Игорь Журавлев
Мертвый
В кабинете повисла тишина.
Глава 7
– Что выбираешь? – с видимым равнодушием спросила Марина Сергеевна, прищурившись на Артема.
– Хотелось бы иметь больше представления о том и другом варианте, – осторожно поинтересовался Артем.
– Желание законное, – кивнула начальница в ответ. – В случае выбора исправительных работ ты немедленно отправляешься в хозблок, там тебя поставят на довольствие и ты будешь выполнять то послушание, которое для тебя определят.
Она замолчала и посмотрела на Артема, ожидая дальнейших вопросов. И они последовали.
– И сколько мне там отбывать это послушание?
– Вопрос некорректный, поскольку понятие «сколько» относится к категории времени, а здесь времени нет. Оно идет только для тех, кто получает временное служебное тело, как, например, я, – в течение исполнения своего послушания. Короче, будешь отбывать до тех пор, пока Управляющий хозблоком не решит, что срок твоего послушания подошел к концу.
Ага, подумал Артем, она, выходит, тоже тут «сидит». Персонал они, значит, набирают из местных «зэков». Разумно.
Они помолчали, скорее всего, думая об одном и том же: жизнь прошла, они умерли, но и здесь ничего не закончилось. Артем еще подумал о том, что местные порядки чем-то напоминают тюрьму, там тоже хозобслуга из зеков набирается. О чем еще подумала Марина Сергеевна, осталось неизвестным.
– А можно еще спросить? – Артем замялся, но, увидев поощрительный кивок начальницы, все же продолжил:
– А где мы сейчас вообще? Что это такое? Это ад, рай или что?
Марина Сергеевна вздохнула и ответила:
– Конечно, это не рай, но и не ад. Это что-то типа Чистилища у католиков. Ну, по крайней мере, такое сравнение я сама слышала… Отличие в том, что в Чистилище попадают исключительно души, при жизни веровавшие в Бога и покаявшиеся в грехах, но не искупившие их. В Чистилище они проходят окончательное очищение и потом идут в рай. Ну и, наверное, условия там получше, – задумчиво протянула она и тут же добавила: – Я так думаю. Ясно?
Артем неуверенно кивнул.
– А здесь у нас все остальные, – продолжила объяснение товарищ начальница. – Мы называем это место Дырой. Но это неофициально, хотя те, кто служат здесь, говорят именно так. Официально наше учреждение называется ЦРБ, – она улыбнулась. – Не путать с ««Центральной районной больницей»! ЦРБ в данном случае расшифровывается как «Центр реабилитации безбожников». Сюда попадают души людей, в Бога при жизни не веровавших, но грехи которых признаны недостаточными для ада согласно Закону Божественной Справедливости. Поскольку ни в рай, ни даже в Чистилище не верующий в Бога человек попасть не может никаким образом, а в ад попадают только сознательные грешники и богоборцы, то все остальные отправляются к нам, в Дыру.
– А сознательные грешники и богоборцы – это кто? – не выдержав, перебил ее Артем.
Но Марина Сергеевна не разозлилась и спокойно пояснила:
– Сознательные грешники и богоборцы – это те верующие и неверующие люди, которые пропагандировали безбожие, а также те, которые понимали, что совершают грех, или в случае с атеистами – преступление, либо иное деяние, не предусмотренное уголовным кодексом, но при этом осуждаемое их совестью, но, несмотря на это, грешили сознательно и без какого-либо принуждения со стороны.
– Разве все преступники страдают муками совести? – с сомнением вставил Артем.
– Я не сказала, что страдают, – спокойно поправила его Марина Сергеевна. – Но каждый из них, совершая преступление, знает, что он совершает преступление, и понимает, что с точки зрения закона и (или) тех норм поведения, которые приняты в данном конкретном обществе, это нехорошо и неправильно. И такое понимание порождает в них именно совесть, пусть они сами так и не считают. Даже самых отъявленных злодеев совесть тем или иным способом пытается отвратить от преступления – через внушение им страха наказания, например. Или как-то иначе – это неважно. Важно, что с точки зрения Высшего суда они сознательно идут против своей совести, которая является критерием для определения наказания для тех, в ком отсутствует вера в Бога. Это ясно?
