Тайна – Игнатий Потапенко

Игнатий Потапенко совершенно новое для меня имя. Писатель был весьма плодотворен, писал много, был популярен, но после, его звезда зашла и в наше время имя известного беллетриста уже почти и не вспоминается. Прочитала про его конфликт с Чеховым и вспомнила, где впервые услышала о Игнатии Потапенко. В своих воспоминаниях о Чехове Борис Зайцев пишет.Игнатий Николаевич Потапенко, беллетрист малороссийского происхождения, живой и расторопный, даровитый, весьма удачливый, хорошо зарабатывал, много писал. Одно время имя его, совсем незаконно, ставилось рядом с Чеховым. Люди моего поколения помнят, сквозь туман юности, повесть его «Шестеро» – из жизни сельского духовенства (Потапенко был сын священника). «На действительной службе», «идейная» вещь принесла ему почти славу. Он довольно приятно пел, был общителен, обладал привлекательностью. Мог писать в день по печатному листу «без помарки», чем вызывал удивление Чехова. (Чехов зрелой полосы писал трудно и тщательно, иногда сжимал полстраницы в одну фразу.) К Чехову Потапенко хорошо относился. Написал о нем воспоминания очень сочувственные и правдивые. Судьбы же писаний их оказались совсем различны – иначе и не могло быть. Слишком разные данные и слишком разное отношение к своему дару.Разным у писателей было не только отношение к дару. Между Чеховым и Потапенко произошел серьезный конфликт (об этом можно прочитать и у Зайцева, и в Википедии) и примечательно то, что та история раздора перекликается с темой данного рассказа. В свое время Потапенко поступил точно так же не благородно (это я мягко сказала), как и герой «Тайны» Николай Холодов. Конфликт со временем был улажен, но именно он послужил тому, что Игнатий Потапенко стал прототипом Тригорина в «Чайке» Чехова.Начинается рассказ с того, что в зале суда слушается дело по покушению на убийство сына родным отцом. На скамье подсудимых не алкоголик, не опустившийся человек, а добропорядочный старик, бывший учитель гимназии. Сама картинка преступления очевидна и тому были свидетели, но вот причина агрессии остается непонятной. Что толкнуло отца схватиться за нож и нанести своему чаду тяжелое ранение? Раскрыть тайну семьи Холодовых, найти ответ на это вопрос, предстоит здесь, в зале суда. Все свидетели характеризуют старика, как спокойного, мягкого, справедливого. Сам же он отказывается говорить что-либо в свою защиту до той поры пока в зале суда не появляется жертва, гимназист Николай Холодов.Замечательный рассказ. Подобных ситуаций, я имею ввиду не само преступление, а конфликт между отцами и детьми, в нашей жизни предостаточно. Не раз задавалась вопросом, как у таких хороших мамы и папы вырастает такое, простите, г-но. И все же… все же не стоит снимать вину с родителей, постороннему глазу очень многие нюансы не видны.

Рассказ посвящен извечной теме конфликта отцов и детей. У кого из нас не было такого конфликта, можете смело бросить в меня камень. Правда здесь конфликт несколько иного рода -отец честный и благородный, а сын -негодяй и подлец. Сюжет строится на судебном заседании о покушении на убийство сына отцом. Позволю привести здесь окончание показаний отца

– Я сказал ему, что мне все известно… А он мне ответил с ядовитой улыбкой: «А, вам уже нажаловались». Я спросил его: «Ты не отрицаешь, что эта девушка стала матерью от тебя». Он ответил: «По всей вероятности!» Я сказал: «Ты говорил ей, что женишься на ней, когда кончишь курс?» Он ответил: «В таких случаях всегда говорят это!» Я сказал: «Если ты честный человек, ты должен сейчас же обвенчаться с нею! Я выхлопочу тебе разрешение у попечителя…» Он пожал плечами и ответил: «Неужели вы хотите, чтоб я из-за какой-нибудь глупости, из-за мимолетного увлечения испортил всю мою карьеру?» После этого у меня еще хватило силы сказать: «Я хочу только, чтоб ты не был подлецом!» Он ответил, слушайте, что он ответил: «Ах, папа! Вы дожили до старости и не знаете, что в жизни ничего нельзя добиться, если будешь всегда поступать честно»… Он сказал это… Этим он отрезал себя от меня… Я помню только, что я весь превратился в негодование. Я не знаю, что я с ним сделал, как в руке моей очутился нож, падала ли тарелка, кричал ли он… Но у меня осталось смутное воспоминание или – лучше сказать – чувство… что я хотел задушить его…У меня только один вопрос, какой жизни можно добиться, поступая нечестно? Я так полагаю, что никчемной и жалкой.И еще один открытый автор, который, кстати, послужил прототипом Тригорина. Какого Тригорина, спросите вы. Да в «Чайке», отвечу. Какой «Чайке», спросите вы опять. Да Чехова! Какого Чехова? Извините, скажу я, Вам не стоит читать этот рассказ))