Игорь Озеров
Из ниоткуда в никуда. Часть 1
– Ну если работает в кочегарке – значит не бездельник, – справедливо заметил Максим.
– А почему ты с мамой живёшь? Переезжай ко мне, – неожиданно перевела разговор Даша.
– Мама уже старенькая, ей помощь нужна.
– Я уверена, что она будет только рада, если ты создашь свою семью. Ей станет гораздо спокойнее, когда она будет уверена, что если с ней что-то случится, то о тебе будет кому позаботится. А мы ей внуков родим – тебе наследников.
Максим вспомнил, что Тая родила второго ребенка вскоре после ухода от него. Он часто думал, что это вполне мог быть его ребёнок. Но как это узнать точно? Да и стоит ли? Поговорить с Таей у него не получалось. Телефон она сбрасывала, увидеть ее где-то на улице было невозможно.
– А где сейчас твой ребёнок? – неожиданно спросил он у Даши.
– У бабушки… У моей мамы.
– Наверное, скучает по тебе. Знаешь, я, наверное, пойду домой. Выспаться надо. Завтра трудный день, – ему вдруг стало немного неловко перед Дашей за быстрый уход, и он добавил: – Если ты меня всегда так встречать будешь, то обязательно перееду.
Когда Максим ушёл, Даша налила себе коньяка, развернула конфету и с сожалением подумала:
«Кажется, опять переборщила. Куда я всё тороплюсь? Не надо было так спешить. Эти старые холостяки такие чувствительные… И скользкие, как мыло. Чем сильнее давишь, тем быстрее выскальзывают».
Первый муж Даши работал в магазине мясником. Зарабатывал раз в пять больше, чем хороший инженер на заводе. Но каждый день возвращался с работы пьяный и злой. «Я каждый день хожу по лезвию. Меня в любое время посадить могут», – отвечал он на упрёки жены. А как-то позвонил и сказал, что домой больше не вернётся. Ушёл, даже не объяснив причин, и больше не звонил.
«Пока замужем была, так кавалеров полно было», – предалась воспоминаниям Даша. Почти каждый день она слышала: «Если бы ты была свободной… Как я завидую твоему мужу… Как хочу быть на его месте…» Нередко она, оставив ребёнка с бабушкой, соглашалась на уговоры особо настойчивых поклонников. Теперь, когда она стала свободной, про женитьбу никто уже не вспоминал. Забегали на часок, даже не оставаясь на ночь.
«И этот туда же. Стоило чуть намекнуть на серьёзные отношения, и он сразу в кусты. Все мужики козлы», – рассудила Даша и выпила рюмку.
Глава 5
Утром на работе Максима уже дожидался оперативник Саша Бочков, который накануне опрашивал соседей в дачном поселке.
– Есть что интересное? – поинтересовался Максим.
– Да там, если некоторых особо разговорчивых послушать, то на всех можно дела заводить.
Саша, развалившись, сидел в кресле, плохо скрывая своё снисходительное отношение к прокурорским работникам. Традиционно оперативники считали, что всю работу делают они, а следователи прокуратуры лишь пожинают лавры.
– Тебе бы самому разок съездить пообщаться с соседями на месте преступления, – фамильярно посоветовал Саша. – Такое услышишь! Про то, кто с кем спит, и кто что с работы ворует – это само собой. Но иногда такое услышишь, что не по какому «Голосу Америки» не расскажут.
– Например, что? – холодно спросил Максим.
– Да так, ерунду всякую, – ответил Саша, сообразив, что сказал лишнее. Он убрал вытянутые до этого ноги, выпрямился в кресле и, достав свой блокнотик, начал докладывать по существу: – Все соседи в один голос утверждают, что к убитой ежедневно приходили разные мужчины. Это было и при жизни мужа и, тем более, после смерти.
– Так можно про любую одинокую женщину говорить, – Максим вспомнил про свое вчерашнее свидание. – Есть что-то относящееся к делу?
