Игорь Сотников
Хроники одного заседания. Книга вторая

Впрочем, вошедшие люди, хоть и придавали немалое значение своему гардеробу, пошитому, если не в лучших, так в практичных ателье города, всё же не это привлекло к ним внимание. А вот то, что в их взглядах на окружающий мир и в особенности главную его часть, людей, сквозило что-то совершенно незнакомое, практически чужеродное, то это-то, и притягивало к ним взгляды уже занявших свои места посетителей ресторана.

– Это тот самый. – Тиша мог об заклад побиться за то, что он это услышал. После чего он принялся соображать, а чтобы это могло значить. И кто это такой, тот самый? На что, конечно, вот так сразу и не ответишь, а приходиться дополнять свои знания из внешних источников, а для этого приходится вести своё наблюдение за вошедшими людьми. Где один из них был самого обычного, среднего возраста человеком, тогда как его товарищ, в отличие от него выделялся, не просто в сильную, а в могучую сторону.

И глядя на него складывалось такое странное ощущение, что стоит только ему полной грудью вздохнуть, как помещение ресторана окажется в аномальной без кислородной зоне, что вызовет кратковременные обмороки у легковерных дам и временную потерю себя в пространстве людей с более крепкой психикой. О чём скорей всего подспудно догадывался, а может и знал этот могучий человек, раз он так широко и приветливо всем улыбался, и пока не спешил таким способом всех склонить в свою сторону.

– Нет прекраснее на свете одежды, чем бронза мускулов и свежесть кожи. – Не громко не тихо, а в самый раз, так чтобы все слышали, сказал этот человек-глыба. Что сразу же разделило посетителей ресторана на две не равные половины. Где женская половина с сожалением была вынуждена согласиться с этим утверждением этого странного, да ещё товарища, человека. Тогда как мужская половина оказалась на распутье своего решения, где желания утвердительного ответа, прерывались на полуслове их возможностями, тоще выглядывающими из костюмов.

– Товарищ Владимир, не так вызывающе громко. – Сказал его спутник товарищ Самоед.

– Я рупор, а он быть не громким, не может по определению. – Усмехнувшись сказал товарищ Владимир. И его спутник, поняв, что слова только усугубляют ситуацию, заговорив ему на ухо что-то, тем самым увлёк своего товарища в обратную сторону, на выход из ресторана, дав возможность посетителям ресторана вздохнуть облегченно.

Между тем пока все были увлечены этим появлением, непонятно для чего сюда заходили, этих людей, человек с длинным носом вдруг передумал пить чай и, сняв с вешалки портплед, вслед за этим вышел из-за стола, и направился к выходу, чем вызвал очередной переполох в стане наблюдателей, ведущим за ним слежку, и не как иначе, по мнению Глеба. Правда всё это замешательство на их лицах и частично в неуклюжих движениях их тел – Марк слишком громко поставил свою чашку на блюдечко, а Паоло выронил ложечку из рук – практически, за исключением всегда такого наблюдательного Глеба, для всех прошло незамеченным.

И вот стоило только человеку с длинным носом покинуть пределы ресторана, как господа наблюдатели, мистер Паоло и Марк, вдруг вспоминают о том, что их ждут какие-то незаконченные и главное, срочные дела. А это конечно такое дело, что всякая задержка с этого момента для них недопустима, и они быстро отставляют из под себя стулья и, кинув на стол ровно столько, на сколько, по их мнению, они напили здесь, тем же скоростным темпом, с которым с этого момента работает их мозг, удалились из ресторана.

И конечно, видя этот новый мейнстрим в сторону выхода из ресторана, и других посетителей ресторана, хотя бы косвенно, не могло не охватить стадное чувство, со своим желанием покинуть ресторан. Так кто-то, вдруг почувствовал, что шестой чашкой чая он хватил через край, за которым наступают необратимые вспять вещи, а кто-то, будучи натурой настороженной к окружающим, решил, что все выходят неспроста и, пожалуй, оставаться дальше здесь, будет неразумно.

