bannerbannerbanner
Пять сказок о художниках

Игорь Дасиевич Шиповских
Пять сказок о художниках

Полная версия

Сказка о волшебном художнике Ингваре и юной принцессе Марии

1

Может кто знает, а может и нет, но только в те стародавние времена, когда на Земле правили славные короли, процветали доблесть и искусства, а честь ценилась выше, чем жизнь, в одном прекрасном городке на берегу живописного озера жил и творил непревзойденный маэстро кисти и холста молодой художник по имени Ингвар-Великолепный.

Ну, разумеется, приставка «Великолепный» появилась у него не сразу, а постепенно, со временем, хотя и оправдано. Вначале его звали просто и ласково – малыш Ингвар, и было ему тогда всего четыре годика. А его путь к великолепию начался в тот самый момент, когда он, гуляя вместе со своей матушкой по берегу живописного озера случайно взял в руки крохотную щепку от обломка ветки ракиты, коих кругом произрастало великое множество.

А так как на берегу озера имелся песок, то и первый рисунок Ингвара случился именно на нём. Лёгкими и сначала неловкими движениями маленький Ингвар быстро начертал на песке что-то на вроде лодки, которая в это момент проплывала по озеру. Ну а дальше больше, и уже через минуту рядом с лодкой Ингвар отобразил и само озеро, и его берега, и даже лес, что рос неподалёку.

Вот таким образом на свет появился первый в его жизни пейзаж. Матушка, разумеется, сразу же заметила, что сделал её сынок и какие возможности за этим скрываются, а потому тут же на ближайшей ярмарке купила ему краски, кисти и полотна, в общем, всё то, что необходимо для развития таланта у малыша. И вот тут-то Ингвар проявил все свои незаурядные способности. Его стремление к прекрасному было неудержимо, он с утра и до ночи только то и делал, что рисовал и рисовал. Настойчиво, мазок за мазком, осваивал он сложное и почётное ремесло художника. И эта его страсть к искусству превратилась в смысл всей его жизни.

А меж тем время шло, пролетели незаметно годы, и из маленького мальчика с ракитовой палочкой в руках, вырос непревзойденный мастер художественной кисти. И теперь в свои двадцать с небольшим лет, он по своей манере писать картины и отображать красоту природы, обогнал всех маститых художников, что на тот момент обитали в королевстве. Слава о его таланте неслась впереди его, а вести о его неподражаемых способностях побуждать в людях наилучшие чувства гремела по всему королевству.

И вот именно за эти его особенные способности народная молва и нарекла его «Великолепным». Все, от мала до велика, знали Ингвара и всегда восхищённо принимали его новые картины. Крестьяне, ремесленники и просто бедные жители королевства частенько встречали его в поле или лесу, где он писал свои пейзажи. И там же наблюдая, как он творит, нередко наслаждались его искусством. Ну а знатные богачи и вельможи зазывали его к себе в замки и дворцы писать их портреты и батальные сценки, в коих эти богачи выступали в роли победителей драконов или же троллей.

Уж такие были в королевстве времена, каждый, у кого имелись большие деньги, непременно мнил себя героем-победителем. Хотя, несомненно, наиболее важными и полезными для королевства, были простые люди; крестьяне-пахари, умельцы-кузнецы, ремесленники всех мастей, именно на них и держалась вся основа государства. Но и те и другие, и богатые, и бедные, очень почитали талант Ингвара и относились к нему с огромным уваженьем.

– Вон смотрите-ка,… опять наш Ингвар в поле пошёл, свои удивительные пейзажи рисовать… – не раз заприметив его идущего на природу, говаривали простые люди.

– А мне Ингвар-великолепный новый портрет написал,… там я на вороном жеребце гарцую! А мне он корону не хуже чем у герцога изобразил… – с особым гонором бахвалились меж собой богачи.

