Игорь Зимин
Александровский парк Царского Села. XVIII – начало XX в. Повседневная жизнь Российского императорского двора
Идея возведения этого мемориального комплекса принадлежала Николаю I, который пожелал «шапель сию […] иметь в том роде, как имеются в Италии по дорогам». Он лично выбрал место для нее и «указал направление монумента». Что касается крытого соломой домика с двумя открытыми террасами на березовых столбах, поставленного на берегу озера, туда, наряду с садовой мебелью, сделанной фирмой Гамбса, перенесли кушетку, письменный стол и кресла из комнаты великой княгини Александры Николаевны в Александровском дворце. Враз постаревший император время от времени приходил в этот домик покормить черных лебедей.
Малая Шапель
Домик с соломенной крышей
План расположения малой Шапели и домика
Если говорить о жизни императорской семьи на плэнере Александровского парка, то Николай I ежедневно совершал длительные прогулки по парку, иногда беря с собой ружье. Во время прогулок он время от времени стрелял из ружья по воронам. Поскольку попасть в умных птиц у царя получалось не всегда, император называл это «ходить с ружьем на промахи»[91]. Дети императора, как и все дети, играли на приволье Александровского парка. В начале 1850-х гг. будущий Александр III со своими братьями много времени проводил в Александровском парке. Его воспитатель вспоминал: «Любы и милы были… отведенные каждому из них вблизи дворца садики и огороды, где они сами усердно насаждали цветы и овощи; сетка с лестницами, канатами и высокими мачтами, устроенная для их гимнастических упражнений и игр; игрушечная крепость, которую они попеременно то брали штурмом, то обороняли; зверинец со старым любимым слоном, которого они никогда не забывали навестить, поласкать и накормить. Любимым местом в парке был… Детский остров… где играл в юношеские годы их отец. Весь день проводили они на свежем воздухе и так полюбили Царское Село, что не могли терпеливо дождаться переезда туда, а покидали его всегда с чувством глубочайшей грусти и огорчения».
Александровский парк во второй половине XIX в.
После смерти Николая I (1855), а затем и императрицы Александры Федоровны (1860) строительные работы в Александровском парке фактически прекратились. Это было связано с тем, что в это время в Министерстве Императорского двора начал проводиться режим жесткой экономии и весьма скудные средства выделялись только на поддержание инфраструктуры парка и обычные сезонные работы. Если что новое и делалось, то в силу некой сохранявшейся инерции и по мелочам.
Например, в 1858 г. Александр II распорядился заказать каменный пьедестал для большой бронзовой вазы, временно установленной на траве в Собственном саду перед Александровским дворцом. Эту вазу подарил императрице Александре Федоровне ее брат – король Пруссии. Пока изготавливался каменный пьедестал, для вазы установили деревянный, выкрасив его под камень.
Архитектор И. А. Монигетти составил смету работ, вылившуюся в 1700 руб. и предполагавшую изготовление гранитной корзины под пьедестал. Камень планировали взять из оставшегося гранита от разобранных Баболовских ворот. Императрица Александра Федоровна одобрила проект Монигетти. Однако заминка вышла с определением места, где должны были установить бронзовую вазу. В июне 1859 г. Я. В. Захаржевский писал министру Императорского двора В. Ф. Адлербергу, что «упомянутая ваза стоит и ныне на временном пьедестале в Собственном садике посредине лужка пред Александровском дворцом. По случаю, что это место не одобрено Ея Величеством, модель оной вазы выставлена на плузе против полукруглого крыльца». Замечу, что по мнению самого Захаржевского – это место «весьма приличное». В конечном счете с местом определились – «в Собственном садике, при второй дорожке от розовой рогатки».[92] Однако эта ваза так и не нашла своего места у Александровского дворца, поскольку осенью 1860 г. императрица Александра Федоровна умерла и вазу с готовым гранитным пьедесталом передали в собственность великого князя Михаила Николаевича и установили на его Михайловской даче.
