Игнат Черкасов
Трудно быть человеком. Цикл «Инферно». Книга шестая

– Повезло тебе, но ненадолго.

Как только он вышел из её палаты, в нее тут же ворвались четыре оперативника ЦРУ и как шакалы налетели на Монику, скрутив её и положив на пол:

– Стоп. Пусть переоденется. Босса воротит от больничных халатов.

С разбитым лицом на половину, но в новом спортивном костюме, Монику привезли в головной офис Вудс. В лифте её предупредили:

– Не рыпайся, сука, а иначе, назад без лифта спустишься.

Моника усмехнулась напоследок:

– Как и вы.

Заметив замах, агент Смит тоже предупредил, но уже своего оперативника:

– Даже не думай… бить по лицу.

Они мерзко улыбнулись, после чего, Моника получила прикладом в печень.

– Как и сказал, не по лицу.

Агент Смит одобрительно кивнул и, усмехнувшись, приказал:

– Поднимите её, почти приехали.

На Монику снова налетели шакалы и подняли на ноги:

– Встала, тварь.

Этаж, где заседали главные сволочи, а в их отсутствие сволочи из ЦРУ, был изолирован от остальных и начинался сразу с выхода из лифта, огромным залом. Как и сказал Джаред, его семья предоставила свое здание, которое частично находилось на косметическом ремонте, под временную базу выездных шакалов из ЦРУ. Пока один куратор внимательно изучал какие-то данные на экране своего планшета, другой встретил Монику:

– Спец-агент Миллер, добро пожаловать.

Моника – Ну хоть кто-то знает, что я спец-агент.

Агент Смит снова принял образ истукана и, встав возле своего хозяина, проигнорировал её издевку. А вот куратор продолжил:

– Еще бы не знать, мне ваш директор Маккейб уже весь телефон оборвал, ручаясь за вас и грозясь всё приехать.

– Так значит, мы все же договоримся?

Неприглядный мужчина с явно лишним вторым подбородком, лет пятидесяти, отчаянно выдохнул, взбалтывая крепкий напиток в своем бокале:

– Видимо все же придётся.

Он выпил залпом все содержимое, немного сморщился, притом не меняя каменного взгляда, и поправил себя:

– Или я сделаю, как обычно.

Он оглянулся к своему коллеге:

– Ты ведь не против?

Тот даже отвлекаться не стал и отмахнулся, от чего тот подытожил:

– Значит не против… А ну-ка, парни, выкажите наше отношение представителю ФБР, да пожестче, чтобы она горло надорвала!

Шакалы тут же прикладами свалили Монику на пол, после чего прошлись по всем ее болевым точкам, дотошно выполняя приказ хозяина во всех деталях и с особым садистским наслаждением. Сам же куратор отошел к столику возле большого камина и откупорив бутылку, налил себе ещё. Снова взболтав крепкий напиток, он сел в кресло и жестом велел Монику подтащить ближе, к его ногам:

– Ты упустила важный момент, когда явилась сюда… Если честно, я даже не возьму в толк, на что ты рассчитывала… На твоем месте, я, зная себя, вскрыл бы себе вены прям в той замызганной ванне среди расчлененных трупов албанцев… Все лучше, чем попасть ко мне… Или что, ты вправду надеялась, что директор позвонит и я, так и быть, сжалюсь и отпущу тебя? А вот хер вам всем!

Сделав пару глотков, он снова сморщился и продолжил. Странный эффект на него алкоголь оказывал, вместо того, чтобы расслабиться, он будто наоборот, напрягался и особенно злился:

– Эта сука, Рейчел… удавил бы собственными руками. Её мне уже не достать, но вас, всех вас, кто хоть раз ей помог, я вас всех удавлю и начну именно с тебя.

Моника не хотела умирать от руки такой мрази и, решив, что уж лучше быть погребенной заживо, начала тянуть время:

– За… за что?

Куратор от возмущения резко встал, но, не желая марать свои руки, обратился к слуге:

– Я не понял, она глухая или тупая. Смит проверь.

Агент Смит подошел к ней, склонился над её уже полностью окровавленным лицом и, нащупав обеими руками болевые точки под ушами, сильно надавил на них, выдавив из Моники протяжный крик, чтобы привести её в чувство. Моника помотала головой, и немного придя в себя, уточнила свой предыдущий вопрос:

– За что вы убили Рейчел?

