Генрик Ибсен
Кукольный дом
Действие третье
Та же комната. Стол, стоявший перед диваном, передвинут на середину комнаты, вместе со стульями. На столе горит лампа. Дверь в переднюю открыта. Из верхнего этажа доносятся звуки бальной музыки. Фру Линне сидит у стола, машинально перелистывая книгу, пытается читать, но, видимо, не в состоянии собрать мыслей. Время от времени прислушивается, не идет ли кто.
Фру Линне (глядя на свои часы). Его все еще нет. А между тем времени теперь в обрез. Лишь бы он не… (Опять прислушивается.) А! Идет! (Направляется в переднюю и осторожно отпирает наружную дверь; на лестнице слышны тихие шаги; она шепчет.) Войдите. Никого нет.
Крогстад (в дверях). Я нашел дома вашу записку. Что это значит?
Фру Линне. Мне необходимо поговорить с вами.
Крогстад. Вот как? И непременно здесь, в этом доме?
Фру Линне. У меня никак нельзя было. Моя комната не имеет отдельного хода. Войдите. Мы одни. Служанка спит, а Хельмеры наверху на вечере.
Крогстад (входит в комнату). Скажите! Хельмеры пляшут сегодня? В самом деле?
Фру Линне. Почему же нет?
Крогстад. Н-да, действительно.
Фру Линне. Так вот, Крогстад, давайте поговорим.
Крогстад. Разве нам с вами есть о чем говорить еще?
Фру Линне. Да, много о чем.
Крогстад. Не думал.
Фру Линне. Потому что никогда не понимали меня как следует.
Крогстад. Чего тут было не понимать? На что уж проще! Бессердечная женщина спроваживает человека на все четыре стороны, как только ей представляется партия повыгоднее.
Фру Линне. Вы думаете, я все-таки совсем бессердечна? Вы думаете, мне легко было порвать?
Крогстад. А разве нет?
Фру Линне. Крогстад, неужели вы в самом деле так думали?
Крогстад. Иначе зачем бы вам писать мне тогда такое письмо?
Фру Линне. Да не могла я иначе! Раз мне приходилось порвать с вами, мой долг был вырвать из вашего сердца всякое чувство ко мне.
Крогстад (стиснув руки). Так вот что. И все это – лишь из-за денег!
Фру Линне. Не забудьте, у меня на руках были старуха мать и двое малолетних братьев. Мы не могли дожидаться вас, Крогстад. Ваши виды на будущее были тогда еще так неопределенны.
Крогстад. Пусть так. Но вы не вправе были бросать меня ради кого бы то ни было.
Фру Линне. Уж не знаю. Не раз я задавала себе этот вопрос – вправе ли я была.
Крогстад (понизив голос). Когда я потерял вас, у меня как будто почва выскользнула из-под ног. Взгляните на меня: я похож на потерпевшего крушение, выплывшего на обломке судна.
Фру Линне. За помощью, пожалуй, недалеко было идти.
Крогстад. Она была близка. Но вы явились и загородили мне дорогу.
Фру Линне. Сама того не зная, Крогстад. Я только сегодня узнала, что меня определяют на ваше место.
Крогстад. Я верю вам, раз вы это говорите. Но теперь вы разве не уступите?
Фру Линне. Нет. Это все равно не принесло бы вам никакой пользы.
Крогстад. Э, пользы, пользы!.. Я бы на вашем месте все-таки сделал так.
Фру Линне. Я научилась слушаться голоса рассудка. Жизнь и суровая, горькая нужда выучили меня.
Крогстад. А меня жизнь выучила не верить словам.
Фру Линне. Так жизнь выучила вас весьма разумной вещи. Ну а делам вы ведь все-таки верите?
Крогстад. То есть как это?
Фру Линне. Вы сказали, что похожи на потерпевшего крушение, который выплыл на обломке.
Крогстад. И, думается мне, имел основание сказать это.
Фру Линне. И я тоже вроде женщины, потерпевшей крушение и выплывшей на обломке. Некого жалеть, не о ком заботиться!
Крогстад. Сами выбрали себе долю.
Фру Линне. Другого выбора у меня тогда не было.
