Ида Мартин
Только не для взрослых
Глава 8
Вита
Утро выдалось морозным. Щеки и нос горели, шарф под горлом и прядки волос покрылись мелкими комочками льда. Пальцы еле сгибались. Из носа текло.
Мальчишки, класс седьмой, нарочно устроили толкотню перед турникетами. Их девчонки громко возмущались, но пройти не могли.
Часы перед входом показывали восемь двадцать.
Охранник отключил блокирующие проход вертушки турникетов, и весь скопившийся ученический поток хлынул заснеженной лавиной в раздевалку. Такое происходило каждый день, я не обращала внимания.
Между вешалок царил неменьший бардак. Найти свободный крючок, переобуться и при этом не скинуть чужую одежду – задача не из легких. Зимой каждое утро в школе напоминало маленькое сражение. И я в нем была далеко не лучшим бойцом.
С обувью приходилось сложнее всего. Банкетки занимали самые шустрые – пристроиться некуда. Чтобы расстегнуть один сапог, стоя между вешалок, приходилось несколько раз нагибаться и разгибаться, пропуская кого-нибудь мимо.
Наклонившись в очередной раз, я почувствовала, что сзади кто-то стоит, но выпрямиться не успела. На спину легла чья-то тяжелая рука и надавила так, что моя голова оказалась под висящей одеждой.
Ужасное положение, отвратительная ситуация.
– Стой, Котова, и не рыпайся.
Я узнала голос Дубенко.
– Ты вообще в курсе, что из-за твоего кренделя трудовика чуть не уволили? А на окна поставили замки, – сказал Тарасов, – и теперь на Новый год ничего не пронесешь?
Под «ничего не пронесешь» Тарасов имел в виду алкоголь, который они передавали через окно в кабинете труда, когда в школе проводили вечера.
– Так что с тебя вся дискотечная алкашка. Список скину. Как будешь проносить – твои проблемы. И попробуй только спалить или нажаловаться. Я тебе такое устрою, всю жизнь помнить будешь. А вздумаешь подослать очередных отморозков, мой папа их посадит. Он у меня теперь майор.
Отец Дубенко работал участковым полицейским и вечно его отмазывал.
Я попыталась избавиться от его руки, дернулась вперед и, не удержавшись, свалилась под вешалки. Парни заржали.
Прозвенел звонок.
– Освобождаем раздевалку, – послышался голос дежурной химички.
Дубенко наклонился ко мне:
– Если придешь после школы к Тарасову проект по Распутину делать, у тебя есть шанс вымолить наше прощение.
– Все, вставай, – прошипел Тарасов. – Там химоза идет.
Но я не пошевелилась.
Дубенко рывком поднял меня на ноги и с силой прижал к себе:
– Сама же нарываешься.
– Все. Хорош. Потом с ней закончим. – Тарасов потянул его за рукав, развернулся и чуть не сбил с ног невысокую заснеженную девушку с красными волосами, оказавшуюся непонятным образом позади него.
Пока я соображала, что Тоня делает в моей школе, она, наставив указательный палец на Тарасова, серьезно объявила:
– Теперь у вас будут огромные неприятности.
– Ты еще кто? – опешил Дубенко.
– Дед Пихто. Отпустил ее быстро.
– Бли-и-ин! – задергался Тарасов, опасаясь, что в любой момент в раздевалку могут войти учителя. – Идем уже!
Раздраженно отпихнув Тоню с дороги, он двинулся вперед, но не успел сделать и пары шагов, как ее кулак врезался ему прямиком между лопаток.
Тарасов ойкнул и резко обернулся.
– Тронешь еще раз – нос сломаю, – тут же предупредила Тоня.
Он сложил пальцы для щелбана, но она уже была возле Дубенко.
Подошла и, ни слова не говоря, со всей силы дернула его за карман школьного пиджака. Послышался громкий треск, и карман повис жалкой тряпочкой.
– Охренела? – взревел Дубенко.
Вмешательство Тони придало мне уверенности. Схватив его за второй карман, я тоже дернула. Получилось не так сильно, но карман все же надорвался.
Дубенко разъяренно развернулся ко мне и со всей дури отвесил пощечину. В глазах потемнело. Чтобы не упасть, я уцепилась за чью-то куртку.
