Игорь Вячеславович Судоргин
Прощание
А знаете, что только что пришло мне на ум? Я с вами по душам стал разговаривать только здесь, на кладбище. Как это странно и нелепо! Почему для того, чтобы я мог рассказать о том, что у меня на душе, рассказать о своих радостях и несчастьях, нужно было, чтобы вы умерли? Почему раньше мы не собирались все вместе и не разговаривали обо всём, не делились всем, что у нас на сердце? Может, потому, что не понимали друг друга? Непонятно почему одно поколение не понимает другое! Как будто пожилые вдруг начисто забыли, что они тоже были молодыми, забыли о том, что было для них важно, что их радовало и тревожило, – почему пожилые вдруг совершенно забыли про то, сколько глупостей и ошибок сделали они сами, когда были молодыми?
– Я только сейчас начинаю понимать, что мы, по сути, ничего и не знали толком друг о друге! Вы никогда не спрашивали, чем я живу, что меня беспокоит. Вас всегда интересовало, тепло ли я одет, что я ел на обед; вы очень хорошо знали, почему мне нельзя встречаться с Катей, потому что она неряха; и почему мне нельзя встречаться с Машей, потому что она плохо умеет готовить, – а что творилось у меня в душе, вас не интересовало никогда. Вы точно знали, какую профессию мне выбрать, и от этого я всю жизнь занимаюсь тем, что мне совершенно неинтересно, и так и не стало для меня делом по душе.
– А я, как вёл себя я? Одно время я очень хотел расспросить вас, папа и мама, о вашем детстве, о ваших родителях, – то есть о моих дедушках и бабушках, но всё время откладывал и откладывал, и вот – не успел. Вас больше нет, и я никогда не узнаю, как жили вы во время войны, когда были ещё маленькими, во что вы играли, что вы ели, как жили вы и ваши родители в те далёкие-далёкие времена. Теперь я не узнаю об этом никогда! Никого не осталось, чтобы рассказать мне об этом.
