рука. Сокол взмахнул крыльями… Бац! Бац! Бутылка ловко стукнула его по лапам. Скрипуче вскрикнув от боли, сокол поджал когти, метнулся в один бок, в другой… Белая птица и ожившая бутылка закружились, маневрируя в воздухе. Сокол пытался расколоть стекло клювом, а бутылка методично тыкала ему под крылья, время от времени подскакивая и норовя заехать в глаз. Иногда она переворачивалась и, утробно тарахтя и вздрагивая, словно из пулемета, лупила из горлышка плевками мазута. По белым соколиным перьям расплывались мерзко пахнущие черные пятна.
Тем временем жаждущий мести куцехвостый сокол метался над столом, карауля спрятавшуюся Ирку. Удары громадных крыльев расшвыривали папки с делами.
– Документацию перепутаешь, петух щипаный! – взвыл всеми позабытый майор.
Его рука скользнула под мышку. Тупорылый черный пистолет нацелился соколу в мягкий пух подбрюшья. Дуло плюнуло огнем… Роняя окровавленные перья, куцехвостый кувыркнулся в воздухе, рухнул на пол и забил крыльями… Припав на одно колено, майор принялся стрелять в сражающуюся с бутылкой птицу. Сокол заметался под потолком… Звонко дзенькая, вдребезги разлетелись плафоны люстры. Роняя с крыльев черные капли мазута, птица ринулась к спасительному окну. Майор повел дуло следом… Но что-то сильно толкнуло его в бок. Пуля жахнула в потолок.
По комнате на подгибающихся лапах кружил пришибленный замком третий сокол. Вырулив к подоконнику, он неуклюже вспорхнул, повел вокруг совершенно осоловелыми глазами и вывалился за окно. «Ф-р-р!» – его облитый мазутом товарищ тоже вылетел и понесся прочь. Бутылка мчалась следом, время от времени нагоняя и стукая по голове.
Майор сгоряча пальнул вслед улетающим птицам. Пуля свистнула над головой одного, заставляя нырнуть в воздухе. Подстреленный куцехвостый попытался присоединиться к повальному бегству. С трудом замахал крыльями, тяжело переваливаясь, побежал к окну…
– Ты куда? А ну, стой! – гаркнул майор, сгреб удирающего сокола поперек туловища и… – Э-эх! – высоко вскинув сокола над головой, Ментовский Вовкулака со всего маху шарахнул им об пол.
Птица хрипло вскрикнула. Очертания крыльев поплыли, размазались, теряя четкость. И вот на полу, тяжело, с присвистом дыша, уже лежал небольшого роста взъерошенный молодой парень в разодранных сзади джинсах.
– Оборотни! – завопила из-под стола Ирка.
– Они самые. А ты думала, курицы из супермаркета залетали? – огрызнулся майор.
Глава 7. Летите в баню
– Ну вот, а вы говорили, колдовство в драке бесполезно, – укоризненно сказала Танька.
– Если б не он, – майор кивнул на Богдана, – тебя б еще на середине заклятья заклевали. А если б соколы со спины не налетели и по башке меня сразу не долбанули, если б я перекинуться успел, твое колдовство вообще б не понадобилось, я б им с ходу глотки поперекусывал!
– А если б вы были раскаленной сковородкой, так они б прямо на вас и поджарились до хрустящей корочки, – в тон ему продолжила Танька, до глубины души обиженная волчьей неблагодарностью.
– Что это вообще такое было? – вылезая из-под стола, поинтересовалась Ирка.
– Наглый наезд! – вскричал майор, разворачиваясь к лежащему в глубине комнаты оборотню.
– Скорее уж налет, – пробормотала Танька. Высунувшись из окна, она с тревогой наблюдала, как по всему дому зажигаются окна. За стеклами мелькали темные силуэты разбуженных жильцов. – Ваши соседи полицию не вызовут?
– А я, по-твоему, кто? – удивился Ментовский Вовкулака. – Не вызовут, они привычные, у меня тут вечно то стрельбище, то побоище. – Майор наклонился и деловито заломил парню руки за спину. Щелкнул замок наручников. – Ну что, соколик, отлетался?
Оборотень открыл глаза, большие и круглые, в их глубине еще тлело яростное безумие охотничьей птицы. Ухватив за отвороты куртки, майор рывком поднял его на ноги:
– Ну-ну, не обвисай, ничего тебе не сделалось, у меня в пистолете простые пули, не серебряные. Ведь было ж время, жили вовкулачьи стаи спокойно, никто на наше добро клюв не точил! Откуда вы понавылуплялись такие, высоко летающие! Прямо на хвост падаете! – с горечью сказал майор. – Вроде птички… ласточки-синички… – Вовкулака презрительно скривился, – …а подлость в вас совершенно змеиная. Всё ж у нас с вами уговорено. Вы перья рвали, что до урочного дня к нам не сунетесь. А сами исподтишка, втроем на одного…
Пленник засмеялся:
– Волк, не бреши как собака…
Ирка оскорбленно моргнула и гневно уставилась на сокола.
Майор с извиняющейся улыбкой обернулся к ней:
– Молодой еще, клювом без ума щелкает… – Он яростно встряхнул сокола за грудки и прорычал ему в лицо, скаля клыки: – Это в чем я брешу?
– Да во всем! Мы на ваше добро клюв точим, надо же! – Сокол презрительно усмехнулся. – А сами? Ведь зуб давали, что урочного дня ждать будете! Где она? Говори, старый волк! Думал, никто не узнает, что твой Рудый ее здесь прячет?
Ментовский Вовкулака явственно опешил:
– Ты что несешь, гад пернатый? Ночью летал, за электропровода зацепился, теперь короткое замыкание в мозгах? Откуда она могла здесь взяться?
