Игорь Сотников
Палиндром
Мистер президент, продолжая не подозревать, сколько негатива вызвали эти его слова у сэра Рейнджера, ведёт свой рассказ. – Но главная цель появления доктора Диди в стенах конгресса, это конгрессмен Альцгеймер. Пусть он постоянно находится рядом с ним, и таким образом, незаметно для конгрессмена присутствует в его жизни. И этот невыносимый конгрессмен, погрязший в своей самоуверенности, вскоре затылком почувствует присутствие доктора, но ничего не сможет сделать. И будет только нервничать и дёргаться, раз за разом бросая косые взгляды на доктора. Что не пройдёт мимо и остальных конгрессменов, до которых вначале дойдёт слух, что конгрессмен Альцгеймер находится под наблюдением врача, – а это не может их не встревожить, и от подозрения Альцгеймера в чём-то большем, а не в простом ОРВи, оттолкнёт их всех от него, – а затем они все, убедившись в том, как это действенно, перестанут так открыто оппозиционировать. Ведь не ровён час, и к ним приставят своего доктора. – Мистер президент замолкает и внимательно ждёт реакции на своё предложение от своих советников, пребывающих в такой глубокой задумчивости, особенно сэр Рейнджер. Что его и подвело в том, что он потерял бдительность и недоглядел того момента, когда был кем-то сзади, локтём в бок, подтолкнут в сторону президента и заодно к ответу.
И только сэр Рейнджер собрался гневно обернуться и призвать к ответу посмевшего его толкнуть наглеца, – это либо пан Паника, так всегда на него принципиально колко смотрящий, либо генерал Браслав, который никогда по сторонам не смотрит, – как Мистер президент, обнаружив желание сэра Рейнджера выделиться, своим к нему обращением оставляет того наглеца без ответа сэра Рейнджера.
– Сэр Рейнджер, я вижу, что вы хотите высказаться. – Улыбнувшись, сказал Мистер президент. И сэру Рейнджеру ничего другого не остаётся делать, как высказаться. – Вы, Мистер президент, не шутите? – задался неожиданным вопросом сэр Рейнджер, заставив Мистера президента сразу перемениться в лице и во мнении насчёт рассудительности и дальновидности сэра Рейнджера. Который в последнее время начал Мистера президента беспокоить своими частыми срывами и откровенными проявлениями глупости. Так по высказанному мнению сэра Рейнджера получается, что если Мистер президент позволил себя улыбнуться, то это обязательно значит, что он пошутил. – Да уж. – Только и оставалось Мистеру президенту, как покачать своей головой.
Но как бы сэр Рейнджер не был подвержен умственным срывам, а остальные советники потенциально на это были способны, Мистер президент не прерывает совет на перекур, – потом будут через раз дышать и при этом так вдымчиво, что от кашля изойдёшься, – а продолжает совет. – Ладно, кто там у нас ещё по списку? – задаётся вопросом Мистер президент ко всем, а не к кому-то в отдельности. Но так как сэр Рейнджер находится на самом переднем крае, да и он, в общем-то, был самым компетентным в этом вопросе лицом, то он и взял слово.
– Но это всё, Мистер президент, видимая опасность. Тогда как кроме неё есть не меньшая, а даже большая опасность, которая таится и ждёт удобного для себя момента со стороны ваших тылов. А именно со стороны тех вероломных людей, а по сути ваших врагов, кто вероломно действует, прикрываясь тем, что называет себя вашим другом. Не сотвори, говорят они, себе кумира. Вот мы не сотворяем. Тьфу, противно слушать. – Сэру Рейнджеру видимо представились все эти подлецы и негодяи, кои никогда не переводятся, и которых всегда полным полно во всяком окружении, в том числе и президента (вычищаешь, вычищаешь их полиграфом, а они всё не вычищаются), и он сделал паузу, чтобы перевести дух.