– Ясно, – кивнул Артем, хотя про себя решил, что над этим еще стоит как следует поразмышлять. – А в Дыру, значит, как вы сказали, попадают все остальные?
– Примерно так, – согласилась Марина Сергеевна. – В Дыре нет душ людей, веровавших в Бога при жизни, но нет и сознательных, скажем так, агитаторов против Бога и веры в Бога. Здесь нет тех, кто сознательно поступал против своей совести, внушавшей ему воздержаться от того или иного преступного деяния. Можно сказать, что здесь группируется то меньшинство человеческих душ, которые при жизни были хотя и неверующими, но в целом неплохими людьми, жившими по совести и в соответствии с правилами и законами, принятыми в окружающем их обществе.
– И в чем будет заключаться моя работа здесь, если я приму такое решение?
– Этого я сказать не могу, работа здесь есть разная. Я вот тоже отбываю здесь свой срок, как ты, вероятно, уже понял. Например, вполне можешь стать моим коллегой. Или кем-то еще. Решает Управляющий.
– А Управляющий – он кто? – осторожно поинтересовался Артем.
– Управляющие меняются. Насколько я понимаю, место Управляющего – это одно из послушаний для тех, кто проходит очищение в Чистилище.
– То есть это тоже обычный человек?
– Ну, во-первых, не человек, а душа. Человек – это когда тело и душа вместе. Однако, в отличие от служащих здесь душ, Управляющий никогда не пользуется служебным телом. Уж не знаю почему, нам этого никто не объясняет. Видимо, правило у них такое. Хотя и души у них даже внешне отличаются от наших душ, как, скажем, спелый ананас от гнилого яблока. Впрочем, если здесь останешься, сам увидишь.
Артем наконец решился задать вопрос, мучивший его все это время:
– А назад в свое тело вернуться уже никак нельзя?
– Господи, Артем, какой ты еще ребенок, – чисто по-женски вздохнула Марина Сергеевна. – Ну какое тело? Ты же сам видел, во что оно превратилось. Да и, извини за прямоту, сгнило твое тело уже давно, наверное. Никто не знает, сколько там времени прошло.
– А что будет, когда Управляющий решит, что я исправился и отбыл наказание?
– Я и сама хотела бы это знать, – тихо ответила начальница. – Такие души просто исчезают отсюда. Но куда, думаю, тебе никто здесь не скажет. Не потому, что секрет, а потому, что никто просто не знает.
Артем поерзал на табуретке и продолжил опрос:
– А второй вариант, перерождение, – это как?
– Ну это вообще просто, – почему-то помрачнела собеседница с другой стороны стола. – Пойдешь душой в какого-то еще не рожденного младенца. Но, как сказано, без сохранения воспоминаний о прошлой жизни. Это стандартная процедура, не знаю, зачем они всегда это уточняют. Хотя, если есть такая формулировка, вполне могут быть и исключения.
Она было задумалась, но быстро тряхнула головой и продолжила:
– Поскольку душа бессмертна, то при определенных обстоятельствах – как, например, у тебя сейчас – она может воплотиться в новом теле. Обычно всегда без сохранения воспоминаний о прошлой жизни. По факту это будет означать, что где-то на Земле родится новый человек – мальчик или девочка – и душа, которую ты сейчас ощущаешь как душу Артема Дмитриева, станет душой этого нового человека. Говоря образно, Артем Дмитриев исчезнет и появится какой-нибудь Фриц Тайлинг или, скажем, Ануджа Бхаттар. И этот условный Фриц или условная Ануджа не будет иметь ни малейшего представления о том, что где-то в России когда-то жил человек, которого звали Артем и их душа до них принадлежала ему. Говоря еще проще – на этом твое существование как Артема Дмитриева полностью и окончательно прекратится. Ты исчезнешь как личность, но бессмертная душа продолжит свое существование и в соединении с другим телом создаст совершенно новую личность.