Куратор взболтал напиток и констатировал:

– Все же тупая… ты бы о себе побеспокоилась. Её песенка уже спета, а вот твоя будет еще долго сотрясать эти стены. Я, сука, целый хор из вас соберууу!!!

От толчка, что прошелся по всему зданию, Куратор пошатнулся и упал обратно в кресло, а Моника, посчитав, что это подрыв, напоследок высказалась:

– Гори в аду, мразь! Это тебе за Рейчел привет от меня и Кошмара!

Но ситуация оказалась неуместной, закон подлости сработал на полную и как никогда прежде коварно, по полной подставив Монику, которая из-за головокружения не смогла трезво оценить степень толчка, спутав его с подрывом. Зато остальные смогли, особенно Куратор, который на её счастье, сначала решил вытереть с себя пролитый напиток и уж только потом, наглую ухмылку с её лица.

Это были самые долгие тридцать секунд в жизни Моники, которая уже не понимала, что происходит и боялась снова поверить в возможность быстрой смерти, предпочтя поверить в то, что с ней обещал сделать Куратор, только чтобы снова не разочароваться так жестоко. Но это был не толчок землетрясения, а толчок после удара увесистого металлического шара на цепи, высотой в три метра и подвешенного к крану, который стоял с западной стороны здания. Как только Смиту доложили, что именно случилось с восточной стороны, он, как и предупреждала его Моника, лично увидел, хотя предпочел бы только услышать, но было уже поздно. Второй увесистый шар с протяженного замаха влетел прямо в их зал, размазав сначала куратора, который все же отвлекся от планшета, а после и самого Смита, как и все остальное, что было на его пути, включая пол и потолок, который рвала уже массивная цепь.

На этот раз Куратор упал вместе с креслом, после чего уже в панике вскочил на ноги, несмотря на свой возраст. Поднявшись, он не узнал помещение, которое видел пару секунд назад, как и парня в черном костюме синоби, который смотрел прямо на него:

– А ты еще кто так…?

– Я Кошмар!!!

С волевого рывка он в момент преодолел три метра, что их разделяли и прямым ударом ноги в грудь, сильно оттолкнул куратора назад, припечатав к стенке камина, в котором тот начал уже сам надрывать горло, сгорая заживо. Прибив ублюдка лично, Кошмар оглянулся, но Монику не нашел, она провалилась вместе с кусками пола, что, не переставая сыпались. Он был прикован тросом к цепи над шаром, который кран потянул обратно, это был последний шанс для Моники, за которой он и пришел, и который она упустила. Но повторив про себя фразу, что оказалась для него важнее, чем его жизнь – «Своих не бросаю», он решился и, отцепив трос, прыгнул на этаж ниже:

– Еще раз!

Айтишник – Эээ, чего?

Спрыгнув на этаж ниже, он тут же провалился сквозь поднявшуюся толстым слоем пыль еще на этаж ниже.

Кошмар – Мне нужен ещё один рейс, дубина!

Айтишник – А, понял, так бы и ска…

Кошмар – Быстрее!!!

Айтишник – Минута на разгон.

Кошмар – Твою мать… Твою мать!!!

Повторять было не обязательно, но звучание фразы ему понравилось и стало даже как-то привычнее, несмотря на обваливающееся здание вокруг. Здание на поверку оказалось не столь крепким, как характер Рейчел и сыпалось на глазах. Мощные удары по зданию с двух противоположных сторон и на разных высотах, сильно его расшатали, и оно покрылось трещинами по всем стенам, обваливая их. Встать на ноги оказалось куда легче, чем удержаться на них, так как здание ходило ходуном, буквально наклоняясь то в одну сторону, то в другую. Тем не менее, пробираясь через толстые клубы пыли и уворачиваясь от массивных кусков стен и пола, что падали сверху, пробивая все на что падали, особенно приминая людей под собой, Кошмар начал кричать во все горло, пытаясь перекричать панические вопли остальных:

– Моника!!! Моника!!! Моника!!!

Его устрашающий зов вырвал её из одного кошмара и тут же погрузил в другой. Она пришла в сознание, откашлялась, а после снова его услышала, как и оперативники, что, уже в третий раз накинулись на него:

– Зови его, если хочешь жить.