В этот момент Тоня запрыгнула на спину Дубенко и повисла на нем. Дубенко покачнулся.
Тарасов кинулся ему на помощь, и тогда я закричала.
Но нас и без моих криков уже услышали.
Кабинет у директрисы был небольшой, заставленный кособокими шкафами и коробками на них. Духота стояла неимоверная.
Тарасов и Дубенко сели с одной стороны, мы с Тоней напротив. В дверях, как будто мы заключенные, стоял охранник. Директриса, крепко прижав обе руки к вискам, кисло оглядывала нас.
– Марианна Яковлевна, это они начали, – завел Дубенко. – Смотрите, что они мне с пиджаком сделали.
– Ты ударил Виту, за это тебе не карманы оторвать надо, а голову. – Тоню поход к директору ничуть не смутил.
– Поговори еще тут, – зло пригрозил Дубенко.
– И язык оторвать. – Тоня смотрела ему прямо в глаза. – И кое-что еще.
– Оставляй свой пиджак и иди на уроки, мы с вами потом поговорим. – Марианна Яковлевна тяжело вздохнула. – У меня от вас голова взрывается.
Тарасов радостно вскочил, а Дубенко, недовольно стянув пиджак, швырнул его в Тоню. Но она тут же скомкала его и выкинула на середину комнаты.
Дубенко показал Тоне кулак, и в сопровождении охранника они с Тарасовым ушли.
– Подними, – сказала Марианна Яковлевна.
Двумя пальцами Тоня брезгливо подняла пиджак и бросила на стул, где до этого сидел Дубенко.
– Ужасная мигрень, – пожаловалась директриса. – Надо бы выяснить, из какой ты школы, и позвонить твоему директору, но я совершенно не хочу сейчас этим заниматься. Просто пришейте ему карманы и договоримся, что ничего подобного больше не повторится.
Марианна Яковлевна быстро встала, пересекла кабинет и вышла.
Мы с Тоней переглянулись.
– Короче. – Быстро сунув руку в карман своей куртки, она вытащила телефон и передала мне. – Позвони Артёму, он скажет, что дальше.
Я убрала телефон в рюкзак.
– Спасибо, что заступилась.
– Ненавижу таких уродов. Когда Артём будет их отстреливать, я готова подавать патроны.
– Нет-нет, что ты?! Не нужно, чтобы он знал.
– Почему это?
– Если он узнает, точно будет скандал. А нам проблем хватает.
Тоня пожала плечами:
– Хорошая у вас директриса. Наша бы такой вой подняла за то, что чужой человек в школе. А ваша такая спокойная, как будто ничего не произошло.
– Да, Марианна Яковлевна на многое закрывает глаза и многое прощает. – Я задумалась. – Поэтому Дубенко и остальные себя так ведут…
Директриса принесла коробочку, в которой лежали нитки и подушечка с иголками, взяла со стула пиджак и протянула нам:
– Пришьете карманы – и свободны. Нитку в иголку вставлять хоть умеете?
– Угу, – буркнула Тоня. – А может, лучше их вообще отпороть? Зачем ему карманы? Шпаргалки прятать? Или сигареты носить?
– Просто сделайте, как было. – Вернувшись за свой стол, Марианна Яковлевна раскрыла ноутбук. – Только сидите, пожалуйста, тихо. Мне письмо в управу написать нужно.
Тоня шить не умела, хотя нитку в иголку действительно вставила с первого раза. Я взяла себе один карман, она другой, но дело у нее шло медленно, поэтому, когда я закончила, пришила и ее карман.
Мы отдали директрисе пиджак, и она вызвала охранника проводить Тоню, а меня попросила задержаться:
– Я, конечно, могу прямо сейчас позвонить твоей маме и рассказать, что ты устроила потасовку, и про эту странную девочку тоже, но вряд ли это кому-то из нас пойдет на пользу.
– Я не устраивала потасовку.
– Я знаю, что у вас с Денисом Дубенко давний конфликт. Но раньше это обходилось без рукоприкладства.
– Они всегда издевались надо мной, – впервые призналась я, но директриса будто не расслышала и снова схватилась за виски.
