Игорь Сотников
Свидетели 8-го дня
Но всё получилось не запланировано и в край не так, как они на то рассчитывали, оторвавшись друг от друга. А вышло строго наоборот. Они резко отступили от меня, в сторону этих перил. И так резко на них налетели, точней, она налетела, что это привело к тому, что она через них перевесилась, в попытке удержаться на этой стороне жизни, начала руками хвататься за всё, что ей попадётся схватиться. Ну а ближе всего к ней стоял этот вероломный тип, свидетель моего обмана. За кого она и ухватилась рукой. Но так как и он находился в разбалансированном состоянии, то это её цепляние за соломинку привело к обратному эффекту, где она его затянула за собой, в эту бездну падения. А я, ваша честь, ничего и сделать не мог. – Ещё и всплакнёт для пожалейте меня вида этот гад, когда будет так откровенно врать о том, что случилось на самом деле на этой лестничной площадке. Где он, используя свою подавляющую всё, что против него, физическую силу, вначале расправится со своей изменщицей супругой, а затем вслед за ней выбросит и ключевого свидетеля своего преступления, Алекса, как бы он не был против этого и не сопротивлялся.
И само собой, вся буквально судейская коллегия и общественное мнение в этом зале суда, встанет на сторону обманутого в своём доверии к женской верности, такого легковерного и наивного супруга. Тогда как Алекса и его изменщицу-супругу никто даже добрым словом не вспомнит, и это даже в противовес принципа человеческой памяти: об ушедшем в безвременный путь, либо ничего, либо только хорошее. А тут такая квазисправедливость, когда все буквально свои высокомерные носы воротят в сторону якобы потерпевшей стороны, тогда как из чисто морально-нравственных соображений, потерпевшей стороной должна считаться сторона обманутого супруга. Чья вера в человека окончательно подорвана, и как ему дальше жить с таким безверием в человека?! В общем, как бы это не цинично не звучало, а скатертью в ад дорога этой изменщице и этому её последователем за грехом, Алексу.
Но несмотря на то, что обманутый муж, не хотевший больше быть обманутой стороной и нашедший для этого кардинальное решение, был крайне убедителен в своём взгляде на Алекса, Алекс всё же не поддался своему первому порыву, не огорчать своим отказом столь опасного собеседника, а он осмелился посмотреть на аргументы противоположной ему стороны. И противоположная всей этой грубости и озлоблению сторона, как оказалось, была не менее убедительной. И все её убеждение в отличие от своего оппонента, строилось на совершенно другом фундаменте. Алексу так сильно доверились и дали ему понять, что только он него зависит её будущее, что Алекс сразу подпал под обаяние такого доверительного к себе отношения, и не смел даже подумать о том, что эта просьба о помощи у него, есть вынужденное решение.
И окажись на его месте кто-то другой, то эта вертихвостка и манипуляторша мужским сознанием, как её считает этот схвативший её тип (Алекс уже совсем не уверен в том, что он её хороший знакомый и даже быть может муж, а всё его поведение говорит об обратном, он её плохой знакомый и бывший ревнивый супруг), выглядящая само собой совершенно не так, а как ангел небесной чистоты, кому не поверить, значит не верить в чудо и лишиться своего права на мечту, то и он бы не отказался от всего того, что ему было не отказано видеть в этом её взгляде на него. Ну а то, что он себе в своих представлениях и желаниях представил слишком многое и больше того, что предлагает в таких случаях реальность, то это дело лично каждого, и она тут уж точно не причём. Как и в случае, ставшим предвестником вот этого события, где её личный знакомый, это вот этот тип, кого сейчас видит Алекс в виде крайне разъярённого и жестокого на расправу людоеда, чего-то там себе личного вообразил и теперь начал его вот таким изуверским способом преследовать, доказывая свою правоту, даже не собираясь прислушиваться к её аргументам.
В общем, шансов у Алекса на объективный подход к этому происшествию практически не было, и ему нужно было, притом немедленно, даже не разобравшись в том, что здесь такое происходит, а отталкиваясь только от первого взгляда, принимать чью-то сторону. И как это ожидаемо от вот таких слюнтяев, как видит Алекса этот грозный тип, а по мнению женской стороны, то Алекс человек благородного склада ума, то он принял сторону мало защищённую и которой требовалась помощь, то есть этого дьявола в юбке, как на неё смотрел этот людоед, со своего психа от ревности уже и не знающий, как ещё оскорбить и унизить ту, кто ещё пару часов назад, был для него единственным светлым пятном в его никчёмной жизни.
