Игорь Озеров
Из ниоткуда в никуда. Часть 1
Максим вернулся в комнату. Роман всё ещё сидел на кровати, а рядом, согнувшись, держа его за плечи, стояла мать и утешала сына.
– Извините, что так все получилось. Это он из-за дочери, – Максим вытащил из-за стола единственный стул и сел. – Но есть еще кое-что. Есть свидетели, которые утверждают, что ты был у Розы Швец в ночь её смерти.
Роман будто ждал этого вопроса. Он отодвинул руки матери и неожиданно признался:
– Это я её убил.
Мать отступила от него назад и безвольно опустила руки.
– Сынок, – обреченно произнесла она, – как же так?
Роман молча сидел, глядя в пол.
– Да ты же мухи никогда не обидел, – продолжала мать. – Почему ты на себя наговариваешь?
– Расскажи, как это произошло, – попросил Максим.
– Да как-как… Не помню я, как! – выкрикнул Роман и неожиданно заплакал.
Мать подошла к сыну и села рядом, глядя перед собой. Она уже не утешала его, а пыталась осмыслить услышанное.
– Рома-Рома! – быстро и громко произнёс Максим. – Не время сейчас плакать. Что значит «не помнишь»? Рассказывай, что помнишь, – он встал со стула, подошёл к музыканту и сильно потряс его за плечо. – Вспоминай! Это сейчас очень важно. Что произошло той ночью?
– Да пьяный я был, – поднял на него мокрые глаза Роман, – ничего не помню.
– Не может быть, чтобы совсем ничего. Почему же ты решил, что ты её убил?
Роман встал с кровати, повернулся к столу, взял сигареты и, с трудом попав спичкой по коробку, закурил.
– Я к ней после кабака пришёл. Уже почти час ночи был. Она сама в ресторан мне звонила, звала. Ну а у нас там играть всухую не принято. Выпили, одним словом. Ну, это не важно… В общем, она меня в постель тащит, – Роман посмотрел на мать, решая продолжать при ней или нет, – а мне ничего не хочется. Тогда она журнальчики достала… Ну, эти… с голыми девушками… – ему было стыдно говорить при матери, – вы же понимаете? И сказала, что нам нужно так поиграть, как там на картинках, чтобы у меня интерес появился… Короче, привязал я её к ножкам кровати, а дальше не помню. Проснулся, а она рядом мертвая… На шее шарфик шёлковый…
Роман замолчал. Мать сидела на кровати и смотрела на спину сына без всяких эмоций. Ей казалось, что она тоже умерла. Двадцать лет, работая уборщицей в двух соседних санаториях, она тянула Романа и его сестру, отказывая себе во всём. В прошлом году дочь сказала, что уезжает в Ленинград, чтобы там выйти замуж. Больше она дома не появлялась, не писала и не звонила. Теперь ещё и это. «За что мне всё это?! Почему бог так наказывает меня?» – думала она.
– А про Лену я ничего не могу сказать, – продолжил Роман. – Я не понял, зачем я тогда ей вообще нужен был. У меня и в мыслях ничего такого не было… Где я, а где она… Она же как принцесса… А я – никто… Про ребёнка я, конечно, её потом спрашивал, но она просила молчать. Умоляла. Мне даже обидно стало. Получилось, что вроде она меня использовала, только не знаю зачем. Я собственно из-за этой обиды первый раз к Розе и приперся. Но чтобы как-нибудь Лене навредить… Нет. Никогда.
– А потом? – спросил Максим.
– Что потом?
– Ну ты же ходил к Розе не одни раз, а она почти в два раза тебя старше. Зачем?
– Она мне денег давала, когда у меня не было, – честно признался Роман и опять оглянулся на мать. – У неё денег полно было, вот она и помогала мне иногда.
– А не знаешь, откуда у неё деньги? Ведь она не работала нигде.
– Не знаю. Может от мужа что досталось. Она что-то постоянно продавала. К ней часто приезжали двое мужчин… На машине… Она их боялась очень. Дня за три до… – Роман замялся, – до этой ночи, я слышал, как они на улице ругались. Я в спальне был на втором этаже.