– А пятничный спектакль на ОБЖ? Вита, ну как же так? Ты ведь всегда была самая хорошая, самая примерная, образцово-показательная ученица. И когда я отговаривала твою маму забирать тебя из школы посреди учебного года, я и подумать не могла, что пройдет всего несколько дней и ты начнешь вытворять такое.
– Мама посадила меня под домашний арест, отняла телефон и наняла охранника, который водит меня в школу и из школы. Разве так можно поступать с человеком?
– Твоя мама несет за тебя ответственность до восемнадцати лет. А в соответствии с действующим законодательством Российской Федерации решения относительно самостоятельного перемещения детей принимают только родители.
– Это значит, что у меня вообще нет никаких прав?
– У тебя есть все основные права гражданина вне зависимости от возраста.
– А права на то, чтобы просто услышать по телефону голос другого человека, я не имею? Почему кто-то может вмешиваться и заставлять меня любить кого-то или не любить согласно закону? Вы заставляете меня каждый день общаться с Дубенко, терпеть его издевательства и испытывать отвращение к жизни, а того, с кем мне хорошо и кто любит и заботится обо мне, я не имею права видеть по закону. Разве это справедливо?
– Потому что считается – и, в общем-то, это верно, – что дети по неосознанности способны совершать опрометчивые поступки.
– Мне будет восемнадцать через полгода. И что? Я сразу стану осознанной?
– Вот и потерпи немного, раз осталось совсем чуть-чуть.
– Я не смогу терпеть. Мы через месяц уедем в другую страну навсегда!
Директриса нахмурилась:
– К твоему сведению, расстояние и разлука – это лучшая проверка чувств.
– А для чего нужно что-то проверять, если они есть прямо сейчас?
– Именно это я и называю неосознанностью. Ты не думаешь о будущем, не строишь планов и прогнозов, а это неправильно.
Еле сдержавшись, чтобы не расплакаться, я встала.
– Можно я пойду?
Марианна Яковлевна кивнула:
– Я не буду ничего рассказывать твоей маме, но и ты, пожалуйста, не подводи меня.
До конца первого урока оставалось десять минут, а у меня на одной ноге по-прежнему оставался сапог.
Забившись в угол в раздевалке, я достала телефон, который отдала мне Тоня.
В его контактном листе значился всего один номер.
– Ты уедешь со мной? – спросил Артём сразу, как только услышал мой голос.
– Куда?
– Я еще не придумал, но хочу знать, согласна ли ты.
– Это типа сбежать?
– Типа сбежать.
– А как же школа?
– А что школа?
– Я должна в нее ходить.
– Ничего ты не должна. Я не ходил ни в какую школу и, как видишь, жив.
– А мама? А Америка?
– Поэтому я и спрашиваю, согласна ли ты. – Его голос посерьезнел.
– Включи камеру, – попросила я.
В ту же секунду появилась картинка.
Он еще валялся в кровати, взъерошенный и полусонный, за его голым плечом на тумбочке остывала чашка кофе. Я почувствовала сладковатый запах его кожи, аромат черного кофе и лавандовый ароматизатор. Уютная, успокаивающая, до боли знакомая обстановка.
– Может, я и правда неосознанная?
– Что? – Артём вопросительно вскинул бровь.
– Я очень хочу с тобой уехать, и мне все равно, что потом будет. Даже если случится что-нибудь плохое.
– Плохого не случится. – Он приподнялся, облокотившись на подушку. – Будет только хорошее. Обещаю. Ты же мне веришь?
Жаловаться маме Марианна Яковлевна не стала, зато Носков доложил о пятничном происшествии.
– Почему ты мне ничего не сказала? Это что же такое? Ты что, собиралась сбежать? У тебя вообще совести не осталось? – весь вечер кричала мама. – Мне что, теперь запретить тебе в школу ходить?!
Эти дни она разговаривала со мной только на повышенных тонах.
– Мам, пожалуйста, хватит ругаться. Я больше не могу.
– Твой Артём не понимает, что и на него управу можно найти? В организации, где работает Владимир Петрович, и такие вопросы решают. Пусть устроят ему хорошую трепку, чтобы знал, что не все в жизни дозволено.
– Хочешь нанять людей, чтобы они побили Артёма? Мам?!