– А ну стой! – изо всех сил это прокричал Алекс, и к своему удивлению ничего из того, что демонстрировало громкий крик, не услышал. А у него этот призыв к тому, чтобы всё немедленно сейчас прекратилось и было заморожено, прозвучал еле слышно, так, как будто он всё это прохрипел из глубины подушки, под которую он спрятался от страха быть привлечённым к происходящему. Но так как он был замечен, то ему ничего не оставалось делать, как хотя бы так, хриплым голосом озвучит свою непримиримую позицию к тому, что он считает преступным и не правильным.
И конечно, такая его слабая позиция в деле того же окрика, возымела обратный эффект. И распсихованный до безумных и преступных поступков этот агрессивный тип, начал ещё сильней наглеть и форсировать события.
– Поясни? А то я что-то тебя плохо понял. – Прямо режущим как по стеклу ножом голосом, ехидно так вопрошает этот гнусный тип Алекса, демонстрируя таким образом, что он хозяин тут положения, и всё будет здесь так, как того он захочет. Захочет он всех тут ошарашить гнусностью своего поведения, пустив, к примеру, газы, то он и спрашивать об этом никого не будет, заявив, как бы за между прочим, что забота о личном здоровье дело каждого, первоочередное и с какой это стати он тут будет себя утруждать сдержанностью, если его пучит от натуги (сам видишь, как я стараюсь выкинуть вон и из головы эту стерву). И между прочим, причиной такого его напряжения и внутреннего возмущения стала она, эта стерва, и тогда какие тут ко мне могут быть претензии, тем более между нами когда-то были устоявшиеся до такой степени отношения, что мы этот закономерный этап физиологического стеснения уже преодолели.
– Да, милая? – совсем не просто так, с вот такой дерзкой самонадеянностью и уверенностью обратится к своей визави этот грязный на подробности своей личной жизни тип, о которой Алекс знать не обязан и не желает, а он таким образом рассчитывает ещё сильнее её унизить, заявляя, что ничто человеческое ей не чуждо, и притом постоянно в его присутствии.
– Отпусти её. – Пропустив с трудом мимо ушей все эти поклёпы грязного на подробности своей внутренней жизни типа, говорит так же хрипло Алекс.
– Как хочешь. – Усмехается этот негодяй в кубе, оттолкнув её от себя, и получается, что он отпускает её таким образом на все четыре стороны, с вектором направления её в сторону отправки за перила лестницы, прямо в ад, так сконцентрировано обозначив вину Алекса, которого он предупреждал же, что он его плохо понял, а Алекс всё равно настоял на вот таком своём плохом понимании того, что нужно дальше делать с этой стервой уже в прошлом, как и ангелом неземной красоты.
И Алекс, прямо вбитый себе в ноги всем тем, что сейчас прямо на его глазах разыгралось, только и может и успевает, как протянуть руки в сторону падающей за перила девушки, во все глаза смотрящей на него и рефлекторно протянувшей в его сторону свою руку. Даст проведение, и её сумет ухватить Алекс и спасти её.
Но ничего такого сверхъестественного не произошло, и она не была перехвачена ни чьей рукой, хоть и Алекс изо всех сил к ней тянулся. И как невидимый, но ощущаемый для Алекса итог этой невероятной для него встречи, она скрывается за перилами лестницы, в проёме лестничного пространства, и…После напряжённой паузы в ожидании нечто такого, от чего содрогнётся в ужасе сердце, до ушей Алекса донёсся… Хотя нет, он сперва увидел, как этот грязный тип, зажмурившись, продавился головой в плечи, как от проецирования удара себе по голове, а уж затем, практически одновременно с этим, уже Алекса оглушил зловещий гул и содрогание всех вокруг поверхностей, донёсшийся до него в самую душу со стороны этого заперилья.
И Алекс так близко к себе всё это принял, что он прямо осел в своих ногах до самого пола, как будто это он сам упал в этот лестничный проём и после полёта с третьего этажа, сумел каким-то образом приземлиться на ноги. Но как оказывается он рано радовался, и последовавший вслед за этим оглушающий его до вдавления себя в самого себя звуковой удар в виде женского стона, в один момент нарушил всякую в нём ориентацию, вогнав его в беспамятство. Правда, только на мгновение, и стоило Алексу внутренне собраться и одёрнуть от этой своей придавленности голову, как он, вот же чёрт, обнаружил, что он действительно упал, да вот только с кровати в своём номере. И единственное ему сейчас не совсем понятно с собой, то откуда это в нём взялся этот трезвон телефона.