– А почему ругались?
– Мне кажется, у неё было что-то такое, что им было нужно. А она не отдавала. Но точно я не знаю. Меня это не волновало.
– А что за ребята? Ты их знаешь? Видел где-нибудь?
– Видел пару раз, но кто они, я не знаю. Их Гера знает.
– Который в кочегарку вчера приходил? Так ты с ним вроде незнаком.
– Это он так просил, чтобы я делал вид, что мы незнакомы. Я у него иногда шмотки покупаю и в кабаке перепродаю, – Рома задумался и посмотрел в окно. – Пару раз я ему Розины кольца продавал… Она даже не заметила.
– Сынок, ты ещё и воровал! – всплеснула руками мать.
– Ну, мама… Ерунда это… Стекляшки… Настоящие ценности у неё в сейфе были спрятаны. Оттуда не украдешь. Про него никто не знал. Он за шкафом спрятан, – Рома рассказывал всё это обречённо, думая, что по сравнению с убийством это уже ерунда. – И ещё я доллары у него брал, в кабаке продавал, – сознался он.
– А Гера хорошо знает тех, кто ругался с Розой?
– Да. Он сам говорил, что у них общие дела. Но мне кажется, он у них на побегушках был…
– Описать их сможешь?
– С виду слащавые. Разговаривают культурно, но как-то с ними рядом не по себе становится. Даже страшно. Я людей хорошо чувствую. Такие на всё способны. В глазах ненависть и презрение. Они откуда-то из Средней Азии. То ли узбеки, то ли казахи – кто их разберёт… Гера тоже их боялся. Они как-то пошутили, что голову ему отрежут как барану, если он их обманет. Он позеленел сразу. Я видел, как у него руки затряслись.
– Где этот Гера живёт?
– Тут, у озера. Я дом не знаю, но могу нарисовать.
– А про сейф, который у Розы, ты кому-нибудь ещё рассказывал?
– Да Гере этому и рассказывал, – сознался Роман, – когда кольца продавал…
Через минуту Максим вернулся в машину.
– Сознался в убийстве Розы Швец, – сообщил он прокурору, – но очень много вопросов… Какие-то нестыковки. Поехали по этому адресу. По дороге я всё расскажу, а сюда надо наряд вызвать…
– Хрен с ней, с этой Розой… Про Лену что-то узнал? – оборвал его прокурор.
– Нет. Ничего нового.
Глава 15
– К пропаже Лены он не причастен, – повторил Максим.
– Так какого хрена мы здесь время теряем? – вскрикнул Андрей Алексеевич. – Каждая минута дорога! Послушал я тебя… – он раздражённо взъерошил волосы. – Эх, если бы ты проводил её до дома…
Максим не стал оправдываться. Сейчас ему самому казалось, что во всём виноват только он.
– Лену вся милиция ищет, – попытался он успокоить и себя, и приятеля, – военные, КГБ… Она же дочь прокурора. Ну, ты же знаешь, что есть особый план на этот случай. Мы им всё равно помочь не сможем.
– Они её не найдут, даже если она в центре города будет стоять и флагом махать, – обречённо махнул рукой Андрей Алексеевич. – Потому что всем наплевать. Вся работа для галочки. Только и умеем, что отчёты для начальства писать. Всю ночь впустую проболтались…
– Если хочешь сидеть в своем кабинете, смотреть на телефон и молиться, то езжай домой. Довези меня по адресу и езжай.
– Так и сделаем, – раздраженно ответил прокурор.
Они молча доехали до места. Максим вышел, и машина сразу же уехала.
Максим нажал на кнопку звонка, еле заметную на глухом высоком деревянном заборе, и услышал где-то вдалеке мелодичную трель. Подождав минуту и не услышав никакого ответа, он позвонил ещё. За забором раздались шаркающие звуки.
– Кто там? – услышал он голос Геры.
– Это Максим. Мы вчера в котельной познакомились.
Калитка открылась. Хозяин дома совсем не удивился утреннему гостю или не подал виду.