– До некоторых доходит только по-плохому.
– Ты же меня сама всегда учила, что силой ничего не решается.
– Да! Но я уже не знаю, что и делать.
В желтом свете кухонного абажура было видно, как в темное окно бьются снежинки. Из маминого компьютера доносилась тихая успокаивающая музыка. Я накрыла ее руку своей, и на секунду мне показалось, что все еще можно исправить и вернуть, как было год назад, когда я не знала Артёма и верила, что моя мама – самый лучший человек на Земле.
– Нужно связаться с его опекуном! – оживилась вдруг она. – Не помню, как его зовут. Звонил мне тогда летом. Уж у него-то должны быть способы воздействия на своего подопечного. Если у человека нет родителей, это не значит, что его нельзя приструнить.
– Артёму двадцать, и Костров уже ничего не решает. Только финансовые вопросы.
– Только финансы? – Мама многозначительно посмотрела на меня поверх очков. – Это значит, что он решает все.
– Ты же не собираешься ему звонить? – испугалась я.
– До нашего отъезда осталось чуть больше двух недель. Поверить не могу, что это безумие когда-нибудь закончится.
Глава 9
Никита
Теперь, после того воскресенья, Нина постоянно звонила мне, писала и требовала встречи. Я изо всех сил старался ее игнорировать, сбрасывал звонки и серьезно думал о том, чтобы сменить номер.
А в следующий понедельник, возвращаясь из универа, я обнаружил ее возле своего подъезда.
Чтобы Нинка Миронова прогнулась и мерзла в темноте, карауля парня, должно было произойти нечто сверхъестественное. Она никогда не стала бы так мучиться ни из-за Ярика, ни из-за Тифона. Для нее вообще не существовало ничего важнее собственного комфорта.
Спрятавшись за спинами впереди идущей пары, я успел свернуть во дворы раньше, чем она меня заметила.
Дома ждал ужин, долгожданное тепло и отдых, но из-за озабоченной рыжей неврастенички я был вынужден одиноко скитаться по темным зимним улицам.
Аккумулятор телефона на морозе стремительно разряжался.
В прежние времена я, не раздумывая, пошел бы к Тифону, но теперь его квартира пустовала, а Лёха к себе никогда не звал. Все срослось как-то само собой, я просто шел дворами, шел и остановился уже перед домом единственного человека, который мог прекратить этот дурдом.
На Ярославе был коричневый кардиган и бежевые домашние штаны в мелкую клетку. Темные волосы заметно отросли, стрижка тоже изменилась. За эти три месяца, пока я его не видел, он как будто повзрослел и еще больше посерьезнел.
– Извини, что так нагрянул. – Я потер руки, согреваясь. – Как дела?
– Да так. – Ярослав пожал плечами. – Ничего интересного.
– Я не вовремя?
– Есть такое, – бросил он раздраженно, но потом сразу же пояснил: – Маленький семейный конфликт. У отца в субботу юбилей. Пир на весь мир. Я идти не хочу, но мать уперлась, мол, сыновний долг и все такое. Чушь несусветная.
– Я насчет Нины, – сказал я.
– Меня это больше не касается. – Он отмахнулся. – У нас в универе много красивых девчонок. Воспитанных и умных.
– Понимаю. Для тебя это не проблема.
– А что она?
В том, что любопытство в нем возьмет верх, я не сомневался.
– Сам не пойму. Хотел у тебя спросить. Просто с некоторых пор она вдруг стала звонить мне и писать, на свидание зовет…
– А, это. – Ярослав задумчиво покивал. – Ну так сходи. Мне плевать.
– Дело в том, что я не хочу, но она настаивает. Очень. Даже требует. Из-за Зои. Чтобы насолить ей.
Удивленно фыркнув, Ярослав улыбнулся:
– Узнаю Нину. Она перед сестрой с детства комплексует. Той же все легко дается. Друзья, оценки, уважение. Во многом Нина из-за этого такая взбалмошная. Вечно пытается доказать, что она лучше.
– Может, ты на нее как-то повлияешь?
– Извини, но нет. Я ее две недели назад собственноручно выставил за дверь. Больше не хочу ни видеть, ни слышать.