– Так это номерной телефон. – Всё же Алекс сумел обнаружить, что являлось источником этого звукового раздражителя и трезвона в его голове, стоило ему только посмотреть в сторону журнального столика, на котором расположился стационарный телефон, с местной связью, для вызова персонала гостиницы.
Алекс почему-то ползком добирается до журнального столика с телефоном на нём, на этот раз не раздумывая над последствиями и о причинах такого его с самого утра беспокойства, берёт трубку, и говорит в неё стандартное: Аллё.
– К вам пришли. – Из трубки телефона доносится знакомый голос портье Сени.
– Кто? – ничего не понимая кроме того, что он никого вообще-то не ждал, тем более в такое ранее время, спрашивает Алекс.
– Ваш свидетель. – Достаточно лаконично даёт ответ портье, и почему-то посчитав, что этого будет достаточно Алексу, берёт и бросает трубку.
– Да чёрт тебя побери! – посылает в эту дальнюю, а может и ближе чем думается дорогу и не пойми кого Алекс, смотря на подмигивающую ему звуковым сигналом телефонную трубку.
Глава 4
Уже более информативное утро второго дня
– Ну и кого там ещё принесло? – всю дорогу от своего номера до гостиничного вестибюля, где были расположены административные стойки для работы с основным контингентом отеля, постояльцами, Алекс вот так возмущался, и это самое мягкое из того, что он себе позволял про себя. И хотя он до вероятности очевидности догадывался, да и портье это подтвердил, кто этим беспокойным гостем мог быть – Максимилиан, всё же Алексу нужно было как-то себя разбудить через своё раздражение, а чем шире область применения своего раздражения, тем бодришься активней.
При этом по выходу из своего номера, Алекс как-то вдруг и неожиданно для себя наткнулся на весьма ощутимое для себя препятствие в виде конфликта своих интересов сейчас и опять сейчас. А если более понятнее, то он, увидев в конце коридора тот самый вид лестничной площадки, который его всю ночь тревожил, как-то в себе вздрогнул от явного ощущения в себе присутствия реально произошедшего, а не просто фантазии его сна, являющегося мысленным скоплением его дневных тревог и недоразумений, выстроивших вот такую модуляцию одной из критических жизненных ситуаций, которую ему требовалось решить и таким образом пройти тест на свою профпригодность.
– Чушь какая-то. – Послал всех по всё тому же адресу Алекс, глядя в сторону этого лестничного пространства, да и пошёл своим, а не навязанным ему путём, спустившись вниз по другой лестнице, расположенной в другом крыле отеля, с западной стороны.
– Ну и где он? – задался этим вопросом Алекс уже по своему приходу вниз, в вестибюль отеля, оглядываясь здесь по всем имеющимся в наличие сторонам. Где и в самом деле никого нет из тех, кто мог бы ждать Алекса. А вот стоило ему бросить свой взгляд в сторону входных дверей, то там он и обнаружил Максимилиана, скромно так стоящего у самого входа.
Алекс со вздохом неопределённости подходит к Максимилиану, и… Натыкается на вопрос с его стороны. – Ты готов? – Алекс несколько покороблен таким без приветственным приветствием Максимилиана, где тот ко всей этой своей невоспитанности добавляет своё оценочное восприятие его действительности, посмотрев очень пристально на него анализирующим взглядом и тут же сделав нескрываемый от него вывод: Как вижу, то посредственно.
И хотя это было отчасти так, Алекс, выведенный из себя этим самоуправством Максимилиана, не собирался с ним соглашаться, и сказал твёрдо: «Да, я готов».
А тому только этого, привести Алекса в рабочее состояние (а он дурак и не сообразил, что его берут на его рефлексы) и нужно было. Впрочем, Максимилиану всего этого недостаточно, и он, однозначно не страдая своим вредоносным характером, который он холит и лелеет различными каверзными и язвительными насмешками над людской природой, начинает следовать тому, что в него заложено природой. А это близкая к циничности насмешка над всем и вся.
– А к чему готов? – вот такое издевательство спрашивает Максимилиан. И Алекс прямо в себе пререкается, не зная, что и ответь на всё это.