Мраморная ваза в Собственном садике Александровского дворца
Регулярная часть Александровского парка. 1867 г.
Но идея не умерла. Спустя несколько лет, в 1862 г., министр Императорского двора предписал Захаржевскому «сделать фундамент в саду, против Александровского Царскосельского дворца для постановления большой мраморной вазы… вместо бывшей там бронзовой вазы».[93] Эту мраморную вазу предполагалось доставить из Императорского Эрмитажа. В сентябре 1862 г. всю техническую сторону проекта поручили архитектору Видову и вазу успешно установили перед Александровским дворцом в 1863 г. Сегодня, как и очень многого, этой вазы в Александровском парке нет.
В 1865 г. умер Я. В. Захаржевский, который был главным хозяйственником Царскосельских резиденций с 1817 г., на протяжении почти 50 лет. Он до последнего дня сохранял свой авторитет, и к его мнению прислушивались члены императорской фамилии. В 1856 г., в дни коронации Александра II, Я. В. Захаржевскому был пожалован орден св. Владимира 1 степени. 7 ноября 1860 г. 80-летний Я. В. Захаржевский по случаю 60-летия службы в офицерских чинах, вновь удостоился благодарственного рескрипта Александра II[94]. Я. В. Захаржевский, ставший буквально достопримечательностью Царского Села, скончался 1 марта 1865 г. на 86-м году жизни[95]. Преемником Я. В. Захаржевского в должности Управляющего Царскосельским Дворцовым правлением и г. Царское Село назначили генерал-а дъютанта Григория Федоровича Гогеля[96], который с 1860 г. проходил «стажировку» в Царском Селе в качестве возможного кандидата на эту должность. Немаловажным было и то, что Гогель был близок к семье Александра II, являясь (с 1849 г.) воспитателем его сыновей.
Надо сказать, что Г. Ф. Гогель был отличным офицером и добросовестным воспитателем, но как хозяйственник значительно уступал Я. В. Захаржевскому. Да и особых средств на новые проекты в кассе Кабинета и Министерства Императорского двора тогда не имелось. Периодически случались и неприятные недоразумения, связанные с актами вандализма.
Особо отмечу, что акты вандализма случались в императорских парках и «при царях». И это при довольно жесткой охране парковой территории. Например, в 1868 г. министр Императорского двора был извещен, что с террасы Царскосельского сада похитили статую. Царскосельская полиция немедленно начала дознание по этому делу. Попутно доброжелатели сообщили министру, что кроме статуи украли и растения «из тамошней оранжереи и теплиц». Поэтому министр в письме к Г. Ф. Гогелю счел необходимым упомянуть, что он располагает сведениями о том, что «кусты роз, похищенные будто бы с ведома садовых мастеров, проданы огороднику Курицину… что положенная на содержание садов сумма далеко не вся расходуется на сей предмет». При этом министр оговаривался, что он «не придает безусловной веры этим сведениям», но считает «полезным сообщить об оных».[97] Оправдываясь, Г. Ф. Гогель отправил министру пространное письмо, написанное собственноручно, в котором упоминал имена садовых мастеров, работавших при Захаржевском и получавших по штату содержание: Миллер (858 руб.), Барлов (858 руб.), Гейдорн (572 руб.) и Фрейндлих (572 руб.).
Когда в 1865 г. великий князь Александр Александрович стал цесаревичем, а затем осенью 1866 г. женился на датской принцессе Дагмар, Александровский дворец и окружающий его парк начали постепенно оживать[98]. Впервые будущий Александр III приехал в Александровский дворец семейно в 1867 г.: в апреле-мае скоротечно, в сентябре более чем на месяц. Тогда за Собственный садик отвечали «подмастерье Иван Романов и садовник Дмитрий Леньков», а за «наружную чистоту» вокруг дворца – вахтер унтер-офицер Зиновий Федоров[99].
Вплоть до 1880 г. Александровский парк оставался одной из главных «площадок» для игр детей великого князя Александра Александровича, в том числе и будущего Николая II. Но при этом никаких масштабных работ в парке не велось. Его поддерживали на должном уровне, но не более того.