Крогстад. Ну и что же дальше?
Фру Линне. Крогстад, а что, если бы мы, двое потерпевших крушение, подали друг другу руки?
Крогстад. Что такое вы говорите?
Фру Линне. Вдвоем, вместе на обломках будет все-таки крепче, надежнее, чем держаться порознь, каждому отдельно.
Крогстад. Кристина!
Фру Линне. Зачем, по-вашему, я приехала сюда?
Крогстад. Неужто вы вспомнили обо мне?
Фру Линне. Без работы, без труда мне не прожить. Всю свою жизнь, насколько помню себя, я трудилась, и труд был моей лучшей и единственной отрадой. Но теперь я осталась одна как перст… Страшно пусто, одиноко… Работать для себя одной мало радости. Крогстад, дайте мне цель – для чего и для кого работать.
Крогстад. Не поверю я ничему такому. Это все одна женская восторженность, великодушная потребность жертвовать собой.
Фру Линне. Вы замечали за мной когда-нибудь склонность к восторженности?
Крогстад. Так вы в самом деле могли бы?.. Скажите мне… Вам все известно… о моем прошлом?
Фру Линне. Да.
Крогстад. И вы знаете, какая про меня идет слава?
Фру Линне. Я поняла из ваших слов, что, по-вашему, со мной вы могли бы стать иным человеком.
Крогстад. Конечно!
Фру Линне. Так разве время ушло?
Крогстад. Кристина… вы говорите вполне серьезно? Да, да. Я вижу по вашему лицу. Так у вас в самом деле хватит смелости?..
Фру Линне. Мне надо кого-нибудь любить, о ком-нибудь заботиться, заменять кому-нибудь мать, а вашим детям нужна мать. Мы с вами нужны друг другу. Крогстад, я верю, что основа у вас хорошая; и с вами вместе я на все готова.
Крогстад (схватив ее руки). Спасибо, спасибо, Кристина! Теперь уж я сумею подняться в глазах других… Ах, да я и забыл…
Фру Линне (прислушивается). Тсс! Тарантелла! Уходите.
Крогстад. Почему? В чем дело?
Фру Линне. Слышите, наверху пляшут тарантеллу? Когда она будет кончена, они явятся сюда.
Крогстад. Да, да, так я уйду. Да и к тому же все напрасно. Вы, разумеется, не знаете, на какой шаг я решился против Хельмеров.
Фру Линне. Знаю, Крогстад.
Крогстад. И все-таки у вас хватило бы духу?..
Фру Линне. Я хорошо понимаю, до чего может довести отчаяние такого человека, как вы.
Крогстад. Ах, если бы я мог вернуть сделанное!
Фру Линне. Вы могли бы. Ваше письмо лежит еще в ящике.
Крогстад. Вы уверены?
Фру Линне. Вполне. Но…
Крогстад (пытливо глядит на нее). Так не приходится ли так понять дело? Вы хотите во что бы то ни стало спасти подругу. Скажите напрямик. Так?
Фру Линне. Крогстад! Кто раз продал себя из-за других, не сделает этого во второй раз.
Крогстад. Я потребую свое письмо обратно.
Фру Линне. Нет, нет.
Крогстад. Естественно. Я дождусь Хельмера и скажу ему, чтобы он вернул мне мое письмо, что оно касается одного меня, моей отставки, что ему незачем его читать.
Фру Линне. Нет, Крогстад, не требуйте своего письма обратно.
Крогстад. Но скажите, разве не за этим, собственно, вы призвали меня сюда?
Фру Линне. Да, в первую минуту, со страху. Но теперь прошли целые сутки, и просто не верится, чего только я за это время не насмотрелась здесь в доме. Пусть Хельмер все узнает. Пусть эта злополучная тайна выйдет на свет божий. Пусть они наконец объяснятся между собой начистоту. Невозможно, чтобы это так продолжалось – эти вечные тайны, увертки.
Крогстад. Ну хорошо, раз вы на это решаетесь… Но одно я, во всяком случае, могу сделать, и надо сделать это сейчас же…
Фру Линне (прислушиваясь). Скорее! Уходите! Пляска кончена. Нас могут застать с минуты на минуту.
