Игорь Александрович Толмачев
Чингис-хан. Дикого персика стрелы
ПРЕДИСЛОВИЕ
Китайцы считают Чингис-хана гражданином Китая. Монголы – истинным монголом. Есть еще целый ряд народов, которые считают Чингис-хана своим праотцом-основателем и именуют себя чингисидами, т. е. потомками Чингис-хана. Как ни парадоксально это звучит – они все правы. И вот почему. Китайцы утверждают, что Чингис-хан был одним из северных китайских правителей, который после серии междоусобных войн захватил верховную власть, и его потомок – хан Хубилай основал династию Юань, и они правы. Чингис-хан носил титул Вана, данный ему китайским императором на рубеже XII–XIII веков. И он считался верховным правителем всех северных территорий – включая Маньчжурию, Забайкалье, Прибайкалье и Монголию. Поэтому нет причин не считать Чингис-хана гражданином Китая. И в этом смысле китайские историки правы на все 100 %.
Монголы, напротив, считают Чингис-хана основателем именно монгольского государства – Великой монгольской империи. И не согласны делить Чингис-хана с кем-либо еще. И они тоже правы. Из нескольких десятков разрозненных и постоянно враждующих между собой монгольских племен Чингис-хан сколотил мощнейшее за всю историю государство и одну из самых лучших на тот момент армий – завоевавшую всю Среднюю Азию, Кавказ, Русь и частично Европу. И именно монголы в этом государстве являлись титульной нацией.
Правы и те, и другие, и третьи – считая Чингис-хана своим великим предком. Чингис-хан оказался для своего времени великим объединителем земель и народов, родоначальником новых царств. Ему и только ему выпало на долю вывести свои народы из старого, общинного, родоплеменного общества в набирающий силу общественный строй новой, более эффективной формации – феодализм. Менее чем за пятьдесят лет вся Азия далеко шагнула в своем развитии, обогатившись культурой и знаниями соседей и поделившись с ними своими знаниями. Военные традиции, тактика сражений Чингис-хана до сих пор изучаются в ведущих военных академиях во всем мире, включая Россию и США. А, например, придуманный и реализованный принцип почтовой связи Монгольской империи – ям, при котором организуются промежуточные станции – ямы, до сих пор используется всеми ведущими государствами.
Кто же был этот человек, перед которым падали как карточные домики целые государства? Что за магическая сила создала этот характер – сотворивший историю половины мира? Предлагаем читателю вместе прогуляться по историческим далям. Окинуть пристальным ищущим взором грандиозные события этой эпохи. И помогут нам в этом величайшие памятники истории и литературы, оставленные нам замечательными людьми – некоторых мы знаем, а имена других остались в истории неизвестными.
Прежде всего речь конечно пойдет о замечательном литературном артефакте – «Сокровенном сказании монголов», уникальном произведении, с помощью которого и появилась возможность узнать в подробностях о жизни великого завоевателя Чингис-хана.
Следующее по значимости – «Путешествия в восточные страны» Гильома де Рубрука. Замечательного фламандского путешественника и христианского проповедника, побывавшего в столице Чингис-хана – Кара-Коруме. Рубрук серьезно потрудился, чтобы оставить нам немало важных бытовых свидетельств эпохи, а самое главное – географических маяков для нашего путешествия.
Еще упомянем «Сборник летописей» Рашида ад-Дина – персидского государственного деятеля, визиря, знаменитого своей летописной деятельностью.
Сочинение Лубсана Данзана «Алтан тобчи» («Золотое сказание») в переводе уникального русского востоковеда XX века – Нины Павловны Шастиной. Данное сочинение хоть и частично повторяет «Сокровенное сказание», но так же является величайшим историческим и литературным памятником прошедшей эпохи и помимо всего прочего несет в себе дополнительные исторические сведения, отсутствующие в других произведениях.
В нашем путешествии мы будем пользоваться фактами из многих исторических и лингвистических работ российских, монгольских, китайских и некоторых западных ученых-востоковедов, потративших всю свою жизнь на изучение интересующей нас эпохи. Прежде всего это видные российские ученые Б. И. Панкратов, ориенталист Д. Банзаров, Н. П. Шастина, Ю. Л. Кроль, С. А. Козин, Сайшиял (Монголия), Igor de Rachewilc (Италия) и многие другие.