Когда в 1877 г. генерал-адъютанта Гогеля в должности управляющего Царскосельским Дворцовым правлением и Царским Селом сменил генерал-адъютант К. Г. Ребиндер, Александр II сказал ему: «Я знаю, что теперь не те средства, что прежде, и не претендую на то, чтобы все Царское Село содержалось, как прежде, но прошу тебя, чтобы мои любимые места по крайней мере были содержимы хорошо».
Александровский парк в конце XIX – начале XX вв.
Оживать Александровский парк стал при Николае II. В начале XX в. территория пейзажного Александровского парка расширилась за счет включения Баболовского парка и комплекса построек в неорусском стиле, столь любимом Николаем II: Федоровский городок, Федоровский собор, Ратная палата, казармы и конюшни Собственного конвоя, Императорский железнодорожный павильон и здания императорского гаража.
Император любил Царское Село, в том числе и из-за его обширного Александровского парка. Даже после того, как у западного фасада Зимнего дворца для Николая II разбили сад для прогулок, царю его пространства категорически не хватало, о чем красноречиво говорят его дневниковые записи: «Гулял целый час – больше я не могу выдержать в этом ограниченном пространстве сада» (19 февраля 1903 г.). С другой стороны, каждый раз, приезжая в Царское Село и выходя на прогулку в Александровский парк, Николай II буквально вздыхал полной грудью: «…переехали в милое Царское Село. Тотчас по приезде пошел гулять и наслаждался парком и одиночеством» (18 марта 1899 г.); «В последний раз погулял в чудесном тенистом парке и обошел могилки Ворона и Имана на Детском острове» (31 мая 1903 г.); «Прибрав все и уложив, что следует, пошел гулять по милому парку в последний раз» (13 января 1904 г.).
Уже в первую «императорскую» весну 1895 г. последовали первые распоряжения Николая II, начавшего вносить свои изменения в сложившийся облик Александровского парка. Тогда, намечая работы на летний сезон 1895 г., Николай II распорядился:
«Назначенную к устройству гранитную пристаньку у озерков поставить к ближайшей к Александровскому дворцу стороне»;
«Дорогу в Александровский парк, ведущую к станции вновь устроенной соединительной ветви Варшавской железной дороги, обсадить ясенью, причем деревья должны быть посажены за канавами, пролегающими вдоль этой дороги»[100];
«В Собственном садике при Дворце очистить пруд, устроить гранитные пристаньки и отремонтировать домик на Детском острове»[101];
«Закрыть на Детском островке изгородь проволочною сеткою»[102];
«Заменить три деревянных моста (два через Крестовый канал и один у пруда Собственного садика) железными»;
«Ремонтировать Китайские мосты (через Крестовый канал) и при устройстве решетки в Александровском парке сделать ворота с чугунными столбами по утвержденному рисунку»[103].
Для Николая II, большого любителя водных прогулок, пруды и каналы Александровского парка изначально были важной частью досуга. К 1895 г., как свидетельствуют документы Ремонтной комиссии о строительных работах по Царскосельскому Дворцовому управлению на 1895 г., пруд в Собственном садике был запущен – «очень сильно засорен и дно его затянуто глубокой тиной»[104]. Поэтому в перечне работ и была намечена чистка пруда.
Наряду с работами в Александровском парке по смете на 1895 г. выделялись средства «на ремонт в текущем году мостика между кегельбаном и Концертным залом в Собственном садике Старого дворца»[105]. Но, пожалуй, самым неожиданным пожеланием императора, за которым просматривается воля Александры Федоровны, было распоряжение от 8 августа 1895 г., предписывающее «фазанов, находящихся ныне в Баболовском парке близ караулки у сараев[106], перевести в Александровский парк к Парнасу»[107].