Однако самого Ингвара мало волновало, что говорят за его спиной, он с таким упоением относился к своему ремеслу, что всё остальное было для него полным пустяком. И более того, ему было абсолютно неважно, кто это говорил, богач или бедняк, он одинаково ровно почитал всех. А ещё его совершенно не заботило, сколько ему денег заплатят за его картины, он всё равно тратил их все на краски и холсты, ему хотелось только одного, рисовать и рисовать, на всё прочее у него просто не хватало времени. Да что там на прочее, у него даже и своей возлюбленной девушки не было, уж так он был предан творчеству.

Хотя, нельзя сказать, что он был какой-то там отшельник или же внешне не интересен. Как раз наоборот он был хорош собой, высок, строен и очень даже привлекателен. Многим девушкам он нравился, и непросто нравился, а так симпатизировал, что они его боготворили и влюблялись без памяти. Однако Ингвар был к ним холоден и всегда держался с ними корректно, уважительно и почтенно. И опять-таки, для него было неважно, кто был перед ним, крестьянка ли, ткачиха, дочь мясника или же молодая фрейлина из знати. Дальше чем до простого написания портретов дело не доходило, никаких любовных похождений лишь чистое искусство.

– Моя любовь, моя страсть – это творчество,… моё сердце на веке принадлежит живописи,… моя невеста – это палитра с красками,… моя жена, природа… – так он отвечал на вопросы любопытных почитателей, о его планах на женитьбу. И речи не было, чтоб он мог в кого-либо влюбиться и посветить себя чему-либо другому кроме как искусству. Вся его жизнь была подчинена только краскам, холстам, кистям и творчеству. И всё бы, наверное, так и шло дальше, и так бы оно продолжалось, как вдруг история приняла неожиданный оборот.

2

Пока Ингвар наивно полагал, что всё в жизни крутится только вокруг искусства и красоты, в это же самое время в королевском дворце шла своя жизнь, и в ней так же, как и во всякой другой были свои радости и грусти с печалями. Хотя надо признаться, радостей в дворцовой жизни было гораздо больше чем печалей.

Вот и нынешнее утро было ознаменовано радостным предвкушение приближающегося праздника. А праздник тот был ничем иным, как торжественным карнавалом по случаю дня рождения дочери короля, юной и прекрасной принцессы Марии. А исполнялось ей семнадцать лет, и такой возраст в королевстве считался возрастом совершеннолетия, а это означало, что принцессу пора выдавать замуж. И уж тут не трудно догадаться, что этот карнавал устраивался неспроста. На него было решено пригласить всех видных и значимых женихов из ближайших королевств. Различного рода виконтов, маркизов, баронетов, величественных герцогов, и прочих именитостей.

Однако наиважнейшим приглашённым, должен был стать родовитый принц из соседней державы. На него возлагались особые надежды. Он слыл наследником большого состояния, а потому в нём видели главного претендента на руку и сердце принцессы. Ну а чтобы этот главный потенциальный жених смог заранее улицезреть, к кому на смотрины он приглашён, король принял решение отправить ему роскошный и красочный портрет принцессы Марии. Ну и, разумеется, для написания его во дворец был приглашён сам Ингвар-Великолепный, ведь лучше его с этой задачей не справился бы никто.

Ингвар, несомненно, был польщён таким приглашением и, конечно же, не замедлил явиться во дворец. А там его уже ждали. В большом тронном зале, по такому случаю, специально для принцессы установили большое расшитое золотом кресло, а в качестве именитых гостей изъявивших желание созерцать сие творческое действо, были приглашены важные вельможи королевства. Здесь собрались, и гордые графы, и франтоватые маркизы, и придворные фрейлины, приковылял даже старый дядюшка принцессы, напыщенней седой герцог с сизой бородой. И все они горели желанием воочию увидеть, как будет написан портрет.

И вот, едва Ингвар вошёл в тронный зал, как тут же оказался в окружении столь великосветской компании. Однако это его ничуть не смутило, ведь многих из присутствующих он уже неоднократно отображал на холсте, и потому они были ему хорошо знакомы. Тепло и радушно, поприветствовав их, Ингвар быстро установил принесённый им мольберт, и удобно расположив на нём холст, принялся готовить краски. Сама же виновница торжества, принцесса Мария, как это и было у неё заведено, «слегка задерживалась».