Так что вполне объяснимо, что вслед за этими вышедшими людьми, среди посетителей ресторана найдутся и другие, кто пожелает покинуть это уже не столь безопасное место. И первыми кто принял такое решение, были Тиша и Глеб, правда по совсем другой причине – они так и не оставили в покое или вернее сказать, не отложили в сторону, свои дальновидные мысли насчёт господина с длинным носом, который по мнению Тиши, был тем, за кого он его посчитал – соучастником преступлений коварного мистера Дрейка.

Но принять решение и осуществить его, две большие разницы, даже если это больших затрат не стоит. А просто так бывает, что когда вы, вот только собрались что-то сделать, как например Глеб, подняться из-за стола, как в этот же момент или вернее сказать, буквально за мгновение до этого, кто-то другой, вдруг берёт и такие же действия осуществляет, и так сказать сбивает вас с вашего ритма движения.

Так вот, только было собирается Глеб кивнуть Тише и подняться из-за стола, как вдруг, в этот же самый момент, из-за одного из столиков, на который они раньше совершенно никакого внимания не обращали и даже не слышали о его существовании, практически бесшумно для всех, но только опять же не для Глеба, – и это законами физики объяснимо, он ведь находится с ними на одной функциональной волне, – поднимаются две серовидные личности и незаметно проскальзывают к выходу. Что вызывает на лице Глеба странную смесь чувств, где первую скрипку играло недоумение.

– И как ты думаешь, это может быть совпадением? – спросил Тишу Глеб.

– Ты сам знаешь ответ на свой вопрос. – Сказал Тиша и, поднявшись из-за стола, взял на себя инициативу. – Ну, а чтобы получить на него подтверждение, засиживаться тут не стоит. – Кивнув в сторону выхода, сказал Тиша и выдвинулся к выходу. Глеб же посчитав, что Тиша дело говорит, да и к тому же он и сам так считал, поднимается и следует вслед за Тишей к выходу из ресторана. Правда им пришлось ещё немного задержаться у входа, а всё потому, что Тиша заметил там, в конце коридора, пристроившихся у одной стен, тех двух малоприметных типов, которые, если насчёт их поведения использовать логический алгоритм исследования, в котором так силён Тиша – чем он и воспользовался при их обнаружении – скорей всего не зря остановились, а по причине того, что тот, за кем они вели своё наблюдение, где-то там дальше, вполне вероятно, что у выхода из отеля, в гардеробе, тоже временно остановился – как когда-то выясниться, то это было не совсем так.

А всё дело в том, что наблюдаемый объект, как уже совсем не трудно догадаться, господин с длинным носом, задержался у стойки администрации в ожидании того, когда ему подадут такси. А ведь при этом назови его просто господином с носом, то это будет довольно странно, и постоянно вызывать иносказательные ассоциации, ведь безносых господ очень редко встретишь, а тут получается, что специально подчёркивается, что господин с носом. Что не может вызвать своих вопросов: А как это понимать? И нет ли тут какого-то глубинного смысла, с иносказательной отсылкой к известному фразеологизму «остаться с носом»?

В общем, у всех ожидающих этого господина с длинным носом, независимо от их убеждений и взглядов на него, почему-то закрутилась мысль вокруг этого вопроса. И им показалось, что этот господин с длинным носом, не так прост, как он на первый взгляд кажется, и что с ним нужно ухо держать востро, а иначе он и вправду, что-нибудь подобное выкинет и оставит их всех со своим носом и больше ни с чем.

– Ты что встал? – наткнувшись в проходе на Тишу, недовольно спросил его Глеб.

– Ты что, не видишь? – со своей стороны Тиша тоже проявил недовольство, кивнув в сторону замерших у стенки в ожидании тех малоприметных типов. Ну а Глебу ничего не остаётся делать, как заметить, и спросить Тишу. – Как думаешь, кто они такие?

– Не знаю, – пожав плечами, тихо ответил Тиша, – но судя по всему, по серьёзней тех костюмных типов.

