Игорь Сорокин
Флагман флотилии. Выжить вопреки
Так в подведении итогов налета на службы снабжения и заснул. Проснулся ночью, когда входили в Дунай. Ближе к вечеру буксир пришел в Измаил.
Глава 2
Дунай и флотилия
Дунай – крупнейшая река Центральной и Юго-Восточной Европы и вторая после Волги река континента. В горах Шварцвальда на территории ФРГ выбивается на поверхность малоприметный подземный источник. Это начало основного притока Дуная – Бреге. От места слияния притоков Бреге и Бригах до Черного моря (порт Сулина) – 2783 километра, при расстоянии между ними по прямой 1630 километров.
Плавание судов на Дунае становится возможным ниже города Ульма (2588 километров), однако участок до города Кельхайма (2415 километров) проходим только для судов грузоподъемностью не более 300 тонн. Кельхайм – город в Германии, районный центр, расположен в земле Бавария, со столицей Мюнхеном.
Регулярные перевозки грузов крупнотоннажными судами начинаются от Кельхайма и ниже, связанное с выходом в море осуществляется преимущественно через Сулинское гирло.
Далее Дунай протекает или является границей восьми государств: Германия, Австрия, Словакия, Венгрия, Хорватия, Югославия, Болгария, Румыния, и двух советских республик – Молдавия и Украина; проходит через такие столицы, как Вена, Братислава, Будапешт и Белград. Помимо этих стран водосборный бассейн Дуная охватывает территории нескольких европейских государств – Швейцария, Италия, Чехия и Польша.
Судоходство на Дунае продолжается в течение большей части года и прерывается лишь на один-два месяца. В особенно тёплые зимы оно не прекращается круглый год. Это самый большой международный транспортный водный коридор, открывающий наиболее короткий и дешевый путь для экономических коммуникаций Запада и Востока.
Водный транспорт является самым дешевым, поэтому большая часть грузопотоков с железнодорожных и автомобильных маршрутов переориентируется на него. Румыния до 1939 года являлась монополистом судоходства в дельте Дуная.
Заинтересованность грузоперевозчиков таких стран Средиземноморско-Черноморского бассейна, как Италия и Греция, Советский Союз, Турция и Югославия, в доставке товаров в центр Европы максимальна.
В Черное море Дунай впадает тремя основными гирлами: Килийским (северным), Георгиевским (южным) и расположенным между ними Сулинским. Георгиевское и Килийское гирла имеют свои второстепенные гирла, в частности, от последнего отходит Очаковское гирло.
Килийское гирло, на большей своей части являющееся пограничным между Украиной и Румынией, доступно для плавания морских судов с осадкой до пяти метров. Точную проходную осадку через морской канал Прорва, а также перекаты Килийского гирла необходимо постоянно уточнять. Средние скорости течения – 2,0–6,3 километров в час.
Для того чтобы оценить возможности Дуная как транспортной артерии в обеспечении военных действий, можно взять открытый источник из истории Измаильского порта. Сразу после освобождения в 1944 году «…в сентябре измаильские портовики отправили фронту около 30 тысяч тонн военных грузов…» – фронт в это время был в центре Европы выше по течению.
А теперь представьте, сколько тысяч тонн грузов прошло из Европы по Дунаю на Восточный фронт с августа 1941 года по август 1944 года, в то время когда грузооборот автомобильного транспорта, в котором участвовали машины класса – «полуторки» и телеги, был в 35 раз ниже расцвета СССР – 1975 год. Тогда не то, что машин, тогда и шоссейных дорог было мало, не только в Советском Союзе – вся Европа зависела от внутренних и внешних водных путей.
Потеря двух третей всем известного ленд-лизовского конвоя PQ-17 из Англии в Мурманск привела к краху Южных фронтов и Сталинградской битве в 1942 году. Эвакуированные заводы и промышленность еще не могли обеспечить столько оружия и боеприпасов. Люди были, а оружия – даже винтовок типа «мосинская» в стране не стало.
Можно задать вопросы:
Сколько потеряно было времени странами оси на юге Украины?
Сколько возможных конвоев обеспечения, Южной группы войск, стран оси посылалось кружными путями?