И Моника позвала, но не, потому что хотела жить, а потому что не хотела позволить жить Кошмару, что был, вернее, стал настоящим зверем, который получил, наконец, волю:

– Кошмар!!!

Оперативник – Умничка, продолжай.

Переглянувшись, они тут же рассредоточились и начали искать среди слоя пыли его силуэт стволами автоматов, чтобы сработать наверняка. Происходящее вокруг посеяло серьезные сомнения в сердце Моники, которая умом понимала, что Кошмар, это угроза, но сердцем так и не смогла его предать, подведя под пули, видя, на что он пошел, чтобы вытащить её. Ведь на этот раз, он вернулся за ней не как за информатором, а из-за личных отношений, что их связывали:

– Засада!!!

Оперативник – Ах, ты, су…

Точно не видя цель и едва его, услышав, Кошмар тоже решил сработать наверняка и метнул сразу два сюрикэна в сторону оперативника, которому первым сюрикэном срезало руку до кости, а второй вошел под руку, разорвав и легкое и сердце. Его напарник перепугался и кинулся к Монике, которой сразу и прикрылся. Другим двум вообще не повезло, пол зала, что был двумя этажами выше, окончательно провалился и снес пол этажом ниже, а после, накрыв собой двух оперативников, полетел проваливаться дальше, уже зигзагами. Здание снова наклонилось уже в противоположную сторону и, потеряв равновесие, оперативник упал, выпустив автомат, который всего на полтора метра откатился. Оперативник потянулся за ним и наконец, заметив силуэт Кошмара, открыл по нему огонь. Кошмар резко перекатился в сторону, а оперативник, не желая испытывать судьбу, краем глаза проверил, не обрушен ли выход с этажа, а чтобы занять противника и уйти, столкнул Монику:

– Нет!!!

Это сработало и Кошмар, впервые забыл про противника и кинулся в пропасть за Моникой.

Айтишник – Что, нет, чувак? Десятисекундная готов…

Кошмар – Второй запускай!

Немного обкуренный Айтишник посмеялся:

– Я в толк не возьму, ты этот… этот… ну дом что ли, собрался взрывать или сносить.

– Запускай второй, мать твою!!!

– Всё, всё, понял. Зачем так протяжно и долго кричать-то…

Кошмар выбросил гарнитуру, чтобы не отвлекаться на этот бред и попытался поймать Монику, которая не смогла уцепиться и сползла по наклонившейся плите вниз, упав на этаж ниже и снова на наклонившуюся плиту. У Моники ни сил, ни воли не осталось, чтобы хотя бы затормозить свое скольжение.

Оглушительный грохот сверху, Кошмару очень не понравился и, перестав сюсюкаться с Моникой, он метнул ей в руку сюрикэн, которой она отчаянно пыталась уцепиться за какой-либо выступ на плите:

– Ааа!!!

Метнув сюрикэн вдоль, а не поперек, чтобы не срубить ей руку, он приковал её руку к плите, упершись в кость, от чего она закричала, а после ещё раз, когда разглядела торчащий сюрикэн у себя из руки. Спрыгнув на плиту, Кошмар затормозил свое скольжение по ней, сильно упирая сюрикэн в плиту, вплоть до искр. Схватив, наконец, Монику, он порвал ее рукав и сильно затянул им руку, прямо до крика Моники, которая уже только кричать и могла, трясясь от шока и паники. Вырвав сюрикэн из её руки, они скатились по плите и спрыгнули на следующую, как и на следующий этаж.

Скользя с ней на руках, Кошмар смог высмотреть через разбитые окна, а уже где-то и дыры в стенах вместо них, второй увесистый шар, что медленно, но верно, летел на здание. Чтобы достать до него, ему нужно было спуститься как минимум на десять этажей, до цепи на этаж меньше, а дальше он понятия не имел, но в любом случае, у него даже на два этажа времени уже не было. С верхних этажей уже не просто обломки падали, а целые обвалы стен и плит сыпались, давя всё и всех под собой. Скользя по плите в сторону второго увесистого шара, который летел на здание, Кошмар пошел на крайность, чтобы ускорить падение, выхватив детонатор, он прокричал, чтобы собраться духом, а после прижал красную кнопку:

– Была, ни была!