Вдохнув же в себя свежей порции воздуха, Сэр Рейнджер вроде как свежеет и с новыми силами продолжает свой рассказ. – Так вот, эти прячущие под личиной ваших друзей и первых единомышленников, ваши наиопаснейшие враги, – здесь сэр Рейнджер бросил более чем красноречивый взгляд на своё окружение, которое оторопью изошло под этим его взглядом, – будут противодействовать вам так хитро и осторожно, что вы до самого последнего момента не будете сомневаться в их верности. А как только вы споткнётесь на подставленную ими подножку, то уже будет поздно, когда вы с пробитой головой будете лежать в куче того, что осталось от вашего черепа. – Сэр Рейнджер так художественно описал все эти осколки черепа президента, что Мистеру президенту ударило давлением в голову.
– Правда все эти подножки прошлый век, – несколько успокоил всех сэр Рейнджер, – сейчас в ход идут куда как изобретательней методы. – Сэр Рейнджер так выразительно и многослойно посмотрел из себя, что ни у кого не возникло и доли сомнения в том, что именно сэр Рейнджер является тем лицом, кто стоит за изобретением всех этих новейших способов, уронить влиятельное лицо в грязь лицом. Ну а пан Паника на собственном примере мог бы подтвердить это – у него до сих пор остался шрам на сердце, после одного памятливого события, где он при деятельном участии ноги сэра Рейнджера, не успел спохватиться, как уже лбом встретил пыльный пол. – Я тебе этого никогда не забуду. – Закипел пан Паника, потирая кулак руки, с помощью которого он так удачно подтолкнул сэра Рейнджера.
Сэр Рейнджер тем временем продолжает. – Сегодня, для того чтобы споткнуть мешающее вам лицо, которое в нашем случае представлено Мистером президентом, не обязательно нужно прямо воздействовать на интересующий вас объект. А всё больше используются опосредственные методы воздействия, прибегая к примеру, к услугам экстрасенсов или гипнотизёров. – А здесь сэр Рейнджер уже был вынужден остановится, и всё потому, что в головах окружающих его людей, в том числе и президента, поднялся такой шум негодования и возмущения, что сэру Рейнджеру не было никакой возможности быть услышанным, пока там, в головах, не успокоятся.
– Сэр Рейнджер окончательно повернулся на этой экстрасенсорике. Хочет жить вечно, вот и ищет способы. – Глубоко задумался советник по нацбезопасности Болтан.
– Неужели дела у сэра Рейнджера так плохи, что он решил лоббировать интересы фокусников. – Покачал головой Мистер президент, глядя на сэра Рейнджера.
– Да сэр Рейнджер, сам загипнотизирован, а точнее, пьян. – Решительно поверил своей интуиции генерал Браслав, чей цвет лица указывал на следственную связь между этим его умозаключением и тем источником, на который он ссылается, так уверенно говоря. В общем, он и сам слегка, и поэтому знает, о чём говорит.
Ну а пан Паника пошёл ещё дальше, попытавшись с помощью гипноза остановить сердце сэра Рейнджера навсегда – а что тут сложного, нужно всего лишь крепко смотреть в одну точку на теле сэра Рейнджера и внушением склонять его к чему-нибудь. Но как пан Паника мог так забыться, ведь он сам часто заявлял, что у сэра Рейнджера совсем нет сердца и, вообще, он бесчувственная сволочь. Так что вполне понятно, почему все его потуги остановить сердце сэра Рейнджера, оказались безуспешны.
Но вот вроде все успокоились – каждый теперь занят своим делом, и сэр Рейнджер может продолжать. – Может это и кажется невероятным и нереалистичным, и больше подходит для сценария фантастического кино, но реалистичность воплощения этого сценария в жизнь, смею вас уверить, гораздо ближе, чем вы думаете. – Сэр Рейнджер закончил своё предложение на приглушённой таинственностью ноте. В результате чего он заставил всех людей вокруг невольно к нему приблизиться и со всем вниманием прислушаться. Ну а сэр Рейнджер вовсю использует представившийся ему шанс, заворожить умы своих слушателей своим рассказом.