– Это точно. – Согласился Глеб. – Но что будем делать дальше?

– Знаешь, – внимательно посмотрев на Глеба, сказал Тиша, – у меня такое чувство, что наш инкогнито господин с длинным носом, сейчас собрался туда же, где тебе назначила встречу эта цветочница.

– А я на это много шире смотрю. – Многозначительно сказал Глеб.

– Всего вероятнее, и они там будут. – Искривившись в лице, сказал Тиша.

– Без сомнения. – Кратко ответил Глеб.

– И вообще, я думаю, что нам эта встреча с ней очень необходима. Она на многое откроет глаза. – Уже задумчиво проговорил Тиша. Глеб же достал телефон и, посмотрев на нём время, убрал телефон и, переведя свой взгляд на Тишу, сказал. – У нас времени ещё достаточно в запасе.

– Ты на что намекаешь? – прищурив один глаз, спросил Тиша.

– Ну, раз тебе не понятно, то объясняю. – Зачем-то посмотрев по сторонам, сказал Глеб. – Ты сам видел, что господин инкогнито, не взял с собой кейс. Ну а пока кейс свободен от наблюдения за собой со стороны этого господина, а приставленные за ним люди, скорей всего последуют вслед за ним, то мы можем пока есть время, по быстрому развеять все наши сомнения на его счёт. – Многозначительной улыбкой закончил своё предложение Глеб. Тиша же в отличие от него не был столь оптимистично настроен. И он так сказать, даже не воспылал воодушевлением, услышав это, по его мнению, преступно глупое предложение. Правда он не спешит так не радовать Глеба, а через попутные вопросы решает разбить самоуверенность Глеба.

– Интересно, и каким образом ты собираешься попасть внутрь его номера? – с небольшой издевкой спросил его Тиша. Но Глеб пропускает мимо ушей эту неуверенность, а может даже малодушие в себе Тиши и, приблизившись к Тише, многозначительно, но всё же не очень для Тиши понятно, говорит. – На месте разберёмся. – Что и говорить, а прямо тут на месте, с этим практически совершенным планом Глеба, вот так просто не поспорить – ведь придраться тут не к чему, и значит его осуществимость, вполне реальна. Правда Тиша в некотором роде придирчивый и критически относящийся ко всем предлагаемым планам Глеба человек, и он, конечно, не собирался вот так соглашаться, и хотел к нему докопаться, спросив:

– А что измениться там, на месте? – Но он не успел добиться желаемого, а всё потому, что те двое типа пришли в движение и, заставили встрепенуться Глеба и самого Тишу. И тут уже шансов на осмысленный подход к неоднозначным предложениям Глеба у Тиши не осталось, и его здравость рассуждения, теперь поспешала вслед за его ногами, которые поспешно чередовали себя, догоняя Глеба, которому вдруг вознамерилось удостовериться в чём-то своём.

Когда же Тиша нагнал Глеба прямо за тем поворотом, у которого прежде свои места занимали те двое неприметных типов, то прежде чем Глеб что-то сказал, Тиша и сам частично успел заметить, как в парадные двери отеля выходили эти двое неприметных типов. А посмотрев в ведущие на улицу обрамляющие парадный вход стеклянные витражи, он смог увидеть отъезжающее от гостиничного крыльца такси, в котором свои места занимали уже знакомые лица людей в смокингах.

– Всё, вход свободен. – Сказал Глеб, поворачиваясь в сторону лифта.

– Только разве что посмотреть. – Пробубнил про себя Тиша, последовав вслед за Тишей к лифту. После чего они заполняют собой лифт и на вопрос лифтёра: «Какой этаж?», – на этот раз отвечает Глеб: Тринадцатый. – Конспиратор хренов. – Ухмыляется про себя Тиша, посмотрев на довольную физиономию Глеба.

