Игорь Фомин
Свистопляска
Лёха, словно гончая, которая почуяла зверя, рванул навстречу добыче. Каждый шаг он крутил головой вправо-влево, изучая асфальт, заборы, кусты, тропинки…Чётко, методично прорабатывал метр за метром. Бороздил взглядом землю, как трактор К-700 на полях страны. Да толку!
Пришёл к кафешке уже без всякой надежды. Искать чё-то там – бесполезняк. Даже, если он выронил деньги, ну скажем, в туалете – их давно приголубили. Хотя…всяко бывает в жизни. Может нашёлся такой сердобольный человек, который увидел чужие рублишки, и отнёс их в администрацию. Лёха припомнил, что где-то читал о подобных случаях.
– Ладно, зайдём…Для очистки совести.
С утра в кафешке посетителей не было. Только уборщица драила полы, да на раздаче сидела заспанная кассирша. Лёха пошёл к ней, стараясь держаться бодрячком.
– Доброе утро! – чуть ли не весело сказал он. – Работаете?
– Доброе, работаем…– скучно ответила апатичная мадам.
– Я тут спросить хотел. Вчера мы у вас отмечали с товарищами юбилей. Хорошо посидели. Кормите вкусно, интерьер опять же, музыка…Нам понравилось. Будем теперь приходить.
Вообще-то, это Лёха старался ей понравиться, чтобы та, наконец, проснулась и пошла на контакт.
– Спасибо, стараемся…– равнодушно произнесла кассирша.
– Тут вот какое дело. Вчера я потерял документы, ну и кое-какие деньжата. Не находились случайно? – Лёха выдавил улыбку.
– Фая! – крикнула кассирша куда-то в кухню. – Фаёёууу!!!
– Оооуу! – раздалось в ответ, и тут же показалась полная женщина, что-то жующая.
– Фаёк, тут мужчина документы потерял. Не находили?
– Документы и деньги…– уточнил Лёха.
– Не знаю, спрошу у девчонок – женщина убежала на кухню, и через пару минут вернулась. – Никто ничего не находил. Мужчина, вы дома посмотрите получше. Может, переложили куда-то. Я тоже, помню, однажды переложила и…
– Спасибо – прервал её Леха. – Поищем.
Уже было направился к выходу, как вдруг в глаза бросилась табличка «Внимание! Ведётся видеонаблюдение». Лёха опять попёрся соблазнять кассиршу.
– Не подскажите, где у вас здесь охранник, который в камеры смотрит?
– Виталий! – закричала кассирша, хмуря бровки. – Девочки, Виталия позовите. Спрашивают.
Показался грузный мужик в униформе, тоже с набитым ртом. Лёха вкратце изложил свои хотелки.
– Айда со мной! – буркнул охранник.
Зашли в каморку. На столе, перед мониторами, уютно расположилась тарелка с котлетами и морс. Дышать было нечем от мясного изобилия. Толстяк бережно переставил халявный завтрак на подоконник. Прикрыл шторки.
– Значит, думаешь, что у тебя свистнули вчера? – почесал он репу, изучая Лёху.
– Да, вещи-то мы в зале свои оставляли, когда перекуривали.
– Вот! – поднял палец боров. – А что у нас на входе написано?
– Что?
– Администрация ответственности за оставленные вещи не несёт! Понял, земляк?
– Да я не собираюсь с вами судиться. Сам для себя хочу разобраться: стащили у меня деньги или потерял по дороге? У вас же, наверное, есть вчерашняя запись с видеокамеры…Мы сидели у окна. Примерно с шести вечера.
– Пиши заявление в полицию, оттуда к нам поступит запрос…
– Может, договоримся? – Леха полез в карман. – Мне ведь только глянуть. Да и в полицию я не пойду. Чё там делать? Найти – не найдут, а нервы истрепят. Начнут таскать всех подряд. Перед своими мужиками неудобно. Они ведь тоже попадут «под замес». А у нас – стройка, сезон.
– Свои не могли свистнуть?
– Исключено. Ребята надёжные, не первый год вместе.
– Уффф…– толстяк-чоповец деланно вздохнул. – Много денег-то было?
– Да вся зарплата, считай. Жена узнает – прибьёт.
– Невесело, земляк…Посмотреть-то, конечно, можно. Но сам понимаешь, я тоже рискую. Если кто узнает…
– У меня тысяча с собой. Устроит?