Артем крякнул и высказал свое мнение:
– Я, конечно, не богослов, но есть ощущение, что у вас здесь какая-то странная мешанина из самых разных религий.
Марина Сергеевна весело рассмеялась:
– Это потому, что там, на Земле, каждая религия содержит лишь некоторую часть истины. Полная же истина не известна никому, кроме Бога.
– А кто-нибудь здесь Бога видел?
Госпожа начальница покачала головой:
– Бога видят лишь те, кто в раю. Да и то – это лишь предположение.
– Откуда же вы знаете, что Он вообще есть? – не удержался Артем.
– И ты это знаешь, – спокойно ответила Марина Сергеевна, – просто подумай.
Артем честно задумался, и стоило ему это сделать, как он сразу же понял, что Бог есть – это окончательная и не подлежащая никакому сомнению истина.
Увидев его ошеломленный взгляд, начальница не сказала, нет – она, что называется, изрекла, так, как изрекается всякая незыблемая истина:
– Каждая душа знает, что Бог есть. Она не нуждается в доказательствах, поскольку сама по себе есть часть дыхания Бога. Для души не верить в Бога – это все равно что не верить в себя саму.
– Дыхания? – уцепился Артем за слово.
– Бог есть Дух, – вновь торжественно изрекла собеседница, видимо, что-то типа цитаты или лозунга какого.
И Артем вдруг понял: она права, этого нельзя доказать, но это и не надо доказывать. И тогда он решил:
– Я выбираю исправительные работы.
Марина Сергеевна кивнула:
– Я почти не сомневалась в этом. Ты из тех, кто не хочет исчезать навсегда.
– А разве бывают другие? – удивился он.
– И не так уж редко. Здесь, как и в материальном мире, хватает самоубийц. У всех свои причины.
Теперь уже кивнул Артем, обдумав ее слова.
– Я должен где-то расписаться?
Марина Сергеевна покачала головой:
– Вполне достаточно твоего слова. «От слов своих оправдаешься и от слов своих осудишься»9.
– Тогда что дальше?
– Это уже не моя проблема. Увидимся.
И кабинет дознавателя тотчас исчез.
***
Артем оглянулся – вокруг привычный уже коридор. Но на этот раз он стоял перед другой дверью, которая даже внешне отличалась от двери кабинета дознавателя.
Во-первых, перед ней лежал коврик для ног. Если бы все не произошло так неожиданно и Артем не пребывал в напряжении или, наверное, самое правильное в его случае сказать – в душевном смятении, он бы, возможно, улыбнулся. Действительно, зачем душе коврик, предназначенный для вытирания обуви, какая обувь у души? Ноги и те – так, видимость одна и не более того.
Однако коврик был, и это могло означать одно из двух: либо их Управляющий тот еще понторез и показушник, либо в этот кабинет заходят не только души. Поскольку, как уже выяснилось, некоторые служения здесь требуют тел, то, в общем, ничего удивительного.
Сама дверь была чисто белой, без единого пятнышка. Сбоку над дверью висел колокольчик со шнурком. Артем, недолго думая (а чего тут думать?), взялся за шнурок и пару раз брякнул в колокольчик, издавший очень мелодичный звон.
– Войдите! – раздался глубокий и, как сначала показалось, женский голос, причем прямо у него в голове.
Поскольку ручка на этой двери присутствовала, Артем потянул за нее и вошел в кабинет.
Что сказать? Это был кабинет Управляющего Дырой. И это было видно сразу во всем. Никакой казенщины. Мягкий свет настенных светильников, красивая и одновременно функциональная мебель, диваны и кресла из натуральной и даже на вид мягкой кожи. И вместе с тем в этом не было ничего лишнего или пошлого. Каждая вещь на своем месте, и чувствуется стиль.