– Не совсем про любую. Она нигде не работала, но держала домработницу. После мужа осталась новая «Волга», и она на ней чуть ли не ежедневно куда-то ездила.
– Это все ерунда. Ну, продала пару картин из наследства. Муж был народным художником СССР. Самого Генерального секретаря рисовал. И других членов…
– Так как тела не нашли, официально она в наследство ещё не вступила. И пока официально не продала ни одной картины. Я запрос ещё вчера сделал. Но мне кажется, дело не только в картинах. У Никиты Семеновича, её мужа, была лучшая в стране частная коллекция икон. Большинство находилось в московской квартире, но и здесь, в Кратово, тоже было несколько штук.
– И что из всего этого пропало?
– Сказать точно пока нельзя. Сейчас ищем знакомых её и мужа, чтобы они помогли составить описание. Домработница тоже написала список. Драгоценностей у неё было много. Поэтому, что пропало, что нет, установить трудно. На ней не было серёжек с бриллиантами, которые она никогда не снимала, и в спальне не оказалось шкатулки с другими украшениями. А в гостиной в шкафу все драгоценности остались на месте.
– У похитителей не было времени искать?
– Вряд ли. Если бы шли за золотом, то нашли бы. Для того, чтобы заглянут в шкафы, времени много не надо.
– Тогда почему не взяли?
– Вы следователь, вам и разбираться, – не удержался от соблазна съязвить Саша. – Я всё написал в рапорте. Вот, уже целая папка.
– Это все, что удалось вчера узнать? Не густо.
«Попробовал бы сам. Перегарчик-то от тебя совсем свеженький, – подумал Саша, – и глазки красненькие. Сам вчера гулял, а мы должны за тебя землю рыть».
– Есть там у нас одна компания, – вслух сказал он, – иногда попадаются на квартирных кражах и на спекуляции. Где-то хапнут, а потом в Малаховке на рынке продают. Вчера до них руки не дошли. Сейчас к ним съезжу.
– Надо было по горячим следам ночью их трясти. Теперь уже подготовились, если что, – сделал замечание Максим. – А те, которые в кочегарке собираются, не могли быть причастными?
Оперативник Бочков удивленно посмотрел на следователя.
«Откуда он про котельную знает? Что, интересно, ему ещё известно? – задумался он. – Надо с ним осторожнее. Ребята правильно говорили: этот следователь только с виду простой парень, а на самом деле принципиальный и упёртый. Если где проколешься – посадит и глазом не моргнёт».
– Тех художников тоже проверим, если будет что-то, я сразу вам сообщу, – пообещал Саша.
Как у любого опера, у Саши Бочкова были свои грешки. Он приторговывал импортными шмотками. На это все закрывали глаза, так как большинство сотрудников сами у него их покупали. А полгода назад один его знакомый, у которого Саша брал вещи для реализации, спросил, нет ли у кого икон на продажу. И предложил за них хорошие деньги. Через месяц за пару икон, которые Саша при осмотре незаметно забрал из дома умершей одинокой старушки, он получил больше, чем зарабатывал за год. Это его удивило и обрадовало. После той выгодной сделки больше икон ему не попадалось. Но вчера позвонил тот самый знакомый фарцовщик. Сообщил, что какие-то местные пацаны предложили хорошие иконы и попросил о встрече.
Глава 6
Галина Сергеевна приехала без предупреждения, и поэтому сбежать из дома Тая не успела. От грозной свекрови она спряталась в детской на втором этаже. Отношения у них не сложились с самого начала. Галина Сергеевна – властная женщина, прошла все ступеньки от простого продавца в гастрономе до директора райторга. Проведя полжизни в женском коллективе, была уверена, что может раскусить любую девушку с первого взгляда.