Но вот их ноги вступили на мозаичную плитку вестибюля тринадцатого этажа, и как на этот раз показалось Тише, то его туфли оглушительно громко скрипят. И, наверное, спроси Глеба уже о его туфлях, то и он бы не стал отпираться в этом вопросе и заявил бы, что их тоже срочно необходимо обновить. Но его об этом никто не спросил, да и вообще, ему, как и Тише, сейчас было не до разговоров, и они, дождавшись когда дверцы лифта закроются, быстро разворачиваются в сторону лестницы, – а так они дезориентировали лифтёра, следуя по коридору куда-то вперёд, – и быстрым шагом идут к ней. После чего следует быстрый спуск вниз на этаж и они, оказавшись на лестничной площадке, на этом стартовом проходе, решают пока оглядеться и не спешить.

– Вроде бы никого. – С сомнением и волнением в голосе сказал Глеб, озираясь по сторонам.

– Что, это вроде настораживает? – Тиша в свою очередь видимо решил поиздеваться над не таким смелым Глебом. Но Глебу почему-то эти подколки Тиши не кажутся смешными, и вообще он считает их не своевременными. О чём он, впрочем, не спешит распространяться, ожидая от Тиши новой порции подколок, с помощью которых, он, по разумению Глеба, хочет сорвать всю им задуманную операцию по раскрытию загадки кейса. А это значит только одно, что Тиша сам безмерно трусит и даже, наверное, будет не против того, чтобы их кто-нибудь спугнул, а ещё лучше, опередил. И стоило только Глебу прийти к этой мысли, как со стороны того самого коридорного ответвления, где находился номер господина инкогнито с длинным носом, до них доносится еле различимый звук открывающихся дверей.

И, наверное, не находись на месте Глеба и Тиши они сами, – а они отличались от всех других тем, что их нервы находились в крайнем натяжении и любой, даже самый ультра тихо звучащий звук, они не могли не услышать, – то это движение чей-то скрытой души по открыванию дверей, так и осталась между дверью и тем, кто её открывал. При этом, несмотря на то, что на этаже, а именно в этом коридорном ответвлении, находилось множество номеров, у наших героев не возникло и доли сомнения в том, что этот звук издавала именно та самая дверь. Так что не успела она открыться, как коридор был по-прежнему девственно чист, и ни одна нога незнакомца не могла смутить взгляд выглянувшего из проёма двери, мистера Дойля.

Ну а раз проход свободен, то мистер Дойль быстро выскальзывает в коридор, бережно до лёгкого щелчка замка прикрывает за собой дверь, после чего быстро поправляет оттопырившийся на себе пиджак костюма и быстрым шагом направляется в сторону лестницы. Где он вскоре и скрывается, спустившись вниз.

– Хорошо, что мы забрались наверх. – Тихо прошептал Тише Глеб.

– Ага. – Согласно кивнул ему Тиша.

– Я же тебе говорил, что на месте во всём разберёмся. – Сказал Глеб. На что Тиша хотел бы ему сказать пару мало разборчивых, но очень доходчивых слов, но прибытие лифта отвлекло их друг от друга, и они, прижавшись вначале к стеночке, принялись слушать.

– Кто это ещё? – кивнув в сторону лифта, выразительно одними глазами вопросил Тишу Глеб. И конечно Глеб нашёл кого спрашивать, – хотя в его случае без других вариантов, – и Тиша, находясь в таком же, как и он положении, мог бы с таким же успехом спросить его. К тому же, почему они так всполошились тоже не ясно, ведь на лифте мог приехать кто угодно, а не …А собственно кого они ожидали увидеть или прислушавшись услышать?

Ну а когда рождается столько вопросов, что даже не успеваешь осмыслить причину их возникновения, то начинаешь действовать спонтанно, и Тиша с Глебом, не сговариваясь, стоило только закрыться дверям лифта, как вытянув вперёд свои головы, начали потихоньку спускаться вниз, чтобы заглянув на этаж, развеять свои сомнения и догадки насчёт прибывшего лица.

