Игорь Соловьев
Четвёртая смена
***
– Интересный сегодня маршрут, – Гаврила заглянул Марку через плечо, по карте изучавшему фронт работ. – Всё сплошь исторические места: Рижский, Екатерининский парк, Труба. – Какие люди тут жили, какие страсти кипели, а?
Смолин пожал плечами:
– Не знаю, я с историей не очень.
Гаврила понимающе кивнул и чуть насмешливо добавил:
– Ну да, молодёжь прошлым не интересуется. Что толку говорить о былом, когда оно уже минуло, верно? А позвольте спросить, чем же увлекается современное поколение?
– Я, например, музыку люблю. Пишу хард-сэмбиты.
Техники переглянулись.
– Это он на каком языке сейчас сказал? – обратился Гаврила к приятелю.
Рафик попросил:
– А действительно, Марк, растолкуйте, пожалуйста?
Смолин кивнул и охотно пояснил:
– «Сэмбиты» – производное от слов «сэмпл» и «биты». «Сэмпл» – небольшой отрезок музыкального произведения. «Биты» – инструменталы для ретро-хип-хоп- и нью-рэп-исполнителей. И всё это в таком тяжёлом ритмичном стиле. Вот и получается –«сэмбиты». Давайте я дам вам послушать! – Смолин покопался в файлах коммуникатора, нашёл нужный трек и прибавил громкость:
«Тум-дум-тыц, тум-дум тыц…
Это город упадёт перед тобой ниц.
Если чтишь законы ты у-лиц.
В колесе фортуны – бег спиц,
Отражает блеск золотых куриц».
Стенки фургончика вибрировали в такт ритму.
«Тум-дум-тыц, тум-дум тыц…
Твоей вере нет до них дела,
Посмотри, как искажён мой язык тела.
В цифровом «раю» свечой тлея,
Батарейки душ давно сели!»
Марк понял, что, увлёкшись, качает головой и подпевает в такт музыке. А вот техники смотрят на него с каким-то странным любопытством. Смолин смутился и остановил трек.
– Ну, в общем, примерно такая музыка.
– Любопытно, – после некоторого молчания деликатно прокомментировал Рафик. – Похоже на африканские тамтамы народа суахили. В этом есть что-то ритмично-экзотическое.
Гаврила демонстративно закатил глаза к потолку:
– Серьёзно? А вот мне эти звуки напомнили пьяную матросню, ломающую дверь уборной ливерпульского кабака.
Рафик хотел было возразить приятелю, но Марк опередил его:
– Такой юмор, да, я помню. Покажите лучше, как вашим чудо-прибором «артикул ЗАСк-А»пользоваться.
***
Заполдня их смена успела осмотреть несколько проблемных мест и предотвратить пару мелких аварий. Своды технических тоннелей и лазы кабельных колодцев сменялись один за другим. День пошёл к закату, когда с Марком связался диспетчер и отправил их на новую точку маршрута.
Шахта энергоузла проглотила их, отрезав от внешнего мира. Смолин был тут впервые. Пластобетон, кокетливо обрамлявший арку входа, через пару метров врезался в старую грубую облицовку из неровного кирпича. Несмотря на басовитое гудение промышленных осушителей, в воздухе пахло влагой и мокрым цементом. Было довольно прохладно.
– Здесь, над нами, раньше Сухаревская башня стояла. Слышал о такой? – Гаврила споро шёл по металлической решётке пола, и гулкое эхо шагов вплеталось в человеческую речь.
– Так, что-то краем уха, – стараясь не отставать, бросил Марк.
– Мистическое место. Тут просто лабиринты из ходов и ответвлений. В прошлом каждая новая власть пыталась добавить что-то своё: не туннель, так колодец, не амбар, так кладовочку. Ну и перемешано это всё это меж собою без счёту и здравого смысла. Так что смотри внимательно, если окажешься один, не заблудись.
– А что за сумки вы с собой таскаете? В описи их не было, – обратил внимание Смолин. Помимо штатного ранца с приборами и проводами, у техников за спиной оказались приторочены небольшие брезентовые чехлы. Иногда там что-то глухо лязгало и бряцало.
– А, это так, частный вспомогательный инструмент. На всякий случай, – ответил Рафаил.
Гаврила поправил лямки, врезавшиеся в плечи, и добавил:
– Наша личная инициатива, как ударников труда.
Туннель уходил всё глубже, закручиваясь спиралью, лишь изредка прерываясь на запертые двери. Смолин прикладывал выданный смене электронный ключ, и разблокированная дверь пропускала их дальше. Потолок становился всё ниже, металлическую облицовку пола сменила старая кафельная плитка. Наконец они вышли к широкой рабочей площадке. От неё прямыми лучами убегали четыре тоннеля. Именно их им сегодня предстояло пройти, проверяя относящееся к «ГорКоллектору»оборудование.