– Вы только на мгновение представьте, – сэр Рейнджер начинает не просто говорить, а он с помощью специальных разговорных техник, используя пассы руками, приглушённый голос и нечеловеческую мимику лица, начинает вовлекать слушателей в обрисовываемую им картину происходящего, – Мистер президент, давно уже сопровождаемый взглядами нанятых противником гипнотизёров, которые наперебой пытаются внушить ему самые неосторожные насчёт себя мысли, подошёл к мраморной лестнице, ведущей на второй этаж конгресса, где его ждут сенатские слушанья, и ему никак не избежать этого подъёма. И Мистер президент, как человек с одной стороны решительный и отважный, а с другой, вполне здравомыслящий и рассудительный, прежде чем вступить на ступеньку этой лестницы, решает всё быстро осмотреть и взвесить. И кажется, что на этот раз, путь перед ним свободен и видимых причин свернуть с этого пути не присутствует. И Мистер президент, основываясь на этих своих наблюдениях, вступает на этот путь, где он неспешно, вступая ступеньку за ступенькой (перепрыгивать ни в коем случае нельзя), начинает свой подъём. А вслед за ним начинают свой подъём и сопровождающие его лица.
– И вот когда Мистер президент минует половину своего пути на лестнице, где сил у него, конечно, слегка поубавилось, – здесь сэр Рейнджер начинает нагнетать тревожную обстановку. Отчего слушателям начинает предчувствоваться, что с Мистером президентом обязательно сейчас что-то такое небезопасное случится. При этом сэр Рейнджер даже не думает понизить накал интриги, а наоборот, ещё больше распускает слюни и руки в формировании и обрисовке образов, страшных на свой взгляд гипнотизёров. – И тут, на этой середине пути, Мистера президента, как человека заботливого, настигает несколько волнительная мысль: «А где там мои сопровождающие лица? Что-то я шагов их не слышу». И Мистер президент, так подумав, начинает прислушиваться, что единственное, он при данных обстоятельствах и может сделать. Поворачиваться назад на ходу, при подъёме по лестнице, очень головокружительная, редко остающаяся без последствий примета; и не только для президентов. И вот Мистер президент прислушивается, – сэр Рейнджер очень похоже и уморительно изображает Мистера президента с приставленной к уху рукой и вытянутым в удивлении лицом.
– И что же слышит Мистер президент? – тихо-тихо спрашивает сэр Рейнджер своих слушателей. Но никто из слушателей об этом не знает, даже несмотря на то, что некоторые из них, а именно генерал Браслав, тоже попытались таким образом быть в курсе того, что президент мог услышать.
Впрочем, ответа сэр Рейнджер не ждёт. Ведь он сам прекрасно слышит, что слышит Мистер президент. – Мистер президент. – До Мистера президента доносится еле различимый женский голос, и при этом так жалостливо, что сердце кровью обливается. И Мистера президента, как человека не только отвечающего по своим обязательствам, но и более чем отзывчивого, этот зов о помощи, до основания взбудоражил и на одно мгновение растерял. «Что делать? Немедленно броситься на помощь или всё же вначале узнать, что от меня требуется?», – вопросы один за одним начали наполнять голову президента. – Слушатели невольно посмотрели в сторону Мистера президента, который, судя по его виду, не меньше других волновался за свою судьбу. При этом он тоже на этих словах сэра Рейнджера бросил на себя мимолётный взгляд со стороны. Хотя мог бы так не разбрасываться взглядами и посмотреть на себя изнутри (это говорит о том, что он был крайне взволнован).