– Пожалуйста, проходите! – раздался тот же голос, и Артем повернул голову. Оказывается, в этом кабинете была не одна комната, и справа сбоку находилась вторая, на этот раз открытая, дверь. Он прошел и оказался в помещении, чуть больше похожем на казенный кабинет. По крайней мере, здесь был стол – массивный, сделанный из чего-то типа красного дерева, в чем Артем совершенно не разбирался. Перед столом стояло удобное полукресло, а за столом сидела… Сидел… Артем затруднился с определением пола существа.
Понятно, что это был не человек, а душа. Но душа Управляющего и правда очень сильно отличалась от его души или того скопления душ в отстойнике. Артем оценил сравнение Марины Сергеевны: как спелый ананас от гнилого яблока. Да, подумал он, неплохо выглядят души верующих, пусть даже из Чистилища. Интересно, каковы же они в раю?
– Пожалуйста, располагайтесь! – Управляющий(-ая) указал(-а) на полукресло. – И добро пожаловать в дружный коллектив Центра реабилитации безбожников! Или, как все его здесь называют, – в Дыру. Честно говоря, – голос стал приятно-доверительным, – такое название и правда гораздо больше подходит этому месту. Уж поверьте мне на слово, есть места гораздо более комфортные.
Артем молча сел и уставился на своего нового начальника. Управляющий выглядел как человек. Как красивый и очень располагающий к себе человек. Не мужчина, не женщина – душа. Но душа не обезличенная, как у него или тех, кого он видел в отстойнике, а имеющая свою индивидуальность. Интересно, они там у них все такие?
Но все же кем эта душа была при жизни? С уверенность можно было сказать только то, что человеком верующим. Густые, кудрявые, иссиня-черные волосы Управляющего мягко ложились на плечи. Красивое лицо восточного типа, но не понятно, мужское или женское. Какое-то среднее. Что, в общем, объяснимо – души бесполы, вряд ли у них там в этом смысле иначе. Душа есть душа – не тело. С плеч ниспадало что-то белое, с чем у Артема ассоциировалось слово «тога», но что там дальше, видно не было – стол закрывал.
Глава 8
– Разрешите представиться, меня зовут Абид, – произнес главный начальник Дыры, при этом как-то странно вглядываясь в Артема. – Прошу вас так ко мне и обращаться. Мы здесь все одна команда.
Доверительный тон Управляющего отчего-то особого доверия у Артема не вызывал, при том что очень хотелось не просто верить Управляющему, а буквально излить ему душу, то есть – всего себя, все свои тайны и секреты, боли и радости, сомнения и надежды. Однако Артем легко подавил это желание и подумал другое – «Все же скорее мужик, раз Абид. Имя нерусское, но на женское не похоже», а сказал третье: – Очень рад знакомству. Думаю, мне представляться не надо? Вы же, очевидно, и так все обо мне знаете?
– Конечно, Артем, – рассмеялся Управляющий, – я даже ваше дело успел прочитать!
И он потряс в руке папкой с завязками.
– Должен сказать, что меня до глубины души потрясла ваша история. Какая несправедливость, вы только начали жить! Уверен, рано или поздно вы обязательно пришли бы к вере в Аллаха и сейчас не сидели бы здесь, а находились совсем в другом, поверьте, гораздо более уютном месте.
Артем только пожал плечами. Что тут скажешь? Могло быть все что угодно, но случилось то, что случилось. Однако что-то из того, что сказал Управляющий, зацепило его и не давало сосредоточиться. Артем напрягся и вспомнил: «Аллах! Он сказал Аллах, а не Бог! Он, что, мусульманин?» Это показалось Артему настолько интересным и важным, что он не удержался от вопроса:
– Извините, пожалуйста, Абид, за мое невежество. Сами понимаете, я человек, далекий от религии. Скажите, вы, что, мусульманин? Просто вы сказали «Аллах»…
Абид развел руками, как бы извиняясь, но тут же весело рассмеялся. Впрочем, смех его был мягким и совсем не обидным. Отсмеявшись, Управляющий ответил:
– Не стоит извиняться, Артем. Этот вопрос возникает практически у всех новоприбывших, если, конечно, они не жили там, – он махнул рукой куда-то себе за спину, – в мусульманской среде. И да, я правоверный мусульманин, как и все мои предки и потомки.