И, наверное, на этот раз, им скорее всего не хотелось стать свидетелями каких-нибудь необычных событий, а вот успокоиться, увидев какую-нибудь несусветных размеров тётку или же подвыпившего престарелого господина, которые нагулявшись на воле, теперь решили занять свой номер и там поприбывать в самом себе, то это для них было в самый раз. Но Тиша и Глеб не входили в число архитекторов этой, да и своей жизни, и они вообще не были в курсе вселенских замыслов творца, а это значит одно, не им заниматься планированием событийности. Так что вместо огромных размеров тётки или подвыпившего джентльмена, их могло ожидать что угодно, но только не то, что они там себе надумали.

И поэтому увиденное ими, их в очередной раз, но только несказанно, а удивило. И хотя сам идущий по коридору неприметный господин, очень смахивающий на тех неприметных господ, которых ранее в ресторане приметили наши герои, ничем особенным не выделялся, всё же он их удивил. А удивил он их тем, что находилось в его руках – кейсом один в один похожим на кейс господина с длинным носом. Что заставляет Тишу и Глеба переглянуться и с немым вопросом обратиться друг к другу: Что всё это значит?

И понятно, что этот вопрос так и останется без ответа, что возвращает их взгляды вначале в сторону спины этого незнакомца, а затем резко обратно за угол – незнакомец, подойдя к той самой двери, решил по оглядываться по сторонам. После чего Тиша с Глебом слышат звук открывшейся и вновь закрывшейся двери, и пока, как они думали, что у них есть время, они после глубокого вздоха собрались было позадаваться безответными вопросами, как до них вновь доносится звук открывающейся двери, и они вынуждены вновь затаиться. После чего они интуитивно почувствовав, что на этом месте оставаться не безопасно, на носочках поднимаются вверх. И как вскоре выясняется, очень даже вовремя. А всё потому, что тот неприметный незнакомец решил воспользоваться лестницей и начал по ней спускаться.

Когда же звук от его шагов удалился вниз на столько, что Тиша и Глеб смогли не переживать за то, что их обнаружат, то они, посчитав, что здесь оставаться нет больше смысла, поднялись на тринадцатый этаж.

– Ну и что ты на всё это скажешь? – спросил Тишу Глеб, после того как он отдышался от своего нервного напряжения, в которое его вогнал последний посетитель номера человека с длинным носом. А что может сказать Тиша, кроме разве того, что он и сказал. – Дело принимает очень запутанный оборот. – И Глеб не может с этим не согласиться.

– Знаешь. – Обратился к Глебу Тиша. – Давай-ка сгоняем в свой номер. Быстро там освежимся и поедем на встречу. А там проветрим свои мысли и, пожалуй, на часть вопросов найдём ответ.

– Идёт. – Этот ответ Глеба оказался пророческим, а всё потому, что лифт и вправду пришёл, и открыл свои двери им навстречу.

Глава 7

Театральное закулисье

Парадный вход, несомненно, при всех своих плюсах, а тем более если при этом, при входе ещё постелен тот самый «алый путь», отчего у многих, тех кого ещё терзали сомнения насчёт себя и своего места в этом мире, в один момент при вступлении на него исчезает и тень всех этих размолвок своей души со своим разумением, и он уже видит себя самим богом, которому путь к сердцу простого люда с помощью фотовспышек открывают земные Гермесы, папарацци, заслуживает того, чтобы о нём можно было как следует поговорить. Но дело в том, что все эти разговоры, ведущиеся у парадного входа, так сказать не блещут разнообразием, как и сами звёзды на этих красных дорожках. И они всё больше скучны, слишком приторно дружелюбны и значит без сюжетны, и главное, формальны.

И что тогда спрашивается делать и куда податься человеку, до зуда в горле разговорчивому, который отчасти справедлив к себе и полностью к окружающим, где его устраивают только разговоры по душам, и не только по мёртвым. Что ж, этот вопрос не празден и всегда востребован в любой людской среде. И на него есть свой логичный ответ – для этого всего действа, есть не парадный, а чёрный вход, где не святящаяся обстановка, как раз даёт возможность быть более открытым и позволять себе то, чего бы ты никогда не позволил себе в парадной, на людях.