ЧАСТЬ 1
СОКРОВЕННОЕ СКАЗАНИЕ
Так же как и любое путешествие начинается с первого шага, так и изучение истории Монгольской империи и личности Чингис-хана начинается с «Сокровенного сказания монголов». Это произведение является своего рода «сказанием» о происхождении монголов и родословной Темуджина, который, покорив разрозненные степные племена, создал мощнейшее монгольское государство.
Точно известно, что оригинал литературного памятника был написан на монгольском языке с помощью уйгурской письменности примерно в 1240 году. Затем, во времена изгнания монголов из Китая, т. е. после 1368 года, этот текст был переписан китайскими иероглифами с сохранением монгольского звучания, и одновременно был дан китайский подстрочный перевод. Уйгурский оригинал же был утрачен где-то между 1400–1700 годами.
Одна из официальных копий литературного памятника, принадлежавшая китайскому ученому-энциклопедисту Цянь Дасиню (1728–1804), была куплена в 1872 году членом Русской духовной миссии в Китае архимандритом Палладием (Кафаровым), который выполнил первый перевод ее на русский язык и опубликовал в печати в IV томе «Трудов членов Российской духовной миссии в Пекине» под названием «Старинное монгольское сказание о Чингис-хане». С этого момента начинается изучение памятника европейскими учеными.
Наиболее полное исследование рукописи и текста было произведено русским ученым-синологом Борисом Ивановичем Панкратовым, который работал в посольстве в Пекине. Он много лет изучал библиотечные архивы научных учреждений и прочие китайские источники, восстанавливая по крупицам сведения о истории происхождения литературного памятника, максимально возможно раскрыв своего рода «генеалогическое древо» этого произведения.
И в то же время он занимался переводом, т. к. в совершенстве владел как китайским, так и монгольским языком. Причем он владел не просто языками, а знал многие языковые диалекты и даже разбирался в исторических диалектах китайских династий. Для него было в порядке вещей сказать, например, следующее: «Это слово во времена позднеминской династии обозначало то-то и произносилось так-то».
Панкратовым было установлено полное название этого произведения – «Юань чао би ши» – «Секретная история династии Юань». Династии, основанной монгольским ханом Хубилаем, внуком Чингис-хана.
Однако этот серьезный и монументальный труд Б. И. Панкратова не был издан при жизни ученого. Уже на склоне лет, в 1962 году, ему удалось опубликовать только предисловие, содержавшее генеалогическое древо чингисидов и техническое описание рукописи. Основной же текст перевода, глоссария и примечаний был утерян. Возможно, до сих пор он хранится где-то в архиве семьи Панкратова, но следов его пока не найдено. Ученик Панкратова Юрий Львович Кроль в частной беседе говорил, что видел полностью готовый и отпечатанный на машинке текст главной работы всей жизни Панкратова незадолго до его смерти в 1979 году. После смерти ученого его учениками были опубликованы отрывки и черновики «Тайной истории», хранившиеся в Институте восточных рукописей, где работал Панкратов.
В настоящее время в России широко известен другой перевод «Сокровенного сказания», который был выполнен советским ученым-востоковедом С. А. Козиным и издан в 1941 году. Б. И. Панкратов весьма негативно отзывался об этой работе автора и часто вступал с ним в жесткую полемику, говоря, что работа эта сырая и содержит очень много неточностей и грубых ошибок. Но так или иначе именно она осталась в истории и все современные российские авторы ссылаются, как правило, только на нее.
Есть, конечно, и иностранные переводы памятника. При написании этой книги нам удалось получить фотокопию чрезвычайно редкого издания «Сказания» авторства итальянского ученого Igor de Rachewilc на английском языке. Самое интересное в котором это конечно предисловие и примечания, в которых раскрывается истинная глубина проработки содержания памятника.
Приведем здесь некоторые, на наш взгляд, самые главные моменты «Сокровенного сказания». Начинается произведение с родословной Темуджина:
§ 1. Предком Чингис-хана был Борте-Чино, родившийся по изволению Вышнего Неба. Супругой его была Гоа-Марал. Явились они, переплыв Тенгис (внутреннее море). Кочевали у истоков Онон-реки, на Бурхан-халдуне, а потомком их был Бата-Чиган.
§ 42. Бельгунотай стал родоначальником племени Бельгунот. Бугунотай стал родоначальником племени Бугунот. Бугу-Хатаги стал родоначальником племени Хатаги. Бухуту-Салчжи стал родоначальником племени Салчжиут. Бодончар стал родоначальником поколения Борчжигин.
