Игнатий Потапенко
Не простит…
– Я просил Булыгу, он не даёт.
– Ах, Булыга! Постойте-ка, я у него попрошу…
– Не даст!..
– А, может быть, и даст…
Марья Петровна в этом случае припомнила, что Булыга тоже не совсем был равнодушен к её глазкам. Она отправилась к его двери и постучала.
– Ах, ты, Господи! Да ведь я же сказал, что не могу! – крайне недовольным голосом отозвался Булыга, по-видимому, совершенно уверенный, что это Чигринский возобновляет свои домогательства.
– Послушайте, Булыга, это я! – промолвила Марья Петровна.
– Ах, вы? то есть… Это вы? – воскликнул Булыга и, несмотря на то, что дверь была затворена, из вежливости встал с кровати.
– Ну, да, я! к вам можно?
– Да, пожалуйста. Только у меня не совсем тут в порядке! Впрочем, ничего, войдите.
Лопатина вошла к нему и тотчас же сделала кислую мину от сильного запаха лекарств. Она не рассчитывала здесь долго оставаться и потому сразу сказала:
– Слушайте, сделайте мне удовольствие: дайте, пожалуйста, ваш сюртук.
Булыга с удивлением посмотрел на неё.
– Сюртук? то есть, как же? вам сюртук?
– Ах, нет, конечно, не мне. Чигринский обещал проводить меня на вечер, понимаете? А у него сюртука нет.
– Гм… Так я уже говорил ему… У меня, видите ли, только один сюртук…
– Да вы как-нибудь посидите так.
– Гм… Как же так? Да оно, пожалуй… вам я не могу отказать… Возьмите, пожалуй.
Он стоял перед нею и, по-видимому, чего-то ждал, а она по рассеянности не сообразила, что так как у него сюртук только один, то он должен снять его с плеч, чего он не мог сделать при ней, и тоже ждала.
– Так уж вы, пожалуйста, выйдите! – сказал он, наконец, – я должен снять сюртук.
– Ах, да, в самом деле! Ну, спасибо.
И она ласково посмотрела на него, очевидно, в награду за его любезность.
Минуты через две после того, как она пришла к себе, появился Чигринский в сюртуке, который был ему короток, но, несмотря на столь торжественный костюм, лицо его выражало отчаяние.
– Ну, вы готовы? – спросила его Лопатина.
– Слушайте, я не знаю уж, как вам это и сказать… – промолвил Чигринский.
– А что ещё?
– Да ведь сюртука одного мало…
– Зачем же вам два сюртука? – сострила и засмеялась Лопатина.
– Не в том дело. А нужно ещё…
Она взглянула на Чигринского и только теперь увидела, до какой степени лицо у него смущённое.
– Господи! – воскликнул он тоном отчаяния и опустился на стул, – что я за несчастный человек! Ведь нельзя же так идти, сами согласитесь! Ведь вы же понимаете, до какой степени я желаю проводить вас!
– Ну, уж действительно… Знаете, ещё сюртук я могла достать вам, но…
Чигринский на это не сказал ни слова. Он запустил обе руки себе в волосы и мрачно смотрел вниз. Между тем, Марья Петровна в это время была уже совсем готова к вечеру. Её русые волосы были завиты, новая кофточка блистала белизной, появились бантики, брошечка, шпильки.
– Что ж мне с вами делать? – промолвила она, – послушайте, Анчаров дома?
– Кажется, дома, – раздалось точно откуда-то из-под полу.
– Попросите у него.
– Не даст. Мне не даст. Мы с ним в натянутых отношениях.
– Фу-ты, какой вы! Послушайте, да не могу же я, не могу я просить… брюки…
– Как хотите! – уже окончательно безнадёжно ответил Чигринский.
– Он в четвёртом номере?
– Он перебрался в пятый.
– Пойду. Это невероятно, но я пойду!
И она пошла к пятому номеру. У Анчарова в комнате был свет. Она тихонько нажала ручку двери и отворила её.
– К вам можно?
– Ах, это вы, Марья Петровна! – радостно откликнулся Анчаров. – Чем могу служить?..
Марья Петровна совсем отворила дверь и остановилась на пороге.
– Слушайте, как это ни странно, но я прошу вас об этом… Видите ли, Чигринский должен проводить меня на вечер, а у него нет… Так не можете ли вы дать?
– Чего нет? Сюртука? – спросил Анчаров.
– Нет, не сюртука, а…
Марья Петровна замялась.
– А, понимаю! – догадался Анчаров и громко рассмеялся. – Так вот что вам нужно!.. Ну знаете, вы к нему очень милостивы. Ему бы я не дал, а для вас с удовольствием.
В то время, когда Марья Петровна так счастливо одевала Чигринского, сам герой впал в отчаяние ещё больше прежнего. В её отсутствие он встал, подошёл к зеркалу и тщательно осмотрел свои воротнички и манжеты; они оказались в безнадёжном состоянии. Собственно говоря, в них недовольно прилично было даже показываться на улице. Но допустив мысль, что миссия Лопатиной у Анчарова кончится удачно, Чигринский уже никак не мог согласиться на то, чтобы она достала для него ещё что-нибудь. И тут у него мелькнула счастливая мысль: он стремглав вылетел из комнаты, пробежал через коридор и влетел прямо в тёмную кладовку, где помещалась хозяйка квартиры.