Таким образом, в Александровском парке, близ горы Парнас, осенью 1895 г. началось строительство фазанника по проекту архитектора Видова. План фазанника был высочайше утвержден 17 августа 1895 г. По завершении строительства фазанник представлял собой огороженную железной оградой[108] территорию, на которой стоял небольшой деревянный домик (в 1897 г.), предназначавшийся для зимовки птиц, с помещением для фазанного егеря. Доступ публики на Парнас и к фазаннику воспрещались. Дочь С. А. Данини вспоминала: «Было и несколько фазанов, которым отец строил фазанник в Александровском парке. Эти фазаны иногда улетали в Екатерининский парк, и мы с интересом ими восторгались» (так в тексте. – И. З.).
В 1896 г. работы в Александровском парке были продолжены, поскольку многое из того, что наметили на лето 1895 г., не закончили. Поэтому в перечне первоочередных работ по парку, наряду с новыми задачами, многие позиции повторяли задания 1895 г.:
– «Устройство цветников у Александровского дворца, перед окнами Собственных комнат» (1500 руб.);
– «Переделка дорог, обсадка Кухонного флигеля со стороны дворца кустами сирени»;
– «Устройство фазанника» (2500 руб.);
– «Укрепление решетки Александровского парка» (2500 руб.);
– «Устройство гранитной пристаньки у Озерков» (1132 руб.);[109]
В письме с грифом «Секретно» на имя управляющего министерством Императорского двора от 25 июня 1896 г. уточнялось: «Государь император при отъезде 25 июня высочайше повелел, чтобы к осеннему переезду Их Императорских величеств в Александровский дворец были произведены следующие работы: назначенную к устройству гранитную пристаньку у Озерков поставить к ближайшей к Александровскому дворцу стороны».[110]
Проект Гранитной пристаньки на Озерках
Гранитная пристанька на Детском пруду
Тогда царственные супруги с 5 апреля по 5 мая 1896 г. прожили в Александровском дворце, почти ежедневно гуляя по парку. Для Александры Федоровны эти прогулки были неким тренингом перед коронационными торжествами, где по протоколу ей необходимо было много времени проводить на ногах. Но, конечно, она не могла всегда сопровождать супруга, поскольку с юных лет страдала крестцово-поясничными болями.
Тем не менее, периодически супруги совершали совместные длительные прогулки не только по Александровскому, но и Павловскому и Баболовскому паркам (1896 г.): «Поехали в Павловск с собаками, где я гулял. Дороги были сравнительно чистые» (5-го апреля. Пятница); «В 3 часа поехал с Аликс в Баболово, где мы прошлись по водопроводу и нашли первые желтые цветы» (9-го апреля. Вторник); «Отправились вдвоем в Баболово; там вылезли из коляски и пошли пешком по водопроводу домой. Идя вдоль него, искали голубые цветы» (11-го апреля. Четверг); «В 2 1/2 поехали вчетвером в Баболово, откуда вернулись пешком домой» (14-го апреля. Воскресенье); «Поехали в Баболово и оттуда пришли пешком» (20-го апреля). Как правило, такие прогулки бывали после завтрака (после 13.00) или вечером после обеда (20.00).
К этому времени у Николая II выработался определенный порядок прогулок по огромному парку. Он специально вставал пораньше для того, чтобы перед докладами министров на протяжении часа погулять в одиночестве. Факт таких прогулок император пунктуально обозначал в дневнике (1896 г.): «От 10–11 ч. гулял по парку; давно не пользовался утренней прогулкой!» (5-го апреля. Пятница); «Проснулся с отличным днем, чем воспользовался, чтобы совершить хорошую прогулку до 11 ч.» (7-го апреля. Воскресенье); «Сделал один с собаками большую прогулку – обошел весь парк вокруг Баболова» (4-го мая. Суббота).