– Но как же, – растерялся Артем, не зная даже, что и сказать, – разве…
Но Абид поднял вверх руки и прервал его лепет:
– Ни слова больше! Мне все ясно. Понимаете, Артем, это там, – Управляющий опять махнул рукой за спину, но на этот раз пояснил: – В материальном мире люди делятся на религии и многочисленные разновидности одной и той же религии. Мы все там считали правильной только свою веру, в основном ту, в которой родились.
– А как на самом деле? – не выдержал Артем.
– А на самом деле Всевышний один на всех, как бы Его ни называли люди. Древние жители Востока, включая, конечно, иудеев, говорили – Эль, греки называли Его – Теос, римляне на своей звучной латыни – Деус. Я говорю – Аллах, вы, Артем, – Бог. И все это означает одно и то же.
Он помолчал и расстроенно покачал головой:
– Люди на Земле убивают друг друга во имя своего Бога, будучи безумными в высшей степени безумства. Они пишут свои книги, в которых доказывают, что только их Бог – настоящий Бог, учат этому в храмах, воспитывают в таком убеждении своих детей. Они говорят, что так велел им Бог, но они никогда не знали Бога. Однако после смерти все меняется, и истина часто оказывается шокирующей, ибо она заключается в следующем: все верующие в мире, к какой бы религии они ни принадлежали и что бы там себе ни думали, всегда верили в одного и того же Бога. Всегда служили одному и тому же Богу. И если на самом деле верили – по-настоящему, то все они идут в рай: мусульмане, христиане, иудеи и даже язычники.
– Язычники? – удивился Артем.
– Да, представьте себе! – откинулся в кресле Абид, имея очень довольное выражение лица. – Видите ли, в большинстве крупных языческих религий, особенно в поздний период их процветания, существовало представление о высшем Боге, Который создал всё, что существует, а потом удалился куда-то по своим делам, оставив присматривать за творением богов и полубогов. А почитание слуг хозяина – это, считайте, почитание самого хозяина. В древних Афинах, например, можно было встретить статуи самых разных богов, но, побродив по городу подольше, вы обязательно наткнулись бы на статую Неведомому Богу, возле которой также всегда лежали дары, а на жертвеннике курился фимиам. Потому язычников вполне можно встретить и в Раю и в Чистилище. Или, правильнее сказать, – лучших из них. В конце концов, в чем их вина, если они, прожив жизнь, никогда не слышали ни о Христе, ни о Мухаммеде? При этом верующими в Бога многие из них были не менее, чем последующие им христиане или мусульмане. Божественная справедливость не знает исключений.
И в заключение своей речи Абид, словно изрекая высшую истину, поднял вверх палец и торжественно произнес:
– Аллах, как бы Его ни называли, всегда справедлив и не наказывает человека за то, что тот не знал и не мог знать!
Артем глубоко задумался над сказанным, стараясь переварить только что услышанное. Все это было настолько далеко от его интересов при жизни, что он просто никогда ни о чем подобном даже не задумывался. И вот – на тебе! – приходится думать после смерти. Причем думать, находясь в Дыре, а вовсе не в Раю. И еще хорошо, что не в аду.
Между тем Управляющий, отвлекшийся было на небольшую лекцию по теологии для новичка, вновь буквально впился в Артема глазами. Такое впечатление, что он пытался что-то рассмотреть и не мог. Но Артему было не до того, поэтому он и не обращал внимания на потуги Абида.
– Итак, – нарушил наконец затянувшееся молчание начальник Дыры и вдруг затупил в прямом смысле: – Э-э-э, м-да. Я хотел сказать, что…
Абид сосредоточился, нахмурился и, еще раз быстро оглядев Артема сверху донизу, все же взял себя в руки:
– Прежде чем назначить вам какое-то конкретное служение, вы должны будете пройти понемногу хотя бы некоторые работы, исполняемые служебными душами ЦРБ. Вы, кстати, теперь тоже служебная душа и приписаны к нашему учреждению, – мягко улыбнулся самый главный здесь начальник. – До меня обычно души сразу направлялись на какое-то служение, как решит Управляющий. Но я ввел новое правило, на мой взгляд, более справедливое: души проходят разные служения, после чего сами выбирают то, что им больше по нраву и где, как им кажется, они будут полезнее всего. Окончательное решение, конечно, за мной, но я всегда прислушиваюсь к мнению нашего персонала.