– Ты из-за бабы, что ли, с утра пораньше примчался? Она мне говорила, что между вами что-то было… – сухо и чуть высокомерно спросил Гера. – Даша ещё вчера уехала. Надеюсь, драться не полезешь?
– Нет, я по делу. Где мы можем поговорить?
Максим подумал, что надо было бы забрать этого парня в прокуратуру. Здесь, у него дома, говорить с ним будет труднее. Но времени не было.
– Меня вообще бабы не интересуют, – Гера повернулся и, не приглашая Максима, направился к дому. – Она шмотки мои продает. Может, надеялась, что я на её красоту клюну и скидку сделаю…
– То есть ты фарцовщик?
– Вроде того.
– А я следователь прокуратуры.
Гера остановился на крыльце, оглянулся и, оглядев Максима с головы до ног, спросил:
– Так ты ко мне как следователь? – он опять повернулся спиной и зашёл в дом, оставив дверь открытой. – Я смотрю на тебе Levi's пятьсот первый… Их даже в «Берёзке» за чеки не найдешь. За сколько покупал? Может я могу подешевле…
– Не боишься мне предлагать? – усмехнулся Максим.
– Зачем лицемерием заниматься? Ты же эти джинсы не в магазине покупал, а у таких же фарцовщиков. Сам законы нарушаешь… Значит, нет между нами разницы, – заметил Гера.
Из прихожей Гера прошел в большую гостиную и плюхнулся в огромное кресло.
– Мне кажется, ты себя каким то особенным считаешь. Есть с чего? – спросил Максим.
– Ты же не хуже меня всё понимаешь. С людьми же работаешь, – снисходительно улыбнулся Гера. – Большинство живёт только чтобы пожрать и поспать. Утром на работу, вечером хоккей по телику под стопарик водки и тухлые пельмени. В выходные напиваются до одури и бьют друг другу рожи в парке на танцах. От жизни такой становятся озлобленными и завистливыми…
– Ты, естественно, не такой? – оборвал его Максим.
– Я кручусь целыми днями. Как белка в колесе. У меня мозг иногда кипит от напряжения.
– А ради чего? Идея у тебя какая-то есть? Или мечта?
– Идея говоришь… Мечта? – губы у Геры искривились в злобную усмешку. – Хочется мне, чтобы пришёл хороший хозяин и загнал опять это стадо в стойло. Где ему и место.
– А у тебя-то кто хозяин? – Максиму надоело его слушать. – Не те ли два парня, у которых ты на подхвате бегаешь? Разве не для них ты здесь барахлом торгуешь?
– Вы о ком? – Гера от неожиданности перешел на «вы».
– И если бы только шмотки… – продолжил, не отвечая, Максим. – Скупка краденного, торговля валютой…
– Кто вам сказал? – все высокомерие вмиг слетело с его лица, он сжал пальцами подлокотники кресла и с испугом смотрел на Максима.
– Спрашиваешь, какая между нами разница? Разница в том, что я могу на тебя дело возбудить, а ты на меня нет. Знаешь, что за торговлю валютой у нас высшая мера – смертная казнь? Статья 88 – «бабочка» на вашем языке. Дело Рокотова помнишь или тебе рассказать? Троих, таких же, как ты, расстреляли и не поморщились. Сейчас стране как раз нужен еще один показательный процесс, а то много вас развелось, очень деловых. Это я тебе пока просто как знакомый говорю. А как только мы приедем с тобой в прокуратуру, в твоей жизни включится счетчик обратного отсчета: сколько дней тебе жить осталось. Вот такие дела… Ты же считаешь себя умным – сам всё понимаешь.
Гера встал, подошёл к окну и стал нервно грызть ноготь на указательном пальце. Подумав несколько секунд, он спросил:
– Что я вам должен рассказать?
– Про хозяев своих.
– Не знаю, кто для меня опаснее: вы или они, – нерешительно вздохнул Гера.
– Ты уж сам решай.
– Я про них почти ничего не знаю. Не местные они.
– Из Москвы?