Подорвав здание снизу, его конструкция уже такого удара не выдержала, и оно стремительно стало складываться, прям как башни-близнецы. За метров пять до пропасти на следующую плиту, Кошмар начал быстро перебирать ногами, чтобы вскочить на них и волевым усилием оттолкнулся от плиты, чтобы перепрыгнуть через пропасть. Так как здание проваливалось в себя, это не стоило больших усилий, так как он с Моникой на руках, как и все вокруг, и так стремительно летело вниз, а вот выпрыгнуть в окно, вернее в огромную и осыпающуюся дыру, с 56 этажа, вот это уже потребовало всех усилий, что у него были. Вылетев из окна, навстречу натянутой цепи у них обоих перехватило дыхание, у нее от крика, а у него от сосредоточенности на решающем моменте. Не помня о своем преимуществе в виде стяжки на костях, он добавил стресса Монике, перекинув ее на лету в одну руку, что она тут же оценила, потеряв сознание. Полностью освободив одну сторону, он налетел на цепь, выставив не только руку, но и ногу, считая, что вывиха, при таком столкновении, точно не избежать. Но в очередной раз он сам себя сильно удивил, крепко вцепившись рукой в цепь, как и Монику, которая, как очнулась, первым делом закричала на всю палату.

Заново, буквально за секунду, поседевший Нельсон вскочил, как когда-то во Вьетнаме и по старой привычке тут же начал озираться:

– Что?! Что случилось?!

Моника точно не знала, что ответить, да и не смогла сразу. Только отдышавшись и успокоившись, трижды убедившись, что здание не сыпется и находиться на приемлемой высоте, оценив по росту деревьев за окном, она выдохнула и прикрыла лицо руками:

– Ничего…

Наконец почувствовав боль на лице, она перестала тереть лицо и убрала руки.

Нельсон – Ну вот, швы сорвала, теперь кровь идет.

Взяв салфетку, он передал её:

– На вот, приложи пока, а я за врачом… Моника.

– Я не хочу ничего гово…

– Нет, я понимаю, хотя нет, я понятия не имею, но я не об этом. На этот раз я выставил оцепление по всем этажам, так что…

– Спасибо.

Нельсону было стыдно за прошлый раз, когда прямо в его присутствии её именно похитили. Несмотря на все уверения представителей ЦРУ, что теперь просто утопали в неудобных вопросах, Нельсон знал правду, видел её лично, но ничего не смог сделать:

– Да… наверное. Ты поспи, если сможешь. Врач сказал, что тебе это нужно.

Он пошел за врачом, а Моника откинулась на подушку:

– Ну, спасибо, Кошмар, умеешь произвести впечатление на девушку…

– Пожалуйста.

Голос, который донесся из дальнего угла палаты, её просто парализовал не то из-за своей интонации, не то из-за неожиданности:

– Ты… ты как?

Кошмар показался на слабом освящении, что исходило от фонарного столба, где-то у дороги:

– Моника, ты, что… боишься меня?

Моника сама толком уже не знала и ушла от прямого ответа:

– Вот вылетишь в окно с пятидесятого этажа, и я на тебя посмотрю.

Кошмар улыбнулся, узнав её черный юмор:

– Бери выше, по-моему, это был 56.

– Тебе как-то всего семи хватило.

– Да уж.

– Как ты вообще ходить начал? До сих пор не пойму.

– Скажем так, расходил.

– Ну-ну… А если бы он свет включил?

Кошмар снова улыбнулся:

– Неловко бы вышло.

На её манер, он резко сменил тему, но уже в другую сторону:

– Моника, а что там произошло?

– Ты, о чем?

– Мне на секунду показалось, что ты в самый последний момент меня предупредила о засаде. Ты ведь не пыталась меня предать?

Кошмар не хотел верить в это, поэтому не сдал давить на неё взглядом, но мог. Оказавшись на очередной развилке, она сначала соврала, а после ответила, как есть:

– И в мыслях не было… Но я хочу, чтобы ты сразу понял и после не жаловался. Преступишь черту, и я лично спущу всех собак на тебя и, поверь, их будет так много, что даже тебе от всех не отбиться. Всё понял?