– И Мистер президент приходит к наиболее разумному для себя решению. Он решает узнать, что от него хотят. – Сэр Рейнджер продолжает свой рассказ. – «Подайте мне всего лишь руку. У меня уже нет сил подниматься», – до президента доносятся еле различимые (если бы Мистер президент собственными ушами их не слышал, то он бы решил, что он их надумал) слова просьбы незнакомки. И Мистер президент и готов помочь, но как на эту помощь посмотрят все те люди, кто ограничивает своё понимание происходящего одним своим поверхностным взглядом, и главное, первая леди, которая всегда ревностно смотрела на такого рода проявления внимания президентом. – Опять все бросают косой взгляд на президента, который, что тут уж поделать, вынужден признать за первой леди все эти слишком хлопотные для него качества.
– И тут Мистера президента сотрясает озарением, – сэр Рейнджер этим своим резким переходом в громкого себя, чуть не роняет под себя некоторых слишком увлёкшихся его рассказом советников, – «Так это же голос первой леди!», – озаряется догадкой Мистер президент. – Заявляет сэр Рейнджер. И, судя по всполошенному виду Мистера президента, то и для него эта своя догадка, была полной неожиданностью. И настолько полной, что он даже хотел срезать сэра Рейнджера на том, что и речи никакой не было, чтобы взять с собой в конгресс первую леди. Но Мистер президент в волнении слишком замешкался и не успел указать сэру Рейнджеру на эту его не точность, ну а тот уже продолжает всех поражать новыми подробностями случившегося с президентом.
– И тут Мистер президент, явно по причине волнения, и потому, что всё это произошло в его впопыхах, единственное понимая, что в вопросе оказания помощи первой леди, не может быть ни секундной задержки, в том числе и в виде раздумывания, – вот почему он не затруднил свои действия вопросом: «А откуда взялась первая леди, если её с собой не приглашали?», – берёт и протягивает руку помощи, как он думал, первой леди. И тут… – Сэр Рейнджер, что за невозможный человек, в этой кульминации останавливает себя и сердца своих слушателей, которые и вздохнуть не могут, как им интересно, что там за этим «и тут» скрывается. Правда, почему так взволновался Мистер президент, то не совсем понятно, ведь он всё о себе знает. Или нет?
И, наверное, не будь сэр Рейнджер и сам так взволнован, то он не упустил бы прекраснейшую возможность избавиться от своих врагов из числа советников президента. Нужно-то было всего лишь подзадержать их дыхание и всё, больничные палаты для многих из них гарантированы.
Но, возможно, что для сэра Рейнджера такие сведения счётов неинтересны, и вместе с молодостью ушли в прошлое, оставив на его повестке дня более эффектные решения проблем, а иначе он их не запоминает. И сэр Рейнджер так фатально долго не затягивает на шее своих слушателей эту бездушную паузу и раскрывает, что же случилось дальше.
– И вот когда Мистер президент протянул руку назад, чтобы оказать помощь подуставшей первой леди, то за неё тут же ухватились, но только не так, как ожидал ощутить Мистер президент. «Может она так крепко и грубо ухватилась, оттого, что у неё уже нет сил идти?», – в голове Мистера президента, как у человека немного наивного и добродушного, проскочила эта мысль. Правда у него всё-таки затаилось сомнение на счёт этого, уж больно крепкого рукопожатия, и какой-то совсем непохожей на руку первой леди руки. Что и заставляет Мистера президента, для того чтобы окончательно развеять эти свои сомнения, посмотреть вниз на свою руку. О боже! – повергает всех в шок сэр Рейнджер своим экзальтированным выкриком. – Охреневает от увиденного президент в крике, и тут же в панике одёргивается собой, и как ошпаренный, отрывает свою руку от чьей-то загрубелой волосатости, вместо изящной ручки первой леди. – Сэр Рейнджер при демонстрации всего того потрясения, которое испытал Мистер президент, так реалистично всё это показал, что получивший под дых локтём сэра Рейнджера пан Паника, ещё долго в себя прийти не мог от такой реалистичности картинки.