– Ярослав, но она вот прямо сейчас у моего подъезда караулит. А в позапрошлое воскресенье позвала к ним и потом разделась. Совсем. Догола.
– Да ладно? – Яров недоверчиво сощурился, медленно расплываясь в улыбке. – А ты что?
– Ничего. – Я развел руками.
Он громко расхохотался.
– Ярик! – послышался из глубины квартиры голос его мамы. – Ты собрался?
Но тот продолжал смеяться так, словно то, что я сказал, было самой забавной вещью в мире.
– Надеюсь, ты не ревнуешь?
– К тебе? Нет, – бросил он небрежно. – Очередные Нинины игрушки. Детские придури. Бывает забавно, но я слишком устал от них.
Легкость, с которой Ярослав отнесся к моим словам, задела.
– Посоветуй хоть, что сделать, чтобы она отвалила.
Все еще продолжая улыбаться, Ярик покачал головой:
– Нина, как бультерьер, пока не получает то, чего хочет, вцепляется намертво. Так что либо дай ей то, за чем она охотится, либо откупись.
– Деньгами?
– Не. Если Нина задумала насолить сестре, то и предлагать нужно нечто соответствующее. Какой-нибудь компромат или сомнительную ситуацию, в которой та поучаствовала. Подумай, ты наверняка что-то такое знаешь.
– Даже если и знаю, – я принялся торопливо перебирать в голове все, чем мог бы дискредитировать Зою, – то никогда не стану пользоваться этим.
– В таком случае просто подыграй. Сделай вид, что ты от Нины без ума. Звони ей сам, навязывайся, домогайся, сделай пару фоток с ней, выложи в Сеть, и через месяц она сама отвалит. Ей очень быстро надоедают ровные отношения.
– Это тоже не подходит. Моя Настя не поймет, а Зоя поймет и сочтет предательством.
– Каким таким предательством, Горелов? Ты же не Зойкин парень и никогда им толком не был. А то, что она все еще пытается держать тебя при себе, – это их бабские заморочки. Не ведись. Нина потому и прицепилась, что ты числишься в списке лучших Зоиных трофеев.
Я был зол на Ярика. Ему ничего не стоило позвонить или хотя бы написать Нине, обозначить, что про меня он все знает, и унизительно высмеять ее. Это бы точно сработало. Я не сомневался. Злой сарказм Ярослава всегда действовал на Нину отрезвляюще.
Но он предпочел посмеяться надо мной.
Конечно, ситуация комичная. С этим не поспоришь. Я бы и сам угорал, если бы на моем месте оказался, например, Дятел. Но я-то Дятлом не был! И пришел к нему за помощью. А все, что он смог мне посоветовать, так это предложить Нине устроить Зое какую-нибудь другую гадость. В такие моменты я начинал понимать, что так крепко связывало Нину и Ярослава.
– Ты где потерялся?! – В прихожей меня встретил взволнованный Дятел. – Час назад должен был приехать. Телефон недоступен. Бабушка ждала тебя с едой, а ты опоздал.
– Меня не нужно кормить.
– Ты же ее знаешь. – Дятел заботливо забрал у меня куртку и повесил на вешалку. – Настя два раза звонила. И еще Нина Миронова заходила.
– Как заходила? Прямо сюда? – Я остолбенел.
– Бабушка с ней разговаривала.
Час от часу не легче. При таком раскладе я даже обрадовался, что бабушка обижается, это означало, что я успею придумать какую-нибудь легенду о том, зачем я понадобился Нине.
– А что она сказала?
– Что ты пригласил ее на свидание и не пришел.
– А бабушка чего?
– Бабушка три раза назвала ее Зоей. Я сразу понял, что нарочно, хотя она и заверяла, что без очков плохо видит. А когда Нина ушла, заставила меня поклясться, что я никогда не свяжусь с такими девицами, и еще сказала, что всегда ожидала от тебя чего-то подобного.
Я со злостью швырнул рюкзак под вешалку.
Дятел терпеливо ждал, пока я схожу в туалет, вымою руки, сделаю себе бутерброд и, немного успокоившись, вернусь в комнату.
Экран монитора, перед которым он сидел, успел потемнеть.
– Расскажешь, зачем Нина приходила? – заговорщицким, но чересчур громким шепотом выпалил он.