Кошмар подошел ближе, прямо к её кровати, но Моника выдержала его взгляд:

– Черта? Да мы ее постоянно преступаем.

– Ты понял, о чем я… То, что произошло в том небоскребе, скольких людей мы под ним похоронили… Такого больше не должно повториться.

– Мы боролись за свою жизнь. И мы и они. На их стороне были ресурсы, на нашей умение и воля к победе. Мы все рискнули, кто-то больше, кто-то меньше, но в итоге-то, победителя не судят.

– Это не игра.

– Послушай, Моника. Я с огромным трудом тебя вытащил оттуда… уж извини, но на большее я не способен… Я согласен с тобой, у любого есть право на жизнь, но вот моя правда, достоин этого права только тот, кто может его отстоять.

– Мы не в каменном веке, Кошмар.

– Пока да.

– Что еще за «пока да»?

– Точно не знаю, но думаю, Рейчел меня о чем-то таком пыталась предупредить. Она говорила о каком-то корабле в будущее, но самое главное, что мест на всех не хватит. И ты знаешь, у меня такое же ощущение. Даже впервые на такой парадокс натолкнулся, никаких воспоминаний на этот счет у меня нет, а вот предчувствие, что мир должен сгореть дотла, прям, переполняет меня.

– Ты хочешь, чтобы я выглядела как Нельсон?

– В смысле?

– Такой же поседевшей, только он из-за детей, а я из-за твоих предчувствий. Давай сначала с ЦРУ разберемся.

– Я больше никого не нашел.

– А те бойцы, что остались у фамильного дома Вудс?

– Не называй их так. Право называться бойцом, нужно заслужить. Они ликвидаторы и туда им и дорога.

– А… Джаред?

– Он меня даже не видел, но думаю, поседеет он раньше тебя.

– Очень смешно.

– Что мы все о каких-то уродах, давай лучше о нас.

– О, да, мы с тобой прям на голову выше всех этих уродов.

Кошмар выдержал паузу, что подогрело интерес Моники:

– Ну, так что ты там надумал?

– Мы неплохо сработались, а мне нужно от чего-то оттолкнуться, набить руку, так сказать.

– Даже стесняюсь спросить, как ты собрался руку набивать?

– За Рейчел мы вполне отомстили, думаю, они еще не скоро сюда сунутся.

– И что? Ты предлагаешь переехать к ним?

– Нет, забудь про ЦРУ, я предлагаю укрепить рубежи и твой статус.

– И как же?

– Ну, скажем, ты работаешь днем, а я ночью, ты на официальном уровне, а я на теневом.

– А это где?

– А это там, где ты достать не можешь, а мне раз плюнуть.

– И почему первое, что мне приходит на ум, это сделка с дьяволом?

– Кто-то идет.

Кошмар спешно подошел к окну и на прощанье сказал:

– Подумай… а то ведь уеду, а вас, снова убьют.

Кошмар был прав, кто-то действительно шел, а вот с направлением не угадал, так как человек прошел мимо – «Кошмар, Кошмар… и что теперь с тобой делать?». Но оставшись одной в темной палате, её не покидало дурное предчувствие, что из темноты на нее кто-то смотрит. После неожиданного появления Кошмара из этой самой темноты, уже очень тяжело было избавиться от этого, выворачивающего кишки, неприятного и жуткого ощущения. Возможно, именно оно и заставило Монику принять его предложение, а возможно и он сам, ведь чтобы он не говорил, чтобы он не делал, он за ней все же вернулся, в отличие от всех остальных, во главе с Клэйтоном.

Глава 78. Ермак

Ермак встретил своих бойцов в аэропорту, в том же самом, что когда-то Инферно встретил Батю. Из двух десятков хорошо обученных бойцов спецназа, всего трое вернулось и два специалиста по наблюдению. Из этой командировки сам Ермак еле живым вернулся, правда в отличие от предыдущих ран, эта так и не затянулась. Оставшись одноруким калекой, сейчас, он меньше всего об этом переживал. Мельком глянув на бойцов и убедившись, что живы и здоровы, он сразу отвел Пацифиста в сторону:

– Что там произошло?

– Я облажался…

– Это я уже слышал, как именно это произошло?

– Нас обложили со всех сторон, и нам пришлось разделиться.