Крогстад. Я дождусь вас внизу.
Фру Линне. Хорошо. Потом проводите меня до дому.
Крогстад. За всю мою жизнь я ни разу не был так неимоверно счастлив! (Уходит.)
Дверь в переднюю остается по-прежнему открытой.
Фру Линне (немного прибирает на столе и приготовляет свою верхнюю одежду). Какой поворот! Какой поворот! Будет для кого работать… для кого жить… куда внести свет и тепло. Да, придется-таки приналечь. Скорее бы приходили… (Прислушивается.) А, вот они. Скорей одеться. (Надевает шляпу и манто.)
За сценой слышны голоса Хельмера и Норы; слышно, как повертывается ключ в замке, и затем Хельмер почти силой вводит Нору в переднюю. Она в неаполитанском костюме и закутана в большую черную шаль. Он во фраке и в наброшенном сверху открытом черном домино.
Нора (еще в дверях, сопротивляясь). Нет, нет, нет! Не хочу сюда! Хочу опять наверх. Не хочу уходить так рано.
Хельмер. Но, милочка Нора…
Нора. Ну, я прошу тебя, умоляю, Торвальд… Ну, пожалуйста… еще хоть часочек!
Хельмер. Ни минутки больше, моя дорогая. Ты помнишь уговор? Вот так. Сюда. Ты еще простудишься тут в передней. (Бережно ведет жену, несмотря на ее сопротивление, в комнату.)
Фру Линне. Добрый вечер!
Нора. Кристина!
Хельмер. Как, фру Линне, вы здесь, в такой поздний час?
Фру Линне. Да, извините, мне так хотелось взглянуть на костюм Норы.
Нора. Так ты все сидела и ждала меня?
Фру Линне. Да, я, к сожалению, опоздала, ты была уже наверху, ну, мне и не хотелось уходить, не поглядев на тебя.
Хельмер (снимая шаль с Норы). Ну, глядите же на нее хорошенько. Право, стоит посмотреть. Чем не хороша, фру Линне?
Фру Линне. Да, признаюсь…
Хельмер. Разве не дивно хороша? Там все в один голос признали это. Но она ужасная упрямица, эта милая крошка. Что поделать? Представьте себе, мне чуть не силой пришлось увести ее оттуда.
Нора. Ах, Торвальд, ты еще раскаешься, что не дал мне повеселиться еще хоть полчасика.
Хельмер. Слышите, фру Линне! Она пляшет тарантеллу… производит фурор… вполне заслуженный… хотя исполнение было, пожалуй, чересчур безыскусственно… то есть более натурально, нежели это, строго говоря, желательно с точки зрения искусства. Ну да пусть! Главное – она произвела фурор, огромный фурор. И дать ей остаться после этого? Ослабить впечатление? Нет, спасибо. Я подхватил мою прелестную капричианку – капризную капричианку, можно бы сказать, – под ручку, марш-маршем по зале, общий поклон, и – как говорится в романах – прекрасное видение скрылось. Конец всегда должен быть эффектен, фру Линне. Но где мне втолковать это Hope? Никак. Фу, какая здесь жара! (Сбрасывает домино и открывает дверь в кабинет.) Э! Да там темно. Ну да, конечно. Извините… (Уходит к себе и зажигает там свечи.)
Нора (быстрым шепотом, задыхаясь). Ну, ну?
Фру Линне (тихо). Я говорила с ним.
Нора. И что же?
Фру Линне. Нора… ты должна все сказать мужу.
Нора (упавшим голосом). Я знала.
Фру Линне. Тебе нечего опасаться со стороны Крогстада. Но ты должна все сказать.
Нора. Я не скажу.
Фру Линне. Так письмо скажет.
Нора. Спасибо, Кристина. Я знаю, что теперь делать. Тсс!
Хельмер (входит). Ну, фру Линне, налюбовались ею?
Фру Линне. Да-да, и теперь прощусь.
Хельмер. Уже? А эта ваша работа, вязание?
Фру Линне (берет работу). Да, благодарю. Чуть было не забыла.
Хельмер. Так вы и вяжете?