Так что ещё не так уж и ясно, какой вход, парадный или со стороны задворок, более значим. И если насчёт парадного входа, по большому счёту всё ясно, то тёмная, полная таинственности и секретов потайная сущность чёрного входа и, несущаяся из тёмных и прохладных дверей чёрного входа непредсказуемость и опасность, в свою очередь как раз и определяют эту парадную ясность.

В общем, можно предположить, что именно на основании всего этого, цветочницей, чья таинственная и местами загадочная натура вызывало немало вопросов, и было выбрано для встречи с Глебом это мрачное место, с задней, мало привлекательной стороны королевского театра. И ведь какой же поразительный контраст встретил их здесь, стоило им только завернуть с полного огней и радостных лиц прохожих проспекта, сюда за угол, в этот мрак, с парадной стороны необыкновенно красивого и светлого здания. И складывалось такое впечатление, что светлая сторона здания, своей светлостью как раз была обязана этой темноте своих задворок. И чем светлее выглядела парадная театра, тем в более мрачные и тёмные мысли погружались его задворки.

– Сурово. – Сказал Тиша, еле удержавшись на ногах, после того как споткнулся о неровность поверхности земли, которыми была испещрена вся задняя округа – земля здесь пребывала в своём естественном, натуральном виде.

– И не говори. – Стараясь дышать даже не через раз, а через фильтр мыслей, которые старались, но безуспешно, не пропускать местные запахи, сказал Глеб. – Правда и здесь есть свои плюсы.

– И какие же интересно? – остановившись на месте и, повернувшись к Глебу, с удивлением спросил его Тиша.

– Здесь не так шумно, как там, у фасада здания. – Сказал Глеб. И, пожалуй с этим, в общем-то, очевидным утверждением Глеба, Тиша не мог не согласиться – на парадных транспортных артериях больших городов, всегда так шумно и ярко, в особенности в их узловых точках, одной из которых являлся и королевский театр. И хотя во время премьеры почти всегда так, если конечно все билеты не скупили конкуренты постановщика спектакля, для того чтобы скормить его постановку жаждущим крови критикам, – а как себя ещё могут повести приглашённые на премьеру критики, если они как придурки только двое сидят в зале, – всё же на этот раз, как показалось нашим героям, внимание к премьере было чрезмерным, и почему-то в основном со стороны полицейских служб, которые окружили здание со всех сторон и, стоя на входе, проверяли всех подряд.

Из-за чего Тишу и Глеба посетила одна и та же мысль – главу департамента полиции обошли вниманием устроители этого шоу и не прислали лишний билетик на премьеру. Отчего он естественно расстроился и принял всё близко к сердцу – все главы полицейских департаментов большие театралы, где ещё как не у них в участках, ежедневно и еженощно, разыгрывается столько драм и трагедий – и решил таким образом напомнить о себе забывчивым устроителям этого шоу, что быть столь забывчивым в наше время, всегда чревато осложнениями.

Правда, когда к парадному входу подъехало целая кавалькада представительных лимузинов, то оттеснённые толпой в сторонку Тиша и Глеб, частично сменили своё мнение по поводу присутствия здесь такого большого количества полицейских чинов, и решили, что начальник полиции, до чего же коррумпированный гад. И он, войдя в сговор с постановщиком спектакля – и всё ради лишних, но зато на самые лучшие места, билетиков на себя и на всю свою многочисленную семью из двенадцати человек – таким шумным образом, с привлечением машин с мигалками, – а лимузины предоставили находящиеся на его крючке боссы мафии, – за счёт муниципалитета организовал его спектаклю шумную рекламную акцию.