А надо заметить, что это была одна из её наилюбимейших привычек, уж больно ей нравилось, чтобы её подольше подождали. Впрочем, принцесса и без этих своих привычек обладала невыносимо скверным и взбалмошным характером. Хотя внешне она была очень мила и приятна. Кукольное личико принцессы вызывало у многих обитателей дворца неописуемый восторг. Её голубые небесного цвета глаза, и светлые, словно пшеничное поле волосы, в сочетании со слегка вздёрнутым вверх прелестным носиком и алыми припухлыми губками, приводили в восхищение поголовно всех юношей, что когда-либо видели её.

И вот такая расчудесная красавица, вдобавок ещё и наделённая точёной, стройной фигуркой имела множество несносных повадок. Зачастую своими капризами она просто-таки сводила с ума короля и королеву, да и весь двор в придачу. Бывало, и то ей не эдак, и это не так. А уж как она любила издеваться над прислугой, так об этом вообще ходили легенды. То возьмёт да уколет какую-нибудь фрейлину булавкой, то ради смеха заставит кукарекать лакея. И ведь никто ей не мог дать отпора, а то как же, ведь она не абы кто, а принцесса.

По королевству даже пошли слухи, мол, ещё в её младенчестве, король нечаянно разозлил какую-то злую колдунью, а она, дабы отомстить ему напустила на принцессу порчу. Вот такая ходила молва. Но было ли это на самом деле или же то придумка, никто точно не знал. А тут такое дело случилось, возникла срочная необходимость написать новый портрет. Ну и, разумеется, принцессе вновь захотелось показать свой норовистый характер. Прошло уже полчаса, а её всё так и не было.

Ингвар неспешно закончил все свои приготовления, и изредка перекидываясь с окружающими непринуждёнными фразами, терпеливо ожидал её прихода. Можно было подумать что принцесса вовсе и не собирается появляться, до того медленно тянулось время. Но вдруг дверь, ведущая в спальные покои, резко отворилась и из неё на всём ходу выпорхнула принцесса.

 

– Ну что же, пора бы и начинать,… а то у меня сегодня ещё и конная выездка намечена! – даже не поздоровавшись, и не извинившись, слегка негодуя, воскликнула она. Однако, невзирая на это, все кто сидел, встали и, поприветствовав её, склонились в изысканном поклоне. Ингвар так же, как и все, спокойно и учтиво склонил голову. Но когда он её поднял и внезапно взглянул на принцессу, с ним произошло нечто невероятное. У него резко перехватило дыхание, во рту пересохло, а сердце забилось так, словно он без перерыва пробежал целую милю.

Невероятные ощущения охватили его. Какая-то теплая волна предвкушения радости прокатилась по всему телу, и, обдав его с ног и до головы трепетом, разнеслась пунцовым румянцем по щекам. Ингвар замер, и оторопело уставившись на принцессу, не смог вымолвить и слова. Такой красоты, такого очарования, он ещё никогда в жизни не видел, принцесса просто-таки сразила его своим великолепием.

Её красота стала для него полной неожиданностью. И это действительно было так, ведь до этого дня он никогда с ней не встречался, просто потому что никогда не был во дворце, а все детские портреты принцессы раньше писал старый придворный художник. Однако сейчас был особый случай, как-никак совершеннолетие, и потому позвали его. А он бедняга стоит, и пошевелиться боится. Ну а принцесса, словно ничего не замечая, усаживается спокойно в кресло для неё уготовленное, и тут же кривляться да жеманиться начала. И так-то повернётся, и эдак сядет, озорничает, дразниться, смеётся, и всё личико ему своё прекрасное показывает.

– Ну и как же мне художник для тебя лучше устроиться,… может так… или же вот так… – видя, в каком затруднительном положение он оказался, широко улыбаясь, спрашивает она. Ингвар же от её белоснежной улыбки ещё больше смутился, и от волнения уже совсем дышать перестал, стоит, только глазами хлопает. А король, почуяв такую заминку с его стороны, сразу на помощь ему поспешил. Встал рядышком, и приветливо похлопав по плечу, спрашивает.