Абид помолчал, словно обдумывая, сказать что-то или не сказать, и все же сказал:
– Признаюсь честно, Артем, с вашей аурой это испытание можно было бы и пропустить, сразу определив вам служение, но… – Управляющий пожал плечами. – Раз уж я придумал это правило, то менять его не буду.
На что Артем тоже пожал плечами, копируя жест Абида, в конце концов, его мнения никто здесь и не спрашивает:
– Я готов.
– Отлично! – воскликнул Абид. – Значит, так. Сейчас вы идете к завхозу, встаете на довольствие, размещаетесь и, поскольку душа в отдыхе не нуждается, приступаете к своему первому служению. Какие-то еще вопросы или пожелания имеются?
Не думая, Артем сразу же спросил:
– Что не так с моей аурой? Одна душа в отстойнике сказала, что у меня ее вообще нет, а сейчас вот вы заговорили загадками. Надеюсь, это не секрет?
Управляющий покивал головой и вновь откинулся в кресле. А потом вдруг сам задал вопрос Артему:
– Кто вы такой, Артем? Это какая-то проверка моего служения? Так я ничего не скрываю!
Сказать, что Артем удивился, это не сказать ничего. Он выдавил из себя:
– В смысле? Я вообще не понимаю, о чем вы.
– Дай Бог, дай Бог… – помолчав, протянул Управляющий, а потом будто решился: – Возможно, вы и правда не понимаете. Возможно, по каким-то причинам это знание специально для вас закрыто.
– Да какое еще знание? – не выдержал Артем.
Абид примиряюще поднял руки и улыбнулся:
–Не надо волноваться. Я ведь тоже просто душа, хоть и верующая. Знаний у меня побольше, чем у вас, но я все же из Чистилища, а не из Рая и не обладаю ни полным пониманием, ни полным осознанием сути происходящего. От меня тоже очень многое закрыто. Что же касается вас, то могу сказать лишь одно: аура у вас, конечно, есть. Обладая определенным навыком, а я им как Управляющий обладаю, можно не только видеть ауры и их различные конфигурации, что позволяет отличать одну безличную душу безбожника от другой, как это можете делать и вы, и любые души, но еще и видеть…
Абид замялся, явно подбирая слово:
– Ну, скажем, специализацию и ранг души. Это трудно объяснить, но души тоже делятся по рангам. Вообще, вам это знать не положено, но поскольку…
Он опять запнулся и вдруг произнес даже с каким-то нажимом:
– Прошу вас ни с кем не делиться тем знанием, которое сейчас услышите.
Артем пожал плечами и кивнул:
– Даю слово.
И Абид, совсем как Марина Сергеевна, произнес:
– От слов своих оправдаешься и от слов своих осудишься.
Увидев удивленный взгляд Артема, он улыбнулся:
– Это ритуальная фраза, вы наверняка слышали ее от дознавателя, когда делали свой выбор. Она действует как печать и не позволяет тому, кто сделал выбор или дал определенное обещание, нарушить сказанное. Если только… Впрочем, это неважно. Так вот. О чем это я? Ах да! Каждая душа имеет свой ранг и специализацию, соответствующую ему. Это как способности: у одного есть способности к одному, у другого – к другому. Все это прописано в ауре, и для умеющего читать ауру эти сведения как открытая книга. Души в Дыре не видят этих сведений, они лишь могут видеть саму ауру, да и то не сразу. Вот вы пока еще не видите, да?
– Да, – Артем не стал отрицать очевидное.