Фру Линне. Случается.
Хельмер. Знаете, вы бы лучше вышивали.
Фру Линне. Вот как? Почему?
Хельмер. Да это куда красивее. Видите: держат работу вот так, левой рукой, а правой делают стежки… вот так… легкими, свободными взмахами… Не правда ли?
Фру Линне. Да, пожалуй…
Хельмер. Вязание, напротив, не может выходить красиво; всегда как-то неуклюже. Взгляните: эти стиснутые руки… эти спицы… то вверх, то вниз… какая-то китайщина… А-а, какое великолепное шампанское там подавали!
Фру Линне. Так прощай, Нора, и не упрямься больше.
Хельмер. Отлично сказано, фру Линне!
Фру Линне. Спокойной ночи, господин директор.
Хельмер (провожая ее до дверей). Спокойной ночи, спокойной ночи. Надеюсь, благополучно доберетесь до дому. Я бы с удовольствием… но ведь вам недалеко. Спокойной ночи, спокойной ночи.
Фру Линне уходит, он запирает за нею дверь и возвращается.
Наконец-то спровадили ее. Ужасно скучная особа.
Нора. Ты очень устал, Торвальд?
Хельмер. Нет, ничуть.
Нора. И спать не хочешь?
Хельмер. Совсем нет. Напротив, я необычайно оживлен. А ты? Да, у тебя порядком усталый и сонный вид.
Нора. Да, я очень устала. И скоро усну.
Хельмер. Вот видишь! Значит, я хорошо сделал, что мы не остались дольше.
Нора. Ах, ты все хорошо делаешь.
Хельмер (целуя ее в лоб). Ну вот, жаворонок заговорил по-человечески. А ты заметила, как Ранк был сегодня оживлен?
Нора. Да? Разве? Мне не удалось с ним поговорить.
Хельмер. И мне почти тоже. Но я давно не видал его в таком хорошем настроении. (Глядит на нее с минуту, затем подходит к ней поближе.) Гм!.. Однако как чудесно опять очутиться у себя дома. Ах ты, очаровательная юная красавица!
Нора. Не гляди на меня так, Торвальд!
Хельмер. Что? Мне нельзя смотреть на свое драгоценнейшее сокровище? На всю эту прелесть, которая принадлежит мне, мне одному, вся целиком!
Нора (переходя на другую сторону стола). Не надо так говорить со мной сегодня.
Хельмер (следуя за нею). У тебя в крови все еще кипит тарантелла, как погляжу. И оттого ты еще очаровательнее… Слышишь?.. Гости начинают расходиться. (Понизив голос.) Нора… скоро в доме все стихнет.
Нора. Надеюсь.
Хельмер. Не так ли, моя любимая? О, знаешь, когда я бываю с тобою в обществе, знаешь, почему я там мало говорю с тобой, держусь от тебя подальше, лишь украдкой поглядываю на тебя?.. Знаешь почему? Потому что я представляю себе, будто ты моя тайная любовь, что мы с тобой обручены тайком и никто даже не подозревает, что между нами есть что-то.
Нора. Да, да, да, я ведь знаю, что все твои мысли около меня.
Хельмер. А когда мы собираемся уходить и я накидываю шаль на твои нежные, юные плечи… на этот дивный изгиб шеи от затылка… я представляю себе, что ты моя юная невеста… что мы прямо из-под венца… что я впервые введу тебя сейчас в свой дом… в первый раз останусь с тобой наедине… один с тобой, моя юная, трепещущая прелесть! Весь этот вечер у меня не было иной мысли, иного желания, кроме тебя. Когда я увидал, как ты носишься и манишь в тарантелле… у меня кровь закипела… я не мог больше… Оттого я и увлек тебя оттуда так рано…
Нора. Поди, Торвальд… Оставь меня. Я не хочу…
Хельмер. Что это значит? Ты меня поддразниваешь, малютка Нора? Не хочу?.. Или я тебе не муж?..
Стук во входную дверь.
Нора (вздрагивая). Слышишь?
Хельмер (оборачивается). Кто там?
Ранк (за дверями). Это я. Можно на минутку?