– Ну что же ты Ингвар,… когда начнёшь?… давай уж дружок, приступай,… мы все тебя ждём… – тихонько так шепчет ему на ухо. Ингвар как от забвенья очнулся, головой встряхнул и дрожащим голосом отвечает.

– Да я ваше величество сейчас,… вот только дыхание переведу,… принцессу усажу,… да и начну… – сказал, и еле передвигая ноги, к креслу принцессы направился. Подходит, руку ей протягивает, и показывает какое положение надо принять. Но от такого близкого нахождения рядом с ней ему только ещё хуже стало. Румянец на щеках пуще прежнего выступил, сердце так затрепетало, словно выскочить захотело, ладошки вспотели, а язык заплетаться стал.

– Ох, принцесса,… сидите уж, как вам заблагорассудится,… а я постараюсь справиться… – пролепетал он да быстрей к мольберту отошёл. Берёт палитру с кистью в руки, и первый мазок нанести старается. А руки-то его не слушаются, он даже и этого-то сделать не может, а не то чтоб портрет целиком написать. Совсем смутился Ингвар, осознал, что ничего-то у него сегодня не получиться, уж настолько сильно волнение сказалось.

Бедняга ещё и сам не понял, что это его так любовь захватила, ворвалась к нему в душу и сломала всю его прежнюю спокойную, безмятежную и размеренную жизнь. Впрочем до этого он что-то слышал о таком чувстве, но сам никогда и ни разу его не испытывал, вот потому-то он сейчас так и растерялся. Попытался, было, успокоится и опять начать всё сызнова, но чувствует, не выходит ничего. От одного только озорного взгляда принцессы у него по рукам дрожь идёт.

– Простите Ваше Величество,… но никак не смогу я сегодня портрет написать,… что-то приболел,… нет у меня сил, с этим справиться,… нездоровиться мне… – потеряв всякую надежду совладать со своими чувствами, печально обратился он к королю.

– Эх,… ну что же, ладно,… тогда уж потом, когда выздоровеешь, придёшь,… хотя трудно тебе будет найти лекарство от этой болезни,… уж она многим известна своей долгой продолжительностью… – разумеется, догадавшись о том, что случилось с Ингваром, и какая болезнь поразила его сердце, лукаво улыбаясь, ответил ему король и ободряюще подмигнул.

– Ну, вот и прекрасно! Ты сам батюшка видишь, что с портретом не заладилось,… видите ли, художник заболел! Значит, я могу спокойно идти к лошадям и заняться выездкой! – быстро вскочив с кресла, радостно воскликнула принцесса, и весело рассмеявшись, тут же помчалась проч. Хотя, убегая, она ещё один разок на прощанье бросила скорый взгляд на Ингвара.

И было в этом мимолётном взгляде что-то такое пронзительно-неподдельное, что-то проникновенно-грустное, словно принцесса вовсе и не хотела никуда уходить, а в силу своей строптивости вновь закапризничала и убежала. В блеске её глаз мелькнуло какое-то недовысказанное сожаление, какая-то молчаливая досада на то, что ей приходится так поступать, что она не может хотя бы на миг задержаться и вопреки своему желанию должна уйти.

Но как бы там ни было, принцесса покинула тронный зал. А вслед за ней, как по команде стали расходиться и остальные. Король же посетовав на то, что всё так неудачно вышло, деликатно проводил великосветских гостей и тут же обратился к Ингвару.