– Ну давай, чего там. Чисто по-человечески… – боров как бы неохотно взял купюру, и запрятал в карман. – Да и смена вчера не моя была. Значит, говоришь с шести вы там сидели? Сейчас поглядим. Садись, дело это не быстрое. Тэээкссс…
Оба прильнули к экрану.
– Ага, вижу…Вот вы, гаврики. Отдыхаете, так сказать, культурно.
– Я пока здесь в куртке сижу. Потом её сниму, когда жарко станет. А деньги-то в ней.
Чоповец защелкал мышкой, подгоняя запись вперёд.
– Ага…Ушли на перекур, вещички бросили без присмотра. Весёло. Вернулись назад – всё чики-пуки. Смотрим дальше…Вот ты повесил куртку на стул. Как же про бабки-то забыл? Ну, блин, ну мужик.
– Дааа не говори… – Лёха стиснул зубы.
– Понеслась! Базар-вокзал, обнимашки. Опять – перекур. Всё спокойно. Никому не нужны ваши шмотки. Счастливчики! Дальше глядим. Разлили – выпили, серьезный мужской разговор. Вот ты встал куда-то, уходишь…
– Это в сортир, наверное…
– Вот сейчас и посмотрим на твоих надежных ребят. Они свистнули или кто?
– Отвечаю.
– Подожди, подожди… А, нет, не они! – как бы с сожалением сказал чоповец. – Ну, ладно, продолжим. Ты вернулся, чё-то втираешь за жизнь, мужики развесили уши. Снова – перекур.
– Выходит, деньги еще там – в куртке. Бляха-муха! Как живые…
Лёха сматерился, отвернувшись к двери.
– Опа, смотри! – охранник даже вскочил со стула. – Смотри, смотри. Сейчас назад прокручу. Видишь этого дятла, в футболке?
– Вижу…
– Внимательно гляди! Вот он проходит мимо вашего столика. Вдруг касается твоей куртки. Как бы поправляет чутка. Мол, еще на пол упадет, чего доброго. Заботливый, гад! Ну-ка, еще раз посмотрим. Замедлю скорость. Дятел проходит, поправляет, стоп! Есть! Видишь? Его ладонь здесь пропадает на секунду. Твою куртку шмонает, хорёк. Вот тебе и ответ, кто деньги скрысил.
– Сука! – Лёха сжал кулачища. – Попадись он мне тогда.
– Чё-то рожа знакомая…Кажись, из местных деятелей.
– Ладно, спасибо! Выручил.
– Что собираешься предпринять? В полицию заявишь или как?
– А, никак! Кому сейчас докажешь? Не пойман – не вор.
– При любом раскладе, только меня не подставляй. Считай, что этого разговора не было! – предупредил чоповец.
– Само собой.
– Стой! Вспомнил! Видел я его. В этих краях ошивается. Вот тебе зацепочка!
Лёха вышел из кафешки совсем потерянный. Ну надо же так облажаться! Сам вора прикормил. Выложил на блюдечке. Сейчас ищи ветра в поле. Впрочем…походить что ли по району? Авось попадётся на глаза.
Лёха прикинул – если ворюга вчера пьянствовал, с утреца ему тоже захочется похмелиться. А потом, глядишь, совсем в загул уйти, с дармовых-то денег. Скорее всего, никакой это не «щипач» – просто обычный алкаш, жадный до халявы. Мелкий стервятник, который таскает всё, что плохо лежит. Не вор – ворона. Фото таких «мазуриков» иногда размещают в магазинах, при входе. Чтобы страна знала своих «героев».
Это микрорайон – ему знакомый. Здесь два больших магазина. Не исключено, что в один из них ворюга потопает ближе к десяти, когда откроются алкогольные отделы. Утолить жажду, ну и вообще развеется с утречка. Только как угадать, куда навострит лыжи карманник? В первый или второй? Пожалуй, в тот, который подальше от кафешки. На приличном расстоянии от места преступления. Туда Лёха и направился с попутным ветерком.
– Была, не была….
До открытия вино-водочных оставалось еще полчаса. Есть времечко подумать. Допустим, застукает он вора. Что дальше? На любые лёхины предъявы, тот усмехнётся: «Ты, чё-то попутал, мужик. Ничего я у тебя не брал». Доказательства? Свидетели? Улики? Пожалуйста – запись с камеры видеонаблюдения. Конечно, там момент кражи еле уловим. Если не в теме – хрен заметишь. Но вор-то не в курсе. Этим и прижать – мол, не вернёшь деньги, пойдешь «по статье». Выбирай, мразь! Ладно, пару тысяч ушлёпок успел пропить. Но остальные-то деньги должны быть целы.