Сколько эшелонов, необходимых для прорыва к Москве и Ленинграду, простаивало и давало дорогу эшелонам для Южной группы войск?
Если бы южные войска прекратили наступление, то войска группы «Центр», рвавшиеся к Москве, вынуждены были бы остановиться из-за угрозы удара и окружения с юга?
Все взаимосвязано. В нашей реальности происходила примерно такая последовательность событий.
Оставление дунайских портов Рения и Измаила (к которому в 1941 году подвели железную дорогу), после оставления Минска и Смоленска, позволило румынским частям усилить свои атаки на Одессу. Появилась первая железнодорожная ветка, связывающая Дунайскую транспортную артерию с сетью железных дорог Украины и южной части Союза. Появился новый мощнейший путь снабжения воюющих сил стран оси.
Дунайская флотилия почти месяц держала этот водный путь из Германии в Украину или из Средиземноморья в Германию и всю Центральную Европу.
Германским фронтам напрямую более дешевым и крупнотоннажным транспортным путем Бавария и Центральная Европа – Дунай – порты Измаил и Рения – Украина – Днепр и Буг явно выгоднее обеспечивается снабжение.
Далее порты Николаева и Херсона немецкой армией захвачены и ждут, когда освободится вход в Днепро-Бугский лиман. Вновь появляется, как кость в горле, Дунайская флотилия. Почти неделю длятся бои за порт Николаев. Николаев захвачен, и вдруг из Очакова атака на правобережный пригород – Варваровку, частями, поддерживаемыми флотилией.
Еще неделя боев за порт Херсон и вновь – город брали, брали, а как взяли – переправиться нет возможности, транспорты под разгрузку не поставишь. С той стороны реки войск одна кавалерийская дивизия на десятки километров левобережья Днепра, да флотилия переправиться не дает.
Взяли Николаев и Херсон, с боями взяли Очаков, из которого войска опять эвакуирует флотилия.
Необходимость в морском пути Дунай – Черное море – Днепр настолько велика, что еще в руках черноморцев остров Первомайский, а транспорты с потерями, но уже пошли. Потеря одного транспорта бывает соизмерима с потерями эшелонов дивизии за неделю, а то и две. Нельзя такого допускать.
Кинбурская коса напротив Очакова – основа Тендеровского оборонительного района, который на Западе все еще перекрывает доступ в Днепро-Бугский лиман, а на Востоке нависает над Перекопом – воротами на Крымский полуостров. Дунайская флотилия, вновь обороняя Очаков и Тендеровский участок, маневрируя войсками и артиллерией своих кораблей, выигрывает неделю.
Ответная реакция – вся новейшая бомбардировочная авиация южной группы войск оси против кораблей и судов флотилии и нескольких истребителей типа «Чайка», базирующихся на Тендеровской косе.
Зенитное вооружение кораблей флотилии – 7,62-миллиметровые пулеметы «максим» – против асов Геринга, топивших линкоры англичан. Эти асы настолько опытны, что способны одной бомбой попасть и поразить то ли дот, то ли танк. Два устаревших монитора посреди мелководной лужи – нет проблем, потопим. Вот будущее флагмана флотилии – монитора «Ударный». А следом и за флагманом прекратит существование вся флотилия.
Флотилия за два месяца активных боевых действий фактически не допустила из Дуная в порты юга Украины явно больший тоннаж, чем тоннаж стандартного Североатлантического конвоя типа PQ-17.
Действия Дунайской флотилии как минимум предотвратили еще одну, какую-нибудь не состоявшуюся битву между войсками оси и Советского Союза в 1941 году. Так как в тот период положение страны было более тяжелым, чем в 1942 году, то итог этой битвы был бы очевиден и Советский Союз как страна, скорее всего, исчез бы не 1992 году, а в 1941 году.
Исчез Тендеровский оборонительный участок – открылось устье Днепра и Буга, доступ к большей части Украины, которая практически сразу оккупирована. Открыт Север Крыма, войска оси блокируют Приморскую армию в Севастополе и атакуют Керчь.