– Ну а дальше события даже не развиваются, а они несутся по ступеням лестницы сломя голову Мистера президента. Где он, потеряв равновесие и устойчивость после того как оторвал свою руку, споткнулся на ступенях и, не имея никакой возможности удержаться на ногах или на крайний случай, сгруппироваться для падения, – Мистер президент нереально сбит с толку случившимся, – полетел вниз по ступеням, снося всех вставших на своём пути людей. – Сэр Рейнджер замолкает, и кабинет президента погружается в тяжёлую тишину. Где, как всегда в такие тяжёлые моменты бывает, только тик часов не даёт всем им тут уснуть.
И теперь всем хочется крайне знать, а был ли он среди тех людей, кого сбил с ног летящий сломя голову с лестницы президент. И это вопрос не такой праздный, как может показаться с первого взгляда. И даже если ты допускаешь возможность того, что твои догадки насчёт верности ответа на этот вопрос более чем вероятны, то и тогда нельзя утверждать, что ты нашёл для себя верный ответ. Так с одной стороны, твоё присутствие среди сопровождающих людей президента, говорит о высокой степени доверия к тебе со стороны президента, что не может приветствоваться, но в тоже время, если там будешь в тот судьбоносный момент находиться, то велика вероятность того, что скатывающийся по ступенькам президент и тебя собьёт вместе со всеми. А это при твоей хрупкой конституции тела, может грозить тем, что ты надолго выпадешь из информационного поля. А это при нынешнем характере политических взаимоотношений, почти что забвение. Вот и думай, что лучше, высокая степень доверия президента или наоборот, тебя ни в коем случае оставлять наедине с полным продуктов холодильником (ну это метафора).
Ну а выход из этого задумчивого положения, полностью находится в руках Мистера президента, которому в отличие от всех остальных, и вздремнуть не возбраняется. Чем он, честно сказать, иногда пользуется. Чего не скажешь о его советниках, которые, конечно, достигли совершенства в изображении в себе внимательности к словам президента, но они опасаются, что невзначай могут всхрапнуть и как потом объяснить президенту эту свою невнимательность, а простыми словами, обман президентского доверия.
Но Мистер президент сегодня не заинтересован в задержке своего совета, – а так он любит без ограничений властвовать, – да и он сегодня вроде как выспался, так что он разрывает эту тишину резким вопросом к сэру Рейнджеру. – И кто это был?
– Не важно. – Сэр Рейнджер своим ответом не просто коробит слух президента и всех здесь находящихся людей, которые горой встанут за президента, а он, можно сказать, встаёт на предательскую дорожку, укрывая от справедливого возмездия этого преступника. – Руки ему оторвать. – Эта мысль в чьей-то голове была не новой. – Свернуть шею. – Эта мысль ещё допотопней. – Если ему эта рука так дорога, то пусть и берёт её себе в жёны или в мужья. – А вот эта мысль пана Паника вполне отвечает времени.
Ну а сэр Рейнджер, скорей всего догадывался о том, каким иезуитским для него способом, решили спровадить его в шею долой, его конкуренты на политическом поприще. И пока они Мистера президента не убедили в том, что он заслужил всё это, он приступает к объяснению своего ответа.
– А неважно по тому, что на месте того, кто спровоцирует вас на падение, Мистер президент, может быть кто угодно. Да и его роль не главная, он всего лишь одноразовый инструмент чьей-то политики. И здесь чтобы противостоять нашим противникам, нужно проявлять повышенные меры безопасности и осторожность. – Сказал сэр Рейнджер и тут к гадалке не ходи, а так понятно, что ему не поверили, что он не знает всех этих подстрекателей по именам и тайным псевдонимам.