Когда весной 1896 г. сошел снег, император к своему «расписанию» добавил регулярные прогулки на велосипеде и работу по колке льда на канале и прудах Александровского парка (1896 г.): «Катался на велосипеде» (15-го апреля. Понедельник); «Гулял и работал на льду нашего пруда. После чтения сделал хорошую прогулку на велосипеде, с Иманом» (18-го апреля. Четверг); «Гуляли и катались в баркасе на пруду, расчищая его от льда» (19-го апреля. Пятница). Когда подросли дочери, они начали участвовать в занятиях отца: «Начал ломать лед с детьми у моста в Кухонный пруд» (7 апреля 1911 г.).
Наряду с ежегодным разгребанием и колкой льдин на прудах и каналах император с подросшими дочерьми предавался экстремальным забавам: «На больших льдинах переезжали с места на место» (12 апреля 1909 г.).
Когда лед почти сошел, Николай II счел возможным начать готовить свою байдарку к открытию сезона (1896 г.): «Шлюпка и байдарка уже на своих местах, кролики выпущены на остров» (25-го апреля. Четверг). На следующий день байдарочный сезон был открыт: «Ездил в байдарке, пока Аликс с Васильчиковой катались вдвоем в лодке».
Николай II с собакой на прогулке у Александровского дворца (справа виден навес балкона Александровского дворца, вдали виднеется белый Собачий домик)
Императрица Александра Федоровна на прогулке в Александровском парке
Николай II с матросами Гвардейского экипажа вытаскивает на плотину льдину
Николай II с матросами Гвардейского экипажа (третий слева А. Е. Деревенько) вытаскивает на плотину льдину (справа великая княжна Мария)
Великая княжна Мария Николаевна на льдине на Детском пруду.
Время от времени дорожки Александровского парка становились сценическими площадками. Так, накануне тезоименитства императрицы, 23 апреля 1896 г., Николай II подарил супруге драгоценности, столь любимый ею жемчуг, а под окнами комнат Александры Федоровны в Александровском дворце играл роговой оркестр императорской охоты: «День именин моей душки Аликс. Кстати, погода стояла чудная и жара была летняя. Во время кофе под окнами ее комнат наши музыканты сыграли несколько вещей на „рогах“; петербургский Лидертафель[111] пропел восемь №№ по собственному желанию».
Летом 1897 г. работы в Александровском парке вновь продолжили. Согласно распоряжениям императора тогда предполагалось:
«Устроить верховые дорожки в Александровском парке от Дворца через мост у Кухонного пруда к воротам, выходящим к зданию бывшего Лицея и в Императорском саду: от ворот при въезде у Большого Царскосельского дворца, вдоль так называемой Сиреневой аллеи Верхней ванны, Придворной пекарни до выезда на прямую дорогу, ведущую к мосту между 2 и 3 парковыми прудами»;
«Снять существующие плотинки на Крестовом канале для свободного проезда по нем в лодке из прудов, так называемых „Островков“, где в прошлом 1896 г. была устроена гранитная пристань»;
«Существующие фазанники несколько увеличить пристройкой для зимнего помещения фазанов».[112]
Кроме этого, в конце лета 1897 г. Николай II распорядился устроить под мостом шлюз «для соединения Крестового канала с прудом Собственного садика при Александровском дворце»[113]. Проект шлюза архитектора А. Ф. Видова был реализован инженером надворным советником Макаревичем. Примечательно, что, давая это задание, Николай II лично обозначил направление канала пунктиром на чертеже. Опробован был шлюз в апреле 1898 г.: «Утром и днем долго катались в шлюпке и переходили из нашего пруда в Крестовый пруд посредством вновь устроенного шлюза под мостом» (24 апреля 1898 г.). За проделанную работу в октябре 1898 г. инженеру Макаревичу выдали подарок стоимостью в 500 руб. из Камерального отделения Кабинета Е. И. В.
Каждый раз приезжая в Царское Село и первый раз выходя на прогулку в парк, император буквально наслаждался его просторами: «… отправились в Царское Село. Давно с таким нетерпением не ожидал переезда сюда, как этот раз! Сейчас же пошел гулять с собаками и обошел весь парк. В лесу довольно много снегу, на прудах еще везде остался лед» (14 апреля 1898 г.); «С каким приятным чувством я проснулся, сознавая, что я в Царском, а не в городе» (5 марта 1901 г.).