– Это скоро пройдет, и вы сможете по аурам отличать одну душу от другой. Но не более того, хотя… В общем, в Дыре души на большее обычно не способны, поскольку на них наложены определенные ограничения. Не мной, – добавил Управляющий и многозначительно ткнул пальцем куда-то вверх.
– Но тот, кто видит ранги, тот сразу понимает, на что эта душа способна, а к чему непригодна. Индуисты называли бы это кармой10, хотя это не совсем так – души изначально не равны и не могут вырваться за пределы своего ранга, что бы человек ни делал. Бывают исключения, но не будем углубляться в теологию. Суть в том, что в вашем случае не только ваш знакомый в отстойнике, но даже я не вижу вашей ауры. Что, однако, вовсе не значит, что ее нет. Скорее всего, это значит, что у вас достаточно высокий ранг души и видеть ее могут лишь души высшего посвящения, ангелы и, конечно, Бог. Проблема в следующем: души такого ранга обычно не попадают в Дыру. Поэтому прошу прощения, Артем, за то, что я заподозрил в вас замаскированного проверяющего. Нас, знаете ли, тоже контролируют, – смущенно признался он. – Но потом я понял, что проверяющий, замаскировав душу, конечно, не стал бы скрывать ауру, а показал бы обычную для этого уровня, чтобы не привлекать внимания. По крайней мере, это было бы логично.
– А может такое быть, чтобы аура отсутствовала вообще? – пришла вдруг Артему в голову мысль, и он ее сразу озвучил.
– Никогда о подобном не слышал, – пожал плечами Михаил, – считается, если есть душа, то у нее есть и аура. Так что вы для меня темная лошадка, Артем. Скажите, а вы сами-то видите свою ауру?
– А как она обычно выглядит?
– Как свечение, которое исходит изнутри души и полностью покрывает ее.
Артем задумался, внимательно осмотрел себя и сказал:
– Вижу.
– Какие цвета присутствуют в вашей ауре? Обычно их несколько, с преобладанием двух или трех, реже – одного.
Артем смотрел на свою ауру, ее ровное мягкое и однотонно-белоснежное свечение и к нему постепенно приходило понимание того, что он не должен никому об этом рассказывать. Не должен, поскольку это может ему навредить или… Нет, наоборот, это он может навредить многим. Нет, опять не так. Это знание может повредить душе обретшего его. Вот так правильно!
– Тут разные цвета, – пробормотал он, – но я не могу выделить какие-то особенно яркие.
Ему показалось или Управляющий на самом деле облегченно перевел дыхание? Конечно, показалось, ведь души не дышат, у них нет тела, а значит, и легких.
В любом случае Абид сразу успокоился, даже улыбнулся и сказал (облегчение в его голосе Артем уловил точно):
– Такое случается, особенно в ранний период посмертия, тут требуется определенный навык. Я постараюсь все выяснить о подобных случаях. Вы, главное, не беспокойтесь, для вас это ничего плохого не означает. Еще есть какие-то вопросы?
– А как я найду завхоза? – спросил Артем.
– О, с этим у нас просто! Стоит вам подумать, куда вы хотите попасть, как вы сразу же туда попадете.
– Скажите, господин Управляющий…
– Нет-нет! – замахал руками тот и укоряюще посмотрел на Артема. – Мы же договорились с вами, Артем, зовите меня по имени.
– Хорошо, скажите, Абид, а что будет потом, когда закончится мой срок здесь? Или он никогда не закончится? Дознаватель сказала мне, что это решаете вы.
Управляющий ответил на этот раз очень серьезным голосом:
– Я что-то решаю лишь частично. В Дыре, Артем, так же как и везде, все зависит от вас. Или правильнее сказать: очень многое. А наше будущее известно только Богу.
И он развел руками и скосил глаза к потолку, словно где-то там сейчас находился Бог и мог подтвердить его слова.
Да уж, Артем мысленно почесал затылок: а не разводят ли меня? Ладно, поживем – увидим, решил он, а вслух сказал: «Я готов!»
– Успехов! – улыбнулся Абид и исчез вместе со своим прекрасным кабинетом.