– Нет. Откуда то из Средней Азии. Приехали в Москву учиться. Их родители у себя там шишки первой величины. Баи местные.
– Что же они им денег мало дают, что они вместо учебы спекуляцией занимаются?
– Мало-не мало, но нормальным людям денег всегда не хватает. И ещё они говорят, что социализму скоро конец и надо хорошенько подготовиться. Смеются прямо в лицо: «Мы всю вашу Россию со всем народом купим. Будете нам дань платить. Поэтому деньги нужны».
– Это всё слова. Мне нужно что-то конкретное.
– Вы спрашивайте – я отвечу. Я же не знаю, что вас интересует.
– Они имели дела с убитой Розой Швец. Можешь что-то об этом рассказать?
Гера отошёл от окна. Взял со стола книжку, полистал её и бросил на кресло. Он хотел выглядеть спокойным, но было заметно, как у него тряслись руки.
– Ты же знаешь, кто её убил, – неожиданно сказал Максим.
– Нет! – вскрикнул Гера. – Я не знаю… Но они были там в ту ночь. А потом я видел у них вещи из её сейфа.
– Какие вещи? Откуда ты знаешь, что они принадлежали убитой?
– Роза с мужем, когда ещё живы были, мечтали на Запад свалить. Поэтому готовились. Продавали иконы и картины, потому что их вывезти из страны нельзя и покупали драгоценности. Собрали целую коллекцию бриллиантов. Кто-то на самом верху про это узнал и захотел получить камушки себе. Продавать Роза наотрез отказывалась… Так вот, эти бриллианты я в тот день у них видел… Они сами хвастались, что важное дело сделали.
– Если они обычные детишки каких-то чиновников, то почему ты их так панически боишься? Разве они способны на что-то серьезное?
– Я вначале тоже так думал… Про себя «тюбетейками» их называл. А месяц назад увидел, как они в багажник девчонку мертвую засунули. Кажется, они мне это специально показали, чтобы я боялся и про дела их молчал. Сказали, что она их слушаться не хотела, и они её наказали. Говорили, а сами смеялись…
– Откуда девушка?
– Да не знаю я…
– Где они живут?
– Здесь рядом по улице…
– Телефон у тебя дома есть?
– Нет.
– Беги в котельную… Там Илья на смене… Да неважно кто… Вот телефон прокурора, – схватив со стола газету, Максим быстро записал номер, – звони ему. Если не снимает, то звони 02. Срочно! Пусть присылают наряд к их дому. Срочно, Гера. От этого не только твоя жизнь зависит.
Глава 16
Лена очнулась от холода и боли в плечах. В абсолютной темноте она не могла ничего разглядеть, но поняла, что сидит на земле, а руки, стянутые верёвкой в районе кистей, привязаны к чему-то над её головой.
Девушка вспомнила, как вчера вечером выскочила из электрички с новым, внезапно охватившим её ощущением необъяснимой радости. Как бежала домой, пытаясь понять, откуда это взялось. А когда поняла, то испугалась: «А не влюбилась ли ты, подруга?» Она остановилась как вкопанная. И в этот момент рядом остановилась машина. Какой-то человек вышел из неё и что-то спросил. Что было дальше, она не помнила.
Лена попробовала встать и, ударившись во что-то головой, упала на колени. От страха, боли и неизвестности хотелось плакать.
«Только не реветь. Не сейчас… не сейчас…»
Поставив одну ногу на ступню, она чуть приподнялась и подтянулась к верёвке, завязанной на руках. Попробовала подёргать узлы зубами, но быстро устала и опять опустилась на колени.
«Где же я? Кто меня сюда привёз? – она пыталась что-нибудь вспомнить, но всё было бесполезно. – Ладно. Это сейчас неважно. Главное выбраться, а для начала развязать руки».
Лена повторила попытку, и на этот раз ей показалось, что один узел чуть ослаб. Из-под содранной кожи текла приторная кровь, которую она чувствовала губами и языком.
«Сейчас отдохну две минутки, и всё у меня получится, – сказала она себе, – а иначе нельзя. У меня же сын».