Все было как всегда, и это «как всегда» Николай II очень ценил: император гулял с собаками[114], катался на велосипеде[115], слушал с супругой любимый оркестр народных струнных инструментов
Шлюз на Детском пруду
Механизм шлюза
Императрица Александра Федоровна на прогулке в Александровском парке
Императрица Александра Федоровна и А. А. Вырубова
Императрица Александра Федоровна со старшими дочерьми на берегу Крестового канала
В. В. Андреева[116], ломал лед на прудах[117], проводил время на балконе Александровского дворца[118], катался с Александрой Федоровной на байдарках[119], посещал оранжереи[120], собирал с супругой цветы в известных только им местах[121]. Для них конец 1890-х – начало 1900-х гг. было спокойным и счастливым временем.
Фактически император каждый год писал в дневнике об Александровском парке одно и то же, повторяя из года в год, «по образцу прошлых лет», круг устоявшихся дел: «Тотчас по приезде пошел гулять и наслаждался парком и одиночеством» (18 марта 1899 г.); «Здесь, в Царском, все это как-то гораздо приятнее, чем в городе, поэтому и занимаешься тут более охотно и усидчиво» (19 марта); «В 3 часа переехали снова в милое Царское Село. Сейчас же отправился гулять со стаей. Весь лед на прудах сошел» (21 апреля). Каждый год император наслаждался ароматом расцветающей сирени[122] и пением соловьев[123].
Следует подчеркнуть, что свои дни рождения (6 мая), а иногда и тезоименитства (6 декабря) император встречал в Александровском дворце, не упуская возможность прогуляться с гостями по аллеям Александровского парка: «Сегодня мне незаметно исполнилось 32 года. Погода была милостивая и теплая. Утром, идя к Мама, прошли сквозь строй садовников с цветами и фруктами. В 11 час. поехали к обедне, затем принимали поздравления и завтракали со всеми в Зеркальной зале. Вернувшись домой в 2 часа, начал отвечать на телеграммы! Гуляли с Мама и катались в лодке. Продолжал отвечать на поздрав[итель ные] телегр[аммы] и окончил их к 8 час. Мама уехала с Ольгой в 10 час; проводили на станцию и поехали кататься» (6 мая 1900 г.).
Когда в семье Николая II подросли дочери, они стали периодически сопровождать отца в прогулках по парку. Зимой они все вместе катались на лыжах, санках, строили гигантские снежные крепости.
Строительство с матросами Гвардейского экипажа огромной снежной крепости – традиция, пришедшая в Александровский парк из детства Никлая II, проведенного в Гатчине.
Зимняя прогулка на лыжах: Анастасия, Николай II, Ольга Александровна, Татьяна, Н. П. Саблин, А. А. Вырубова, Ольга, Мария
А. А. Вырубова съезжает на санках с бастиона у Белой башни
Строительство снежной башни: две великие княжны (вверху и внизу: Ольга и Татьяна?), матросы Гвардейского экипажа
У крепости: Николай II, фрейлина С. К. Буксгевден, Анастасия, цесаревич Алексей, Николай Деревенко (сын доктора).1914 г.
Смазанный силуэт – Николай II в прыжке
Николай II на строительстве снежной башни.
Санный поезд в Александровском парке: Татьяна,? Е. С. Боткин, Николай II,? Ольга,??
Например, 11 января 1911 г. император записал в дневнике: «…начал с Алексеем строить башню из снега на катке». Это была забава на всю зиму. Работы хватало всем: и царю с детьми, и матросам Гвардейского экипажа. Записи об этих работах делаются практически ежедневно[124]. Работу над башней закончили 20 марта: «Заделали башню доверху и закрыли вход».
Чернышев А. Ф. Санная карусель. 1848 г.