§ 60. От Оэлун-учжины родилось у Есугай-Баатура четверо сыновей: Темуджин, Хасар, Хачиун и Темуге. Родилась и одна дочь, по имени Темулун. Когда Темуджину было девять лет, то Чжочи-Хасару в это время было семь лет, Хачиун-Эльчию – пять лет, Темуге-отчигин был по третьему году, а Темулун – еще в люльке.
Далее, как водится, идут юность, женитьба, первые войны за влияние на степные племена.
§ 98. Однажды, во время кочевки у Бурги-эрги, в истоках реки Керулена, чуть свет, в ту пору, когда начинает только желтеть воздух, поднялась Хоахчин-эмген, служанка в юрте матери Оэлун, поднялась и говорит: "Поскорее вставай, мать. Слышен топот конский, земля дрожит. Уж не едут ли опять эти неотвязные Тайчиудцы? Тотчас вставай, мать!"
§ 99. Тотчас же встала и мать Оэлун, встала и велит поскорей разбудить ребят. Темуджин и другие ребята тоже не замедлили встать. Поймали лошадей и сели верхом: на одной лошади – Темуджин, на другой – Оэлун-эке, на третьей – Хасар, на четвертой – Хачиун, на пятой – Темуге-отчигин, на шестой – Бельгутай, на седьмой – Боорчу и на восьмой – Чжелме. Темулуну же мать Оэлун держала у себя на руках, у груди. Одну лошадь приспособили в качестве заводной, так что для Борте-учжины не оставалось лошади.
§ 115. Соединенными силами Темуджин, Тоорил-хан и Чжамуха у Меркитов Крутоверхие юрты разбили, Знатных красавиц пленили и тронулись с острова Талхун-арала, что у слияния рек Орхона и Селенги. Тоорил-хан взял направление к Тульскому Черному Бору, по северным лесистым склонам Бурхан-халдуна, через урочище Хачаурату-субчит и Уляту-субчит, попутно совершая звериные облавы.
§ 123. Посоветовались между собою Алтан, Хучар, Сача-беки и все прочие и сказали Темуджину: "Мы решили поставить тебя ханом. Когда же станет у нас ханом Темуджин, вот как будем мы поступать:
На врагов передовым отрядом мчаться,
Для тебя всегда стараться
Жен и дев прекрасных добывать,
Юрт, вещей вельмож высоких,
Дев и жен прекраснощеких,
Меринов статьями знаменитых брать
И тебе их тотчас доставлять.
Так они высказались, такую присягу приняли. Темуджина же нарекли Чингисхаганом и поставили ханом над собою.
§ 133. Чингис-хан сказал: "Татары – наши старые враги. Они губили наших дедов и отцов. Поэтому и нам следует принять участие в настоящем кровопролитии". И он послал Тоорил-хану следующее оповещение: "По имеющимся сведениям, Алтан-ханов Вангин-чинсян гонит перед собою, вверх по Ульчже, Мегучжина-Сеульту и прочих Татар. Давай присоединимся к нему и мы против Татар, этих убийц наших дедов и отцов. Поскорее приходи, хан и отец мой, Тоорил".
§ 155. В ту именно пору Чингис-хан принял к себе Есуган-хатуну, дочь татарина Еке-Церена. Войдя у него в милость, Есуган-хатун говорила" ему: "Каган может почтить и меня своим попечением и сделать настоящей ханшей, если будет на то его каганская милость. Но ведь более меня достойна быть ханшей моя старшая сестра, по имени Есуй. Она только что вышла замуж. Куда ей деваться теперь, при настоящей-то суматохе?" На эти слова Чингис-хан заметил: "Если уж твоя сестра еще краше, чем ты, то я велю ее сыскать. Но уступишь ли ты ей место, когда она явится?" – "С каганского дозволения, – отвечала Есуган-хатун – с каганского дозволения, я тотчас же уступлю сестре, как только ее увижу".
§ 179. Чжамухе же, анде своему, Чингис-хан наказывал сказать так: "Ты из ненависти разлучил меня с ханом и отцом моим. Бывало тому из нас, кто вставал раньше, полагалось пить из синей чаши хана и отца. Вставая раньше, я и получал право пить из нее. Вот ты и возненавидел меня с тех пор из зависти. Осушайте же теперь отцову ханскую синюю чашу! Не много отнимете у меня!"