– Не прикидывайся, мы всё-о знаем! Надуть решили? Урочного дня ждать боязно, за шкуры трясетесь? Рудого своего облезлого прикрываете? Не вышло! Лучше сам ее отдай, волчина позорный, все равно мы вам всем пасти порвем!
Майор вскипел:
– Это мы за шкуры трясемся? Это наш Рудый облезлый? Да это ваш Кречет, курка смоленая, улетел весь в мазуте! – Он кивнул на окно и вдруг умолк, хмуря лоб. Выражение его лица изменилось. Майор плотнее взял сокола за грудки. – Всем пасти порвете? Ты сказал – всем? Где твоя стая, ты, гусь лапчатый?! – заорал он, с силой тряся пленника. – Говори, пучок перьев, пока я тобой подушку не набил!
Сжав губы, сокол молчал. Голова у него бессильно моталась, как у дохлой птицы. Ментовский Вовкулака оттолкнул парня прочь. Схватив мобилку, принялся яростно терзать кнопки.
– Не отвечает! И этот тоже не отвечает! – отчаянно бормотал майор. – И этот! Мои парни! – взвыл он. Вдруг лицо его прояснилось. – Алло! Алло! – закричал Вовкулака в трубку. – Где вы? Где?
Вой и свист выплеснулись в комнату сквозь микрофон мобилки. Слышно было, как задыхающийся голос зачастил:
– Командир, на нас напали! Соколы! Много! Прямо на Рудого кинулись! Мы забаррикадироваться успели, а он снаружи остался! Еще дерется, но долго не продержится! На помощь, командир! На помощь!
– Где вы?!! – перекрывая вопли, требовательно гаркнул майор.
– Спа-комплекс, над Днепром! – выкрикнули в ответ. Из динамика вдруг донеслись яростный клекот, шум крыльев, в ответ грянул волчий рык. – Снова налетели! Становится жарко! – Трубка взревела… и смолкла, как отрезало.
Майор бросил мобилку.
– Спа-комплекс! Нашли время расслабляться, щенки! Вот и вляпались всеми четырьмя лапами! – Он впихнул сокола-оборотня в ванную и набросил крючок на дверь. – Посиди пока, потом с тобой разберусь! А вы быстро домой! – рыкнул он на ребят. – Не детское дело в разборки лезть!
– Если б мы в ваши разборки не полезли… – нравоучительно начала Танька, но вовкулака ее уже не слушал. Он швырнул на пол нож, кувыркнулся и, не сбавляя темпа, ринулся вниз по лестнице.
Ирка выглянула в окно. Далеко внизу хлопнула дверь подъезда, из-под арки двора метнулась стремительная тень.
– Не успеет, – покачала головой девчонка. – По улицам до Днепра далеко получается. Вот если напрямую… – Прищурившись, она мысленно провела прямую над крышами, туда, где светились огнями многоэтажки набережной. Потом вопросительно глянула на Таньку.
– Чем он вообще остальным вовкулакам поможет, один-то? – протянул Богдан и тоже покосился на Таньку.
– Вам своих проблем мало, хотите еще в волчьих поучаствовать? – поинтересовалась Танька. – Майор сам просил не лезть в их дела!
– Взрослые, – пожал плечами Богдан. – Совсем ласты склеивать будут, а у ребенка помощи не попросят: мы маленькие, они нас защищать должны.
– У волков ласт не бывает, – проворчала Танька. – Нет, правда, на фига нам вовкулаки сдались?
– Они погибнуть могут! – возмутилась Ирка. – Мы не можем их вот так бросить! Они-то нас спасали!
– И выставили за это счет, – парировала Танька.
– Ну, и ты им счет потом выставишь! – примирительно предложил Богдан.
– Ой, лучше не надо, лучше мы их за так спасем! – всполошилась Ирка. – А им потом пусть будет стыдно за свою жадность!
– Их стыд я в банк не положу, – уже сдаваясь, пробурчала Танька.
Мгновенно уловив ее колебания, Ирка бросилась вон из комнаты, заглянула во все углы кухни, сунула нос в кладовку и, не найдя того, что искала, откинула крючок с двери ванной.
– Ой!
Над головой у ведьмочки свистнуло. Тяжело взмахивая крыльями, куцехвостый сокол ринулся в разбитое окно. С одного крыла у него свисали наручники, заставляя все время заваливаться набок.
– Ты зачем птичку выпустила?! – завопил Богдан.
– Я случайно! Я про него забыла! – чуть не плача, сказала Ирка.
– Теперь точно придется вовкулак спасать, а то, если они без нас спасутся, майор нам горло перегрызет, – вздохнула Танька.
– Держал бы он швабры в кладовке, ничего б не случилось, – проворчала Ирка. – Тебе с губкой или вот эту, с веревочками? – спросила она, вытаскивая из угла ванной пару пластиковых швабр.
Девчонки вскочили на швабры…
– Эй, а я? Мне что делать? – заметался Богдан.
– Спать ложиться! – скомандовала Танька. – Быстро заснешь – может, еще и догонишь!
– Я тебе что, маленький, в такую рань засыпать? – возмутился Богдан.
– Попробуй «Спокойной ночи, малыши» посмотреть, вдруг поможет, – ехидно фыркнула девчонка и вылетела за окно.
– Ты чего Богдана не усыпила, ты же можешь? – Ирка неслась рядом.
– Нужен он нам! Без него обойдемся! – Танька взлетела повыше. – Вон майор, в переулке!
Она опустила рукоять швабры и спикировала прямо на голову бегущему волку. Ей стало хорошо слышно его загнанное, хриплое дыхание.
– Будете нам должны, майор! – крикнула ведьма, зависая у оборотня над ушами, и, вздернув швабру вверх, понеслась над крышами домов вслед за подругой.