– Вижу, друг мой ты попал под влияние красоты принцессы,… а проще говоря, влюбился в неё! Эх, сынок,… любить принцессу это великий труд, и тебе будет тяжело с этим справиться,… ты уж поверь мне, это я тебе, король, говорю! Ведь я и сам когда-то был влюблён в принцессу,… правда, теперь она моя королева. Ну а тебе, наверное, лучше всего будет забыть сегодняшнюю встречу,… постарайся увлечься чем-нибудь другим, простым и близким для тебя. Да и не держи обиды на принцессу,… на самом деле она не такая вредная, как это может показаться на первый взгляд. И ещё знай, чтобы там не случилось, двери моего дворца всегда для тебя открыты… – сочувственно вздохнув, заключил король, и на прощанье, пожав Ингвару руку, тоже покинул зал.

И только теперь у Ингвара окончательно исчезла его скованность и напряжение. Он моментально собрал все свои пожитки и быстро покинул дворец. Вернувшись домой, он ещё долго не мог ничего делать, кроме как вспоминать принцессу.

– Да легко королю говорить забудь,… а как тут её такую забудешь,… какие глаза,… какая улыбка, а какая у неё походка, словно не идет, а плывёт. Ах, я глупая моя голова,… и угораздило же меня влюбиться,… жил себе и не знал ничего, а тут на тебе! И что же мне теперь делать-то с любовью этой,… и ума не приложу… – сокрушался он, ощущая как сладко и тоскливо, ноет его сердце. Так прошёл остаток дня, и так закончилось его первое знакомство с принцессой; нечаянной любовью, трепетными переживаньями и грустным разочарованием.

3

Ну а на следующий день, король, более никого не приглашая во дворец и никого не дожидаясь, велел заказать портрет старому, но надёжному придворному художнику. Уж больно поджимало время, ведь до карнавала оставались считанные дни. А старый художник, долго не мудрствуя, черты лица принцессы ему были хорошо знакомы, взял, да и буквально за несколько мгновений набросал её портрет, и как раз такой, какой мог бы удовлетворить любые пожелания. Тут же этот портрет подсушили, подпудрили и аккуратно упаковав, оправили тому самому родовитому принцу из соседней державы.

Ну а сам принц в это время выехал на очередную охоту. Уж больно он любил такое занятие и придавался ему весь, без остатка. Надо признаться ничем другим он и не интересовался, всё другое ему было просто чуждо. К праздным балам, танцам, и прочей светской кутерьме он относился с неподдельным безразличием. Зачастую он надолго уезжал в лес в свой охотничий домик, и там вместе с придворными егерями целыми неделями придавался любимому занятию. Они жгли камин, пили горячий грог, жарили на вертеле дичь, а когда она кончалась, то опять шли на охоту и добывали её. Такая беззаботная ненавязчивая жизнь полностью устраивала принца.

И вот этой его беспечностью и безразличием к государственным делам решил воспользоваться первый министр королевства, вездесущий маркиз де Карамболь. О, то был хитрый, изворотливый, коварный и мрачный человек. Однако эти его качества не помешали ему быть одновременно и подобострастным слугой, и заискивающим угодником. Ловко умея манипулировать человеческими слабостями принца, он быстро достиг высокого положения при его дворе.

Лестью, низкопоклонничеством, а иногда и откровенным подхалимажем он прибрал к своим рукам практически всю власть в королевстве и стал ведать дворцовыми делами принца. Но не только ими, ещё он занимался его казной, его нарядами, его охотничьим снаряженьем, луками, стрелами, арбалетами, и даже семейные отношения принца оказались под пятой лукавого маркиза.

Несомненно, в королевстве были ещё и король с королевой, родители принца. Однако они были настолько стары и безвольны, что под влиянием маркиза переехав в свой дальний замок, жили там обособленно и в государственные дела не вмешивались. Ну, разумеется, хитрый Карамболь не мог оставить их без своего внимания и был прекрасно осведомлён о том, что делается в замке. А потому, когда гонец из соседней державы доставил королю и королеве для их сына приглашение на карнавал и портрет принцессы, маркиз тот час узнал об этом и немедленно ринулся к ним.

– О, позвольте, я сам возьму и в лучшем виде преподнесу это нашему несравненному принцу… – буквально в одно мгновенье, оказавшись в замке, льстиво заявил он королю с королевой, и нарочито раскланявшись в глубоком реверансе, изящно отобрал у них портрет с приглашением. Бедные монархи и рта не успели открыть как Карамболь, хлопнув дверью, тут же выскочил вон.