Удивительно постоянство в проведении досуга в императорских парках. Например, десятилетиями семья развлекалась зимой в Александровском парке так называемыми каруселями. Как только устанавливался санный путь, все общество дружно усаживалось в салазки, составляя так называемую карусель. На одной из фотографий 1910-х гг. мы видим Николая II на такой саночной карусели. И такую же саночную карусель мы видим на рисунке А. Ф. Чернышова, датированном 1848 г.
Эту зимнюю забаву адмирал Ф. П. Литке описывал в 1841 г. следующим образом: «Вот как оно происходит, огромные двойные или тройные сани, в которых могут сесть человек 15, запряженные в 8 лошадей, имеют на буксире дюжину или больше маленьких салазок, из которых в каждую садится по одному. Государь обыкновенно тут же садится; передние две занимаются дамами, в задние, напротив, садится молодежь. La fnesse de la chose состоит в том, чтобы на заворотах, прогнав вдруг лошадей, опрокинуть несколько задних салазок, и когда это удается, раздается всеобщий восторг… случалось многим с этих потех увозить синяки, значительные ушибы»[125]. Конечно, на рисунке Чернышева динамики больше, но, кажется, художник буквально прочел воспоминания Литке: в большой карете – дамы, за ними, на двадцати салазках, скрепленных «паровозиком», – молодежь. Трое задних салазок опрокинулись, вывалив в снег седоков. В дневнике великого князя Михаила Николаевича содержится описание приведенного рисунка. Все происходило 23 ноября 1848 г., в последний день пребывания августейшей семьи в своей загородной резиденции: «С вчерашним большим обществом опять в салазках. Сначала сидел Дубельт и считал 3, потом Паткуль считал 1; Низи считал 1; я считал 1; Костя считал 1. И как с места дернуло, то вышибло Александра, Мердера (который себе тут глаз подшиб), Костю и Паткуля (который затем и спину ушиб). Было очень весело. «…» Жаль оставлять Царское Село»[126].
Большой Ламский мост в Александровском парке
Иногда в Александровском парке происходили чрезвычайные события: «Утром забежало в парк два лося; к сожалению, корова наскочила на зубцы решетки, страшно ободрала бок и околела» (19 мая 1900 г.).
В последующие годы время от времени следовали новые высочайшие распоряжения. Так 22 мая 1902 г. Николай II распорядился «устроить в Александровском парке, близ Б. Ламского моста, пешеходную дорожку от проложенной там же в 1890 г. к дороге, ведущей через этот мост».[127]
В Александровском парке имелся и теннисный корт. Этот вид спорта начал развиваться в России на рубеже 1860–1870-х гг. Тогда в Петербурге начали появляться различные спортивные клубы, создававшиеся в столице английской диаспорой. Постепенно игра приобрела поклонников среди российской аристократической молодежи. В результате в конце XIX в. большой теннис становится популярным видом развлечений золотой молодежи.
В российской императорской семье в теннис начали играть в середине 1870-х гг. Одними из первых теннисистов стали сыновья Александра II. В дневнике великого князя Сергея Александровича (31 мая 1875 г.) упоминается, что он «с братьями» играл в Царском Селе «для тренировки» в «теннис на траве»[128]. В начале 1880-х гг. младший брат Александра III великий князь Владимир Александрович без ведома императора использовал Концертный зал Александровского дворца для игры в теннис. Когда Александр III узнал об этом, то младший брат немедленно получил нагоняй за «нецелевое» использование одного из парадных залов дворца[129]. Из этих упоминаний следует, что одна из первых любительских теннисных площадок с травяным покрытием была устроена в Александровском парке Царского Села.
Николай II впервые взял в руки теннисную ракетку 2 июня 1896 г. в с. Ильинском, где он отдыхал с супругой после коронации. Тогда император записал в дневнике: «После чаю пошел играть с другими в lawn-tennis, в первый раз». В этом же году был построен теннисный корт в Петергофе.