– Как насчёт кофе? Как один из вариантов. – После небольшой паузы, которую Максимилиан благотворно для себя потратил за наблюдением за подавленностью собой Алекса, сделал он такое предложение Алексу. И тому ничего другого не оставалось делать, как только согласиться с ним.
– Вот только природа нынче диктует свои временные правила, и что тут поделаешь, придётся им соответствовать. – Говорит Максимилиан, поворачиваясь в сторону входных дверей, где за ними Алекс только сейчас обнаруживает ненастную погоду в виде вполне себе приличного дождя. А вот к дождю, при виде которого Алекс поёжился от холода, он не очень то был готов.
Алекс косится в сторону Максимилиана, и не замечает в нём подготовленности к этой ненастной погоде в виде того же зонта или плаща. А это значит…а чёрт его знает, что значит, кроме того, что ему сейчас придётся мокнуть и подставлять свой лоб дождю. Впрочем, Алекс посмотрит на Максимилиана, и на то, как он всё это объяснит.
– Тогда пошли. – Говорит Максимилиан. – Я знаю неподалёку одно место, где подают отличный кофе. – Добавляет Максимилиан и как ни в чём не бывало выдвигается к дверям на выход. Куда след за ним идёт и Алекс. Ну а что насчёт того, что он хотел сильно нервно и яростно посмотреть на то, как Максимилиан поведёт себя в противостоянии с этой погодой, то у него из этого ничего не вышло, так как он, оказавшись на улице, сразу начал заливаться каплями дождя, и тут только поспевай за собой следить и за тем куда вступаешь, и какой там ещё на кого-то другого обращать внимание.
А вот насчёт того, чтобы посмотреть на то, как Максимилиан вот такой свой подход с открытой головой к дождю объяснит, то это Алекс для себя получил как только они и в самом деле скоро дошли до того самого места, где по заявлению Максимилиана отличный кофе подают. Где по заходу в этот кафетерий, Алекс, несмотря на всю свою занятость по приведению себя в порядок после встречи с дождливой погодой, которой как бы он не пытался противостоять, пытаясь пробегать между струек, у него из этого ничего не вышло, и он промок насквозь, не смог не удивиться тому, что он увидел во внешнем виде Максимилиана. Кого, и это совершенно невероятно и пока что никак необъяснимо для Алекса, вообще дождь никаким боком не тронул, как будто он и не был на улице под этим дождём.
И всё это не может не вызывать вопросов у Алекса, кто тоже хочет ходить под дождём без зонта и не мокнуть. О чём Алекс прямо сейчас бы и спросил у Максимилиана, не уткнись он на ответный и очень внимательный к нему взгляд Максимилиана. Кто оказывается отлично видит эту его растерянность, и предупредительно сам без вопросов с его сторону даёт всему этому разъяснение.
– Я уже был очевидцем этой погодной очевидности и познал, что из чего и куда проистекает. – Говорит Максимилиан. – Осознанность всего этого мне позволила стать свидетелем. И теперь очевидность меня по сколько, по стольку я её до себя допускаю, касается. – На этом Максимилиан замолчал, считая, что это будет достаточно, чтобы понять, что всё это значит.
Что же всё это значит, Алекс не стал спрашивать, догадываясь и понимая, что до полного понимания подразумевания Максимилиана ему самому придётся дойти. А сейчас они проходят в гостевой зал, делают заказ, занимают свои места за отдельным столом, и… Опять начинается обоюдоострая, как только думает Алекс, игра в молчанку, и кто кого пересмотрит. Чего можно было уже не делать, сегодня уже не вчера и первый день их знакомства, и можно было бы обойтись без этого своего странного представления. Тем более всё в Алексе настоятельно требует просушится, что невозможно сделать под таким упорством на себя взгляда Максимилиана.
И что самое нестерпимое для Алекс (правда, если он всё это терпит, то не будет правильным так разбрасываться словами), то это то, что он об этом не может сказать Максимилиану, и вынужден с отстаиванием своей твёрдой позиции на себя, ответно на него бессмысленно смотреть. Ведь если ты начнёшь всему этому делу придавать смысл, то это будет ещё более невыносимая глупость и дурь головы.
И так продолжалось до тех пор, пока Максимилиан не решает прервать эту игру в молчанку (и Алекса совсем не утешает то, что он вышел победителем из этой, глупой, преглупой игры), посмотрев по сторонам и задав вопрос. – Что-то долго кофе несут. Не кажется тебе, что уже пора его принести?