Пока Лёха прикидывал так и этак, натикало десять. Из ближайших домов потянулись страждущие. Все на один манер. Угрюмые, небритые, с кислыми рожами…Прошло полчаса, но искомый объект так и не появлялся. Да ведь он мог послать дружка за бухлом. Поди разбери. А вообще, всё как-то притянуто за уши. А может это не «местный» вовсе? Охранник подкинул идейку – Лёха и уцепился, как за соломинку. Всё лучше, чем шлёпать домой не солоно хлебавши. А так, хоть какая-то надежда. Зацепочка.
И тут Лёха увидел его. Точнее, их. Шли втрёху, помятые, хмурые. Шабили как паровозы. Видать, вчера ударно погуляли. На лёхины-то денюжки. Крайний справа – тот самый из кафешки, который шмонал его куртку. Может, и эти двое вчера с ним сидели. Надо было запись с другой точки посмотреть. Но не суть.
– Таких голыми руками не возьмёшь – подумал Лёха. – Дюже борзые….
Компашка скрылась в дверях магазина. Пошли тратить ворованные деньжата. Сейчас понаберут полные пакеты. Будут жрать, пить на всю катушку. Прикалываться над «лохом», который так просто подставился и устроил им праздничек, недельки на две-три. А ведь они не просто деньги – мечту украли!
Вдруг Лёху посетила шальная мысля. Он тоже двинул в магазин. Только не в продуктовый. Здесь, на втором этаже – еще и хозяйственный. Разок захаживал туда по случаю. За ножовкой что ли…Широкий ассортимент, инвентарь разный. Вот и сейчас пригодился. Лёха взлетел по ступеням и почти забежал в павильон. Быстренько прошуршал между рядами, шаря глазами по витринам. Наконец, нашёл.
– Беру топорик и леечку. Скидки предусмотрены? – вежливо поинтересовался на кассе.
Леечка даром ему не сдалась. Взял для отвода глаз. Чтобы никто не заподозрил, чё это мужику с утра за топором приспичило. С леечкой – оно понятнее, мол, на дачу собирается садовод-любитель. Уже на выходе засунул топорик за пояс, прикрыл курткой.
Подождал у березки, когда компашка выползет из продуктового. Двинул за ними, помахивая лейкой. Эти трое шли, не оглядывались. Ржали над чем-то. Тащили тяжелые пакеты. По всему видать, настроились ребятки на грандиозный загул.
– Хорошо, что руки у них заняты – отметил про себя Лёха. – Меньше ненужных телодвижений.
Зашли в подъезд всем табором. Один из хмырей мельком обернулся на мужика с большой лейкой. И также безразлично отвернулся: дескать, лох какой-то…
– Стоять, бля!!! – заорал Лёха в полутёмном подъезде так, что самому стало страшно.
И жахнул докуче металлической лейкой об плиточный пол. Грохот получился зверский. Компашка – вразнос! Один выронил пакет с «пузырями», другой наступил на ногу кореша, третий трусливо вжал голову в плечи. Над сгорбленными спинами взвился огромный топорище, готовый размозжить башку любому, кто шелохнётся.
– Мужик, не убивай! – жалобно вскрикнул чей-то пропитый голос.
Не давая опомниться, Лёха приказал:
– Достаем бабки и бросаем на пол! Раз, два, три…
Дружки суетливо стали шмонать свои куртки и вытряхивать все какие есть рублишки.
– А сейчас в лифт! Ну, живо, падлы!
Дрожащей рукой, тарабаня по кнопке, самый шустрый вызвал лифт. Вломились туда, как ошпаренные, наперегонки.
– Бегом! – орал им мужик с топором, попутно раздавая «поджопники». – Жми на девятый!
Лифт рванул ввысь, унося в своём чреве перепуганных корешей. Нескоро они оправятся от шока…
Лёха быстро собрал деньги, выбросил топор в мусорный бак и чесанул из подъезда. Бежал, что есть мочи. Сел в маршрутку – оттуда до автостанции. Там на «попутке» рванул в дачное общество, к матери. Нужно оклематься денёк, другой. Жене Любке он позвонит – скажет, что срочно вызвали на объект (комиссия нагрянула!). Уже на даче, пока мать готовила окрошку, Лёха пересчитал мятые рубли. Получилось даже больше, чем украли. Видимо, кто-то добавил «на радостях» своё пособие по безработице.