Лена сменила опорную ногу, поднялась и стала искать языком тот узел, который, как ей показалась, чуть ослаб от её усилий. Нащупав, она крепко вцепилась в него зубами и почти повисла, пытаясь вытянуть поддающийся изгиб. И у неё получилось: она вытянула этот конец верёвки из узла. Чуть передохнув, так же справилась ещё с двумя.
Освободившись, девушка осторожно ощупала к чему была привязана. Оказалось, что это крутая железная лестница. «Наверное, это какой-то подвал», – решила она.
Лена поднялась на несколько ступенек и, вытянув руки вверх, нащупала над головой крышку деревянного люка. Чуть надавив на неё, поняла, что люк можно открыть. Она остановилась и прислушалась. Наверху было тихо. «А какие у тебя ещё варианты?» – спросила пленница саму себя и начала отодвигать люк.
Выбравшись, Лена оказалась в небольшом гараже. Под потолком было единственное окно и то с железной решёткой. Она подошла к воротам. Изнутри замок нельзя было открыть: с обеих сторон он закрывался только ключом. Лена подбежала к окну. Подставив какую-то канистру, схватилась руками за решётку. Подтянувшись, она увидела за деревьями несколько деревянных домов.
«Какой-то поселок. Значит рядом люди, которые могут помочь… Хотя…» Она понимала, что шанс, что её услышат и спасут очень маленький, но другого выхода не было. «Если нельзя открыть ворота изнутри, то надо сделать так, чтобы их нельзя было открыть и снаружи».
Лена спрыгнула с канистры и подбежала к воротам. Осмотрев замок, она оглянулась и увидела ящик с инструментами. «Вот это мне и надо!»
Найти несколько небольших гвоздей не составило труда. Лена засунула их в замочную скважину. «Пусть теперь попробуют открыть».
Она несколько секунд постояла в нерешительности, потом взяла молоток, опять встала на канистру, разбила стекло и закричала.
Акмал Батаев спал у открытого окна и поэтому сразу услышал, как кто-то кричит: «Помогите!» После вчерашней пьянки голова соображала плохо. Поэтому он не сразу понял, что кричат из их гаража. Понадобилось время, чтобы он вспомнил вчерашний день.
Чертыхнувшись по-русски, Акмал вскочил на ноги и тут же опять сел на кровать. Голова так закружилась, что вся мебель в комнате мелькала вокруг него как карусель. Он не удержался и его стошнило прямо на пол.
Крики не прекращались. Акмал вытер ладонью губы и, покачиваясь, вышел из комнаты, чтобы найти своего приятеля Захира Довлетбаева.
Два года назад они приехали в Москву поступать в институт. Для поддержки и решения возможных вопросов их сопровождал министр образования Таджикистана. Поэтому на экзаменах проблем не было. А вот то, что случилось после зачисления, для них было шоком.
Акмал, невысокий полненький с круглой большой головой, был сыном секретаря ЦК компартии Таджикистана. Отец его приятеля и родственника по матери – высокого крепкого парня тугодума Захира Довлетбаева – возглавлял республиканское МВД. По вековым местным традициям, с которыми советская власть ничего сделать не могла, у себя в республике они чувствовали себя хозяевами. В школу их возили на персональных машинах личные водители. Учителя ставили оценки, никогда не проверяя знания. А главное, все в школе – девочки и мальчики – без сомнений признавали их превосходство. Ребята считали за честь выполнить любую их просьбу, а девочки с радостью принимали нескромные знаки внимания.
В институте всё было по-другому. Никто и не думал признавать их авторитет. Скорее, наоборот, с первых дней все вокруг давали понять, что Акмал и Захир приехали из какого-то дальнего отсталого региона и в лучшем случае могут рассчитывать на покровительственное похлопывание по плечу. Девочки вообще не смотрели в их сторону. Попытки познакомиться пресекались с нескрываемым презрением.
Шансов изменить мнение окружающих в лучшую сторону у них не было. Знаний не было почти никаких, как и желания их получить. Учителя, хотя и ставили им положительные оценки, добавляли: «С такими знаниями вам овец пасти надо».