Перекрыт водный путь Закавказье – Черного море – Ростов-на-Дону – Дон – бассейн реки Дон – открыт путь на Северный Кавказ, Поволжье, Восточное Причерноморье и Харьков.
Захвачена Керчь и Керченский пролив: транспорты, огибая Севастополь, по маршруту Европа – Дунай – Черное море – Дон – Ростов-на-Дону обеспечивают снабжение Южной группы войск оси и ее наступление на восток, юг и север. Создались условия для битвы за Сталинград и Кавказ.
Никто не знает, сколько за три года транспортов стран оси прошло южным водным путем и сколько их было, если их суммарный тоннаж соизмерять с атлантическими конвоями.
Вот такие мысли появились у меня в голове, когда я увидел прижавшиеся к пирсам корабли и суда флотилии в измаилском порту. Чуть более полугода прошло, как выделенные из состава Днепровской и прочих флотилий корабли обосновались в этом регионе. Всем известно, что лучшие из команд и новейшие корабли остаются в старых подразделениях, а те, кто не нравится начальству, отправляются во вновь сформированные части.
Не думаю, что мой предшественник был ярым служакой, но раз будучи молодым старшим лейтенантом стал командиром корабля 3-го ранга, то дураком быть не должен и отсутствием инициативы не страдал.
Именно с учетом склада характера предшественника я и собирался играть.
Спрятать кучу прожекторов, оружие и боеприпасы к нему, устаревшие пушечные лафеты, не укомплектованные стволами, и прочее оборудование, которое к тому же надо переносить не с помощью магии, а минимум с помощью аврала краснофлотцев. И зачем, спрашивается, у меня лежат аж три авиационных двигателя с выпирающими пропеллерами в сборе. Разве такое спрячешь и разместишь втихаря на корабле водоизмещением 260 тонн.
Я ожидал массу вполне обоснованных вопросов и принятия решения на самом высшем уровне – командира флотилии. Не думаю, что он захочет прикрывать так просто возможное хищение имущества с превышением полномочий должностным лицом.
Никто не сможет сказать, что командиры соединений не видят пользы от действий подчиненных, позволяющих показать командованию, какие под их руководством отрабатываются и используются новые тактические приемы и как под их руководством улучшается боеготовность части. Тем более если их подчиненные сами что-то там придумывают. Лишь бы не было гибели людей, чрезвычайных происшествий с оружием и утраты секретов. Если идея хороша, то почему бы ее не использовать. Тем более что только сформированную флотилию обязательно в начале навигации будут проверять не ниже чем на уровне командующего Черноморским флотом, или даже союзного.
Всегда рядом со снабженцами и финансистами, у любого командира части, есть один-два инициативных и грамотных офицера, которым позволяют играться в войнушку и которых выставляют для проверок по боевой подготовке и как знаменитости.
Так было и так будет всегда, у грамотных командиров существуют две команды фаворитов, приближенных к телу начальства – рвачей по снабжению и отморозков по войне. Иногда, когда надо припугнуть зарвавшихся снабженцев, на них напускаются отмороженные ястребы войны, которые с удовольствием добывают компромат на конкурентов. У хорошего командира обе эти команды работают с уважением друг к другу, иногда даже помогая в решении общих проблем.
Остальные просто плывут по течению, стараясь дослужиться до пенсии и не попасть в конфликт с какой-либо из упомянутых команд.
Я решил создавать себе имидж отмороженного на войне офицера. Да и деваться некуда. Послезнание заставляет: через полгода придется выживать по-настоящему, а не играться в войну.
Известный факт, что в 1941 году Дунайская флотилия высадила десант и удерживала территорию плацдарма на румынской стороне почти месяц, с линей обороны в десятки километров. Некоторые думают, что это была инициатива командования флотилии. Можно сразу сказать – нет. Годом ранее появилось спланированное решение о необходимости десанта, захвате и удержании любой ценой его в случае войны с Румынией. Решение было принято на самом высочайшем уровне, в момент, когда Советский Союз отобрал у Румынии Бессарабию и выдвинул на границу, еще с царских времен, флотилию. Все понимали, что война с Румынией может стать ближайшей реальностью. Немцы в 1940 году были почти союзниками, а румынское королевство – реальным врагом.