Хельмер (тихо, с досадой). И что ему теперь понадобилось? (Громко.) Сейчас. (Идет и отпирает дверь.) Вот это славно, что ты не прошел мимо нас.
Ранк. Мне послышался твой голос, вот и захотелось заглянуть к вам. (Окинув комнату беглым взглядом.) Н-да, эти милые знакомые места. Хорошо у вас здесь, уютно, у вас – обоих.
Хельмер. Кажется, тебе и наверху было сегодня хорошо, уютно.
Ранк. Восхитительно. И почему бы нет? Отчего не взять от жизни все, что она дает? Во всяком случае, сколько можно и пока можно. Вино было превосходное…
Хельмер. Особенно шампанское!..
Ранк. И ты заметил? Просто не верится, сколько я мог влить в себя.
Нора. Торвальд тоже выпил сегодня много шампанского.
Ранк. Да?
Нора. Да, а после этого он всегда в отличном настроении.
Ранк. Да что ж, почему и не кутнуть разок вечерком после проведенного с пользой дня?
Хельмер. Проведенного с пользой! Этим я, к сожалению, не могу похвалиться.
Ранк (ударяя его по плечу). А я так могу!
Нора. Доктор Ранк, вы, наверное, предпринимали сегодня какое-нибудь научное исследование?
Ранк. Вот именно.
Хельмер. Те-те-те! Малютка Нора говорит о научных исследованиях?
Нора. И можно поздравить – с успехом?
Ранк. Н-да, можете.
Нора. Значит, результат получился хороший?
Ранк. Наилучший и для врача, и для пациента – уверенность.
Нора (быстро, пытливо). Уверенность?
Ранк. Полная уверенность. Ну как не кутнуть после этого?
Нора. Да, вы правильно сделали, доктор.
Хельмер. И я то же скажу. Только бы тебе не пришлось расплачиваться за это завтра.
Ранк. Ну, даром ничего в этой жизни не дается!
Нора. Доктор Ранк, вы, верно, охотник до маскарадов?
Ранк. Да, если много забавных масок…
Нора. Слушайте же, чем нам с вами нарядиться в следующий раз?
Хельмер. Ах ты, ветрогонка! Ты уж думаешь о следующем разе?
Ранк. Нам с вами? Сейчас скажу. Вам – баловнем счастья…
Хельмер. А ты придумай-ка наряд, который бы ясно выразил эту мысль.
Ранк. Пусть твоя жена явится такой, какой она всегда бывает в жизни…
Хельмер. Вот это метко сказано. Ну а ты придумал, чем сам явишься?
Ранк. Да, дружище, это у меня решено.
Хельмер. Ну?
Ранк. На следующем маскараде я появлюсь невидимкой…
Хельмер. Вот так выдумка!
Ранк. Есть такая большая черная шапка – или ты не слыхал о шапке-невидимке? Стоит надеть ее – и человека как не бывало.
Хельмер (подавляя улыбку). Да, это так.
Ранк. Но я совсем забыл, для чего, собственно, зашел. Хельмер, дай-ка мне сигару, из гаванских, потемнее.
Хельмер. С величайшим удовольствием. (Предлагает портсигар.)
Ранк (берет одну и обрезает кончик). Спасибо.
Нора (зажигая спичку). А мне позвольте предложить вам огоньку.
Ранк. Спасибо вам.
Она держит перед ним спичку, и он закуривает.
И прощайте!
Хельмер. Прощай, прощай, дружище!
Нора. Спокойного сна, доктор Ранк.
Ранк. Спасибо за пожелание.
Нора. Пожелайте мне того же.
Ранк. Вам? Ну, раз вы хотите – спокойного сна. И спасибо за огонек. (Кивает им обоим и уходит.)
Хельмер (вполголоса). Здорово выпил.
Нора (рассеянно). Пожалуй.
Хельмер вынимает из кармана ключи и идет в переднюю.
Торвальд… зачем ты?
Хельмер. Надо опорожнить ящик. Он уже полон. Места не хватит для утренних газет…
Нора. Ты хочешь работать ночью?
Хельмер. Ты знаешь, что не хочу… Что это? Тут кто-то возился с замком!