– Ха-ха! Двоих одним ударом,… вышиб из этих полоумных стариков для себя сразу две полезные вещи,… приглашение в роскошную жизнь и портрет своей будущей невесты… – уносясь, прочь от замка, ехидно шептал он себе под нос. Этот хитрец давно уже ждал удобного случая, чтобы обманом и подлогом заполучить себе в жёны какую-нибудь великосветскую даму или же знатную особу, а тут на тебе, красавица принцесса сама плывёт в руки. Конечно же, Карамболь сразу смекнул, что он без труда сможет попасть на карнавал, а там переодетый в какой-нибудь маскарадный костюм, уверенно выдавая себя за принца, легко и быстро завладеет расположением принцессы.

И, несомненно, всё задуманное им получилось бы, ведь помешать ему в тот момент было просто некому. Настоящий принц как всегда кутил на охоте и возвращаться не собирался, а старые король с королевой были ему вообще не помехой. И маркиз тут же стал готовить свой коварный план. Решал и думал, как бы ему половчее заманить в свои сети принцессу, завладеть её сердцем, и уже вместе с ним прибрать к рукам и её богатства.

Казалось бы, ну зачем первому министру и маркизу королевства какое-то там богатство, ведь у него самого его полным полно, да ещё и неограниченная власть. Но в том-то всё и дело что Карамболь не являлся никаким маркизом, а был он простым и мрачным потомком ведуньи и чернокнижника. Более того, его родной тёткой была та самая ужасная колдунья, которая по слухам заполучила от славного короля тяжкую обиду и навела порчу на принцессу Марию. И вообще, вся родня Карамболя была сплошь тёмная сила, преследовавшая лишь одну цель, достичь богатства любой ценой. А потому и сам Карамболь был до мозга костей заражён безудержной жаждой к обогащению. Уж так сформировалась его натура – сколько денег ему не давай, ему всё мало.

Ну а тут такая удача, теперь он мог через принцессу заполучить не только её саму и её состояние, но и всё её королевство в придачу. А помощью ему в этом могло стать заклинанье, переданное ему его старой тёткой колдуньей. Умирая в страшных мученьях, она завещала маленькому Карамболю древнюю тайну их рода, в которой говорилось о магическом заговоре на человеческую душу. Мол, если он, воспользовавшись этим заговором, завладеет душой и сердцем принцессы, тогда к нему перейдёт могучая и безграничная сила всех его колдовских предков.

И с тех пор это завещание стало для Карамболя навязчивой идеей. Он и на службу-то в соседское королевство отправился только для того, чтобы потом, выслужившись до больших величин, вернуться, и неузнанным воплотить в жизнь древние завещанье старой колдуньи. Обманом присвоив себе титул маркиза, он долго и хитро выслуживался чтобы достичь того что он имел сейчас, а ведь это было нелегко. И вот теперь ему представился такой удачный случай, чтобы начать действовать. И он начал.

Дав должные указания своим слугам, подчиненным и лакеям он, основательно подготовившись, в назначенный срок отправился на карнавал. И отправился он не абы как, а так, что все кто был рядом с ним, совершенно не заметили его исчезновения, они, будто погрузились в забытье. Видимо сила его колдовских предков уже начала действовать на людей, предоставляя ему возможность выполнять задуманное. И можно было только догадываться, что с ними станется, когда мощь его колдовства достигнет своей полной силы.

 

Ну а сейчас, пока настоящий принц увлечённый охотой и грогом тешился в лесу, а его родители, король с королевой, ничего не подозревая, спокойно дремали в замке, Карамболь во весь опор мчался на карнавал. И самое главное, в его руках был портрет Марии, ведь именно он служил доказательством подлинности приглашения на карнавал. И Карамболь, предъявив его во дворце, мог абсолютно беспрепятственно выдавать себя за принца.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16 
Рейтинг@Mail.ru