– Я читал твой отчет и сейчас слышу, по сути, тоже самое и все понять не могу, у тебя что, и без этого печалей не хватает? Тебе про твое здоровье напомнить?

– Да помню я.

– Что-то по тебе не заметно. С тем настроем, что у тебя, в первой же стычке положат… Не ради себя, так хоть ради них, но ты должен и это преодолеть. У тебя не так уж и много времени, чтобы раскисать, но, чтобы внести свой вклад в общую победу и со спокойной душой и чувством выполненного долга отойти в мир иной, времени более, чем предостаточно. А уж там все когда-нибудь встретимся.

– И Рейчел?

– Конечно, а куда же мы без нее. Мы же православные или ты там совсем забылся? У нас же, верный неверный, главное, чтобы человек был хороший, а заблуждаться каждый может, это не приговор.

– А Инферно?

Ермак еле сдержался от крепкого словца:

– А у Инферно, боюсь, рандеву в другом месте, пару сотней тысяч этажей пониже, там, где его позывной прям в масть, ляжет. Думаю, примерно вечность чаи будет гонять с Гитлерами и ими подобным. Думаю, им будет, что обсудить, а еще лучш…

– Я ему свой костюм отдал.

– А говоришь все с тобой нормально, я же вижу, контузия на лицо.

– Ермак, он за Рейчел мстить пошел, там столько их, что ему без костюма никак. Тем более, по сути, они больше его, чем наши.

– Значит албанцы?

– Как я понял, ими ЦРУ руководило.

– Вы-то не засветились?

– Нет, ушли спокойно.

– Ну, это ненадолго. Рейчел очень многим дорогу перешла, но ключевых фигурантов мы выявили. Во-первых, ее сдала собственная семья.

– Мне тот гад, вернее ей, тоже самое сказал.

– Да уж. Такое не каждый вынесет.

– Она и не вынесла. В последние дни… В общем, она опустила руки.

– Ну, ничего, придет время, они свое получат, как и Инферно…

– Ермак?

Ермак отвлекся, и предвкушения этого времени и продолжил:

– ЦРУ, как и албанцы лишь исполнители. Эти ребята, их трое всегда, выездные. Их обычно вызывают дерьмо прибрать, когда где-то, что-то прорывает. Ассенизаторы так сказать, короче пешки. А вот что касается заказчиков, вычислить удалось только одного, но, если уберем его, думаю остальные до конца жизни, оглядываться будут. А про плохой сон я вообще молчу.

– Все так сложно?

– Более чем.

– Так может, Инферно к делу приобщим? Цель у нас общ…

– Пацифист, ты уже оправдал свой позывной, когда пощадил его, но увлекаться не стоит.

– Ты не видел, в каком он состоянии был. Я думаю, он изменился, да Рейчел до последнего думала его завербовать.

– Да что с тобой такое?

Пацифист задумался и сказал все как на душе:

– Пока я охранял Рейчел, я его сам готов был пристрелить, но, когда ее не стало, а он все-таки вернулся, я по-другому на него взглянул, не как на потенциального врага, а как на человека со сложной судьбой. Он же ее любил, я видел.

– Да никого он не любил. Ты его личное дело не видел, это еще тот лис, стольких вокруг пальца обвел, что нам с тобой не сосчитать. И запомни, таких как он, только могила лечит.

– Он Наоми жизнь спас на кладбище, как и нам, кстати.

– Кстати, если мне не изменяет память, вы сами на похороны пошли, извини меня, с голыми задницами. А что касается его, как ты не поймешь, он не спасает людей, он убивает их, притом без разбора.

– У меня тоже смешанные чувства на его счет, но что-то в нем есть, наше.

– Все, что в нем есть, наше, это гены и выучка Инструктора, вот и все. А теперь слушай, пока он там шпану гоняет, у вас проверка на мужика, очередная. Ваша цель, как раз тот, кто начинал с тренировки диверсионных отрядов, для подпольной борьбы с режимами в разных странах.

– Начинал?

– Да, чем сейчас занимается точно не ясно, но судя по нашим данным, профиль своей деятельности он не сильно поменял, скорее осовременил.

– Опять дроны?

– Именно. Но учти, технологии сейчас стремительно развиваются и это уже не те массивные и неповоротливые тумбочки, что два года назад.