Как только флотилия пришла летом 1940 года в Измаил, открылась вопиющая действительность. Левый (советский) берег реки низменный, а правый, возвышенный, с которого пойма реки просматривается, а соответственно и простреливается на десятки километров. Порт Измаил и Килия с базирующимися там кораблями и судами, аэродром у Измаила были прекрасными мишенями для противника, в возможном вооруженном противостоянии. Контроль над правым берегом в районе Измаила был жизненно необходим флотилии. Как так произошло, что противник не построил напротив укрепрайон – непонятно.
Еще летом 1940 года в плане боевой подготовки флотилии на 1941 год была введена обязательная задача высадки десанта и удержания плацдарма под руководством и во взаимодействии с частями Одесского военного округа. Округ должен был выделить целый полк для десанта. Предварительные планы десантной операции были согласованы в штабах Одесского военного округа и Черноморского флота.
Была задумана не только десантная операция, в планах нашли отражение и противодействие превосходящим силам румынской флотилии. Спланировалась и в последующем проведена в жизнь минно-артиллерийская позиция, перекрывшая путь румынской флотилии к Килия-Веке.
Незадолго до войны, весной на озерах флотилия провела зачетные учения совместно с армейскими частями и отработала этот план практически. Фактически на Дунае, в частности войсками Одесского военного округа и флотилии, показаны выучка сил, образец планирования операций штабов и взаимодействия армии и флота. Не зря Одесса продержалась так долго, ее обороной занимались не паркетные генералы и офицеры.
Теперь вернемся к реальности. Прежде чем прийти в Измаил, был уточнен план и время перехода. Перед выходом мне лично пришлось связаться с оперативным дежурным флотилии и доложить ожидаемое время и дату прихода в базу, с указанием контрольных сроков прохождения мимо наших постов наблюдения на Дунае. В обязанностях оперативного дежурного находится контроль сроков прохождения кораблей и судов флотилии и доклад о результатах непосредственно командующему – капитану первого ранга Николаю Осиповичу Абрамову или начальнику штаба.
Поэтому, пока мы шли по Дунаю, с постов наблюдения в Килии и Вилково, доклады о прохождении нашего буксира и баржи наверняка прошли. Не так часто суда снабжения и восемь десятков краснофлотцев пополнения прибывают в базу. Своего рода для флотилии и жителей базы, семей, жен и подруг откомандированных – большое событие. Буксир, идущий со скоростью чуть больше скорости пешехода (7–8 километров в час) собираются встречать заблаговременно, пост наблюдения заранее инструктируется о прибывающем судне. Кроме командира информацию мгновенно дублируют друзьям и родственникам прибывающих. В общем, к моменту швартовки движущегося с черепашьей скоростью буксира я, стоя на мостике рядом с Сергеевичем и Кручининым, Пшеничным и Кротовым, смог рассмотреть и даже услышать комментарии о встречающих.
Как только смог, еще в Николаеве стал носить купленные солнцезащитные очки, пряча бегающие глаза в период раздумий при беседе со знакомыми незнакомцами. Делая вид наличия осложнения от гриппа после трехдневного моего лежания в коме, я умудрился поспособствовать тому, что все, что я делал, списывали на болезнь. В свое время, еще в школе, я переболел гриппом и получил именно такое осложнение, которое со временем прошло, но те ощущения, когда любой свет бьет по глазам, хорошо помню.
Теперь, спустя почти пять суток ношения очков, в моей компании никого не смущала трудность взгляда вдаль и на свет. Я вполне безобидно смог задавать вопросы о встречающих. Готовясь к личной встрече с ними.
По идее, как старший на переходе, я должен буду доложиться старшему на пирсе – это может быть командир дивизиона мониторов капитан-лейтенант Кринов, очень даже может быть сам командующий или начальник штаба флотилии капитан второго ранга Григорьев. Я решил действовать по обстановке и, ориентируясь по шевронам на рукавах, вычислять встречающих.