– Мать! – окликнул сын, отхлебывая холодненький квасок из кружки. – Будет тебе мантоварка, обещаю!
– Да не мантоварка мне нужна, а мультиварка.
– Вот я и говорю…Один раз живём. Чего мелочиться?
ДАЧНИКИ
Весна пришла ранняя, дружная. Прогулялась по полям, по лесам будто пьяная баба, с веселого застолья. Везде-то она шумела, смеялась и приплясывала. Ждал её Макарыч с большим нетерпением. Оно понятно – всю зиму «гостевал» на даче, намёрзся. Хоть и печка в доме, и пластиковые окна повсюду, но и морозец-то был ого-го.
Скоро сошёл снежок, заиграло весеннее солнышко и глядь – народ из города повалил. Первым Аникин со своей бабой приехал, в середине марта. Потом Никитины подтянулись в апреле. Зимой-то на ихней улице тихо и тоскливо. Макарыч навроде сторожа ходит, осматривает домишки, одиноко…А тут – пожалуйста, зашумела улочка! Один только Ладыгин чего стоит, мат-перемат на всю округу – это он так крышу ремонтирует.
– Наконец, послухать есть кого! – идёт к нему с сигареткой наперевес Макарыч. – Ну, чего нового у вас в городе, рассказывай?
Себя Макарыч городским не считает. Как никак – уже третий год проживает на даче. Вообще-то, у него есть вполне приличная городская квартира. Однако…остался он на старость лет, можно сказать, без жилья. Как получилось? После того, как жену схоронил, его сын Богдан вернулся из Москвы. Там он пытался «зацепиться» за какую-нибудь бабёнку со связями, чтобы потом выгодно жениться и сделать успешную карьеру. Но чего-то там не срослось, и потрёпанный столицей Богдан подался в родной городишко. Здесь его ждал осунувшийся от горя отец и…трехкомнатная.
– Не боись, батя, вместе не пропадём! – обнадежил сын. – Прорвёмся!
Богдан окунулся в рекламный бизнес. Денег в дом не приносил, зато тянул с отца будь здоров, благо Макарыч, акромя пенсии, еще трудился на мебельной фабрике.
– Я верну, ты записывай! – строго предупреждал Богдан. – Мне на оборудование надо.
Впрочем, так ни разу и не сдержал своё слово. Всё только рублики занимал у родителя. Через год новоиспеченный бизнесмен привёл в дом невесту.
– Это моя Моника – представил отцу честь по чести.
– Интересное имя, ни разу не слышал – сказал Макарыч, не зная, что еще говорить в такой ситуации. Эх, была бы жива Антонина, та бы не растерялась, уж нашла бы, что сказать…Макарыч украдкой смахнул слезу.
Так и зажили. «Молодые» после свадьбы принялись обустраивать любовное гнездышко. Замахнулись на евроремонт. Моника пригласила свою подругу-дизайнера. Ходили с важным видом по комнатам, кроили всё на свой манер. Делали какие-то пометки. Макарыч сидел на диване, глазел в телевизор. Его мнением никто не интересовался, он и помалкивал.
– А вот кладовку лучше снести и сделать здесь небольшую комнатку – предложила дизайнер. – Сюда можно поселить вашего папу.
Макарыч оторвался от телека.
– Что ж, я в кладовке, буду жить? Хорошо, хоть не в антресоли, спасибо…
– Батя, не обостряй! – накинулся коршуном Богдан. – Для тебя же стараемся. Сколько можно в «совке» маяться? Не надоело?
– Делайте чё хотите! Вы – молодые, всё знаете. Никто вам не указ – Макарыч бросил пульт на диван и засобирался куда-то.
– Ну зачем вы так? – надула губки Моника. – Неужели не хочется, как в Лондоне?
– Да ну его! – окрысился Богдан. – Только настроение портит.
Макарыч направился в соседний дом, где жил его давний приятель Лёнчик. Вместе работали на мебельной фабрике, с одного цеха. Обоим уж было далеко за «полтинник».
– Здорово! Что без настроения? – сразу заметил друг.
– Дааа…– махнул рукой Макарыч. – Со своими поскандалил.
– Чего так?
– Евроремонт собираются делать. Сейчас ходят, смотрят, где, что ломать. Бабу какую-то привели, та всё фотографирует, советы раздаёт. Меня, естественно, никто не спрашивает. Сижу, как чурбан. Нет, чтобы спросили сперва: «Батя, а ты как думаешь? Это туда или сюда?».