Алекс же, заметив никакого подвоха в этом вопросе Максимилиана, беспечно с ним соглашается: «Кажется», и тут же, на, получи новый вопрос, уже на засыпку.
– А почему? – задаётся вопросом Максимилиан.
– Что почему? – чёта ничего не понял Алекс.
– Ты со мной согласился. – Как-то поверхностно и неинформативно поясняет свой вопрос Максимилиан. И Алекс прямо сбивается, не понимая, что от него тот хочет и чего добивается.
– Я это…– только на это и хватает Алекса, дальше он затрудняется ответить. Чего и добивался Максимилиан, взяв слово. – А не наводит тебя всё это, – вот такой наш отсчёт и измерение собой времени, – на то, что в каждом из нас изначально установлен, если не датчик, то функция по определению времени, которая и отмеряет сопровождающие всю нашу жизнь отрезки и интервалы времени.
А вот это пояснение Максимилиана оказалось вполне себе понятным для Алекса, согласившимся с Максимилианом в этом вопросе. – Пожалуй, соглашусь. – Говорит Алекс.
– Да, наш внутренний будильник, как в обиходе называют наш датчик времени, – пускается в рассуждения Максимилиан, – хоть и работает от себя, тем не менее, по мере человеческого контакта с внешним миром, его вовлечение в него, начинает под него подстраиваться и под него корректировать свои настройки, чтобы быть заодно и понимать значение его условных единиц и определений для своей с ним коммуникации. Но тем не менее, это всё не значит, что время не существовало до нас. Мы просто выделили его и одновременно себя из безвременного потока бесконечности движения сознания, подстроив под себя и оцифровав его в порядок доступности нашего понимания того, что недоступно нашему разуму. – Максимилиан остановился, глубоко задумавшись. И за этим своим вниманием к чему-то в себе существенным, он пропустил мимо себя приход официантки и постановки ею чашки кофе перед ним.
А вот вид этой чашки перед собой возымел отрезвляющее действие на Максимилиана, вдруг очнувшегося от своего блуждания в себе, и обратившегося с несколько странным вопросом к Алексу. – Вот что ты перед собой видишь?
А так как это вопрос большой очевидности, – перед Алексом, как и перед Максимилианом стоит чашка кофе, – то такой вопрос представляет особую сложность для спрашиваемого. Кто должен для себя решить сперва, за кого его принимает и считает спрашивающий: за дурака, не только не понимающего самых очевидных и простых вещей, но и понимать не собирающего, или же за большого умника, кто уж точно видит в самых обычных вещах какой-нибудь сложный контекст существующей системы.
А так как за дурака себя мало кто себя признаёт (ищи дурака), и тогда получается, что их практически нет, как минимум в твоём окружении, а вот дальше где-то их полно, то Алексу предстоит сложная задача, расколоть эту чашку перед собой на какие-нибудь смысловые значения, которые в ней скрыты философским умом прежде всего Максимилиана. Что практически невозможно сделать, как считает Алекс, со своим понимаем ещё не разобравшимся, а что уж тут говорить о чужом уме. И Алекс решает тянуть время, демонстрируя из себя простака.
– Чашку. – Даёт вот такой ответ Алекс.
– А что она есть по своей сути? – ожидаемо Максимилиан задаёт следующий вопрос.
– Что? – прикидывается дураком Алекс, что достаточно умное решение и тот случай, когда признание себя дураком не есть фактическое признание себя дураком. А вот наоборот, ловким и хитрым подонком, то это куда не шло.
– В основе всякого нас окружающего предмета и вещи, – взявшись пальцами рук за чашку, заговорил Максимилиан, – лежит труд и его конвертация во времени. И выделение времени в свою знаковую частность ознаменовал переход общества из общинного, ручного строя в индустриальное. Ведь каждый творческий процесс, создания той же чашки под кофе, требует для себя время для изготовки и выдержки в соответствии с таким-то временным интервалом, необходимым для того, чтобы состав глинозёма замешался, затвердел и в итоге из него получился такой столовый прибор. И так во всём, где время играет самую системообразующую роль в построении этого мира объектов и вещей. И даже сам творец с первых своих шагов при построении нашего мира, обозначил его через фактор времени, потратив на всё про всё шесть и плюс один день для отдыха дней. – Здесь Максимилиан взял чашку, поднёс его к себе и сделал из неё глоток. После чего он поставил чашку и с выдохом продолжил.