– А всё-таки интересно, что сегодня дают здесь в театре. Ты афишу не видел? – спросил Глеба Тиша. Но Глеб не успевает дать свой не верный, с пищеварительным уклоном ответ, так как в их беседу неожиданно вмешивается женский голос и даёт свой ответ. – Его величество тщеславие или один день из жизни короля. – Что заставляет Тишу и Глеба оторопело замереть на месте. После чего они разворачиваются и, сконцентрировав свой взгляд туда, откуда донёсся этот голос, пытаются рассмотреть того, кто это сказал. И хотя вечерний небосклон сегодня полон звёзд, всё же мрачность этого места берёт своё и, собою оттеняя все эти звёздные проблески неба, не даёт уверенно, а не только силуэт, разглядеть хозяйку этого голоса.

Хозяйка голоса для Тиши, а для более информированного Глеба, та самая цветочница, скорее всего поняла, а может специально всё так предусмотрела, в каком находятся затруднении пришедшие к ней навстречу Глеб и Тиша, и чтобы лишнего времени, а заодно и слов не тратить, берёт и что-то щёлкаёт в своих руках. И не успевают наши герои в очередной раз подумать о том, чтобы это значило, как их всех осветил маленький, но горячий огонёк света, исходящий из горящей зажигалки в руках цветочницы. И теперь нашим героям становится видна, не только сама цветочница, но и то, что послужило такому её решению, таким образом перед ними представиться – от неё, при таком свете, глаз нельзя было отвести. При этом определённую таинственность придаёт ей надетая на глаза кружевная маскарадная маска, которая хоть и частично, а скрывает лицо цветочницы, но только не её полные притягательности глаза, в которые хочется смотреть и смотреть не переставая.

– Вы пунктуальны. – Сказала цветочница, глядя сквозь огонёк на пришедших.

– Раз вы об этом утверждаете, то могу предположить, что и вы заранее точны. – Сказал Глеб, предусмотрительно умолчав о сравнении себя с королевскими высочествами, которые в таком изысканном роде проявляют свою вежливость.

– Ну, совсем чуть-чуть. Чтобы быть на шаг впереди. – Улыбнулась цветочница. Что придало уверенности в себе у Глеба, и он решил, если не нагнать цветочницу, то, как минимум наступить ей на пятки. – Чтобы находиться впереди, нужно быть уверенным, как в себе, так и в тех, кто находится за спиной. А вы готовы нам довериться? – чуть наклонившись вперёд, спросил её Глеб.

– Во какой быстрый. – Засмеялась цветочница, неожиданно туша зажигалку, из-за чего для всех смотрящих на этот свет огонька не со стороны цветочницы, наступает временное ослепление. Когда же зрение, но только не мысли, Тиши и Глеба адаптировалось к окружающему свету, то цветочницы рядом с ними не было. И, наверное, сейчас бы от самого нетерпеливого, Тиши или Глеба, прозвучал бы вопрос: «Где она?», – но как сейчас же выясняется, то цветочница была куда преждевременней, чем они, и она, обратившись к ним: «И долго мне ещё оказывать вам столь необходимое вам доверие, стоя к вам спиной?», – быстро за них всё решила, заставив их поспешать вслед за ней.

А путь в неизвестность, всегда что-нибудь, с начальным затемнением смыслов и пути, интересное, а может и необычное да предполагает. Хотя неизвестность полнейшей не бывает, и о ней всегда что-нибудь, да известно, а иначе бы зачем вам себя подвергать испытанию всей этой неизвестностью, если вы о ней совсем ничего не знаете, и главное, что она вам в конце концов даст. Так что вполне было ожидаемо, правда, непонятно кем, разве что только если мыслить гипотетически, что путь в темноте за цветочницей будет извилист, тёмен и даже может быть опасен. Что, в общем, так, со своей относительностью и было.

И как говорится в таких, сопряжённых с темнотой случаях, то опасность ждала наших героев на каждом шагу. И всё потому, что они в отличие от их проводницы, цветочницы, совершенно не знали куда вступают и где нужно преклонить голову, чтобы не треснуться своей длинной башкой о низкий проход. И если за нижнюю неуклюжесть своего тела, в частности ног, всё больше чертыхался Тиша, умеющий вступить именно туда, куда не стоило бы, то более рослый Глеб, естественно не мог пройти незамеченным мимо низко свисавших перегоревших ламп и другого рода низко подвешенного оборудования для проверки крепости ваших лбов.