– Дела… – промолвил Лёнчик. – Давай «по-маленькой» что ли? Посидим, обмозгуем.
С того вечера, Макарыч стал чувствовать себя лишним в своём доме. Нет, конечно, у него и до того было ощущение, что «молодым» он в тягость. Уж больно натянуто улыбалась Моника, и вообще была чересчур вежливая, фальшивая. Богдан иной раз смотрел волком, словно мечтал избавиться поскорее от отца. Впрочем, в скандалы это не выливалось. А тут с грандиозным ремонтом всё вылезло наружу. «Молодые» почти не разговаривали с ним. Шушукались у себя в комнате, или на кухне. А стоило Макарычу зайти в прихожку, тут же замолкали, словно при виде вражеского агента.
– Говорите, чего я вам мешаю? – сказал он однажды в сердцах. – Нужны мне ваши секреты, как собаке пятая нога…
– Да ты сейчас услышишь, а потом пойдешь к своим «васькам», «петькам» – пророчил Богдан. – За бутылкой чего только не расскажешь. Уж я знаю, проходили…
– Чего ты знаешь? Как c отца деньги тянуть?
– Я же сказал – верну! Дай на ноги встать. Мы сейчас только кредит на ремонт оформили.
– Кому он нужен ваш евроремонт? – заявил Макарыч. – Поклеили бы новые обои, и ладно. С пяток лет пожили бы, ничего. Нет, им всё сразу подавай! Дурью маетесь.
– Убирайся отсюда! – заорал Богдан.
– Вы нам только мешаете! – заорала его баба.
– Ах, вон оно что…
Макарыч собрал наскоро вещи и заночевал у Лёнчика. А уже поутру уехал на дачу. Аккурат на дворе стоял май месяц – впереди всё лето. За это время, вместе с мужиками утеплил дом, собрал печку, обжился. И вот уже третий год называл себя не иначе как «деревенским».
– Какой я тебе дачник? – сказал как-то раз соседу Ладыгину. – Это вы, городские, дачники. Приедете на выходные, ягоды собрать да в бане задницы попарить. Ну, еще наливочку отведать. Всего и делов. А у меня, считай, сколько забот: дрова на зиму заготовить, утеплитель по всему дому подновить, дымоход прочистить…Да мало ли. Самый что ни на есть деревенский уклад.
– Так что тебя «деревенским» теперь величать? – усмехнулся Ладыгин.
– А чего нет? Корни мои знаешь откуда? Я же в селе родился, в Ивановской области. Может, слышал, Крапивново, Тейковский район?
– Какой! Этих сёл в России – тьма. И крапивные, и всякие. С сыном-то видишься? Не зовёт к себе?
– Да виделись, когда внук родился. Общнулись малость. А вообще…как чужие. Они там сами по себе, я не лезу. Мотаюсь в город только за продуктами.
Первый год Макарыч еще ездил на работу, на старенькой «копейке». Потом, мебельная фабрика стала банкротом, всех поувольняли. Куда податься? Кто ждёт? В городе итак с работой была напряженка, а уж пенсионеров тем более «не рассматривали».
С тех пор и осел он окончательно, в дачном обществе, то бишь, «деревеньке».
Напротив дома Макарыча жили Чувиловы, молодая семья. Приезжали на лето, вместе с детьми. Работой себя не утруждали. То шашлычок затеют, то баньку затопят, то игры придумают. На участке чего только нет: беседка, надувной бассейн, большие качели, шезлонги. Даже баскетбольную стойку притащили. Весело проводили время. Весь день слышался смех да шутки. Иной раз Макарыч нет-нет, да выглянет посмотреть, чего это они там хохочут. Заборчик-то у них декоративный, одно название.
Глава семейства, Михаил, был бизнесменом средней руки. Занимался строительством тентовых ангаров. Судя по всему, зашибал неплохо. Дачный домик, как из рекламного буклета, на зависть соседям. У самого – крутой внедорожник – «Toyota Land Cruiser». У его жены – иномарка.
– Буржуи… – обзывал их Аникин, поигрывая стамеской – Ничего, придёт наше время. Посчитаемся.
– Нормальные люди, приветливые – с пылом возражал Макарыч. – Меня сколько раз угощали. Шашлык, коньячок…
– Ты и рад-стараться, продался с потрохами.
– Иди ты! Нашелся, коммунист. Сам-то всю жизнь в кабинетах просидел, бумаги перекладывал.