Пару раз сняв и надев очки, выразил свою беспомощность:
– Вот гадство. Ничего не вижу, все размыто и режет слегка, а в очках все темно. Мне хоть кто-то скажет, кто из начальства встречает и куда присматриваться. «Ударный» вижу, а лица и силуэты расплываются. Где комдив и кто из флотилии встречает? – Так как я изображал подслеповатого, не стесняясь, опять спросил: – Кто из начальства встречает, плохо вижу, размыто все?
Сам стараюсь запоминать фамилии и имена сослуживцев.
– Здесь все, и Кринов – вон смотрите у юта «Железнякова» с Маринушкиным стоит, а на мостике штабного «Буга» стоят Абрамов и Григорьев. Колесный корабль с тремя штырями антенн и натянутыми от топа мачты к юту парой проводов. На мачте поднят вымпел командующего.
– А кто там к комдиву подошел?
– Так это наш доктор Панасюк.
– Павел, а как родные. Тебя встречают?
– Вон моя Вика с вашей Мариной, рядом с девчатами из госпитального.
Возле госпитального колесного судна с огромным красным крестом стояла стайка девиц в белых халатах, а возле них еще трое – молодых женщин или девушек. Какая из них моя Марина, придется разбираться по месту. Пойду по методу исключения.
– Слышь, Павел, давай спустимся на палубу к Нечипайло.
– Нечипайло, иди сюда.
– Товарищу командире…
– Погоди, старшина. Как только швартуемся, мгновенно выводи и строй краснофлотцев. Я подожду, пока ты построишь и доложишь мне о построении. А уже потом я доложу командующему, или начштаба, или комдиву о прибытии. Пополнения и судов. Павел, напоминаю, ту четверку, которая с нами ездила по складам, сразу веди на корабль. Имей в виду, как только я доложу командующему о прибытии и распущу строй. По пути не забудь наших гостей в юбках на корабль завести и по каютам развести, чтобы по пирсу и кораблю не шастали.
– Я доложусь комдиву, узнаю, какие новости, и приду на корабль.
– К этому моменту ты берешь подвахтенных, дозорных или кого сам решишь из своей боевой части и ставишь под ружье на охрану нашего груза на барже. Вначале ставишь подвахтенного, а потом уже своих людей. И учти вахта круглосуточная. Никто пока не должен знать, что привезли.
– Есть.
– Скорее всего, меня сразу возьмут в оборот и пошлют с докторами общаться. Так что смотри – не подведи. Имущество на мониторе числится, а за оружие сам знаешь, что может быть.
– А мені що робити?
– У тебя все понятно. Как только старший лейтенант заберет четверку, бежишь к кадровику, докладываешь о прибытии команды пополнения. Пусть он и разбирается. Не забудь, пока бегать будешь, у краснофлотцев старшего назначить.
Планировал одно, а получилось все несколько по-другому. Доклад принял комдив.
– Товарищ капитан-лейтенант, докладываю по случаю прибытия из командировки. Вверенная мне команда пополнения и суда обеспечения прибыли без происшествий. В период командировки заболел и неделю пробыл в Николаевском военно-морском госпитале. Командир монитора «Ударный», старший лейтенант Прохоров.
– С прибытием, теперь уже товарищ капитан-лейтенант. Поздравляю с приобретением нового звания.
– Служу трудовому народу.
– Смотри, до пятницы – чтобы никаких обмываний.
– Есть, товарищ командир.
Далее переходим к выстроенным краснофлотцам, и комдив приветствует их.
– Смотрю, твой командир БЧ-2 вовремя оказался в Николаеве.
– Да мне без него было бы тяжко. Он с Нечипайло за меня кучу работы сделали. Кстати, прошу помочь мне забрать старшину к себе на корабль. Толковый старшина, говорливый, правда, и все никак с русским языком не может сойтись. А так что надо.
– Посмотрим. Людей всех к нам на мониторы распределяем, так что, кого присмотрел – забирай, но не наглей, всем поровну. Сейчас вместе к командиру пойдем. Он доволен – ты ему «эмку» привез.
Подошли вместе с комдивом к офицерам и начали здороваться. Одного я уже приблизительно знал – доктора; командира «Железнякова» уже тоже вычислил. Стоящего у пирса «Ударного» мне трудно пропустить мимо, там я тоже, думаю, не оплошаю. Любимую то ли жену, то ли женщину, а может, девушку-невесту уже повел Павел на борт.