– Тогда скажи нам, – обратился к сэру Рейнджеру пан Паника, – кто тогда обращался к Мистеру президенту голосом первой леди? – И судя по тому вниманию, которым наградили сэра Рейнджера присутствующие здесь на совещании люди, то всем им было очень интересно, как далеко сэр Рейнджер заврётся, чтобы скрыть имена своих подельников. Но сэр Рейнджер даже вида не показывает, что пан Паника его поймал на неувязке в его рассказе. А он смотрит в ответ со всё той же стоящей в его глазах самонадеянностью, и не просто говорит, а чуть ли не наезжает на пана Паника. – А чем вы, пан Паника, всё это время слушали. – Так убедительно это говорит сэр Рейнджер, что все поневоле ещё больше его зауважали и посмотрели на этого, всё же пропащего пана Паника, пытаясь по его виду понять, чем этот пан может их удивить в деле своей слуховой изобретательности. Но там вроде ничего замечательного не видно, и вновь все смотрят на сэра Рейнджера, который всё быстро для всех объяснил, правда только не насчёт пана Паника.
– А нанятые гипнотизёры. Вы разве о них забыли. – Разводит руки в удивлении сэр Рейнджер, бросая полный такого же искреннего удивления взгляд на президента. И, конечно, Мистер президент вместе с ним удивлён такой недальновидностью, а местами и тупостью своих советников, которым во всё тыкать пальцем нужно. – Одна каша в голове. – Красноречиво кивает президенту сэр Рейнджер.
– Согласен. – Полностью соглашается с ним президент, улыбаясь так, что это всех бесит и заставляет с ревностью смотреть на сэра Рейнджера. Где тут всех их ревнивцев и накрывает откровением: «Это волосатая рука принадлежала сэру Рейнджеру!». Где вслед за которым следует своё прозрение: «Мы всего лишь пешки в этой многоходовке сэра Рейнджера. Где он нас будет проверять на преданность президенту».
Ну а сэр Рейнджер как будто умеет читать мысли с подозрением относящихся к нему людей, особенно если они советники президента, и пока эти его конкуренты на информационном поле деятельности, не принялись задаваться неудобными для него вопросами, он наносит превентивный удар, обозначив ту проблему, которую все тут упустили.
– Ну а главная проблема, которая возникнет перед нами, и ради чего собственно всё это затевалось противной нам стороной, то это то, как это событие осветит оппозиционные средства информации. И тут уж не нужно иметь семь пядей во лбу (все тут же бросили внимательный взгляд на лоб сэра Рейнджера, где от когда-то пышной шевелюры осталось как раз эти семь пядей), чтобы понять, в каких красках будут рисовать это происшествие все эти бульварные посты и газетёнки, принадлежащие оппозиции. Одни заголовки чего стоят: «Вот и случилось то, что все так ждали!», «Президент пал!», «Президент уже не столь крепко стоит на ногах, его позиции шатки как никогда», «Земля уходит из под ног президента!», «Все увидели истинное положение дел в президентской администрации, без её поддержки президент не ходок», «Бог шельму метит». – А вот последний объявленный сэром Рейнджером заголовок, показался Мистеру президенту слишком оскорбительным. И не только потому он был оскорбительным, а потому, что сэр Рейнджер слишком от души это сказал, и как показалось Мистеру президенту, то именно сэр Рейнджер являлся автором этого заголовка. Что и подвинуло Мистера президента на мысль, – надо будет проверить руки окружающих на их волосатость. – С чем он внимательно посмотрел на руки сэра Рейнджера, который явно предвидел такой шаг со стороны президента и предусмотрительно засунул их в карманы своих брюк.
– Ничего, – решительно подумал Мистер президент, – придёт время, и ты их всё равно достанешь. И тогда мы узнаем, кто стоял за всем этим. – Наполнившись уверенностью в том, что справедливость восторжествует, Мистер президент вернулся из своего воспоминания и, обнаружив себя в настоящем положении, где он находится в переходном состоянии, в проёме двери ведущей в конгресс, он, быстро забыв о том, что сэр Рейнджер так и не был схвачен за свои волосатые руки, берёт и пересекает этот свой Рубикон.