– Но и мы уже не те.

– Не согласен. Инструменты меняются, методы борьбы, но не мы и не наша основная цель, в этом весь смысл.

Пацифист виновато потер затылок:

– Виноват, тут ты прав.

– Не вешай нос, а то в шлем не влезет.

Пацифист с интересом оживился:

– В какой шлем?

– В тот, что с мечом в комплекте идет.

– С мечом? Ермак, ты, конечно, извини, но тут уже я не согласен, тащить эту дуру на себе. Как-никак, на дворе 21 век.

– Как раз-таки, чтобы пролететь налегке вам и не обойтись без мечей.

– То есть план уже есть?

– И надежный, а иначе Инферно бы отправил.

Пацифист от души посмеялся в отличие от Ермака, который, похоже, совсем не шутил:

– Да, запал тебе в душу этот парень.

– Он мне руку должен… А остальное отрежу за каждого, кого он убил из моих.

Пацифист попытался сменить тему:

– И какой допустимый вес?

– Меньше, чем возьмете, но по-другому никак.

– А если он сломается?

– Не сломается. Ты когда-то слышал что-то про протопланеты?

– Нет, я как-то больше по звездам.

– А вот тот, кто спроектировал костюм Инферно, не просто слышал, а знал то, чего наши ученные и по сей день не могут понять. Но суть в том, что образцы металлов с протопланет, что падают на нашу, не имеют аналогов среди наших. Это связано со многими факторами, например, средой их обитания, где они и сформировались. Так как эти планеты образуются в результате сталкивания между собой, двух других, или более, факторы формирования увеличиваются, как и разнообразие того, что может упасть с них, к нам на планету.

– У Инферно есть костюм?

– Да, сам только недавно узнал.

– Но я его ни разу не видел в нем. Я источник надежный?

– Более чем, но очень склочный.

– Понятно. А его Инструктор больше ничем полезным не хочет поделиться?

– Нет. Он думает, что я Инферно убить хочу и отказывается все про него рассказывать. Говорит только то, чему мы бы у него научились. Твою налево, даже повторять тошно. Ворует технологии направо и налево, а я у него учиться после этого должен.

– Годы идут, а вы так и не помиритесь.

– Вот закопаю его любимчика, куплю бутылку хорошего коньяка и приду к нему, если сразу не убьет, сядем, помянем сорванца, а там и сами помиримся, а пока, дело делать надо.

– Как скажешь. Ну, так, что там про мечи?

Ермак махнул рукой:

– Да как вспомню, из-за какой ерунды поругались, так все настроение в трубу. Отдыхайте до вечера, а там, на инструктаже все посмотрите, потрогаете и попробуете.

– Служу Отечеству.

– Служу Отечеству.

Попрощавшись крепким рукопожатием, бойцы разошлись.

Углубившись в джунгли на метров пятьсот Пацифист вывел группу к лагерю, к своим. Первыми бойцов по пути встретил разведдозор, но и снайпер не удержался напомнить о себе, обозначив свое присутствием выстрелом в ствол ближайшего дерева, буквально в метре от них. Что бойцы спецназа, что бойцы разведдозора тут же присели, разве что Авансу пришлось двум спецам помочь быстро среагировать, притянув их поближе к земле:

– Вы чего, очаровались что ли? Это вам не в фургоне сидеть.

Спецы смутились, тем не менее, в ответ дерзить не стали, так как в данный момент, находились не в своей стихии и полностью подчинялись товарищам другого профиля. А вот старший разведдозора сдерживаться не стал:

– Вот чертяка… Здоровается так.

Пацифист улыбнулся:

– Ну, так и мы в долгу не останемся. Скорострел, шмальни-ка по холму из подствольника.

Командир разведдозора побледнел:

– Мужики, вы чего? Он же шутит так.

Троица посмеялась:

– Да расслабься, мы тоже. Идти-то дальше можно?

– Да-да, конечно, отдыхайте. Акклиматизация это дело такое, необходимое.

А вот со снайпером Командир разведдозора уже не был так любезен, помахав кулаком в его сторону. Сам снайпер разгоряченного послания не увидел, так как сразу продолжил просматривать местность, а вот его напарник с биноклем во всех подробностях расписал недовольство Командира, что уже повеселило обоих.