Иду следом за начальством. Тут же надеваю очки, надо имидж больного поддерживать. Начальство останавливается и придирчиво задает вопрос:
– Ты что теперь на службе франта изображать будешь? Зачем очки? Ты бы еще белую панаму нацепил, чтобы на тебя пальцем показывали.
Вновь сняв очки и щурясь, начинаю рассказывать о гриппе и его последствиях.
– А, раз доктор прописал, тогда ладно, только ты у командующего пока не выпячивайся. Как зайдем, очки снимешь.
– Есть.
Прошли по трапу на штабной «Буг». Далее, войдя в надстройку, оказались у уже знакомого провала отсека механизмов колесного движителя и, обогнув по периметру, вошли в адмиральскую каюту. Стук в дверь каюты, и получаем добро на вход.
Адмиральский салон блещет золотом начищенной бронзы и письменным набором на столе. В углу на полке четыре телефона, на одном из которых прикреплена мельхиоровая пластина герба Советского Союза (прямой телефон с Москвой), на другом прикреплена пластина с якорем и надписью ВМФ. Письменный набор в военизированном флотском стиле – перьевые ручки вставлены в башни (чернильницы) с крышечками наблюдательных постов трех цветов: черного, красного и синего. Ручки изображают стволы береговой артиллерийской батареи. Явно работа какого-то местного умельца.
– Прошу разрешения, – обратился командир дивизиона.
– Товарищ капитан первого ранга, представляюсь по случаю прибытия из командировки.
Командующий флотилии выходит из-за стола, здоровается и спрашивает:
– А кого, это ты, Иван Александрович, там изображал, с черным пенсне на носу? Не красного ли командира?
– Товарищ командующий, в связи с болезнью вынужден временно прятать глаза от света. Осложнение… Врачи сказали несколько месяцев, а потом пройдет.
– Наслышан, оперативный докладывал, что ты испанку подхватил. Ладно, раз доктора сказали, что носить, так носи, но на смотрах и сам знаешь когда постарайся обходиться без очков. Смотрю, похудел, на тень похож стал. Положено тебе, конечно, десять суток оздоровительных после госпиталя, но ты командир корабля. А частый сход с корабля явно не совместим с выполнением обязанностей. Так что в каюте отлежишься, да у невесты по вечерам отъедайся. Когда свадьба будет?
– Надо уточнить.
– Смотри не тяни, пока зима, еще есть время, на себя возьмешь трое суток да еще оздоровительные там и отдохнешь.
«Так, теперь понятно: в каюте у меня сейчас девица, и не просто девица, а официальная невеста и имя есть – Марина, иначе ее на пирс не пустили бы. Посмотрим, что получится. С одной стороны, Прохоров как был, так и остался, отпечатки пальцев, глаза, кровь и гены – прежние. Личность только куда-то делась, а моя, наоборот – вселилась. Надолго ли?»
– Ну, что ж, поздравляю тебя с присвоением очередного звания. Каплеевские нашивки я тебе заготовил, так что надеюсь увидеть тебя сегодня с новыми нашивками.
Получаю из рук командующего капитан-лейтенанские нашивки на рукава.
Приходит время главного вопроса. Что я получил?
– Вижу – машины мне из Николаева привез. Судя по всему, и все, что заказывали, привез. Одного не пойму, почему твой артиллерист охрану у буксира поставил, что за ящики под брезентом на баке?
– Инициативу проявил, товарищи командующий. Как решите, так и будет. Думаю, с одной стороны, я суток на трое ареста тяну, а с другой – может, жизни наши через полгода спасу. Здесь у меня обстоятельная служебная записка, обосновывающая мои действия. Хочу на завтра записаться к вам на прием, на личную беседу, ответить на все ваши вопросы и выслушать ваше решение. Дело настолько серьезное и, считаю, секретное, что прошу вас ни с кем не обсуждать, до беседы со мной, мою служебную записку и мои действия.
– Даже так?