§ 202. Когда он направил на путь истинный народы, живущие за войлочными стенами, то в год Барса (1206) составился сейм, и собрались у истоков реки Онона. Здесь воздвигли девятибунчужное белое знамя и нарекли ханом – Чннгис-хана. Тут же и Мухалия нарекли Го-ваном. И тут же повелел он Чжебею выступить в поход для преследования Найманского Кучулук-хана. По завершении устройства Монгольского государства, Чингис-хан соизволил сказать: "Я хочу высказать свое благоволение и пожаловать нойонами-тысячниками над составляемыми тысячами тех людей, которые потрудились вместе со мною в созидании государства".
§ 257. Вслед затем, в год Зайца (1219), Чингис-хан через Арайский перевал пошел войною на Сартаульский народ. С собою в этот поход он взял из ханш Хулан-хатуну, а управление Великим Аурухом возложил на младшего брата, Отчигин-нойона. Чжебе был послан во главе передового отряда, вслед за ним – отряд Субеетая, а за Субеетаем – отряд Тохучара. Отправляя этих трех полководцев, он дал им такой наказ: "Идите стороною, в обход, минуя пределы Солтана, так чтобы по прибытии нашем вы вышли к нам на соединение". Чжебе так и пошел. Он обошел стороною, никак не задевая города Хан-Мелика. Вслед за ним точно так же прошел и Субеетай, никого не затронув. Но следовавший за ними Тохучар разорил пограничные Хан-Меликовы города и полонил его землепашцев. Вследствие разорения его городов, Хан-Мелик открыл военные действия и двинулся на соединение с Чжалалдин-солтаном. Соединенными силами Чжалалдин-солтан и Хан-Мелик двинулись навстречу Чингис-хану.
§ 268. Разгромив Тангутский народ и покончив с Илуху-Бурханом, переименованным в Шидургу, государь соизволил повелеть: "Так как я истребил Тангутов до потомков потомков их и даже до последнего раба – мухули-мусхули угай болган, то пусть напоминают мне о таковом поголовном истреблении за каждым обедом, произнося слова: "Мухули-мусхули угай!" Дважды ополчаясь на Тангутский, народ за нарушение данного слова. Чингис-хан, после окончательного разгрома Тангутов, возвратился и восшел на небеса в год Свиньи (1227). Из Тангутской добычи он особо щедро наградил Есуй-хатун при самом отшествии своем.
Далее – несколько глав о правлении сына Чингис-хана – Угэдэя (Огодай).
§ 272. Сам же Огодай-хан, в год Зайца (1231), выступил в поход на Китай, Чжебе был отправлен передовым. Огодай-хан сразу же разгромил Китадскую рать и, ломая ее как сухие сучья, перешел через Чабчияльский перевал и разослал в разные стороны отряды для осады различных Китадских городов. Но тут Огодай-хана постигла болезнь: у него отнялся язык. В великом беспокойстве созвали китадских шаманов и приказали им ворожить. Ворожба показала, что это жестоко неистовствуют духи, владыки Китадских земель и вод, неистовствуют вследствие захвата их людей и жилищ, а, также вследствие разрушения принадлежащих им городов и деревень.
§ 281. Огодай-хан говорил: "Взойдя на родительский великий престол, вот что совершил я после деяний государя и родителя. Я окончательно покорив Лихудский народ (Гиньское царство) – это во-первых. Во-вторых, я учредил почтовые станции для ускорения передвижения наших послов, а также и для осуществления быстрейшей доставки всего необходимого. В-третьих, я приказал устроить колодцы в безводных землях, чем доставлю народу воду и корма, и, наконец, учредив должности алгинчинов и танмачинов, установил полный покой и благоденствие для всего государства. Итак, я прибавил четыре своих дела к деяниям своего родителя, государя.
§ 282. Написано во время пребывания Двора в урочище Долоан-болдах Керуленского Кодее-арала, что между двумя урочищами Шильгим и Цек, в седьмой месяц Хуран-сара, года Мыши, во время происходившего там Великого сейма – Хурил.
Б.И. Панкратов в своем предисловии дает следующую оценку времени написания сказания и его авторства: «Согласно колофону, имевшемуся в этом сочинении, оно было записано на курултае, собравшемся на реке Керулен в седьмом месяце года мыши, что по европейскому летоисчислению предположительно относят к 1240 г. Такая датировка основывается на отсутствии в данном памятнике упоминания о смерти Угэдэя, происшедшей в 1241 г.