– Сравнил! Я же кадровик был, а не ворюга, как этот. Три участка под себя подмял. Мало ему шесть соток.
– Михаил-то, ворюга? У него техническое образование. Ангары делает. Я как-то ездил к нему на производство, видел. В цехах – порядок, чистота. А к тебе в дом зайти страшно. Развёл бардак.
– Ну хрен с ним, с твоим Михаилом. Пущай живёт. Придет наше времечко…
Ждал Макарыч веселое семейство и этой весной. Думал, приедут на майские, как обычно. Пару раз ему показалось, что доносится детский смех, кажется, с их участка. Присмотрелся, прислушался – да нет, почудилось старому. Никогошеньки.
– Должно быть, у Михаила сейчас аврал – подумал Макарыч. – А дети еще учатся. Май же только. Куда торопиться? Всё лето впереди.
Но и в июне они не приехали. Красивый домик Чувиловых одиноко стоял за ажурным деревянным заборчиком, словно заброшенная усадьба. Макарыч ломал голову – куда же они подевались, ёлки зеленые? На курорт что ли махнули? В какую-нибудь Турцию. А дача, значит, побоку. Тут делов непроворот. Травы вон наросло, по самые…Эх, ребята, ребята. Там за морями, о родной сторонке-то не забывайте.
Наконец, Макарыч решил поспрашивать соседей – может, кто знает? Взял наливочку и направился вечерком к Никитиным. Те общались со многими и были в курсе всех дачных новостей.
– Чё-то, соседушек наших не видать – как бы между делом, спросил Макарыч, разливая по рюмочкам. – Кто сорняки полоть будет?
– Им сейчас не до сорняков – сказал Федор, хитро подмигивая жене. – Подробностей не знаю, но слышал, что у этого Чувилова…ну и фамилия, бляха-муха…что у Чувилова твоего проблемы с законом. Налоги что ли какие-то не заплатил. В общем, взялись за него крепко. Ему сейчас срок светит. А ты говоришь, сорняки. Насмешил, мужик.
– Вот жизнь…– только и сказал Макарыч, доставая сигареты.
– Иди-ка, погуляй! – настойчиво попросил Фёдор свою бабу. – К Маринке сходи, проведай. Она «весёлая», небось, уже? Зараза…
Подождал, пока останутся вдвоём. Подсел поближе.
– Я вот думаю, Макарыч, наведаться на участок буржуя. Так, ради любопытства. Аникин уже туда шастал.
– Чё он там забыл?
– Сдаётся, мне инструменты искал. Мы бы тоже могли слетать «на разведку». Пошуровать маленько в сарайчике. А то и в дом заглянуть.
– Да я сроду чужое не брал.
– Гляди, промаешься со своей честностью. Аникин все инструменты перетаскает. Потом локти будешь кусать. Ты пойми: человек сегодня-завтра за решеткой окажется. Дача «по-дешевке», а то и задарма достанется какому-нибудь ушлому, менту или адвокату. Поэтому пока суть да дело, пользуйся моментом. Бери, хватай! Не сегодня-завтра нагрянут с обыском, опечатают, не подлезешь. А по осени, слышь…бомжи или цыгане залезут, да растащат всё до последнего гвоздика. У тебя из-под носа. Ещё и к тебе наведаются, «за компанию».
– А не звездишь ли ты, сосед? – отодвинулся от назойливого собеседника Макарыч. – Мало ли кого на допросы таскают? Может, свидетелем он проходит? Ты же не знаешь, наверняка. Или статья у него – мягкая. Дадут «условку», ну, или штраф какой-нибудь наложат. Сейчас по экономическим послабления вводятся. В новостях передавали. А ты ему уже приговор вынес, по всей строгости. Прокурор хренов…
– Хэт, дурак! Забыл, где живём? Раз уж взялись трясти – не отстанут.
На следующее утро Макарыч пошёл к Аникину, на «воспитательную беседу».
– Говорят, ты никак к Чувиловым в гости ходишь? По ночам…
– Кто говорит-то? – забегали глазёнки у Аникина. – Добрые люди спят по ночам, а не шпионят за соседями. Скоро уже пукнуть не дадут у себя в доме. Развели бдительность.
– Так было, нет? Трава там на участке примятая. Видно, ходил кто-то. «Помогал» по-соседски.
– А я причём? Если на то пошло, и с тебя можно спросить. Не ты ли позарился на чужое добро?
– Тут многие, смотрю, перевозбудились. А статью за хищение чужого имущества, между прочим, еще никто не отменял.