Нора. С замком?
Хельмер. Да, конечно. Что же это там застряло? Нельзя допустить, чтобы прислуга… Да, тут сломанная шпилька. Нора, твоя шпилька!
Нора (быстро). Ах, так это, верно, дети…
Хельмер. Ну, их надо отвадить от этого. Гм!.. Гм!.. Ну, наконец-то удалось отпереть. (Вынимает из ящика письма и кричит в кухню.) Элене! Элене! Надо погасить лампу в передней. (Входит в комнату и запирает дверь в переднюю, показывая Hope кипу писем.) Вот видишь, сколько набралось! (Перебирая письма.) Это что такое?
Нора (у окна). Письмо! Не надо, не надо, Торвальд!
Хельмер. Две визитные карточки от Ранка.
Нора. От Ранка?
Хельмер (глядит на них). «Доктор медицины Ранк». Они сверху лежали: видно, он сунул их, уходя.
Нора. На них что-нибудь написано?
Хельмер. Над именем сверху черный крест. Гляди. Что за жуткая фантазия! Точно извещает о собственной смерти.
Нора. Так оно и есть.
Хельмер. Что? Ты что-нибудь знаешь? Он тебе говорил что-нибудь?
Нора. Да. Раз мы получили эти карточки, он, значит, простился с нами. Теперь запрется у себя и умрет.
Хельмер. Мой бедный друг!.. Я так и знал, что мне недолго удастся сохранить его. Но чтобы так скоро… И спрячется от всех, как раненый зверь…
Нора. Раз чему быть – так лучше без лишних слов. Так ведь, Торвальд?
Хельмер (ходит взад и вперед). Мы так сжились с ним. Я как-то не могу себе представить, что его не будет. Он, его страдания, его одиночество создавали какой-то легкий облачный фон нашему яркому, как солнце, счастью… Ну а может быть, оно и к лучшему. Для него, во всяком случае. (Останавливается.) Да, пожалуй, и для нас, Нора. Теперь мы с тобой будем одни – всецело друг для друга. (Обнимая ее.) Моя любимая… Мне все кажется, что я недостаточно крепко держу тебя. Знаешь, Нора… не раз мне хотелось, чтобы тебе грозила неминуемая беда и чтобы я мог поставить на карту свою жизнь и кровь – и все, все ради тебя.
Нора (высвобождаясь, твердо, решительно). Прочти же твои письма, Хельмер.
Хельмер. Нет, нет, не сегодня. Я хочу быть с тобой, моя ненаглядная, у тебя.
Нора. Зная, что друг твой умирает?
Хельмер. Ты права. Это взволновало нас обоих. В наши отношения вторглось нечто некрасивое – мысль о смерти, о разложении. Надо сначала освободиться от этого. Пока что разойдемся каждый к себе.
Нора (обвивая его шею руками). Торвальд… спокойной ночи! Спокойной ночи!
Хельмер (целуя ее в лоб). Спокойной ночи, моя певунья-пташечка! Спи спокойно, Нора. Теперь я прочту письма. (Уходит с письмами в кабинет и затворяет за собой дверь.)
Нора (с блуждающим взором, шатаясь, бродит по комнате, хватает домино Хельмера, набрасывает на себя и шепчет быстро, хрипло, прерывисто). Никогда не видать его больше. Никогда. Никогда. Никогда. (Набрасывает на голову шаль.) И детей тоже никогда не видать. И их тоже. Никогда. Никогда. Никогда… О-о! Прямо в темную, ледяную воду… в бездонную глубину… О-о! Скорее бы уж конец, скорее… Вот теперь он взял письмо… читает… Нет, нет, еще не сейчас… Торвальд, прощай! И ты и дети… (Хочет кинуться в переднюю.)
В эту минуту дверь кабинета распахивается, и на пороге появляется Хельмер с распечатанным письмом в руках.
Хельмер. Нора!
Нора (громко вскрикивает). А!
Хельмер. Что это? Ты знаешь, что в этом письме?
Нора. Знаю. Пусти меня! Дай уйти!
Хельмер (удерживая ее). Куда ты?