– Да. И еще прошу утвердить пост по охране оружия и боеприпасов, и имущества, выставленный мной. Пока к решению всех вопросов, связанных с моими предложениями, привлекать только мой экипаж, чтобы устранить возможность утечки информации.
– Хорошо. Раз такое дело, то запрещаю ваш сход на берег, до решения вопроса.
– Командир дивизиона, Всеволод Александрович, – обеспечьте. Пост утверждаю. Завтра решим, как далее будет. И покажите нашего героя доктору. Пусть его посмотрит и вам доложит результаты.
В том, что Николай Осипович не ляжет спать, пока не прочтет мою служебную записку и приложения к ней, я не сомневался. Вероятность мгновенного вызова НКВД и взятия меня под стражу тоже была, но мала. Абрамов был поставлен командовать формирующейся флотилией не просто так, в этом случае тихоня, боящийся шага ступить без команды сверху, или очковтиратель, создающий мыльные пузыри, такую работу потянуть не в состоянии.
Грамотный, инициативный, умеющий быстро реагировать на изменения обстановки командующий флотилии явно должен увидеть в моих предложениях не только возможность с моей помощью сделать себе имя и авторитет, но и поднять уровень флотилии путем нововведений.
Шанс попасть в лапы НКВД был существен. Героем я тоже не был. Поэтому и подстраховался в Николаеве. Как говорится, на крайний случай.
Вторую ночь после выхода из госпиталя я провел не в каюте ИП-22, а в путешествии по ночному Николаеву, в район Обисинии, к единственно близким мне людям в городе – в семью своего отчима. Отчим в свое время заменил мне отца, а его мать – бабушку. Фамилии у нас разные, и никто не смог бы связать меня с этой семьей. Там остались два пакета на имя товарища Иванова (Сталина) в Москве и товарища Берии. Если я не пришлю через два месяца простенькую телеграмму, то оба пакета должны были начать свое движение в Кремль и на Лубянку. Доказать, что командир корабля вдруг стал другим человеком, будет ох как трудно, ведь даже ДНК не поменялось. Не говоря уж об отпечатках пальцев.
Теперь оставалась главная проблема этих суток – любимая женщина теперь уже капитан-лейтенанта Прохорова.
Вновь, как и при входе на буксир в Николаеве, использовал флотские традиции и порядки. Здесь я уже не боялся запутаться в неизвестном устройстве надстройки и корпуса колесных пароходов.
На пирсе со всеми здороваюсь и принимаю отдачу чести от вахтенных. По-хозяйски захожу на борт, отдав честь флагу. Выслушиваю доклады сначала вахтенного, а потом дежурного. Уточняю, как идут дела, пока меня не было, и смело иду впереди дежурного в надстройку. Вместе с ним захожу в ходовую рубку и просматриваю заполнение вахтенного журнала. Выясняю, что в вахтенный журнал не вписаны вахтенные, выделенные из экипажа для охраны буксира ИП-22. Делаю замечание и жду, пока впишут фамилии вахтенных. Уточняю, где находится в настоящий момент моя подруга. Получив доклад, что в каюте, выхожу из рубки и по трапу спускаюсь в жилой отсек.
Первыми идут каюты, потом кубрик старшин и далее кубрик личного состава. С топотом спускаюсь по трапу в офицерский отсек, далее вижу открывающуюся каюту и лицо миловидной девушки. Ее лучистые глаза и милая улыбка вызывают у меня автоматическую ответную улыбку – все, нашел. Марина, оставаясь в каюте, пытается пропустить меня в каюту. Становимся друг против друга и замираем. По-другому тут нельзя – с одной стороны открывающаяся вовнутрь каютная дверь, с другой стороны – двустворчатые дверцы рундука-шкафа. Мгновение – и хрупкая фигура прильнула к моей груди. Дежурный топчется у трапа отсека. Взмахнув рукой, я отпускаю его. Время вокруг нас остановилось – мы вдвоем.
Неправильно и подло, конечно, пользоваться чужим счастьем, но и мне некуда деваться. Практически сейчас это единственно близкий мне человек. Так почему бы не промолчать, во благо хотя бы одной личности. Ведь я для нее не чужой, а долгожданный и, наверное, родной.