– Понятия не имею. Заряжу телефон, перезвоню и спрошу.
– А мне почему-то кажется, что ты знаешь. Она тебе всю неделю названивает…
Я остановился с нетронутым бутербродом в руках и осуждающе посмотрел на него:
– Ты лазил в моем телефоне?
– Нет, конечно. Ты что?! – Дятел испуганно замахал руками. – Один раз ты был в ванной, в другой раз с папой болтал, а в третий… ты его забыл и вернулся. Во вторник, кажется. Помнишь?
– Нет. – Я надкусил бутерброд, запустил свой ноут и устроился за столом.
Нужно было по-быстрому сделать презентацию по социологии.
– Это нечестно. – Дятел печально вздохнул. – Видел бы ты свое лицо, когда я тебе про нее сказал.
– У нас что, вайфай отрубили?
– Как отрубили? – Подергав мышкой, Дятел разбудил экран и облегченно выдохнул: – Все в порядке. Работает.
– Тогда почему ты столько разговариваешь?
– А, ты про это. – Он снова оживился. – Ну, ты же мне важнее.
– Вот только не надо ля-ля. Ты просто умираешь от любопытства и поэтому никак не можешь сосредоточиться на этой своей игрушке.
Дятел смущенно поджал губы:
– Совсем немножко.
Несколько секунд мы смотрели прямо друг на друга, потом Дятел вдруг поморщился, комично скривил лицо, крепко прижал обе ладони ко рту и сдавленно хрюкнул.
– Это типа ты чихнул? – не понял я.
Коротко кивнув, он выудил из-за спины носовой платок и, нырнув под подушку, принялся издавать страшные звуки.
– Простыл?
– Совсем чуть-чуть, – выбравшись обратно, признался он.
– Слушай, Вань, а тебе она нравится?
– Кто? Нина? – Дятел задумчиво почесал голову. – Мне кажется, у нее сложный характер.
– При чем тут характер? Как девушка, нравится? Ну, по красоте там и все такое. – Я обрисовал руками женский силуэт.
– Ну-у, – протянул он, как главный ценитель женской красоты. – Она привлекательная.
– А ты бы хотел с ней поцеловаться?
Дятел вздрогнул и нервно захлопал глазами:
– Зачем?
– Ну как зачем? Зачем люди целуются?
– Не знаю. – Он хихикнул и небрежно махнул рукой. – Таких, как она, я опасаюсь. Да Нина и сама не стала бы со мной целоваться.
Я посидел еще немного в задумчивости, тщательно пережевывая бутерброд, а потом вдруг со всей ясностью осознал, что Дятел единственный, кто поймет, почему я так поступил, отдавая «Юэбин» Зое, и смеяться над рассказом о том, как Нина разделась, не будет. Он вообще никогда надо мной не смеялся, а поделиться этим мне больше было не с кем.
– Ладно, слушай. – Я подсел к нему на кровать. – Только это серьезно, понял?
И я рассказал ему все. От похода в кино до разговора с Ярославом.
Дятел не перебивал, лишь время от времени шмыгал носом и сморкался, а в том месте, где я в воскресенье пошел к Мироновым, замер и, кажется, перестал дышать. Так что мне самому стало смешно, но вида я не подал и нарочно сгустил краски, описывая, как ужасно чувствовал себя в Нининых объятиях.
– Да-а-а уж, – пораженно протянул он, когда я закончил. – Не хотел бы я оказаться на твоем месте.
– В общем, такие дела, – произнес я тоном человека с тяжелым, драматичным прошлым и вернулся к ноуту, чувствуя значительное облегчение.
Дятел действительно притих, но я знал, что просто так он не успокоится, поэтому, когда через десять минут раздался его осторожный шепот, ни капли не удивился.
– Никит, извини, но я вот тут подумал… В Зою же не только ты влюблен и не только Андрей Трифонов. Максиму ведь она тоже нравится. И, кажется, он ей.
– Ты про Макса? Котика?
– Ну да. Я их недавно в ТЦ видел.
– Серьезно? – Я выпучил глаза. – И что они делали?
– Просто шли и разговаривали.
– Это что же получается? Пока Тиф в армии, она тайком с Максом встречается?