Нора (пытаясь вырваться). И не думай спасать меня, Торвальд.
Хельмер (отшатываясь). Правда! Значит, правда, что он пишет? Ужасно! Нет, нет! Это невозможно, чтобы это было правдой.
Нора. Это правда. Я любила тебя больше всего в мире.
Хельмер. Ах, поди ты со своими вздорными увертками!
Нора (делая шаг к нему). Торвальд!..
Хельмер. Несчастная… Что ты наделала?!
Нора. Дай мне уйти. Нельзя, чтобы ты платился за меня. Ты не должен брать этого на себя.
Хельмер. Не ломай комедию! (Запирает дверь в переднюю на ключ.) Ни с места, пока не дашь мне отчета. Ты понимаешь, что ты сделала? Отвечай! Ты понимаешь?
Нора (глядит на него в упор и говорит с застывшим лицом). Да, теперь начинаю понимать – вполне.
Хельмер (шагая по комнате). О, какое ужасное пробуждение! Все эти восемь лет… она, моя радость, моя гордость… была лицемеркой, лгуньей… хуже, хуже… преступницей! О, какая бездонная пропасть грязи, безобразия! Тьфу! Тьфу!
Нора молчит и по-прежнему не отрываясь глядит на него.
(Останавливается перед ней.) Мне бы следовало предчувствовать возможность подобного. Следовало предвидеть. Все легкомысленные принципы твоего отца… Молчи. Ты унаследовала все легкомысленные принципы своего отца. Ни религии, ни морали, ни чувства долга… О, как я наказан за то, что взглянул тогда на его дело сквозь пальцы. Ради тебя. И вот как ты меня отблагодарила.
Нора. Да, вот как.
Хельмер. Теперь ты разрушила все мое счастье. Погубила все мое будущее. Ужас подумать! Я в руках бессовестного человека. Он может сделать со мной что хочет, требовать от меня чего угодно, приказывать мне, помыкать мной как вздумается. Я пикнуть не посмею. И упасть в такую яму, погибнуть таким образом из-за ветреной женщины!
Нора. Раз меня не будет на свете, ты свободен.
Хельмер. Ах, без фокусов! И у твоего отца всегда были наготове такие фразы. Мне-то какой будет прок из того, что тебя не будет на свете, как ты говоришь. Ни малейшего. Он все-таки может раскрыть дело. А раз он это сделает, меня, пожалуй, заподозрят в том, что я знал о твоем преступлении. Пожалуй, подумают, что за твоей спиной стоял я сам, что это я тебя подучил! И за все это я могу благодарить тебя! А я-то носил тебя на руках все время. Понимаешь ли ты теперь, что ты мне причинила?
Нора (с холодным спокойствием). Да.
Хельмер. Это до того невероятно, что я просто опомниться не могу. Но придется постараться как-нибудь выпутаться. Сними шаль. Сними, говорю тебе! Придется как-нибудь ублажить его. Дело надо замять во что бы то ни стало. А что касается нас с тобой, то нельзя и виду подавать: надо держаться, как будто все у нас идет по-старому. Но это, разумеется, только для людей. Ты, значит, останешься в доме, это само собой. Но детей ты не будешь воспитывать. Я не смею доверить их тебе… О-о! И это мне приходится говорить той, которую я так любил и которую еще… Но этому конец. Отныне нет уже речи о счастье, а только о спасении остатков, обломков, декорума!
Звонок в передней.
(Вздрагивая.) Кто это? Так поздно. Неужели надо ждать самого ужасного?.. Неужели он?.. Спрячься, Нора! Скажись больною!
Нора не двигается с места. Хельмер идет и отворяет дверь в переднюю.
Служанка (полуодетая, из передней). Письмо барыне.
Хельмер. Давай сюда. (Хватает письмо и затворяет дверь.) Да, от него. Ты не получишь. Я сам прочту.
Нора. Прочти.
Хельмер (около лампы). У меня едва хватает духу. Быть может, мы уже погибли, и ты и я… Нет, надо же узнать. (Лихорадочно вскрывает конверт, пробегает глазами несколько строк, смотрит на вложенную в письмо бумагу и радостно вскрикивает.) Нора!