Ну а так как голова всё же находится ближе к центру принятия решений, чем ноги, то не должно вызывать удивления то, что Глеб более нервно реагировал на то, что его голова в очередной раз не прошла в этот низкий дверной проход. В результате чего, вслед за тупым звуком, со стороны Глеба звучат требования отправить этот косяк на переделки к мастеру на все руки, в преисподнею. – Чёрт возьми.

– Слышу-слышу, что вы ещё не потерялись. – Смеётся в ответ впереди идущая цветочница, своим смехом мгновенно заживляя раны на лбу Глеба, который готов ради этого смеха поразбивать себе не только лоб.

Но вот постепенно начинает хоть что-то проясняться – где-то вдалеке завиднелся свет, с сопутствующим ему шумом, что в любом случае приободряет. А когда появившийся свет для идущих по этому тёмному коридору путников, очертил собой или вернее сказать, осветил путь и заодно спину впереди идущей цветочницы, то они уже могли делать для себя, но только про себя, замечания по поводу того, где они, чёрт возьми, оказались. Правда окружающая обстановка не отличалась большим разнообразием и состояла всё сплошь из теней отбрасываемых какими-нибудь предметами интерьера, и это наводило больше скуку, нежели интерес.

А ведь между прочим, если достаточно продолжительное время таким образом скучать, то ты даже будучи на ногах и так сказать в движении, вполне можешь впасть в умственную прострацию и немного под уснуть на ходу. И, наверное, ещё чуть-чуть и размеренность хода привела бы наших героев не туда, куда их вела цветочница, а скажем так, в свою сонную сказку, где, как правило, окончание одно – время звоном часов отмеряет себя, и карета превращается в тыкву, а ты разбиваешь свой нос или лоб об стену или пол – но видимо длина этого коридора была так отмерена, чтобы на самом интересном месте не дать уснуть путнику.

И стоило только нашим путникам задумчиво, на одно мгновение прикрыть глаза, как к их полной неожиданности, перед ними открывается дверь, и они из-за яркого света ударившего им в глаза, вновь на время ничего не видят, кроме тёмного силуэта стоящей впереди них цветочницы. Когда же их глаза пообвыклись и были готовы во все себя посмотреть по сторонам и оценить окружающее по степени опасности, а уж затем привлекательности для себя, то на их пути встаёт всё та же цветочница. И она не просто стоит к ним спиной, закрывая собою обзор на окружающее, что легко решаемо, а она берёт и как в каком-то кружащем танце, к ним оборачивается, и опять же не самым обыкновенным образом, а умудрившись в этом кружащемся повороте отцепить от себя свою накидку.

Ну а когда цветочница таким образом оказалась лицом к лицу к нашим героям, то их в очередной раз постигло ослепление, ну и заодно умопомрачение, на этот раз уже при ослепительном виде, совсем ли, цветочницы ли.

– Ну, что скажите? – задалась вопросом цветочница, пытаясь спасти онемевших друзей от забытья, в котором они начали пребывать, после того как цветочница не сдержалась и показала себя перед ними во всём своём царственном великолепии – на ней был, что и говорить, а царственный наряд, в котором в эпоху короля-солнце блистали принцессы.

– Как будто и сами не знаете, что у нас просто нет слов. – Ответом цветочнице послужил потупленный взор наших героев. Что в какой другой раз и устроило цветочницу, да и кого другого, но сейчас у неё на это много времени не было и цветочница, решив, что на этом достаточно, поднимает с пола накидку и надевает её на себя. После чего она обращается к Глебу, как к более благоразумному – трудно понять, почему она так решила, может из-за того, что его рот в отличие от Тишиного был прикрыт. – Долго ещё будем молчать? – спросила его цветочница. Но к удивлению цветочницы и даже Глеба, ей ответил Тиша.