Таю она считала очень ветреной и ненадежной. Совершенно недостойной её единственного сыночка. Если первое время после свадьбы и рождения ребёнка она пыталась делать вид, что довольна своей невесткой, то после того, как Тая сначала ушла к Максиму, а потом вернулась, Галина Сергеевна решила избавиться от неё любой ценой.
Это было непросто. Её сын Евгений, которого она воспитала без отца, боготворил свою жену. Они были одноклассниками, и его любовь началась ещё в школе. Всё это время Тая считала его лишь хорошим другом. Сразу после школы она начала встречаться с Максимом и уже не думала ни о ком другом.
Эта её недоступность ещё больше распаляла и будоражила Евгения. Возможность что-то изменить у него появилась, когда Максим ушёл в армию. Свой шанс он не упустил. К тому же, навязчивая опека матери, которая никак не могла понять, что её сын давно вырос, раздражала его так сильно, что любое её желание он воспринимал как вызов своей свободе. Поэтому пока Галина Сергеевна сделать с невесткой ничего не могла.
Но сегодня она приехала не ругаться с Таей. Три года назад Евгений окончательно решил, что путь работника советской торговли, который ему определила мать, не для него. Он считал, что обвешивать и обсчитывать покупателей, торговать гнилыми овощами, спекулировать импортным дефицитом из-под прилавка унизительно и пошло. Евгений презирал вечно пьяных заведующих продуктовыми магазинами, грубых хабалистых тёток-продавцов, высокомерных директоров универсамов, надменных официантов в гремящих ужасной музыкой ресторанах.
Во время отпуска в Грузии он познакомился с местными цеховиками, которым нужен был канал для реализации своего товара. Центральная московская власть давно закрыла глаза на то, что творилось в маленьких закавказских республиках. Там на небольших фабриках полуподпольно шили хорошие классические и спортивные костюмы, неплохую обувь и делали много всего другого.
Евгений с такой мамой был для них находкой. Через сеть магазинов торга можно было продать любое количество их теневой продукции.
Первое время мать благосклонно отнеслась к новому делу своего сына. Но со временем это сотрудничество стало её пугать. Грузинские торговцы поначалу были очень обаятельны и вежливы. Любили красивые застолья с длинными льстивыми тостами. Но со временем их аппетиты увеличивались. Каждый день Евгению звонили чьи-то родственники, желающие реализовать свой товар. Их просьбы становились всё более напористыми и даже угрожающими.
Эта нелегальная торговля становилась опасной. Как директор торга, Галина Сергеевна давно уже сама почти никогда не рисковала. Заведующие магазинами сами приносили ей деньги. Она тоже не жадничала и делилась с кем надо. Часть денег она передавала наверх, в Москву, чтобы им на торг выделяли больше хорошего товара и предупреждали о возможных проверках.
Но дела с грузинами, хоть и приносили хороший доход, не были согласованны с московским начальством, и поэтому, если бы это открылось, были бы большие проблемы.
– Женя, можешь сказать своим многочисленным грузинским знакомым, что мы с ними прекращаем все дела. Завтра тебе на склад привезут все остатки с товаром и деньги за проданное. И на этом всё.
Евгению уже давно и самому не нравились эти взаимоотношения. Грузины уже не церемонились. Диктовали условия и не хотели слушать никаких объяснений о сокращении торговли.
– Давай хотя бы распродадим то, что осталось, – неуверенно попросил мать Евгений.
– То, что осталось – неликвид. Мы таким товаром можем долго торговать. Всё это плохо кончится. Жадность – вещь плохая. Вот соседи твои жадничали и вот итог. Год назад муж исчез, а теперь жену его задушили…
– А почему ты думаешь, что из-за жадности? Мне кажется, это интеллигентные люди… Он вообще художник.
– Я, Женечка, много чего знаю… Задушили её совсем не случайно. Не в свои дела она ввязалась… И мы с тобой тоже не туда влезли, – тяжело вздохнула Галина Сергеевна. – Вот пошёл бы ты директором в «Спорттовары» – никаких проблем бы не было.