– Но если в житейской частности этот вопрос более-менее решён, то в более глобальных масштабах нам есть ещё чем заниматься. И здесь нас прежде всего интересует вопрос предупреждения, предрекаемости и обозначения времени наступления того или иного события. Где у нас уже есть некоторые в этом деле успехи и продвижения. Которые можно обозначить следующим слоганом, заложенным в продвижении нашей продукции.
И тут Максимилиан показал Алексу как он может на ровном месте создать для вас предпосылки поверить всему, что он скажет, используя только свой дар обаяния и умения не немного преувеличить и расширить пределы вашей реальности через впрыски в неё воображения, очень умело поданного и приложенного. И только Максимилиан каким-то забористым на убеждение голосом заговорил, как Алекс перед собой, в предельной ощутимости для себя, увидел не просто рекламный ролик, а своё присутствие в нём в качестве потребителя, убеждаемого в необходимости приобрести для себя тот самый продукт, который продвигает в жизнь потребителя этот рекламный сюжет.
Так на фоне быстро сменяющихся картинок, из которых состоит жизнь современника в большом городе, делового и технологического уклада, начиная с его подъёма у себя дома до заката жизни, затем на доли мгновения дорогого рекламного времени появляются и следуют знаковые сюжеты из жизни всё того же среднестатистического современника, главного лица этого ролика, Максимилиан, правда на этот раз представленный несколько ближе к деловой реальности, – в строгом, деловом костюме и с выражением всего себя, и главное, во внешности а-ля меня не спешите, я сам буду решать, когда мне спешиться, а сейчас я на коне успеха и весь в делах, – сопровождает своим комментариями эти мелькающие за его спиной события, которые возникают перед лицом каждого человека в зависимости от его выбора своего жизненного пути.
«Не хотите ждать десять месяцев, чтобы узнать, кто у вас родился! А может хотите знать, когда всё это страдание или счастье кончится?! Сколько вам осталось её или его ждать, чтобы им высказать, как надоело же мне тебя ждать и жить вне тебя. А может вы вообще кардинально подошли к этому вопросу, и хотите знать, когда, наконец-то, не нужно вам будет ждать, и вы будете всё заранее знать. Или же вы ещё не избавились от препятствий построения вашего комфортного быта, и не желаете выжидать окончание квартального отчёта, чтобы узнать о том, что вас выгнали взашей с работы за растрату, а сами себя считаете вполне достойным проводить такие аудиты! И как итог всему, считаете ожидание пустой тратой времени и недостойным себя. Тогда обращайтесь к нам. Мы дадим вам возможность быть в курсе наступления этого и того времени». – Насытив всё пространство вокруг себя и, само собой, Алекса всей этой информацией, Максимилиан, демонстрируя на своей руке ручной хронометр, с помощью которого можно не только измерить время, а все волнующие вас проблемы и затем их решить, буквально впился в Алекса взглядом, пытаясь уже в нём измерить его склонность всего этого не ждать и стать одним из первым приобретателем предлагаемого продукта – хронометра жизненных расчётов.
На что Алекс совершенно не так, как это предполагалось и ожидалось Максимилианом отреагировал.
– Постойте! – даже несколько неожиданно для самого себя перебивает Максимилиана Алекс. – Но вы предлагаете человечеству предсказуемость его жизни. Практически без выборность.
– Не совсем так. – С полной невозмутимостью отвечает Максимилиан. – Ведь человек же уже живёт в своей предопределённости, зная об итоговой точке своей жизни, смерти, то тогда почему это его нисколько не смущает, и он продолжает жить так, как будто это решение на его счёт ещё не вынесено, и он, и только он определяет свой конечный путь. Ну а мы так же к этому делу подошли, к нашему слогану приплюсовывав знаковое добавление, с возможностью принять или не принять потребителю времени, кем и является каждый из нас, не такую уж и неизбежность, а лишь вероятность всего впереди. Которая может стать реальностью и фактом жизни только по твоему выбору. – Говорит Максимилиан и вновь Алекс становится перед фактом своего участия в рекламной компании Максимилиана. Который теперь демонстрирует тебе, потребителю времени, хронометраж твоего времени в виде хронометра на своей руке, и через его призму доносит до тебя призыв к действию, реализовав которое, ты перестанешь быть зависимым от всех этих ограничений времени.