Глава 13
Вступление
И вот шаг сделан, и Мистер президент переступил тот порог, разделяющий прежде всего вход и выход, а уж затем всё остальное, прошлое, то что сзади, и будущее, то что впереди. И если всё то, что осталось за спиной Мистера президента, в данный момент для него было не важно, за исключением разве что его сопровождения, – генералов Кленси и Волка (президент решил взять в своё сопровождение самых доверенных лиц), – а вот что его ждало впереди, то на это он сейчас и посмотрит мельком, на ходу.
– Сегодня вы, мистер президент, должны создать для всех интригу. – Про себя, сам к себе обратился Мистер президент. – И поэтому старайтесь ни на ком не останавливать внимания, – сухого кивка достаточно, если понадобится ответить на приветствие, – и прямиком до лестницы, а дальше… Вот чёрт! – чертыхнувшись, вдруг взмок в спине Мистер президент, только сейчас поняв, что ему совсем не нужно подниматься на верхний этаж – все рабочие кабинеты находятся на нижних этажах здания конгресса.
– Я так и знал, что обязательно что-нибудь в таком роде случится. – Занервничал про себя Мистер президент. – И тогда, что получается. Вся моя подготовка насмарку. – Закипев в лице, Мистер президент начал подозревать, что это всё неслучайно. – И ведь никто не поправил сэра Рейнджера, когда он обрисовывал ситуацию с подъёмом по лестнице. Тогда как вместо подъёма меня ждёт спуск. А это всё ставит с ног на голову. – Уже более спокойно, рассудил Мистер президент, быстро посмотрев по сторонам, чтобы оценить встречающую его обстановку.
Ну а там, как и ожидалось и аналитически планировалось, не как в самый будний день людно, а сейчас там достаточно оживлённо, и всё для того чтобы у президента в душе сразу закралось сомнение, что это неспроста. Но Мистеру президенту и догадываться об этом не нужно, он и так знает, что это неспроста, и многие и здесь стоящих людей, – а это по большей части конгрессмены и люди, обладающие властными полномочиями, какие и не снились простому люду, – в специальных целях здесь сейчас стоят и делают вид, что им очень интересно, что им говорит их собеседник и совсем неинтересно, что там происходит со стороны входа, где сейчас там появился президент и вовсе глаза смотрит по сторонам, в том числе и на них.
– Хотя бы в этом мы не ошиблись. – Немного успокоился Мистер президент, обнаружив, что в плане поведения представителей оппозиции и людей им сочувствующим и близким идейно (если не копать глубже, как это умеет налоговая разведка), его аналитическая служба не ошиблась. – И как и предупреждал сэр Рейнджер, что они будут демонстрировать решимость не замечать меня и выказывать наплевательское ко мне отношение, так оно и вышло.
– Что ж, посмотрим, кто решится напрямую свою морду передо мной воротить. – Свернув яростью в глазах, Мистер президент, как его учили и готовили специально обученные люди, – политтехнологи, психологи и танцоры, – неспешным и одновременно твёрдым шагом выдвинулся через центр этого огромного, колоннами вверх уходящего зала. Сверху которого на всех смотрел изображённый на фреске, так сказать, апофеоз мечтаний всякого местного политика, чья нога вступала на пол этого здания – божественное предначертание всякого президента, до которого один шаг для любого конгрессмена.
Ну а быть богом, да и при этом ни в чём себе не отказывающим, чем не апофеоз политической карьеры для любого ранга политика, даже если он сам президент. Где первым всё больше треплют нервы и не дают покоя данные ими обязательства перед своим избирателем, – а не дашь обещаний, то ещё не выберут, вот такая главная сложность в нашей работе, – делились секретами своей работы конгрессмены, ну а президенту не давали покоя все эти конгрессмены, которые явно из-за зависти и недовольства к тому, что не они президенты, и не могут ничего положительного увидеть в президентстве президента. И поэтому они вечно его критикуют, действуют ему вопреки, и так и стараются вынести его из своего кабинета через своё недоверие к нему (оно ещё называется импичментом). А если изначально между ними и президентом не было никакого доверия, то о каких доверительных отношениях между ними может идти речь. В общем, вполне становится понятно, к чему нужно и стремятся политики всякого ранга, исходя из изображённого на фреске апофеоза.