Мать посмотрела на лестницу, ведущую на второй этаж, и подумала: «Лучше бы эту твою змею кто-нибудь придушил. Доведёт она тебя до ручки. Чужого ребёнка принесла, а ты, как слюнтяй, обратно её принял».
– Как дети? Не болеют? – невозмутимо спросила она. – У меня в машине сумки с гостинцами и едой. Пойдем заберёшь, – она тяжело встала из-за стола и пошла к двери.
Проводив мать, Евгений поднялся наверх к детям и Тае.
– Мама уехала – можешь спускаться, – сказал он.
– Опять меня ругала? – спросила Тая.
– Нет, сегодня про тебя ни слова не сказала. Требовала прекратить все дела с грузинами.
– В этом я с ней согласна. Это очень опасно. Не нравятся они мне. Улыбаются, а в душе нас презирают.
– Да знаю я, – раздражённо ответил Евгений, – но что делать? Мир такой, какой он есть. Правила давно установлены. Можешь играть по этим правилам, а можешь пить водку. Каждый решает сам.
– А нельзя, как все?..
– Что «как все»? – оборвал Евгений. – От звонка до звонка делать вид что работаешь? Я так не хочу. Для меня жизнь – это соревнование.
– С кем?
– Прежде всего, с самим собой.
Глава 7
Не успел утром Максим зайти в свой кабинет, как раздался телефонный звонок.
– Не ожидал? – услышал он в трубке голос Даши. – Привет! Не отвлекаю?
– Действительно не ожидал, – искренне удивился Максим.
Ему опять стало немного стыдно из-за своего раннего вчерашнего ухода. Максим был уверен, что Даша сейчас предложит встретиться ещё раз, а ему этого совсем не хотелось и пришлось бы что-нибудь придумывать.
Но девушка звонила не для этого.
– Помнишь, я вчера рассказывала про одного художника? – спросила она.
– Помню, конечно. Он не покормил твоего ребёнка, – с облегчением ответил Максим.
– Так вот, он ко мне вчера заходил. Я ему рассказала про это убийство в Кратово, о котором ты мне рассказывал. Это, наверное, не очень правильно, но после твоего коньяка я что-то разболталась.
– Ничего страшного. Про это уже полгорода знает.
– Он почему-то вдруг стал сам не свой. И сразу ушёл. А сегодня позвонил ни свет ни заря и уговорил меня, чтобы я попросила тебя найти время с ним встретиться.
«Только я ушёл, она уже другого нашла», – подумал Максим.
Он полистал свой ежедневник и сказал:
– Я сегодня весь день на работе. Может зайти в любое время.
– Он будет у тебя через пятнадцать минут.
– Хорошо, – произнёс Максим и подумал, что, скорее всего, художник никуда вчера от неё и не уходил.
Приятель Дарьи выглядел так, как должен выглядеть художник: длинные чёрные волосы, расчёсанные на прямой пробор, борода, длинная полосатая цветная кофта, выбеленные джинсы и рваные кеды.
– Илья, – представился он, протягивая руку. – Даша сказала, что найдете время со мной поговорить.
– Да, конечно. Присаживайтесь.
Они были почти ровесниками, но Максим сразу понял, что Дарья была права, когда назвала своего приятеля большим ребёнком. Он и сейчас в кабинете смотрел по сторонам так же, как это бы делал десятилетний мальчишка, выискивая что-нибудь интересное для себя. Казалось, он уже забыл, зачем пришёл к Максиму.
– Дарья сказала, что у вас ко мне какое-то дело, – вернул его в реальность Максим.
– Да, Максим Сергеевич, – художник мгновенно поменялся и стал серьезным. – Дело вот в чём. У нас, недалеко от котельной, где я работаю, на озере собирается одна компания. Играют в карты, выпивают. У нас с ними часто бывают конфликты…
– У кого у вас? – поинтересовался Максим.