И этот призыв подаётся в виде следующего слогана:
«И только от тебя зависит, принять или не принять ожидаемое твоим определением вероятности событие, и решить для себя, какое есть твоё время». – Максимилиан на этом замолчал и закончил, предоставив Алексу своё право выбора, принять или не принять всё это до него донесённое им.
А подумать Алексу было над чем. Да вот только их место нахождения не предусматривает полной тишины и не вмешательство своими шумными обстоятельствами в ход твоей мысли. И только Алекс собрался в своей автономии отстраниться от всей этой шумной обстановки, которая стоит в заведениях общепита, набитого людьми, – они, как оказывается, сюда приходят не только для того, чтобы выпить тоже кофе и скушать бутерброд, а они взяли себе за моду здесь проводить всё своё свободное время за разговорами с такими же беззаботными людьми, и оттого во всех таких, с такого рода направленностью заведениях, всегда стоит гул голосов, сопровождающихся шумом шорохов движения рук и ног, – как со стороны одного уголка этого общего фона, начинает еле слышно раздаваться чьё-то всхлипывание, что Алекс прямо не может в себе оставаться спокойным.
И Алекс тут же все свои дела и мысли забывает, и всем собой обращается в сторону этого девичьего всхлипывания. Где он и видит трогательную сильно для его душевной конституции сцену слёзной потерянности такой жалостливо выглядящей и тающей на глазах от своей прискорбности жизни девушки, что у Алекса прямо сердце от жалости к ней в себе сжимается, и в нём всё так и подрывается броситься её защитить от всего того, что в ней вызвало слёзы и этот взгляд сожаления. И единственное, что его ещё удерживает на своём месте, так это присутствие рядом Максимилиана, кто на него внимательно сбоку смотрит и определённо что-то обо всём этом больше чем он знает.
И Алекс, пока что себя удерживая в таком развинченном положении, с посылом на вопрос насчёт объяснения происходящего и почему хотя бы (современник чёрств душевно и физически, и он никого кроме себя не считает в праве быть себе ближе) он ведёт себя так равнодушно к своему ближнему, кому явно требуется помощь, смотрит на Максимилиана и ждёт от него ответа.
– Она должна сама пройти этот свой эмоциональный путь. – Проговаривает Максимилиан и на этом как бы точка, нужно закрыть вопрос с этой девушкой, всего лишь плаксой, готовой над всяким пустяком и неприятностью с лихвой поплакать. Что ей с успехом удаётся при такой-то жалостливой и милой внешности. А вот что это был за намёк, этого Алекс даже не собирается понимать. К тому же у него есть более актуальные для вот такого случая, игнорирования просьбы о помощи, вопросы.
– А не должна ли она познать путь человеческого участия в твоей судьбе? – Вопрошает Алекс.
Максимилиан с долю секунды делает внимательную к Алексу паузу, да и с выдохом демонстрирует своё не против этого его предложения. – Хм. Пожалуй, как альтернативный вариант, можно и такой путь принять во внимание. – Как бы даёт согласие Максимилиан Алексу на порыв его души. Хоть и несколько непонятно и странно. – Можешь попытаться внести свои корректировки в её путь. – Добавляет Максимилиан.
А вот это добавление Максимилиана, чьё быстрое соглашательство с Алексом итак его одёрнуло в себе, ещё сильнее увеличило сомнение Алекса в том, что Максимилиан всё как есть ему говорит и чего-то не оставил про себя, и не договаривает насчёт этого, не такого уж редкого события. – Вот только не то, о чём я подумал. – Глядя пристально в ответ на Максимилиана, так про себя предупредил того Алекс, вдруг себе надумав, что этот эпизод с плачущей девушкой был разыгран для него специально, чтобы его протестировать по ряду ещё неопределённых для принимающей его организации дел моментов.
– Для нас и нашего сверхтехнологичного, прорывного во многих сферах реальности и секретного производства, крайне важно знать все тактико-технические и душевные характеристики сотрудничающего с нами лица. Ведь всякий производимый продукт – это всегда плод усилий его производителя. И что он в него вложит, – а вкладывает он только то, что в себе имеет, – то в результате и выйдет. – Скорей всего, этим принципом руководствовались те тайные руководители этого проекта, к работе над которым был привлечён и Алекс, и кто инструктировал Максимилиана в деле проверки Алекса на его совместимость с базовыми настройками их проекта.