***
А Артем вновь оказался в ставшем уже привычным коридоре, и перед ним вновь была дверь. На этот раз дверь вполне обычная, покрашенная в тон стенам в зеленый цвет. На двери висела табличка с лаконичной надписью: «Завхоз ЦРБ», под которой он увидел уже привычную подпись черным фломастером: «дыра в Дыре». Интересно, кто это здесь так развлекается?
Артем постучал, и дверь, не имеющая ручки (видать, ручка на двери положена лишь Управляющему) тут же приоткрылась. Артем вошел в просторное помещение, в паре метров от двери перегороженное от стены до стены чем-то вроде прилавка, на который опирался локтями угрюмый мужик в рабочей спецовке с белой карточкой «Завхоз»11 на нагрудном кармане. Именно мужик, а не душа, самый настоящий, чему Артем, сам от себя не ожидая, очень обрадовался, как чему-то привычному и почти родному.
Однако завхоз его радости, видимо, не разделял. Хмуро глянув на вошедшую душу из-под густых бровей, он осведомился грубым голосом:
– Артем Дмитриев?
– Добрый день! – не обращая внимания на грубый тон, приветливо поздоровался Артем.
– Где ты здесь день увидел, придурок? – раздраженно ответил завхоз, пробурчав: – Наберут идиотов, возись с ними.
Потом, видимо, чуть успокоившись, сказал:
– Ладно, парень, тебе как новенькому – скидка. Зови меня Петровичем, я местный завхоз, – и, сделав паузу, добавил: – Пока.
И заржал, словно сказал что-то ужасно смешное. Артем тактично улыбнулся и промолчал, подумав: «Петрович он, блин, надо же, как оригинально! Да тут и должен быть Петрович, и, если я все правильно понимаю, так служебное тело кличут».
Он подошел к прилавку, облокотился на него и, оказавшись лицом к лицу с Петровичем, равнодушно, но твердо спросил:
– А в прошлой жизни вас как звали? – и зачем-то неожиданного для себя самого подмигнул завхозу.
Шея Петровича налилась багровым цветом, видимо, от возмущения. Он открыл рот, потом закрыл его. Как-то быстро стрельнул глазами по углам и уже гораздо тише, но тем же грубоватым голосом скромно ответил:
– Наташей. Но сейчас это не имеет никакого значения!
– Как скажешь, Петрович! – развел руками Артем. – Мне вообще без разницы.
– А коли без разницы, нечего тут и языком молоть, – вновь пробурчал Петрович, бывший до этого Наташей, и объявил, с чем-то сверившись в лежащем рядом гроссбухе (иначе этот огромный и потрепанный журнал язык назвать не поворачивался):
– Значит, так. Пойдешь пока на кухню, там повар нужен. Понял?
На что Артем ответил:
– Я-то понял, только сразу предупреждаю, повар из меня такой же, как и певец, то есть – никакой. Яичницу там могу пожарить или бутерброды сделать, но не более.
– Именно поэтому тебе и нужно служебное тело, – ехидно ответил Петрович и пошел куда-то вглубь кладовки, весело повторяя про себя:
– Так, где у нас здесь повар?
«Чего это он так развеселился? – подумал Артем. – Не к добру это». И предчувствие его не обмануло. Через пару минут завхоз вернулся, неся на изгибе локтя что-то сморщенное и непонятное, но отдаленно знакомое. Вот только на что это похоже, он сообразить не успел, прерванный словами Петровича:
– Душа Артема Дмитриева, потрудитесь получить служебное тело повара. Обещаете ли вы хранить данное тело в целости и сохранности и не подвергать его неоправданному риску?
– Обещаю, – на автомате ответил растерявшийся Артем.
– От слов своих оправдаешься и от слов своих осудишься, – словно припечатал завхоз и сунул это нечто в руку Артему.
Тот машинально принял и в недоумении спросил:
– И что мне с этим делать?
– Просто приложи к себе, – пожал плечами Петрович, но глаза его при этом хитро поблескивали.