– У нас? Ах да… – Илья растерялся, как будто уже забыл о чём говорил, – у меня с моими друзьями. Но это неважно. Так вот, вчера утром два парня из той компании принесли ко мне на работу две иконы, – он замолчал, рассматривая репродукцию картины Левитана на стене кабинета.
– А зачем они приносили иконы? – нетерпеливо спросил Максим.
– Я так и не понял. Спрашивали, сколько они могут стоить. Думаю, хотели продать.
– А почему к вам пришли?
– Наверное, потому что я художник. Я точно не понял. Но эти иконы я видел в доме той женщины, которую убили.
– Подожди, – Максим от неожиданности перешел на «ты». – Когда они к тебе приходили? Время помнишь?
– Я только на смену заступил. Значит, в начале девятого.
«А убийство произошло накануне ночью, – прикинул Максим и задумался. – Неужели всё так просто? Наверное, Саша вчера говорил именно про них. Только он упоминал мелкие кражи, а здесь убийство».
– Я, собственно, почему к вам пришёл… Мне не очень хотелось, чтобы я где-нибудь фигурировал. Понимаете, я художник. И очень не люблю все официальное. Я и в школе-то проучился всего восемь классов…
– Спасибо, Илья, что рассказал. Сейчас мы всё это оформлять не будем. Оставь свои координаты, я с тобой свяжусь. Там посмотрим, что можно сделать.
Когда художник дошёл до двери кабинета, Максим задал ещё один вопрос:
– А когда ты видел эти иконы у убитой?
– Я иногда заходил к ней, – доверительно улыбнулся Илья и пропел: – Листопад, листопад, если женщина просит…
Глава 8
В то самое время, когда Максим беседовал с художником, оперуполномоченный Саша Бочков ехал на встречу со своим приятелем.
Гера Гранкин, худощавый молодой человек с выпуклыми вечно недовольными глазками, работал младшим лаборантом в московском НИИ. На своей работе он появлялся редко – только в дни зарплаты. Чтобы иметь такие привилегии, Гера иногда делал хорошие подарки директору института. Точнее его дочери, которая числилась с ним в одном отделе.
Все свое свободное время Гера занимался спекуляцией или как ему больше нравилось говорить: фарцовкой.
Его родители почти непрерывно находились в заграничных командировках. Отец, талантливый инженер, участвовал в строительстве и запуске нескольких атомных электростанций по всему миру. А сына выгнали с третьего курса финансового института.
В Кратово у них была дача, доставшаяся еще от деда-писателя. Чтобы не слушать нравоучения отца, Гера больше времени проводил на даче, чем в московской квартире.
Последнее время он решил, что спекулировать импортными шмотками стало уже не престижно, и решил заняться антиквариатом: иконами и другой стариной. «Джинсы – это для рабочих и крестьян. Солидные люди интересуются солидными вещами, а хорошо заработать можно лишь на богатых».
Год назад Гера случайно познакомился с молодым местным опером Сашей Бочковым. И теперь рассчитывал, что тот поможет провернуть ему пару дел.
Ещё издалека, подходя к месту встречи, Гера заметил, что Саша опять не додумался оставить свой милицейский УАЗик где-нибудь в сторонке и прийти на встречу пешком. Он стоял у машины и болтал с другим милиционером, которому знать про Геру совсем не обязательно.
«А ещё мент. Чему их там учат? Хотя некоторых, сколько не учи – не в коня корм».
– Привет, мой друг! – нацепив радостную улыбку, подойдя ближе, воскликнул Гера. – Отлично выглядите, товарищи милиционеры! – пожал им руки, достал из кармана пачку жвачки в виде сигарет с фильтром и протянул милиционеру-водителю.
– Мы немного пойдем погуляем, а ты пожуй пока. Там ассорти: вишнёвая, клубничная, мятная…
– Спасибо. Гуляйте сколько хотите. Солдат спит – служба идёт. А мне идёт ещё и зарплата.