Аникин напрягся.
– Чё это ты опером заделался?
– Не люблю, когда у своих крысятничают.
– Сказанул! Они что ли тебе – свои? Буржуи?
– Нужно всегда оставаться людьми – осадил его Макарыч. – Жизнь любого может шибануть. Завтра у тебя, допустим, баня сгорит. Начнешь отстраиваться. Что, я не помогу по-братски? Ты сколько раз у меня инструмент брал?
– Ладно, чего там – пробурчал Аникин. – Погорячились маленько, оба хороши. С утра в магазине поцапался с одной. Стоит, выбирает три часа. Погода еще дурацкая…
Макарыч решил для себя так – отгонять мародеров, пока хозяева не объявятся. Он ни перед кем сроду не выслуживался, но был за порядок. Ещё батя учил его с малых лет: не твоё – не тронь! Тому же учили в школе, в армии…Вон в 90-ые дали «свободы», и пошло-поехало. На дачное общество регулярно совершались налеты. Вырывали двери, били окна, выносили всё подряд. А на память о себе могли наложить кучу посреди хозяйского стола. Один раз Макарыч шуганул «залетных», которые по осени вломились к нему «на огонёк». Благо, от отца у него осталась старенькая «двустволка» да коробка с патронами. Пальнул разок, на испуг – «гостеньки» и дали дёру.
Теперь, кроме своего хозяйства, приглядывал еще за домом Чувиловых.
– Ты у них навроде сторожевого пса что ли? – подначивал его Никитин. – Так они тебе даже «спасибо» не скажут. Кто ты им есть?
Июльским вечером Макарыч возился с бражкой в прихожей, как заслышал шум на улице. Выглянул наружу – Чувиловы! Явились, не запылились!
– Долго ехали – пошутил Макарыч, и присмотрелся. Михаила не видать, только жена Оксана с детьми. Машина – простенькая «четырка».
– Здравствуйте…
Чувиловы вытащили из багажника вещички и пошли в дом. По всему было видно, что Оксана не настроена на беседу. Вся какая-то сутулая, поникшая. Дети, Вовка да Леночка, тоже без настроения, молчаливые и угрюмые. Не сравнить с теми «чертятами», что бегали здесь прошлым летом.
– Неужто Михаила «закрыли»? – гадал Макарыч.
Напрямки бы спросить, да неудобно. Рано утречком взял косу и пошёл к Чувиловым, на борьбу с сорняками. Весь участок зарос крапивой да пыреем. Как не подсобить? Макарыч деловито открыл соседскую калитку и оценил «фронт работ». Пятнадцать соток, без малого.
– До жары управлюсь – подумал он и весело взялся за дело.
Прошёл час, другой…Народ потихоньку стал просыпаться. Мимо протопал Никитин с пустыми баллонами – собрался в магазин, за пивом. Неодобрительно покачал головой, усмехнулся:
– Припахали, сосед? Сколько, нынче, подсобникам плотют? Или за так распинаешься?
– Всё лучше, чем с утра похмеляться – умыл его Макарыч.
Работа спорилась. Постепенно одичавший участок превращался в английский газон. Смотреть любо-дорого.
– Доброе утро, Макарыч! – окликнула его Оксана, высунувшись из окна. – Сколько я вам должна?
– Да брось ты, какие между нами счёты? Я же помочь, по-соседски.
– Нет, я так не могу. Вы столько сделали.
– Ну, чайком угостишь и будет.
– Сейчас соберу на стол, вы пока руки мойте.
– Погоди, закончу. Тут осталось-то…
Вовка и Леночка выбежали из дома, плюхнулись на шезлонг и стали наблюдать за Макарычем. Тот работал, как заведенный, будто с малых лет крестьянствовал.
Наступил полдень. Уже вовсю припекало. Макарыч кликнул детей и вместе с ними прошёл в дом Чувиловых, на кухню. Оксана приготовила нехитрый обед: салат из помидор и огурцов, жареная картошка, квас.
– Проходите, садитесь. Я уж по-простому.
– Самое то! – похвалил Макарыч, добродушно поглядывая на стол. – Хух, ну и лето нынче выдалось. Жарища! Говорят, и в августе будет «парилка». А куда деваться?
– В городе вообще не продохнуть. Здесь полегче всё-таки.
– Сельская местность, как никак. Разве сравнить? Экология тут совсем иная.
– Вы нас, конечно, выручили. Я бы с этими зарослями на справилась сама.