– Ну-ну, продолжайте быть занятыми. – Двигаясь вперёд по центру зала, Мистер президент усмехнулся про себя, объёмным зрением поглядывая по сторонам. Где от него ни одно движение находящихся там людей, их взгляд и даже мимолётом брошенная фраза, не пройдёт мимо него. Мистер президент в агрессивной для себя обстановке, не просто полностью в себе мобилизуется, а его органы чувств начинают работать на повышенных частотах восприимчивости. И если, к примеру, Мистер президент в обычных условиях не видел в упор некоторых назойливых конгрессменов, то оказавшись в такой для себя обстановке опасности, он теперь понимал, почему он их так терпеть видеть не мог – они только с виду отзывчивые, а стоит ему повернуться к ним спиной, как они во всей своей паскудной красе выказывают на чём строится эта их отзывчивость.
– И сейчас рожи строят. – Мистер президент без труда обнаружил в этом немалом скоплении представителей власти и народа, неживые лица тех конгрессменов, кто так ограничивал на своём лице своё внимание к нему, президенту.
– А эти ещё и лыбятся не пойми чему. – Несколько озлился Мистер президент, заметив, что кто-то там ещё и шутит. И, наверняка, на его, президентский счёт. – Притащу в кабинет эту сволочь, и если его анекдот на счёт меня окажется не смешным, то ему точно будет не до смеха. – Мистер президент в злобной мстительности посмотрел на того шутника, чтобы запомнить его смешливую физиономию. Но он не успел запомнить, а всё потому, что натолкнулся на памятливое предупреждение сэра Рейнджера. – И ни в коем случае не реагируй на смешки за спиной. Они, таким образом, будут тебя проверять на твою устойчивость к критике и уверенность в собственных силах.
И Мистер президент, посчитав, что этот смех не столь опасен и вполне возможно, что противник тоже нервничает, если так преждевременно начал смеяться, оставил позади своего внимания это смехача, переместив его вслед за своим ходом к небольшой группе людей, всё состоящей из лиц женского пола. Что не могло не заинтересовать Мистера президента, хотя бы по причине того, что он их всех отлично знает. При этом эта группа, создаётся такое впечатление, действительно увлечена разговором между собой, и поэтому может и вправду они не заметили появление президента.
– Я их как мужчина не интересую, а иначе бы они меня точно, на подсознательном уровне заметили. – Несколько огорчился Мистер президент от таких своих мыслей. – А это значит только одно, они точно не мой избиратель. – А это уже в президенте говорил его психолог. И Мистер президент на этом мог закончить своё мимоходом наблюдение за этими дамами, – о чём с ними говорить, когда они никогда не станут его избирателем (а вот за красавчика Рональдо, они хоть завтра проголосуют, вопреки своим убеждениям), – но среди этих леди присутствовала госпожа госсекретарь, чьё мнение было крайне для него небезынтересно, и Мистер президент решает на мгновение задержать своё внимание на них. К тому же пока все его чувства так настроены на приём информации и обострены, то грех не воспользоваться этими своими сверхспособностями.
При этом не обладай Мистер президент умением читать между строк и раскрывать истинный посыл этих людей облечённых властью и возможностями, который они, с помощью специально разработанного для этих целей политехнологического языка, так завуалировано облекают в малопонятные для простого обывателя фразы, то все его усилия оказались бы бесполезны. Ну а так как в этом коммуникационном деле, где нужно уметь так конструировать и строить свои предложения, чтобы они при всей своей простоте звучания, вызывали не меньшее затруднение в его понимании у слушателя, чем после прочтения им хайку, он и сам так поднаторел, что и сам иногда впадал в осадок от собственного непонимания, то можно было не сомневаться в том, что Мистер президент, если не всё, то очень многое поймёт из того, о чём там между собой разговаривают все эти леди.