– Чтобы до ночи не торчать, предлагаю разделиться. Студент работает в третьем тоннеле, потому что он короче и проще. Я беру первый, Рафик второй. Потом сообща пробегаем четвёртый. Тут разбросаны усилители связи, так что радиообмен функционирует, и даже почти без помех. На нескольких отрезках туннели между собой соединяются вспомогательными ходами-связками. Они выкрашены в чёрно-жёлтую полосу. Ходить только по ним. Ни в какие другие двери, ответвления, лазы не соваться.
Марк понял, что этот курс знаний предназначался для него. Наверное, мужики забыли, что он уже год как вторым инженером в своей собственной смене ходит. Но обижаться не стал. Сам же при знакомстве предложил делиться опытом.
Гаврила закончил:
– Контрольное время общей связи – каждые полчаса, – и, словно спохватившись, поинтересовался: – Я всёправильно говорю, господин инженер?
Смолин кивнул.
– Ну раз возражений нет, работаем.
***
«Так, проверим участок цепи. Полет нормальный, идём к следующему. Тоже хорошо. Фиксируем показания прибора, пломбируем блок и шагаем дальше». Тыц-дыц-щёлк. Щелчки пломбиратора напоминали Смолину фрагмент недописанного им трека. Ритм постоянно крутился в голове, то удаляясь, то вновь притягивая к себе внимание. Иногда инженер даже начинал напевать вслух формирующуюся мелодию. Работая таким образом, он шёл всё дальше и дальше, а тоннель никак не хотел заканчиваться.
За три часа Марку не раз приходила в голову мысль, что ему могли подсунуть далеко не самый короткий маршрут. Хорошо, если не самый длинный. А что? С мужиков станется его разыграть. Техники. Наверное, уже давно закончили свой фронт работ, сейчас сидят возле входа в четвёртый тоннель, смеются над ним и алкоголируют. Хотя нет. Какой там алкоголь, не похожи они на пьющих. Смолин вдруг понял, что его раньше в них смущало. Они вообще не были похожи на обычных техников, с которыми ему доводилось работать. Нет, внешне всё соответствовало: испачканные туннельной грязью спецовки, видавшая виды рабочая обувь, характерные стрижки. Но манера говорить и держаться выбивалась из общего портрета тружеников «ГорКоллектора». Оба глубоко и всесторонне образованны. Причём гораздо обширнее, чем бы это требовалось сотруднику их специализации. Самостоятельны. Нет в них привычного«ты начальник, ты и думай». По большому счёту, Марк как инженер им вообще не был нужен. Всё делают сами, его мнением интересуются только для вида. Причём Рафик вежливо, а Гаврила хамит. Но хам умный. Глаза выдают. И если поначалу он казался занудой, то теперь превратился в язвительного грубияна. Так бывает у актёров, сыгравших множество ролей: незаметно для себя переключаются с одного амплуа на другое. Но какова цель этого спектакля?
Смолин оторвался от своих размышлений, ощутив, какой холодной и пронзительной была царившая здесь пустота. Как чуть ли не физически давит на плечи висящий над ним свод туннеля, унизанный ожерельем аварийного освещения. Марк вздохнул поглубже, чтобы успокоить тревожно бьющееся сердце. И в этой паузе он вдруг отчётливо услышал странный шорох. Тихий звук из-за плохо освещённого пространства электрических коробов. Так, как если бы кто-то крался, пытаясь замаскировать своё движение за работой смолинских инструментов.
«Что это? Кто-то из техников? Но зачем им подкрадываться?» По позвоночнику расползся липкий страх. У них уже была сотня возможностей застать его врасплох, зачем ждать именно этого момента? Тогда кто? Зверь, человек, дух подземелья? Глубоко под землёй, в одиночестве, в голову человека приходят самые разные мысли. Нелепые слухи и легенды уже не кажутся такими очевидно-смешными, как на поверхности. «Сходить посмотреть? Или ну его, одному не соваться? Если я сейчас вернусь к мужикам за помощью, те поймут. Но если потом окажется, что там ничего не было, или хуже, какая-нибудь мышь шалила, то я для них так и останусь студентом. Вечно «молодым», шарахающимся от каждого сквозняка. И пойдёт об этом трезвон по всем сменам. Нет, я должен сам посмотреть. Любой страх можно преодолеть!»
Из-за короба снова тихо зашуршало. Но уже левее.
Смолин набрал в грудь побольше воздуха и медленно потянулся к сумке. Выбрал гаечный ключ потяжелее. Осторожно, чтобы не выдать себя, Марк на цыпочках двинулся к источнику звука. Вот уже пыльные кожухи коробов совсем рядом. Ещё чуть-чуть – и он сможет заглянуть за них, выяснив природу загадочных звуков. В полуметре от цели Марк внезапно почувствовал тяжёлый смрадный запах. Он появился сразу, вдруг и так стремительно, словно удар «крюком» профессионального боксёра. Зловонная вонь шарахнула в нос, заслезились глаза, к горлу подкатила тошнота. И тут же за спиной Смолина кто-то громко сказал:
