Иеромонах Прокопий (Пащенко)
Памятка воину-христианину
Иструктор по рукопашному бою
Сам я – постоянно с Иисусовой молитвой. На последней командировке получил четыре осколка, плюс – контузия, плюс – отшвырнуло взрывом в дерево. До сих пор в себя прийти не могу. Мне бы захныкать, нос повесить, сдуться. Но не могу – читаю Псалтирь с утра, Иисусова молитва. И ловишь себя днем, что ты – молишься. И раз – отпустило. Господь уврачует, нет надежды на людей. Коллективная молитва – тогда Бог рядом с нами, защитит. Есть надежда, что – не попустит. А если попустит, значит, иным образом в Царство Небесное не попасть. И тогда появляется логика [событий], открывается смысл того, что происходит. Нас пугает бессмысленность, а тут – цель и причина появляются того, что с тобой происходит.
И тогда мы поможем людям, потому что они обратятся к источнику, увидят логику происходящего.
Если этого нет, то люди напиваются. А куда им деваться? Чтобы как-то груз внутренний облегчить. Напиваются, начинают драться, потому что много злобы накопилось. А если встают на эту дорожку, то уже и до убийства недалеко, потому что уже привык на фронте убивать. [Нельзя убивать со сладострастием. ] Если человеку, испытавшему сладострастие от убийства, на какой-то психологической программе скажут, что он ни в чем не виноват, то это сладострастие загоняется внутрь. И в гражданской жизни оно обязательно когда-нибудь выстрелит.
Господь не попускает с ума сойти. Если Господь рядом не встанет, то активной становится склонность ко греху. Тогда – рвет на части. Молюсь, чтобы Господь не попустил.
Игумен Никон (Воробьев)
Если милость Божия осеняет человека, он может освободиться от страсти, ПТСР. От страстей человек избавляется силой покаяния, о чем пишет игумен Никон (Воробьев) в своих письмах, опубликованных под названием «Нам оставлено покаяние». Не все имеют силы пойти путем покаяния, и таким людям он советует компенсировать нехватку сил для покаяния тем, чтобы не допускать себе находиться в ропоте и осуждении.
Когда человек начинает входить в поток ропота и осуждения, он не способен рождать светлые мысли и решения. Если же начать отгребаться от ропота и осуждения, то можем вдруг обнаружить, что появляются идеи, как решить текущий вопрос. Оказывается, что решение – на поверхности. Просто мы его раньше не замечали, оно было недоступно для сознания, которое находилось в облаке ропота и осуждения.
На войне много боли, несправедливости. Человеку кажется, что, начав осуждать, он таким образом укрепляет справедливость, восстанавливает ее. Но на деле – такой человек разрушает себя, не может умом выбраться из войны, хотя телом уже давно находится в гражданской жизни. Рушатся его отношения с коллективом.
Как после войны влиться в жизнь, если живы обиды? Как сохранить равновесие, если столько претензий к командованию, сослуживцам, супруге? Если духовно над собой не работать, эти претензии разорвут изнутри, сделают несчастным, больным.
Одни после войны помнят хорошее, другие после войны сгорают, наполняя себя проклятиями. В истории много благородства, много и грязи. Какую группу фактов человек выберет? Выбор зависит от внутреннего устроения, от вектора восприятия. Если следить за тем, чтобы не роптать и не осуждать, душа в хорошем смысле этого слова будет трудиться. Такой человек будет оставаться человеком, возрастать духовно и развиваться, находясь даже в самых неблагоприятных условиях. Будет формироваться его иммунитет в отношении ПТСР (см. «ОБИДА, ГНЕВ, ЗЛОСТЬ… ПРОЩЕНИЕ. Лекции, тексты – иеромонаха Прокопия (также – иных авторов)»[5].
Живые истории
Упомянутый выше священник, окормляющий бойцов ВДВ, рассказывал, что ему бойцы «из окопов» говорят: Кто в себе носит грех, у того в окопе страх. А кто покаялся перед боем, даже хотя бы в покаянии вспомнил в окопе все свои грехи с 7 лет и попросил у Бога прощения мысленно, даже при отсутствии священника – уже душу очищает. Тогда не страх в душу вселяется, а Бог.
Другой священник – архимандрит Мелхиседек (Артюхин) рассказывал историю про бойцов, служивших в Афганистане. Группа противостояла большим силам моджахедов, те атаковали, атаки шли за атаками, кончались силы и боеприпасы. Бойцы думали, что уже не выживут, прижались спиной к спине, заняли круговую оборону. Вдруг один у другого попросил прощения, что однажды взял вещь без спроса. А тот попросил прощения у товарища, что как-то свалил вину с себя на него. Третий попросил у них обоих прощения за то, что думал о них плохо, а сейчас увидел, что они хорошие товарищи. «Так у этих внешне неверующих людей произошло взаимное покаяние и прощение, потому, что каждый из них увидел смерть лицом к лицу. …Разведчики слышали, как подходят моджахеды, слышали даже их голоса. По их словам, будто какая-то неведомая сила укрыла их, и произошло немыслимое: они остались незамеченными на открытой гористой местности, и моджахеды прошли мимо»[6].
Один снайпер рассказывал, что группа бойцов находилась в подвале, по улице шла колонна боевиков из очень и очень жесткого отряда. Положение было отчаянным – молодые неопытные парни против профессионально обученных боевиков. Было принятие решение атаковать, в атаку пошли с пением «Христос воскресе…» Произошло нечто немыслимое, боевики стали разбегаться, потом из поодиночке отлавливали. А они были не из тех, кто испугается звука выстрела. Потом даже было разбирательство, каким образом парням удалось победить в явно неравной схватке.