Теннисный корт в Александровском парке устроили к осени 1899 г. Инициатором его строительства выступил командир Сводно-гвардейского батальона флигель-адъютант С. С. Озеров[130]. 7 сентября 1899 г. полковник Тулинский (временно исполняющий обязанности начальника Царскосельского Дворцового управления) писал министру Императорского двора, что «Государь Император соизволил приказать ему устроить в Александровском парке для офицеров баталиона место для игры в лаун-теннис, с тем чтобы работы были произведены нижними чинами баталиона, а за содействием в материалах и инструментах обращаться к Начальнику Царскосельского Дворцового управления». В ноябре 1899 г. теннисный корт был уже построен[131].
Фрагмент плана Александровского парка. «Т» – «Собачий домик»
Периодически об этом теннисном корте упоминалось в дневнике Николая II: «От 6 до 7 играли в теннис очень оживленно. Он[132] хорошо оброс вокруг кустами» (27 мая 1903 г.); «После чая играли в теннис, было очень жарко» (28 мая 1903 г.). Об этом теннисном корте император упоминает в дневнике после отречения. Видимо, это был корт, периодически устраиваемый из дощатых щитов, так же как это делалось в Финляндии, близ стоянки императорской яхты «Штандарт». В годы Первой мировой войны еще один теннисный корт был сооружен на территории Федоровского городка.
Одновременно со строительством теннисного корта по распоряжению императора к ноябрю 1899 г. построили «теплое помещение для собственных Его Величества собак», так называемый «Собачий домик», окруженный металлической решеткой.[133]
Любопытно, что ежегодно, несмотря на развитую гидротехническую сеть Александровского парка со всеми каналами и прудами, его подтапливало в районе Ламского павильона. Например, 20 марта 1909 г. император записал в дневнике: «В парке в обычном месте началось наводнение»[134]; «Сделал прогулку по всему парку и увидел наводнение около фотографии (9 апреля 1911 г.); «Посмотрел на наводнение и поработали на старом месте» (10 апреля 1911 г.).
Шли годы, но характер записей, так или иначе связанных с Александровским парком, практически не менялся. Иногда просторы парка становились для царя индикатором его физической формы. Например, в свой день рождения 6 мая 1909 г. он записал в дневнике: «Мне минул 41 год, а внутренне чувство еще 30 лет с хвостиком!» Через несколько дней – новая запись: «Покатался в „Гатчинке“ ради моциона и обошел весь парк в 40 минут» (9 мая 1909 г.)[135]. Иногда у царя в одном предложении соединялись события совершенно разного масштаба: «Утром утвердил бюджет на этот год и погулял» (5 апреля 1911 г.)[136]. Поясню, что речь идет об утверждении годового бюджета Российской империи и о прогулке по Александровскому парку.
В 1911 г. устоявшийся облик Александровского парка обогатился настоящим сказочным домиком. После Царскосельской выставки 1911 г. руководство Московско-Виндаво-Рыбинской железной дороги, финансировавшее создание этого, так называемого Великокняжеского охотничьего домика (павильона), ходатайствовало о возможности всеподданнейшего его подношения Николаю II. В прошении указывалось, что «Павильон с внутренней обстановкой исполнен по рисункам художников Васнецова и Билибина и представляет собою высокохудожественный образец русского искусства»[137].
Поскольку вкусы императора, тяготевшего к искусству допетровской Руси, были общеизвестны, то это был беспроигрышный ход. Великолепные интерьеры, выполненные по эскизам И. Билибина и В. Васнецова, никого не могли оставить равнодушным.
Охотничий домик. 1911 г.
Билибин И. Эскиз Охотничьего домика
И действительно, 13 июля 1911 г. Николай II распорядился подарок принять, а дарителей благодарить.
Естественно, возник вопрос как о размещении домика в уже сложившемся и устоявшемся пространстве Александровского парка, так и о его функциональном использовании. Последнее определилось довольно скоро. Дворцовые хозяйственники предложили «приспособить этот павильон к продаже молока с Императорской фермы». Предполагалось, что молоко будет продаваться «во время отсутствия Высочайшего двора», и полученная прибыль пойдет на содержание павильона.