– У меня к вам просьба, Оксана. Пусть трава полежит маленько, пару-тройку дней, подвялиться, я заберу попозже. Вам-то она ни к чему или нужна?
– Забирайте, куда её нам?
– Добро, перевезу на тачке потихоньку – Макарыч хлебнул кваску, и спросил, как бы между делом. – А Михаил-то где?
Оксана с тревогой глянула на детей.
– Поешьте, и бегите на веранду, играйтесь.
Макарыч понял, что не вовремя полез с вопросами. Кто за язык тянул? Когда Вовка с Леночкой умчались из кухни, Оксана прикрыла дверь и тихонько сказала:
– Пропал Михаил. Уже месяц не выходит на связь.
– Да как так? С чего вдруг? – опешил Макарыч.
– Только между нами. Я вам доверяю, почему-то.
– Спасибо. В трепачах никогда не значился.
– Всё началось еще в том году, осенью. Один чиновник из области…не буду называть его имя…попросил Михаила сделать ангары для какой-то компании, из Мурманска. Причём просил изготовить их пока за счёт предприятия. Обещал, что потом приедут ребята с «наличкой», всё заплатят. Также посулил госзаказы на этот год. Михаил согласился.
– Попробуй отказать. Себе дороже – понятливо кивнул Макарыч.
– В общем, работа была выполнена, а деньги так и не поступили. С новыми заказами чиновник тоже нас подставил. Михаил влез в кредит, чтобы не обанкротиться. Ведь нужно платить поставщикам, работникам, логистической компании и так далее. А сколько сейчас всяких налогов и отчислений? В общем, возникли большие долги. Михаил приехал в офис, к тому «чинуше» и потребовал…да нет, попросил…оплатить выполненный заказ. Там они поссорились. После этого, на завод стали приезжать все, кому не лень – прокуратура, налоговая, трудовая инспекция. Итак денег нет, тут еще штрафами задолбали. А весной нас стали донимать коллекторы.
– Это которые долги выбивают? – уточнил Макарыч.
– Они самые. Вы даже не представляете, что они вытворяли. Твари последние! Простите, у меня нет других слов. Как-то звонят мне и говорят: «А вы в курсе, что ваш сын в реанимации?». Я в шоке, вся трясусь, ничего не понимаю. Сын-то в школе, на занятиях. Может, реально что-то случилось. Набираю Вовке по мобильному, а он так спокойным голосом: «Мам, давай попозже. Я пока в столовой обедаю».
– Вот шакалы…
– Или другой случай. Звонят уже Михаилу: «Вашу жену сейчас насилуют по такому-то адресу». Он несётся туда с другом, барабанит в дверь. Им никто не открывает. Ну берут и высаживают эту дверь. А там – перепуганные пенсионеры. У бабульки чуть ли не инфаркт. Потом приезжает полиция, хватает обоих. Пришлось откупаться, чтобы не завели уголовное дело. Ну и тем старичкам деньги дал немалые.
– А что Михаил не рассказал полиции про этих…как их?
– Коллекторов. Рассказал, да больно там слушают. Никто не стал разбираться. Даже заявление не приняли. Мол, у них таких жалобщиков навалом. Сотни подобных случаев. Все люди сейчас в кредитах. Микрофинансовые конторы на каждом шагу. За должниками охотятся коллекторы. Мы пытались выпутаться. Продали всё, что можно: квартиру, машины, мебель, ювелирку. Переехали к родителям Михаила, в «двушку». Долг всё равно еще оставался очень большим. Планировали и дачу весной продать, но передумали. Михаил хотел, чтобы летом мы жили здесь, на природе. Подальше от всего этого кипиша, коллекторов, нервотрёпки.
– Прав, мужик! Здесь тихо, спокойно…– согласился Макарыч.
– В июне мы решили ехать на дачу, у детей начались каникулы. Собирали вещи, и вдруг Михаил пропал. Оставил мне письмо, где просил за него не волноваться. Естественно, я сразу в полицию. Там «обрадовали» – ваш муж обвиняется в мошенничестве в особо крупном размере и объявлен в федеральный розыск. Еще и коллекторы на меня стали наседать. Я взяла детей и скорей сюда. Эта дача записана на родителей Михаила, поэтому конфисковать её не могут. Да и в самом деле, здесь как-то спокойнее. Вся издергалась уже в городе.
– Ты вот что, Оксана… – Макарыч положил ей руку на плечо. – Если надо, обращайся ко мне за помощью. В любое время, не стесняйся. Я – рядом, зови.