– Я не заметил ничего такого. – Дятел сделал паузу, чтобы проверить, понял ли я его.
– Ну да, разумеется, ты прям самый спец по «чему-то такому».
Неожиданно я снова разволновался. Как так? Зачем это Зое встречаться с Максом, если «ничего такого»?
До того, как Макс взял Зою с ними в Капищено, они с Тифом отлично ладили. Зоя, конечно, сама напросилась туда ехать, но Макс положил на нее глаз, как только увидел. И в том, что он строит на нее планы, я не сомневался.
Макс был отличным пацаном почти во всем. Лишнего не болтал, цену себе не набивал, если что-то решили, на него всегда можно было положиться. Но, когда этим летом нас с ним занесло в армянскую шашлычную, где хозяин в знак благодарности за помощь на рынке натравил на нас местных проституток, у меня появилась отличная возможность увидеть, что скрывается за этой якобы стеснительной милотой.
– Если Нина станет мстить Зое не через тебя, а через Максима, то от этого всем будет лучше. И тебе, и Андрею тоже, – простодушно сказал Дятел, наматывая на палец пуговицу на пижамной куртке.
Эта неожиданная, но такая логичная по своей сути мысль заставила меня восхититься его сообразительностью. Возможно, с коммуникацией у Дятла и были проблемы, но в умении мыслить глобально и использовать все вводные данные с ним вряд ли кто-то мог бы сравниться.
Переключить Нину на Макса было шикарной идеей.
В принципе, они уже пересекались в Капищено. Правда, Нина тогда в очередной раз мирилась с Ярославом, а Макс смотрел только в сторону Зои. Но в том, что эти двое могли отлично поладить, я не сомневался:
– Ваня, ты гений!
Дятел довольно хрюкнул заложенным носом.
Мысли лихорадочно заметались. Как лучше поступить? Как их свести? Устроить случайную встречу? Но как? Макс много учился и работал, Нина ходила в школу и жила в другом районе. Позвать обоих в кафе? В кино? Нина-то, ясное дело, примчится, а вот Максу что говорить?
В этот момент снова позвонила Нина, прям как почувствовала.
– Что, Горелов, так и будешь бегать от меня? – Голос у нее был ехидный и недобрый. – Ничего у тебя не выйдет. Просто прими это как факт.
– У тебя тоже ничего не выйдет, – выдал я в ответ на одном дыхании. – Зое на меня наплевать.
Дятел мгновенно навострил уши и подполз ближе.
– Это неважно, – небрежно откликнулась Нина. – Необязательно кого-то любить, чтобы ревновать. Ревность – это про собственность. А Зоя считает тебя своим, поэтому и бесится.
– Это ты сама себе придумала. Я уже с лета встречаюсь с Настей!
– Ой, ну что там твоя Настя? Думаешь, Зоя воспринимает ее всерьез?
– А тебя типа воспринимает?
– Никита, – голос ее стал жестким, – это наша личная война. Смирись. Я всегда добиваюсь того, чего хочу.
– Но тебе нужен не я! Зоя в мою сторону даже не смотрит, а злит ее только то, что ты пытаешься сделать ей гадость. Поэтому, если ты задумала по-настоящему достать сестру, тебе лучше потратить время на кое-кого другого.
– Кого это? – мигом заинтересовалась она.
– Помнишь Макса? Друга Артёма, который был с нами в Капищено?
Нина задумчиво замолчала.
– Котик?
– Котик гораздо более крутой трофей, чем я. К тому же Зоя этого не ожидает. А в том, что ты ему симпатична, я не сомневаюсь.
– Правда?
– Он мне сам говорил.
Это была неправда. Но сначала интерес Макс точно проявил, я слышал, как он выспрашивал про Нину у Лёхи, но, поскольку Лёха патологически Нину не выносил, разговора не получилось.
Нина снова задумалась, затем резюмировала:
– Котик секси.
– Уверен, вы поладите, – обрадовался я. – К тому же он свободен. Я могу устроить вам встречу.
– Вот уж не надо! Только все испортишь. Просто дай его телефон.
– Сейчас скину.
– И все же скажи, Горелов, кто из нас троих красивее?
– Конечно ты, – поспешно заверил я и отключился.