На входе в лагерь бойцы кивнули постовым и прошли к себе в палатку:

– В шалаше, но по душе.

Аванс тут же проверил печку буржуйку, по теплу которой откровенно соскучился, в отличии от Скорострела, который принял препараты и сразу улегся в спальник:

– Не буду вам мешать.

Аванс возмутился:

– Эй, туловище, а жребий тянуть?

Скорострел, уже посапывая, лениво ответил:

– Зачем? Я же вижу, как ты по ней соскучился, вот и посиди с ней, а заодно и дровишек не забудь подкидывать. А у меня отбой, отдыхать нужно, рекомендация врача, понимаешь ли.

Аванс – Вот, жучара. Ну, ничего, готовь ноги к велосипеду.

Пацифист – Никаких велосипедов. В прошлый раз чуть палатку не сожгли… Ложитесь оба, я сам послежу. Все равно выспался в полете.

Аванс не стал теребить Командира, обжегся в попытке погладить печку, прижал палец к уху и лег в спальник, тут же провалившись в сон.

Пацифисту ни сон не шел, ни усидеть на месте не получилось. Он вышел прогуляться по уже родным местам, где из него выковали настоящего бойца, но предварительно попросил постовых, продолжить следить за печкой и раз в 15 минут, заходить и подкидывать дровишек. Первым делом, хорошо зная эти места, он вычислил лёжку снайпера и его помощника:

– Ну, здорово, парни.

Парни прослушали его приближение и уж точно не ожидали появления, но суетиться не стали, услышав родную речь:

– И тебе не хворать… Повернуться-то можно?

Пацифист – Не советую. Демаскировка позиции смерти подобна.

Снайпер с напарником посмеялись:

– Шутишь что ли? А сейчас тогда что? Ты вообще, как нас вычислил?

Теперь Пацифист посмеялся:

– Шутишь что ли? Я когда-то, как и вы, до тошноты на эти джунгли пялился через оптику, сутки напролет… Но скажу так, все это потом мне пригодилось, чем тут труднее было, тем потом легче было.

– Помедленнее сэнсэй, а то я записывать не успеваю.

– Ты сначала поправки записывать научись, где-блокнот-то?

– Блокнотом пользуюсь на дистанции от 1200, а до, прицел сам высчитывает.

Пацифист удивился:

– А Ермак дело говорил, технологии, похоже, заметный рывок сделали.

– А то. Вы как начали ученных в шапочках из фольги к нам эвакуировать, так мы и начали в прототипах разного рода утопать. Постоянно что-то испытываем. Вот, например, сейчас цифровой прицел с 35 кратным зумом, с встроенным лазерным прицелом, который сам делает поправку на ветер, рассчитывает углы, анализирует влажность воздуха, учитывает эффект Магнуса и данные радара, говорящие о движении цели. Совместив все эти данные, я получаю точку, на которую и навожусь, спуская курок.

– Понятно, вся наука – коту под хвост. Ты хоть стрелять умеешь?

– А как же. Могу тебе дать прицел и фору в пять минут, а там, в левый глаз, чтобы шкурку не помять.

– Егерь что ли?

– Я нет, а вот инструктор мой, да.

– Знаю такого. Тогда извини.

– Да ничего. Самому смешно, но, как я понял, времени у нас почти не осталось, вот и делают основной упор в боевой подготовке на выживании, тактике и взаимодействии, а на стрельбу уж времени не остается. Как говорится, крутятся, как могут.

– Правильно ты понял. Времени действительно нет… А про мечи ты что-то слышал?

– А как же. Острые как бритва и режут всё, буквально всё. Не знаю, что за сплав, но я бы намного увереннее себя чувствовал с этим Экскалибуром за спиной.

– Не знаю, как ты, но я бы свою спину никому не доверил, кроме меча-кладенца, и уж точно не англосаксам.

– Подловил… Только он тяжелый зараза, килограмма два весит.

Пацифист задумался, вспомнив о допустимом весе на новом задании:

– Видать далеко, лететь придется.

– Ты это о чем?

– Я говорю все дело в воле, а за вес не беспокойся, так для замаха лучше. Придет время, поймешь.

– Как скажешь, сэнсэй.